Проблемы коммуникации
Скачать 3.75 Mb.
|
Сравнительный анализ средств выражения категории времени в английском предложении и дискурсе По мнению исследователей, категории текста не совпадают с категориями предложения и возникают вместе с текстом как системой высшего ранга. Это категории особого рода, характеризующие отрезки большие, чем предложение. Следовательно, языковые средства выражения времени в дискурсе и предложении также не совпадают. Исследование языкового материала свидетельствует о том, что в формировании категорий текста участвуют единицы различных уровней в их взаимозависимости и взаимодействии. Они передают широкий круг понятий с помощью конечного инвентаря языковых средств (Тураева З.Я., 1986: с.86). Описание темпоральной структуры текстов и их временной соотнесенности с внеязыковой действительностью не только поможет проиллюстрировать языковые средства выражения времени в дискурсе и предложении, но и раскроет новые грани различий между текстом и предложением. Структура временных отношений, соотнесенность с миром реалий могут быть определены лишь на уровне текста. Это есть убедительное доказательство того, что категория времени должна рассматриваться как текстовая категория, кардинальные особенности которой нельзя выявить на уровне предложения. Действия, передаваемые формой абстрактного настоящего, характеризуются относительно неопределенной локализованностью во времени. Движение видо-временных форм обеспечивает связность текста, логику изложения. В создании темпоральной структуры научного текста организующая роль принадлежит глаголу. То, что в иерархии языковых средств, передающих временные отношения, ведущая роль принадлежит именно глаголу, находится в полном соответствии с основными признаками стиля научной прозы — использованием стереотипных языковых средств, логичностью и эксплицитностью изложения. Как известно, ядром функционально-семантической категории темпоральности является микросистема видо-временных форм как наиболее специализированное средство выражения временных отношений в языке. Периферия представлена лексическими показателями времени, формами косвенных наклонений, сочетанием инфинитива с модальными глаголами. (Тураева З.Я., 1986: с.87). Участие различных элементов в создании темпоральной структуры текста позволяет говорить о полевой структуре поля времени как онтологическом признаке текста. Она в основном повторяет структуру функционально-семантической категории темпоральности. Рассмотрим пример: «Before we can analyse the different strata of a work of art we shall have to raise an extremely difficult epistemological question, that of the "mode of existence" or the "ontological situs" of a literary work of art (which for brevity's sake we shall call "a poem" in what follows. To the question what and where is a poem or rather a literary work of art in general several traditional answers have been given which must be criticized and eliminated before we can attempt an answer of our own. One of the most common and oldest answers is the view that a poem is an "artefact", an object of the same nature as a piece of sculpture or a painting. Thus the work of art is considered identical with the black lines of ink on white paper or parchment or, if we think of a Babylonian poem, with the grooves in the brick. Obviously this answer is quite unsatisfactory.» (R. Wellek and A. Warren, 1978: с. 47). Здесь грамматической доминантой является семантический вариант настоящего индефинитного, который мы определяем как настоящее индефинитное постоянное. Помимо этой формы в тексте встречаются формы настоящего перфектного и будущего индефинитного. Формы времени находятся в полном соответствии с глубинным смыслом. Анализируемый фрагмент текста характеризуют предельная обобщенность, формулирование положений, носящих характер закономерности. Моделируется типичное, а не уникальное. Отсюда и употребление наиболее нейтральной, немаркированной формы. Она передает нелокализованность во времени, панхроничность, проявляющуюся в отсутствии ориентации на векторный нуль при включении его в общую протяженность действия: What is the "real" poem? How does it exist? One of the most common... answers is the view that a poem is an "artefact"... Вместе с тем анализируемый отрывок содержит элементы индивидуализации, которые неизбежно влекут за собой иное языковое оформление. Они отмечены свободой обращения и с видо-временными формами, использованием менее стереотипных языковых средств, меньшей безличностью: Before we can analyse the different strata of a work of art we shall have to raise an extremely difficult epistemological question... Where should we look for it? Здесь мы наблюдаем употребление формы настоящего перфектного эксклюзивного. Поле времени создается в основном видо-временными формами. Вместе с тем реализации значения всевремённости способствуют и другие элементы контекста: а) субъект неконечной временной данности, выраженный существительным в обобщенном значении: mode of existence, a literary work of art и др. Абстрактные существительные, передающие обобщенный характер субъекта, доминируют в приведенном фрагменте текста; б) составное именное сказуемое как одно из средств выражения постоянного признака: What is the "real" poem? A poem is an "artefact"; в) лексические единицы, в семантической структуре которых потенциально присутствует признак всевремённости в силу их абстрактного значения: epistemological question, ontological situs; г) составное глагольное сказуемое, передающее длительность действия без временных ограничений: continue to exist. Обратимся к отрывку из романа Л. Даррелла "Justine". «In the great quietness of these winter evenings there is one clock: the sea. Its dim momentum in the mind is the fugue upon which this writing is made. Empty cadences of sea-water licking its own wounds, sulking along the mouths of the delta, boiling upon those deserted beaches— empty, forever empty under the gulls: white scribble on the grey munched by clouds. If there are ever sails, here they die before the land shadows them. Wreckage washed up on the pediments of islands, the last crust, eroded by the weather, stuck in the blue maw of water... gone!» В цикличности движения, в непрерывности временного потока, складывающегося из отдельных дискретных компонентов, заключена основная идея, содержательно-концептуальная информация анализируемого фрагмента. Столкновение непрерывности временного потока и дискретности отдельных повторяющихся сегментов действия создает полифонию, которую автор уподобляет фуге. Выявив смысл текста, сотканный из различных его компонентов, можно определить план содержания категории информативности, для чего следует обратиться к средствам формирования плана выражения этой категории. На лексическом уровне актуализаторами идеи движения являются имена одного тематического поля (в самом широком смысле этого слова): momentum—quantity of motion of moving body; cadence—rhythm, measured movement; boil—bubble up, undulate, have wavy motion; munch—eat with much action of jaw; die—here disappear, fade away; shadow—-overspread with shadow; wash up—carry along in specified direction. He находясь в синонимических отношениях, приведенные выше лексические единицы передают понятия, связанные определенными зависимостями. Общим является семантический компонент, передающий движение. Вариативность средств выражения времени, их порождение текстом наблюдаем в рассказе М. Спарк «Портобелло Роуд» ("Portobello Road"). В создании полифонии художественного времени видо-временным формам не принадлежит ведущая роль. Напротив, их семантика вступает в противоречие с членением текста на два плана — ирреальное и реальное. План реального подается как давно прошедшее, а небытие как некое настоящее (в каждом из этих пластов выделяются различные временные наслоения). Такая подача ирреального приближает именно этот план к авторскому и читательскому времени, создавая условное «сейчас» героини. Приведем несколько примеров из плана ирреального (сюжетное настоящее): «I take my recreation on Saturday mornings. If it is a wet Saturday I wander up and down the substantial lanes of Woolworth's as I did when I was young and visible. When Saturdays are fine I go instead to the Portobello Road where formerly I would jaunt with Kathleen in our grown-up days» (М. Спарк, 1984: с.182). Как видим, наиболее частотной формой является форма настоящего индефинитного кратного: «I hear the tinkling tills, I hear the jangle of loose change and tongues and children wanting to hold and have» (М. Спарк, 1984: с.183). To, что точкой отсчета, условным настоящим, условным «сейчас» является небытие, подтверждает и употребление наречия ago: «I did not see George again till just before my death, five years ago» (М. Спарк, 1984: с.192). Время моделируется с помощью комплекса взаимодействующих средств различных уровней: композиции, лексической системы, разного рода повторов, стилистических приемов и пр. Важная роль в формировании категории художественного времени принадлежит композиции произведения. «One day in my young youth at high summer, lolling with my lovely companions upon a haystack I found a needle» (М. Спарк, 1984: с.180). Дистантный повтор служит своего рода скрепой двух временных планов и одновременно зачином каждого. Переключателем из одной временной плоскости в другую являются лексические единицы обозначения времени One day in ту young youth; One Saturday in recent years, входящие в группу средств, называющих определенные отрезки времени, служащие единицами его измерения. Здесь наблюдается сочетание параллелизма и антитетического противопоставления. Взаимодействие единиц различных уровней, участие композиции, стилистических приемов (синтаксический параллелизм, дистантный повтор) свидетельствуют о сложной полевой структуре времени. Морфологические средства — видо-временные формы — создают фон. Хотя они не определяют временного построения рассказа, здесь также наблюдаются неожиданные особенности. Использование видо-временных форм, которые являются ядром функционально-семантической категории темпоральности в языке, представляет определенный интерес, так как план небытия, план ирреального строится с широким привлечением форм настоящего времени: «I must explain that I departed this life nearly five years ago. I take my recreation on Saturday mornings. If it is a wet Saturday I wander up and down the substantial lanes of Woolworth's as I did when I was young and visible. There is a pleasurable spread of objects on the counters which I now perceive and exploit with a certain detachment, since it suits with my condition of lifе» (М. Спарк, 1984: с.182) Эти формы подчинены композиции, основному замыслу, столкновению мистики и реальности, контактности и дистантности, разобщенности и неразобщенности с временем авторским и читательским, с «сейчас» и «тогда». Использование форм настоящего для описания небытия имплицирует нарочитое смещение временных пластов: небытие ближе, чем бытие, данное в реминисценциях. Художественному времени принадлежит важная роль в организации художественного текста, в установлении связей между частями целого. Оно создает общность различных фокусов. С этой точки зрения интерес представляет анализ дистантного повтора: «We look lovely (на фотографии детства) and it was a great day at the time but I would not care for it all over again» (М. Спарк, 1984: с.180). Необходимо отметить высокую степень имплицитности, отсутствие показателей, за которыми в системе закреплено значение времени. Это обусловливает возможности разного истолкования, разного восприятия времени в зависимости от тезауруса читателя, от понимания импликаций, которые, однако, ограничены текстом. Выявление механизма создания художественного времени, степени его имплицитности и эксплицитности обнаруживает его соотнесенность с другими категориями текста — информативностью, подтекстом и др. Описанная трагедия вырастает из взаимодействия различных временных пластов, расположенных как контактно, так и дистантно. Выше говорилось о том, что правомерность использования теории поля при описании категорий текста, и в частности категории художественного времени, обусловливается участием в передаче временных отношений в тексте разноуровневых единиц, объединенных общностью семантических функций. Однако перенесение понятия полевой структуры на категории текста связано с целым рядом сложностей. Основная из них заключается в определении иерархии средств выражения, другими словами, в определении ядра и периферии поля. Для отнесения того или иного средства к ядру или периферии необходимо выявить признаки членов этого противопоставления (Тураева З.Я., 1986: с. 93). В современном английском предложении видо-временные формы в предложениях могут употребляться либо относительно, либо абсолютно. «I hated him as one hates a thief one may not accuse nor punish». «I had to tell you because it’s getting on my nerves». (М. Спарк, 1984: c.181-185). При относительном употреблении видо-временная форма сказуемого придаточного предложения показывает, является ли действие придаточного предложения одновременным с действием главного предложения, предшествует ему или следует за ним. Происходит подчинение видо-временной формы сказуемого придаточного предложения видо-временной форме сказуемого главного предложения: «I told you I’d never meddle again with human lives!» (М. Спарк, 1984: с.185) Как уже говорилось, категория времени в современном английском языке конституируется, прежде всего, формами настоящего времени и прошедшего времени, т.к. формы этих времен являются синтетическими: «I take my recreation on Saturday mornings». «I did not see George again till just before my death, five years ago». (М. Спарк, 1984: с.204) Предложению принадлежат синтаксические значения настоящего, прошедшего и будущего времени (временная определенность), а также значения временной неопределенности: грамматически отнесенной в неопределенный временной план возможности, желательности, побудительности и долженствования. Категория времени является определением времени как формы существования материи. Соответственно, глагол может иметь формы настоящего, прошедшего и будущего времени. А момент речи, в таком случае, является точкой соотнесения во времени для временных форм. «I must explain that I departed this life nearly five years ago». «There is a pleasurable spread of objects on the counters which I now perceive and exploit with a certain detachment, since it suits with my condition of lifе» (М. Спарк, 1984: с.182) Глаголы в английском языке имеют только две простые грамматические формы времени: настоящее (Simple Present Tense) и прошедшее (Simple Past Tense). Простое настоящее может обозначать действие, относящееся к прошлому, настоящему и будущему. Например: «Obviously this answer is quite unsatisfactory». (R. Wellek and A. Warren, 1978: с.182). Здесь употреблена глагольная форма простого настоящего времени, которая характеризует деятельность в прошлом, настоящем и будущем. Категориальная форма будущего времени всегда является аналитической, у некоторых глаголов, «недостаточных», ее вообще нет (can ”могу”, may “могу” и др.). Между будущим, с одной стороны, и настоящим и прошедшим с другой, существует реальное различие. Будущее часто оказывается связанным с модальностью, потому что представляет собой нечто еще не реализовавшееся. Это различие углубляется еще и тем, что для образования будущего времени используются глаголы модального характера (shall “должен” и will “хочу”), поэтому в формах, использующих для впряжения объективного будущего, может присутствовать модальный оттенок: «Before we can analyse the different strata of a work of art we shall have to raise an extremely difficult epistemological question... Where should we look for it?» (R. Wellek and A. Warren, 1978: с.47) «I think I will stay at home this evening» (М. Спарк, 1984: с.182) Итак, категории текста не совпадают с категориями предложения и возникают вместе с текстом как системой высшего ранга. Это категории особого рода, характеризующие отрезки большие, чем предложение. Структура временных отношений, соотнесенность с миром реалий могут быть определены лишь на уровне текста. Это есть убедительное доказательство того, что категория времени должна рассматриваться как текстовая категория, кардинальные особенности которой нельзя выявить на уровне предложения. Каждый текст имеет свое «время». Движение видо-временных форм обеспечивает связность текста, логику изложения. Поле времени создается в основном видо-временными формами, которые, как наиболее специализированное и частотное средство, составляют ядро поля темпоральности. На основе изученного материала были выявлены следующие средства выражения категории времени: система темпоральной лексики, передающей временные отношения эксплицитно и регулярно в своем первичном кодовом значении, и лексические средства, лишь имплицитно сигнализирующие отнесенность к тому или иному временному плану. Таким образом, можно сделать вывод, что в предложении используются грамматические средства выражения категории времени (наречия, временные формы глагола), а в дискурсе категория времени может быть выражена как эксплицитно, так и имплицитно. Список использованной литературы:
Гришина Ю.Г. Виды и функции аббревиации в дискурсе англоязычных сетевых форумов Основная особенность коммуникации в интернете заключается в том, что она происходит опосредованно, с помощью компьютера, соответственно необходимость набора своих сообщений на клавиатуре замедляет процесс коммуникации и заставляет искать способы его ускорения. Для решения этой проблемы у интернет-коммуникантов есть несколько способов, например, эллиптические конструкции или специализированный компьютерный жаргон, но наиболее эффективным, на наш взгляд, является аббревиация. Данная статья посвящается анализу разновидностей и функций аббревиации в дискурсе сетевых форумов. В целом, интенсивное использование сокращений различного рода стало одной из наиболее характерных черт развития национальных языков на современном этапе. В интернете этот процесс нашел максимальное распространение, особенно в таком аналитическом языке, как английский. Как пишет О. Есперсен, «…нигде они (сокращения) не являются столь многочисленными, как в современном английском языке; они в действительности представляют одну из наиболее характерных черт развития английского языка на данном этапе». [1] По данным статистики к настоящему времени количество сокращений, встречающихся в англоязычном сетевом дискурсе, достигло нескольких тысяч. [2] Лингвисты, изучающие современный английский язык, даже отмечают возникновение нового явления в языке, которое пользователи Интернета уже назвали IMglish – Instant message English (английский для мгновенных сообщений). Что же в языке, в т.ч. и в английском, обеспечивает возможность сокращений? А.И. Смирницкий считает, что это, во-первых, материальность языкового знака, которая обеспечивает его восприятие. Если знак воспринять невозможно, значит, нечего и сокращать. Во-вторых, – линейность речи, под которой понимается, что все элементы в речи следуют друг за другом в определенной последовательности. Линейность речи ограничивает речевой поток в силу определенных человеческих особенностей: существуют чисто физиологические пределы возможностей человека говорить, слушать, писать, что ограничивает так называемую «пропускную способность» в приобретении или передаче информации. Таким образом, чтобы увеличить объем семантической информации в процессе коммуникации, требуется сократить его физическую оболочку, то есть конденсировать информацию. Третий фактор – это неравномерность распределения информации в процессе коммуникации, то есть различные элементы речевого потока несут различную смысловую нагрузку. Как видно из перечисленных факторов, существует возможность сокращения определенных «отрезков» информации без ущерба для понимания ее смысла. Исследования в области теории информации показывают, что очень часто информационные сообщения бывают избыточными. Это объясняется стремлением информирующего наиболее точно передать суть сообщения. Чем важнее сообщение, тем больше его избыточность. Отсюда четвертый фактор возможности сокращений – избыточность информации. Однако при сокращении избыточность информации не ликвидируется, а лишь уменьшается ее степень на различных участках информационного потока. [3] При рассмотрении структурной организации сокращений в языке следует учитывать два фактора: - во-первых, какие элементы исходной единицы опускаются при ее сокращении; - во-вторых, каким образом достигается объединение ее элементов в единое целое. А Мартине делит все сокращения на графические и лексические. [4] Первые употребляются только в письменной речи, в них широко используются точки, дефисы, косые линии, курсивное написание и т.д. (comb. = combination; A/S/L/M/H? = age, sex, location, music, hobbies?). Анализ языкового материала позволил подразделить лексические сокращения, встречающиеся на англоязычных форумах, на: 1) синтаксические сокращения, образованные путем опущения цельнооформленных элементов, 2) морфологические сокращения, которые в свою очередь делятся на а) усечения; б) инициальные аббревиатуры, в) сокращения смешанного типа (с элементами усечения и инициальной аббревиации, частичносокращенные слова, контрактуры, телескопические слова); г) особые случаи сокращений. Примером синтаксических аббревиатур в компьютерной речи могут служить: piracy – software piracy; virus – computer virus; host – host computer, Real – real time; Winchester – Winchester disc. Среди усечений, как морфологических сокращений, мы выделяем два подвида: 1) апокопа (когда происходит усечение конца слова), например: bin – binary; comp – computer; est – estimate; max – maximum; prog – program; sig – signal; syst – system; term – terminal 2) аферезис (когда происходит усечение начала слова), например: microphone – phone; telefax – fах; telephone – phone; robot – bot; webmaster – master Нами было установлено, что самым распространенным типом сокращений в сетевом дискурсе является инициальная аббревиация, которая составляет ≈ 50% от общего количества сокращений. Как показал анализ языкового материала, инициальные аббревиатуры можно разделить на буквенно-инициальную аббревиацию и звуковую инициальную аббревиацию. Инициальная буквенная аббревиация – самый простой и чрезвычайно распространенный способ образования аббревиатур. В этом случае сокращенная форма образуется только по начальным буквам компонентов словосочетания или отдельного слова. Созданные таким образом аббревиатуры большей частью неудобны для произношения и поэтому произносятся бессвязно, по буквам, не воспринимаясь как единое слово. Например: AYTMTB = and you tell me this because… = и ты рассказываешь мне это, потому что… LTNS = long time, no see = долго не виделись LTR = long-term relationship = длительные отношения OBTW = oh, by the way = а, кстати… PMJI = pardon me for jumping in = прошу прощения, что вмешиваюсь Однако с помощью инициальной буквенной аббревиации довольно часто могут быть образованы удобопроизносимые, изящные слова (обычно пользователи форумов стремятся именно к этому). Например: AFAIK = as far as I know = насколько я знаю BAK = back at the keyboard = снова у клавиатуры IMHO = in my humble opinion = по моему скромному мнению LOL = laughing out loud = громко смеяться POTS = plain old telephone service = простая старая телефонная служба Следующим по распространенности типом являются фонетико-графические гибриды, когда часть слова или целое слово заменяется близким по звучанию символом (не всегда омофоном): 2U = to you = для вас CUNS = see you in school = увидимся в школе CUL8er = see you later = увидимся позже 1DR = I wonder = интересно 4ever = forever = навсегда NE1 ER? = Anyone here? = Есть здесь кто-нибудь? Из других способов образования сокращения можно выделить усечения, гибриды, контрактуры (стяжения) и телескопию. Гибридные словосочетания обладают высокой информационной емкостью, поэтому не удивительно, что большое число словосочетаний-гибридов возникает на тематических – компьютерных – форумах, где обсуждаются новинки информационных технологий, скорость появления которых порой значительно опережает появление соответствующих терминов, в полной мере раскрывающих сущность нового понятия. Анализ выборки позволил выделить несколько способов гибридизации:
Гораздо менее продуктивны контрактуры (board = bd; btw = between; std = standard; check = chk; cnsl = console; cmplx = complex; modem = modulator – demodulator) и телескопия (bit = binary digit; transceiver = transmitter – receiver). Известный интерес представляют особые случаи сокращений. Анализ языкового материала позволил выделить следующие типы особых случаев сокращений: а) инверсионная аббревиация (Ln = natural logarithm); б) аббревиатуры двойного уровня вложения – первые буквы означают в свою очередь другие аббревиатуры (LAU = LAN access unit; ASPI = Advanced SCSI programming interface); в) артикли, предлоги, глагольные связки как необходимые члены аббревиатуры (APL = A Programming Language; PnP = plug and play); г) специфические конвенционные обозначения (143 = I love you; P911 = My parents are coming!; 411 = information). Таким образом, проведенный анализ языкового материала позволил подразделить все сокращения, встречающиеся в англоязычном сетевом дискурсе, на синтаксические и морфологические, которые в свою очередь делятся на а) усечения; б) инициальные аббревиатуры, в) сокращения смешанного типа (с элементами усечения и инициальной аббревиации, частичносокращенные слова, контрактуры, телескопические слова); г) особые случаи сокращений. Аббревиация различных типов является самым распространенным способом сжатия информации для ускорения процесса коммуникации в интернет-форумах и представляет собой значительный интерес, как для исследований ученого-лингвиста, так и в качестве материала для изучения английского языка в качестве иностранного. Список использованной литературы:
Егорова А. С.Живаева Л. В. Библеизмы в историческом дискурсе Библеизмы немецкого и русского языков как лексические, так и фразеологические неизменно представляли интерес для исследователей, но в сопоставительном плане эти лингвистические явления рассматривались лишь эпизодически. Библейские фразеологизмы представляют собой важный и интересный пласт фразеологии во многих языках мира. Единицы подобного рода заимствуются в основном через литературу, тогда как библеизмы не заимствовались одним языком из другого. В каждом языке, - как отмечает В. Г. Гак, происходил отбор из одного общего источника [Гак В.Г., 1994: 16]. Цель данной статьи – рассмотреть процесс формирования библеизмов в немецком и русском языках в аспекте контрастивного анализа соответствующего лингвистического материала, относящегося к двум разным языковым группам – германской и славянской. Несомненно, процесс формирования интересующих нас единиц в разных языках находился под воздействием как собственно лингвистических, так и экстралингвистических факторов. К важным экстралингвистическим факторам можно отнести, например, время и условия появления библейских переводов в Германии и России. Так, традиции перевода библейских текстов имеют у славянских народов глубокие корни и восходят к IХ веку. У их истоков стояли создатели славянской азбуки, основоположники древнейшего литературно-письменного языка славян, первые переводчики богослужебных книг с греческого языка на славянский - солунские братья Константин (Кирилл) и Мефодий. На Руси церковно-христианская литература, первоначально оформленная в Византии, была преимущественно распространена в староболгарских переводах с греческого языка. Филкова П. Д. подчеркивает, что у славян богослужение происходило на понятном для народа старославянском языке, и поэтому в древней Руси не было необходимости переводить Священное Писание на родной язык [Филкова П.Д., 1965: 457]. Немаловажным экстралингвистическим фактором, под воздействием которого находился процесс формирования фразеологизмов библейского происхождения, явились особенности конфессиональной ориентации. Носителями языков, преимущественно лютеранами, евангелистами и католиками в Германии и православными в России, в некоторых случаях по-разному расставлялись акценты при интерпретации библейских текстов. Иногда повышенное внимание уделялось разным сюжетам или образам. Значительное влияние оказал и факт существования различной апокрифической литературы, т.е тех произведений, которые не были включены в библейский канон. Наряду с экстралингвистическими факторами действуют и собственно лингвистические. Так, русский и немецкий языки относятся к разным языковым группам (соответственно славянской и германской) и характеризуются минимальным количеством фонетических, морфологических и прочих соответствий. Они различаются и типологически: русский - язык синтетического строя, немецкий - аналитико-синтетического. Эта особенность сказывается не только на общих закономерностях функционирования лексико-фразеологических единиц, но и на разной технике слово- и формообразования. Важной особенностью, присущей фразеологизмам библейского происхождения, является способность этих единиц к символическому переосмыслению, которое занимает промежуточное положение между метафорой и метонимией. Особое внимание следует уделить факту существования символики у библейских имен собственных. Подобные фразеологизмы И.С. Хостай называет "символами в квадрате" [Хостай И.С., 1997: 12]. Это значит, что такие фразеологизмы, как der Judaskuss «поцелуй Иуды»; die Weisheit Salomas (salomonische Weisheit) «мудрость Соломона» и другие, помимо присущего им общего символического значения, включают в свой состав имена собственные, сами по себе являющиеся символами. Так, слово Judas употребляется в значении «предатель», Salomon - в значении «человек, известный своей мудростью». С теологических позиций символом является не только имя, но и сам библейский образ, раскрывающийся в целом ряду по-своему значимых событий. Поэтому христианская теологическая символика намного сложнее и многограннее, чем та, которая закрепляется на уровне обыденного сознания. В целом библейская символика интернациональна. Но при этом надо учесть и тот факт, что каждым народом Библия осваивалась самостоятельно, в результате чего у одного и того же библейского имени в одном из языков диапазон коннотаций (дополнительных значений) может быть шире, чем в другом, или вообще отсутствовать. На основе анализа лингвистического материала сопоставляемых языков можно предложить следующую классификацию отономастической лексики, имеющей библейские корни. К первому типу следует отнести апеллятивы, формально являющиеся все теми же именами собственными, сменившими свой денотат. Возникновение у такого слова определенного значения нередко связано непосредственно с христианской символикой библейского образа. Особенно это актуально для апеллятивов русского языка. В данном случае схематично процесс апеллятивации можно представить в виде усиления одной из коннотаций онима, появившейся у него на основе определенного, как правило, яркого и запоминающегося библейского сюжета. В некоторых случаях формирование семантики может происходить и в результате отфразеологической деривации на основе одного оборота или целой серии фразеологизмов с этим библейским именем, имеющих сходные коннотации (рус. Ирод ← иродово избиение младенцев, иродово семя, племя). В каждом из сопоставляемых нами языков сложился свой «оптимальный» набор лексики данного типа. Так, в русском языке мы насчитали четырнадцать апеллятивов от библейских антропонимических основ. Некоторые из них являются в данный момент уже устаревшими: Каин «Kain»; Хам «Cham»; Голиаф «Goliath»; Молох «Moloch»; Антихрист «Antichrist»; Магдалена «Magdalena» (устар.); Иуда «Judas»; Искариот «Ischariot» (устар.); Пилат «Pilatus» (устар.); Мамон «Mammon» и др. Все они коннотируют признаки, смежные с классом антропонимов: в данном случае являются социально-оценочными характеристиками лица. Библейские топонимические основы менее активно подвергаются апеллятивации и являются, как правило, характеристикой места по его свойствам или явления (искл. ерихон - обидное прозвище). В русском языке к этому типу отнесем пять апеллятивов: эдем (Эдем), содом, геенна, голгофа, ерихон (от Иерихон). По мнению Яковлевой Э. Н., все эти единицы принадлежат к одному особому пласту экспрессивно окрашенной лексики русского языка. В них не называется сама эмоция, но в содержание входит компонент, способный возбудить эмоциональное восприятие реципиента [Яковлева Э.Н., 1994: 21]. На наш взгляд, одним из факторов, способствующих усилению восприятия эмотивной коннотации подобных единиц, является их звуковая образность. Иными словами, многие из этих антропонимов и топонимов были выбраны неслучайно в ряду огромного числа библейских онимов. В некоторых случаях их звучание в конкретном национальном языке способно вызвать определенные звуковые ассоциации, т.е. значение у них вырабатывается в процессе своеобразного симбиоза исходных библейских коннотаций имен собственных и звуковой образности в конкретном национальном языке. Заметим, что в немецком языке экспрессивно окрашенных отономастических единиц данного типа не так много, как в русском: 5 апеллятивов - от антропонимов (Judas, Satan, Antichrist, Mammon, Salomon) и 3 - от топонимов (Eden, Babel, Sodom). Однако отличительной чертой немецкого языка является активное включение библейских онимов в процесс именования предметов материальной культуры: das Jesuskind «изображение или скульптура младенца Иисуса», die Jesuslatschen «простые сандалии». Ко второму типу можно отнести лексику, появившуюся в результате отономастических деривационных процессов. Подобные единицы могут быть как исконными образованиями сопоставляемых языков, так и заимствованными. Основой их формирования служат непосредственно библейские имена собственные (напр., Иеремия → иеремиады; Ieremias → Ieremiaden), а также сами производные от библейских онимов и апеллятивов (Христос → христианин → христианский; Christus → Christ → christisch). Среди них значительно больше русско-немецких эквивалентов. Аналогично совпадает в основном и интернациональная отономастическая терминология. В русском и немецком языках существует значительное количество выражений, генетическая связь которых с Библией не вызывает сомнений. К этой группе относятся, прежде всего, фразеологизмы, имеющие в своем составе библейские имена собственные. Благодаря наличию библейского антропонима или топонима такие единицы легко распознаются и составляют особые структуры блоков библеизмов сопоставляемых нами языков. И в русском, и в немецком языках выделяются цитатные и ситуативные библеизмы. В первом случае фразеологизмы представляют элемент текста: рус. Еда и Саул во пророцех? и нем. Wie kommt Saul unter Propheten?«Что с тобою, друг?», а во втором - появляются на основе библейских образов и сюжетов: рус. Фома неверующий и нем. ungläubiges Thomas (первоначально из евангельского рассказа об апостоле Фоме, который не поверил сообщению о воскрешении Христа). Очевиден факт, что цитатные фразеологизмы в свою очередь неоднородны. В некоторых случаях библейские выражения могут иметь устойчивые значения непосредственно в тексте источника (рус. стряхнуть Адама и нем. den alten Adam ausziehen). Все эти выражения, - отмечает В.Г. Гак, можно объединить одним общим термином «первичные библеизмы», которые по своей сути одновременно являются «крылатыми словами» [Гак В.Г., 1997: 59]. Несмотря на существование значительного числа аналогичных библеизмов с именами собственными (из 102 библейских имен: рус. 32, нем. 97) сопоставляемые нами языки и в этом случае демонстрируют свою избирательность: нередко библейская ситуация в целом или ее деталь актуализируется во фразеологии только одного из языков. Сравним эпизод, повествующий о языческих народах, которые выступят, согласно предсказанию апостола Павла, на стороне Сатаны (Ап. 20, 7 - 10): рус. Гог (а) и Магог (а), в немецком же языке подобного оборота нет. Эпизод, в котором рассказывается о казнях египетских (Исх. 7 - 12), отражается в трех русских оборотах, детализирующих сюжет (египетские казни, саранча египетская, тьма египетская) и только в одном немецком (die ägyptische Finsternis «тьма египетская»). Первоначально «казни египетские» - десять бедствий (моровая язва, невыносимо удушливый ветер пустыни – самум и т.п.), которые по библейскому рассказу постигли население Египта в наказание за отказ фараона отпустить евреев из плена. В немецком языке, в отличие от русского, употребляются, например, фразеологизмы Mätthai am letzten «дальше этого нельзя, это крайний срок»; Klethi und Plethi «всякий сброд (разг.)». Значительная часть параллельных первичных библеизмов характеризуется сходством структурной организации формы и общностью хотя бы одного из значений. Таким образом, при сопоставлении таких типологически разных языков, как русский и немецкий можно лишь говорить о некоем относительном тождестве внешней формы фразеологизмов. Существуют и некоторые лексические расхождения, проявляющиеся, например, в употреблении различных стилистических синонимов. Так, характерной чертой русского блока библеизмов в целом является наличие в составе оборотов значительного количества архаизмов, относящихся к стилистически возвышенной лексике. Однако для оборотов с именами собственными характерна тенденция к замене архаичных компонентов, способствующих затемнению внутренней формы, в результате чего практически исчезает стилистическое несоответствие русских и немецких единиц, ср.: рус. каинова печать (клеймо, отметина), нем. das Kainzeichen; рус. иудино лобзанье (поцелуй), нем. der Judaskuss; рус. милосердный самаритянин (добрый), нем. barmherziger Samariter. В сопоставляемых нами языках существует значительное число фразеологизмов, включающих библейские имена собственные, но имеющие лишь опосредованную связь с источниками, так называемых вторичных библеизмов. Одни из них явились результатом развития в народном языке конкретных библейских тем. Например, в русском значительное число фразеологизмов с именем Христос связано с евангельской темой милосердия (ради Христа, молить Христом - Богом и др.), активно используется имя евангельского нищего Лазаря (петь Лазаря, прикидываться Лазарем – от евангельской притчи о нищем Лазаре, который лежал в струпьях у ворот богача и рад был напитаться крохами с его стола). Другие вторичные библеизмы отчасти явились результатом воздействия иконографических, живописных традиций (в католичестве еще и скульптуры). Например, нем. aussehen wie das Leiden Christi, рус. смотреть как Иисусик. По мнению В. Г. Гака, среди вторичных библеизмов полных русско-немецких эквивалентов практически нет, что свидетельствует о преимущественно национальном характере фразеологии данного типа [Гак В.Г., 1997: 62]. Условные сокращения: Ап. - Апостол; искл – исключение; Исх. – Исход; напр. – например; нем. – немецкий; разг.- разговорный; рус. – русский; ср. – сравним; устар. – устаревший. Список использованной литературы: 1. Гак, В. Г. Вопросы сопоставительной фразеологии (библеизмы в русском и французском языках // Научные труды МПГУ. - М.: 1994. -79 c. 2. Гак, В. Г. Особенности библейской фразеологии в русском языке // Вопросы языкознания, 1997, № 5. – 79 с. 3. Филкова, П.Д. Церковно-славянская фразеология в советской художественной и общественно-политической литературе // Годишник на Софийский университет. – София: 1965. - 557 с. 4. Хостай, И.С. Системно-функциональные характеристики фразеологических единиц библейского происхождения в английском языке: Автореферат дис. канд. филол. наук. - М.: 1997. 5. Яковлева, Э.Н. Вопросы сопоставительной фразеологии // Тезисы межвузовской конференции "Актуальные проблемы лингвистики и методики преподавания иностранных языков в вузе и школе". - Орехово-Зуево, 1994. - 159 с. Журтова О.А. |
Похожие:
 | Автономная некоммерческая организация высшего профессионального образования «Международный гуманитарно-лингвистический институт» |  | Предлагаемая стратегия маркетинговой коммуникации в области телевизионной рекламы росно |
| Иностранные языки в контексте межкультурной коммуникации: Материалы докладов IV международной он-лайн конференции «Иностранные языки... | | «Деловые коммуникации» относится к дисциплинам базовой части профессионального цикла ( Б. 8). Для освоения дисциплины «Деловые коммуникации»... |
| Воронцова Т. А. Основы научной коммуникации: учебно-методическое пособие. Ижевск: изд-во «Удмуртский университет», 2011 – 40 с | | Автор глубоко и аргументировано обосновывает идею о йоге как доступной практически каждому универсальной технологии коммуникации... |
| Таким образом, прагматическое предусловие ненарушения принципа вежливости входит в противоречие с основной целью дискуссии — обменом... | | Хi кирилло-Мефодиевских чтений в миту-маси (г. Москва, 15 мая 2018 года) / отв ред. Г. А. Забелина; сост. В. Д. Янченко, К. Г. Сосян;... |
| Института филологии, журналистики и межкультурной коммуникации от 27 октября 2014 г. (протокол №2) и предназначены для магистрантов... | | Учебно-методические комплекс деловой коммуникации в профессиональной деятельности / О. Ю. Машина; Нов гу им. Ярослава Мудрого. Великий... |