Стихи.
Шевцова Анастасия
Новолетие
Разбивая год посередине, разрывая день напополам,
Билось небо в тонкой паутине, раздувая ветром зеркала.
Босиком ступая по осколкам, разрезая в кровь свои ступни,
Облачалось лето алым шелком… Не спугни мгновенье… Не спугни!
Я пройду до тонкой нити света, не касаясь крыльями зари,
И, лучами теплыми согрета, оторвусь с дождями от Земли.
Осень, осень, радость обновленья! Тянут ветви к небу тополя-
Торжество и смерти, и рожденья — вечный круг земного бытия.
Пусть леса искрятся листопадом — отдождят до снега и уснут…
Холодов последнюю преграду птицы к югу в крыльях унесут.
Зауэр Ирина
Баллада конца
Нам так обещали: в Конце — ни войны, ни чумы,
А правда и ложь наконец примириться сумеют,
Обрушится небо, но вряд ли почувствуем мы,
Ведь боли не станет, и чувства уйдут вместе с нею.
Какая, наверно, настанет тогда благодать —
С чужими чужим нам не будет уже одиноко…
И вот Обещанье Конца я припомнил опять,
О том пожалев, что не названо точного срока.
Мы проще хотели. И стали давать имена.
Сказали: вот Зло, вот Добро. Многоцветие — ересь…
… Рассвет слишком блеклый, и слишком глуха тишина,
Но это не важно — цвета все и звуки приелись.
Услышать хотел бы я цокот алмазных копыт:
Тех всадников четверо, так Обещанье сказало.
Отчаянье всех впереди, но оно не спешит,
А конь его бурый, конечно, а, может, и чалый.
И Зависть на пегом за ним. На нее бы взглянуть,
Хоть видел не раз, но в лицо все равно не узнаю:
Меняет обличья она, как меняет и суть,
Прикинется другом, врагом, то поет, то взвывает…
Одно Равнодушье торопит гнедого коня:
Спешит показать — здесь любой его воле покорен.
Но три эти всадника так не пугают меня,
Как та, что за ними, и конь ее бел или черен.
Надеждой зовется. Но в мире, где все решено,
И души-сироты друг в друга всё тычутся слепо,
Зачем напоследок нам встретиться с нею дано,
Дано перед тем, как на землю обрушится небо?
Что нам обещали, конечно, исполнится в срок,
И сбросим с себя наконец мы и жизнь, и усталость.
…Я семя чудное нашел — неизвестный цветок,
А может, сорняк — меж страниц оно в книге лежало.
Его посадил я. Хоть всхода дождаться не цель,
Но все-таки жаль, если время закончится прежде.
И кажется, понял, зачем нам Надежда в конце.
Но разве не поздно поверить последней надежде?
Анна Пан
Китайская легенда
Давным-давно, в каком-то прошлом веке,
В деревне Ляо у горы Уй-тя
Вдруг пересохли рисовые чеки-
Всё лето в Ляо не было дождя.
Шаман велел всем жителям деревни
Три дня лежать на площади ничком.
Тогда, мол, некий дух, ужасно древний,
Одарит землю проливным дождём.
На третий день, наевшись вдоволь пыли,
Того шамана люди, не шутя,
Бамбуковыми палками побили…
Всю осень в Ляо не было дождя.
Пришёл монах в оранжевой кашае,
И всем велел молиться день и ночь.
Мол, духи — предрассудки, я-то знаю.
Один лишь Будда сможет вам помочь.
Монаха бить, конечно, не решились.
Но, татхагатагарбху строго чтя,
Его послали к Будде. Или к Шиве…
Всю зиму в Ляо не было дождя.
Тут как-то мимо шёл седой бродяга,
Старик, беспечный, как сама весна,
Узрел поля, сухие, как бумага,
И всем велел готовить семена.
— Никак смеёшься ты над нашим горем!
И сам, поди, не знаешь, что плетёшь!
Бродяга молча в лес ушёл, на гору…
На третий день на Ляо хлынул дождь.
И вся деревня вышла на дорогу,
Когда старик спустился к ним с горы.
— Какому, странник, ты молился богу?
Какому духу приносил дары?..
— Я не молился — лишь встречал рассветы,
И слушал в чаще, как трава шуршит,
И радовался. И с вселенной этой
Делился я гармонией души.
И мир услышал. Инь обнялся с Янем.
Поют согласно струны бытия…
И поклонились мокрые крестьяне
Седому заклинателю дождя.
Проза. Сказка. Криштул Илья. Правильный человек
Алексей Чижов был очень правильным мужчиной. Уходя, он гасил свет, водоёмы не засорял, мусор всегда сортировал, а отработанные энергосберегающие лампы сдавал в специализированные организации для переработки и обезвреживания. Он, кстати, был единственным россиянином, который знал адреса этих специализированных организаций. Алексей не купался в водоёмах, в которых купание запрещено, и не ходил по газонам, никогда не заезжал в магазины на роликовых коньках и уж тем более не выходил в двери, на которых написано «Выхода нет». В страшном сне он не мог себе представить, что поставит сумку на витрину или перейдёт дорогу в неположенном месте, попросит справку там, где справок не дают, а размена там, где размена нет. Однажды Алексей увидел человека, заходящего в зал после третьего звонка и ему стало так нехорошо, что ни в какие залы он больше не ходил. И, разумеется, он не трогал руками экспонаты, не заходил ни за какие ограждения, ежемесячно оплачивал по ЕПД сумму платежа, указанную в графе «Итого с учётом страхования», и хранил все квитанции в течение трех лет с момента оплаты, для чего даже выделил отдельную комнату в своей двухкомнатной квартире.
И в это утро всё было так, как всегда. Алексей собрался на работу, проверил, не оставил ли включёнными электро— и нагревательные приборы, вытащил все шнуры из всех розеток, перекрыл газ с водопроводом и только после этого покинул своё жилое помещение. Подойдя к лифту, он нажал кнопку вызова аппарата и посмотрел, загорелся ли индикатор. После автоматического открывания дверей, убедившись, что кабина находится перед ним и что это действительно кабина, а не её имитация, Алексей зашёл внутрь и нажал кнопку нужного ему этажа.
На улице, в ожидании подвижного состава трамвайного парка и имея при себе предмет со световозвращающим элементом, Алексей минут двадцать обеспечивал видимость этого предмета водителями транспортных средств, за что много раз был этими водителями матерно обруган. К ругани в свой адрес Алексей давно привык и не обращал внимания, к тому же ему было не до ругани — невдалеке он заметил агрессивно настроенную группу граждан и стал искать сотрудника полиции, что бы немедленно сообщить ему об этом. Сотрудника полиции поблизости не оказалось, но, к счастью, члены агрессивно настроенной группы граждан оказались пешеходами, которые хотели стать пассажирами какого-либо маршрутного транспортного средства и выражали своё негодование по поводу невозможности этого сделать.
Вскоре долгожданное средство городского наземного транспорта, оборудованное системой АСКП, подошло, наконец, к посадочной площадке, и Алексей, дождавшись полной остановки средства, вышел на проезжую часть с целью посадки. После валидации проездного билета Алексей не стал задерживаться возле турникета, а прошёл в середину салона, где начал заблаговременно готовиться к выходу, искать оставленные другими пассажирами вещи и во избежание травм держаться за поручни, одновременно проверяя, не загрязняет ли его одежда одежду других пассажиров. За этими делами время пролетело незаметно, и транспортное средство общего пользования, двигаясь по специально проложенному маршруту, прибыло на конечную станцию. Заранее подав сигнал водителю нажатием кнопки звонка и услышав в ответ опять что-то нелицеприятное, Алексей покинул подвижной состав и направился к наземному вестибюлю станции метрополитена.
Люда сидела на газоне напротив входа в метро и пила пиво. Глаза, распахнутые серые глаза насмешливо взирали на торопливых суетящихся людей, но людям, опаздывающим на службу, было не до чужих глаз. Насмешливый этот взгляд заметил только Алексей, и у него вдруг так заныла душа, так застучало сердце, что он забыл и правила пользования метрополитеном и даже с какой целью он хотел им воспользоваться. Никогда, никогда раньше Алексей не видел таких глаз. Он не мог больше находится в условиях увеличенных пассажиропотоков и, впервые в жизни пройдя по газону, он подошёл к Люде и молча присел рядом. «Хочешь пива», — то ли спросила, то ли приказала она. «Пива хочу», — то ли согласился, то ли попросил Алексей. Потом они курили, потом, нарушая все правила дорожного движения, перебегали улицу и покупали ещё пива, потом он рассказывал ей свою жизнь, а она хохотала. А потом пошёл дождь, и солнце играло на каплях, и были мокрые волосы, и через весь город перекинулась радуга…
На окраине Москвы, под мостом через реку, живут два счастливых человека. Им никогда и никуда не нужно являться в течение трех рабочих дней. За их вещи, не сданные в гардероб, не несёт ответственности никакая администрация. Они никого и ни о чём не обязаны в 10-дневный срок письменно уведомлять. Их исключили из списков для голосования, к ним не приходят агитаторы, а полицейские не требуют показать паспорта. Они не знают, кто мэр их города, и даже путаются в президентах страны. Им не нужно в течение недели оплачивать всякие задолженности. По утрам они смеются, а по вечерам смотрят на воду и лес напротив. Лишь иногда, в полнолуние, один из этих счастливых людей просыпается от собственного крика. Он смотрит в испуганные серые глаза и виновато шепчет: «Опять этот кошмар…» Уже давно в каждое полнолуние ему снится один и тот же сон, жуткий сон про размагничивание проездного билета от того, что он хранился рядом с ключами и другими металлическими предметами. Он долго сидит и курит, отгоняя страшные мысли о последствиях размагничивания, а потом засыпает, запутавшись в волосах своей любимой. До следующего полнолуния ему ничего не будет напоминать о прошлой жизни…
«Может быть, жить нужно именно так, по своим правилам?» — подумал я и, ощущая себя бунтовщиком, не поднял полы длинной одежды при входе на эскалатор. Мой бунт, бессмысленный и беспощадный, был задушен в зародыше. У меня больше нет одежды с длинными полами, а эскалатор, даже не заметив этого, всё также бежит вниз, увозя куда-то людей, стоящих справа, лицом по направлению его движения… И никогда никто из них не бросит на лестничное полотно и балюстраду никакого постороннего предмета…
Интересно, а брошенная жизнь — это посторонний предмет?..
Проза. Сказка. Зауэр Ирина. Лучшее время
Вы слышали тысячу таких историй. Или — ни одной похожей. Просто эта сказка не даст мне покоя, пока не поделюсь ею с другими.
В королевском замке у царственной четы родился мальчик — долгожданный наследник престола. Как водится, к нему позвали со всех мест и краев магов и колдунов, чтобы они высказали мнение о судьбе ребенка и наделили его волшебными и не очень дарами, которые пригодятся в жизни. Маги, занятые люди, не очень охотно принимали такие предложения, и далеко не всегда те, кто принял, творили волшебство для новорожденного. Многие отдаривались вещами — и даже не волшебными. А другие преподносили артефакты, быстро терявшие силу — чародеи не хотели брать на себя ответственность за то, как их используют. Но король и королева все-таки надеялись на полезный подарок и потому пригласили всех, кого могли.
И, как тоже нередко случается, они забыли про одного чародея — этот юный маг недавно окончил волшебную академию и не успел прославить себя ни добрыми делами, ни злыми, и потому о нем мало кто знал. Он ждал приглашения во дворец больше остальных волшебников, вместе взятых, а не получив его, страшно рассердился. И все-таки пришел — незваным.
Появлению молодого мага обрадовались и королева, и король. К тому времени все волшебники уже успели вручить малышу подарки — и мало среди них оказалось полезных, так что еще одного чародея приняли в замке очень хорошо. Окруженный вниманием и почетом, он мог бы перестать сердиться, если бы был старше и опытнее. Но юность не дает так быстро забыть обиду. И вот, когда его позвали к колыбели младенца, волшебник взглянул на ребенка, улыбнулся чуть отрешенно и сказал:
— У него будет все…
Король и королева громко и счастливо вздохнули, а маг закончил:
— Все, кроме любви — пока не придет лучшее время для нее. А оно не придет, пока я не решу!
И после этого у него достало гордости уйти, хотя очень уж хотелось остаться. Молодому магу нравилась пышность дворца, музыка и ощущение праздника, какого он был долго лишен в академии, сурово воспитывавшей своих учеников. Но что поделаешь, если ты уже сделал все, что мог, а большего не простил бы самому себе?
Слова чародея исполнились в точности. У принца в самом деле было все, но никто никогда его не любил, кроме родителей. Да и они постепенно остыли к сыну — может, так действовало волшебство. А может, это случилось, как случается многое в жизни — своим порядком. Зная о своем проклятии, мальчик — потом юноша, а после мужчина — отчаянно страдал и все искал, искал то, чего для него не существовало. И поначалу верил каждому, кто говорил ему о любви, и однажды даже женился, но на следующий же день узнал, что жена мечтала не о нем, а о власти — и немедленно развелся с ней. Он мог принимать любовь женщин и отвечать на нее, но не знал того — особенного — чувства, о котором так страстно пишут поэты и поют менестрели, и страдал от этого.
И так прошло много лет. Не скажу сколько, но принц, ставший королем после смерти родителей, уже был немолод, когда в замок снова пришел тот маг. И если иней седины лишь чуть припорошил волосы короля, то голова волшебника побелела совершенно, и даже лицо его казалось тусклым, как старая монета. Любой, посмотрев на чародея, понял бы: этот человек несчастлив и, скорее всего, никогда не был счастлив. В замке к тому времени осталось мало людей: редкие слуги и служанки, стражники да несколько человек, считавших себя друзьями короля. Наверное, они ими и были: ведь они не покидали своего сюзерена, хотя тяжко жить рядом с тем, кого невозможно любить и кто отчаянно хочет этого больше всего на свете.
— Ну что же, — сказал чародей, встав перед королем, а тот сидел у окна и смотрел наружу, в мир, затянутый тучами, как вся его жизнь. — Пора закончить начатое.
Король удивился: он впервые видел этого человека.
— О чем ты говоришь? — спросил правитель, вставая навстречу гостю.
— О нас с тобой. Я тот, кто наложил на тебя заклятие нелюбви, — старик хрипло, коротко рассмеялся, как старый ворон на ветке, с которой его пытается сдуть ветер, а за окном — словно в ответ — громыхнул гром. — Но я и сам попал под его действие. Если бы знать заранее, что так будет… Юному выпускнику академии не хватило опыта… Все эти годы я пытался держать лицо и убедить всех — и себя самого — что могу прожить без любви… Но не смог. И пришел к тебе, чтобы объявить: время настало — самое лучшее время.
Король потрясенно пошатнулся:
— И это все? Теперь я смогу найти ту, которая полюбит меня?
— Не все так просто, — вздохнул маг. — Этот мир слишком привык к нам, таким, какие мы есть; ни мы, ни он не можем сразу измениться. Пройдет, я думаю, десять лет, прежде чем мир примет нас новыми, и лишь тогда в нашу жизнь начнут приходить любящие женщины. Наверное, это будет поздно для тебя и уж точно поздно для меня. Поэтому предлагаю тебе другое. Я позову сюда пять женщин из других миров, не знающих ни тебя, ни меня и не имеющих отношения к нашим делам и нашим заклятьям. И среди них ты сможешь выбрать одну, а она выберет тебя. А другая — меня. Согласен ли ты на это?
— Конечно, согласен! — воскликнул король. — Для чего ты спрашиваешь?
— Ты мог захотеть отомстить мне и прожить оставшиеся дни без любви только для того, чтобы и я никогда не узнал ее...
— Чушь и ерунда! — отмахнулся король, и его глаза сияли. — Твори скорее свое волшебство!
И чародей немедленно творить волшебство: просто и безо всяких особых эффектов, лишь произнес пару заклинаний и обошел зал по кругу. За спиной волшебника медленно поднялись из пола высокие, с полукруглыми арками, двери.
— Теперь будем ждать, — сказал он. — Если не трудно, прикажи принести чаю: ожидание может оказаться долгим...
Король кликнул слугу, и тот принес им обоим чаю и сам остался в комнате: на случай, если им понадобится еще что-то.
Прошел, может быть, целый час. За окном бесновались ветер и дождь, и король почти уже решился начать вежливую беседу с магом, хотя совсем не знал, о чем и, главное, как с ним говорить. И вот одна из дверей открылась, и в залу шагнула девушка в поцарапанных латах с длинным тяжелым мечом в руках. Дверь за ней захлопнулась; гостья огляделась, устало вздохнула, прислонив меч к дверному косяку, стащила с руки латную перчатку и провела ладонью по лицу, как человек, который только что проснулся. Она принесла с собой запахи пыли, дыма и боя.
— Неужели все закончилось? — спросила девушка и посмотрела на короля и мага, словно они и только они могли ей ответить.
— Да, закончилось, — ответил чародей и улыбнулся. — Но лишь для того, чтобы начаться снова.
— Война? — устало и тихо спросила пришедшая. — Снова война?
— Нет, — на этот раз король опередил мага с ответом, — любовь. Если ты сможешь или захочешь полюбить кого-то из нас...
Казалось, гостья услышала только часть ответа.
— Значит, не война. И мне не придется снова быть в первых рядах, вести всех и вдохновлять, обещая победу и помощь Небес. Значит, я теперь свободна выбирать...
И только потом она посмотрела на того, кто ответил на ее последний вопрос:
— А что такое любовь?
Волшебник нахмурился:
— Разве ты не знаешь? Это когда ты счастлив, только если рядом с тобой другой человек…
— А если он не человек? — спросила гостья. — Это считается?
— Конечно, — кивнул маг и торжественно выступил вперед, ради такого случая перестав считать себя человеком. — Еще как считается!
На улице снова громыхнуло. Чародей поежился и сделал шаг подальше от окна, разом забыв про торжественность.
Девушка печально улыбнулась:
— Тогда я знаю, но все же не могу выбирать, потому что люблю. Потому что вряд ли мой избранник захочет быть со мной...
— Почему? Он не любит тебя?
— Думаю, что любит — так, как его, ангела, научил бог. У него есть лишь такая любовь, а у меня — только война. Та, на которую он позвал меня когда-то.
Король ощутил, как комок подступил к горлу. Он всю жизнь считал себя самым одиноким человеком на земле, потому что никогда и никто не любил его. А теперь видел человека еще более одинокого, любовь которого должна остаться неразделенной навсегда.
— Но может быть, ты спросишь у него? — заметил король. — Может, его ответ будет другим?
Девушка усмехнулась:
— Пожалуй, я спросила бы. Теперь, после всех моих битв, я не побоюсь задать такой вопрос ангелу. Но где найти его?
Король вопросительно посмотрел на волшебника:
— Ты можешь это?
Маг поджал губы. Он терпеть не мог, когда кто-то сомневался в его силе.
— Думай о нем, — попросил он девушку, развел руки в стороны и топнул ногой.
Пол замка задрожал, стены пошли рябью, и в зал прямо сквозь крышу спустилось сияющее существо, прекрасное, как надежда. Белоснежные широкие крылья, синие глаза и лицо, полное огня и вдохновения. Вряд ли кто-то мог бы не полюбить его.
Ангел опустился на пол и сложил крылья, совершенно сухие, несмотря на ливень снаружи. Взглядом нашел девушку и улыбнулся ей.
— Это ты, — прошептала она, бессознательно подалась вперед — и тут же отступила, словно остановленная ангельской улыбкой. В ней была любовь, но — король и сам теперь видел — совсем не такая, не человеческая. На понимание этого ему хватило знаний и опыта.
— Да, — сказал ангел, — это я. Ты позвала меня?
— Я хотела, чтобы ты пришел, — поправила его девушка. — Хотела спросить тебя о любви.
Ангел слегка шевельнул крыльями:
— Ты знаешь ответ. Я люблю всех.
— И меня?
— И тебя, — крылатый снова улыбнулся. — Создатель не разрешает мне исключений.
Девушка-воин судорожно вздохнула и снова вытерла лицо рукой — но на этот раз стирая бежавшие по щекам слезы. Ангел словно и не заметил этого.
— Теперь ты сможешь отдохнуть, — сказал он и огляделся. — Правда, все должно было закончиться иначе, но так лучше.
— Лучше для кого? — с горечью спросила девушка и обернулась к королю:
— Есть тут где-нибудь война?
— Нет, — ответил король, — я давно уже не веду войн, или, скорее, никто не хочет драться со мной, потому что я никому особенно не нужен и не интересен. Но у меня есть стража и армия.
— Тогда я поступлю к тебе на службу. Но не сейчас, а немного позже. Хочу пожить мирной жизнью и узнать, а вдруг у меня это получится. Попробую поверить в жизнь без войны, — она снова взяла в руки меч, слишком тяжелый для девушки. — Сражаться и верить — лучшее, что я умею. Скажи, куда мне идти?
Король кивнул на дверь:
— Туда...
И приказал слуге:
— Проводи ее.
Тот открыл дверь перед девушкой и вышел вслед за ней.
Ангел проводил ее взглядом и снова улыбнулся.
— Чем ты так доволен? — спросил чародей почти зло.
— Итогом, — ответил ангел. — Ибранница должна была умереть, а теперь будет жить.
— Может, лучше умереть, чем жить так, как станет она, — проворчал чародей, но никто не успел ему ответить — из второй двери в залу вышла еще одна девушка.
Она была красива — красотой жгучей и вызывающей. Нельзя было отвести от нее взгляд, но и нельзя долго смотреть на нее. Слишком яркий взгляд, слишком яркое платье, слишком яркие губы. И когда новая гостья сделала шаг, по залу разлилось благоухание духов и запах грозы, словно она принесла ее с собой.
— Кто из вас, — спросила она с вызовом, — будет очередным моим мужем?
Король нервно подался назад, и даже волшебник отшатнулся:
— Демоница!
Девушка расхохоталась:
— Да! Меня сделали такой, когда снова и снова продавали замуж по праву власти и за власть, а потом травили моих мужей!.. У внебрачной дочери Иерарха Церкви нет другого пути в жизни, кроме этого — подчиняться и вести собственную игру. И, попробовав жить так, как я, вы стали бы еще хуже, чем я!
— Постой! — попросил ангел и подошел к девушке невозможно близко, словно не боясь обжечься ее яростью и красотой. Приподнял крылья, точно хотел обнять, защитить, закрыть от всех и всего. — Ты никогда не знала любви?
— Знала, — ответила красавица, — но моего второго — любимого мужа тоже убили, чтобы снова сделать меня свободной.
— Мне жаль, — сказал ангел. Свет его стекал на пол, истаивал, исчезал.
— Тебе — жаль? — воскликнула девушка и шагнула к нему. — Тебе, ангелу? Одному из тех, кто служит Богу, допустившему все это? Богу, который, в конце концов, примет меня в один из своих монастырей — потому что рано или поздно я постарею и перестану быть полезна моим патронам?
— Да, — ответил крылатый, — и я хочу предложить тебе немного тепла.
— Мне и так не холодно, — резко бросила красавица, — и я не понимаю, о чем ты.
— Думаю, что понимаешь, — сказал ангел, и его крылья тоже начали исчезать, стираться из реальности. — А теперь и я понимаю. Любить всех — значит, не любить никого. Любить одного — больше, чем любить всех.
Он умолк и ничего больше не говорил, просто смотрел на девушку, а она на него. И, наверное, взгляды эти были наполнены смыслом, непонятным тому, для кого не предназначались. Даже дождь за окном, казалось, стал успокаиваться, как человек, который хочет прислушаться, чтобы понять.
И девушка стала вдруг не такой яркой и вызывающей — словно лишняя красота стекла с нее, как свет с ангела. Гостья протянула руку тому, кто был когда-то крылатым, а теперь превратился в обычного мужчину с очень простым лицом и синими глазами.
— Пойдем, — попросила она. И через минуту они, держась за руки, покинули залу.
— Ну и ну! — сказал король, качая головой. — И такое бывает на свете — и такая любовь?
— И такая, — кивнул чародей. — И думаю, мы с тобой еще многое узнаем, прежде чем закончится этот день — самый лучший день для любви!..
Вспышка молнии осветила залу — гроза продолжалась.
— Ты уверен, что этот день лучший? — спросил король, глядя за окно, по которому хлестали отчаянные струи дождя, словно просившего впустить его в комнату.
— Конечно, уверен! — нетерпеливо и раздраженно сказал чародей. — Именно моя уверенность сделала этот день подходящим!
В этот миг открылась еще одна дверь — третья. Из-за нее вышла девочка лет четырнадцати: маленькая красавица с черными волосами, в пышном платье и с книжкой в руках. Легкий сквозняк из-за двери принес запах цветущего жасмина.
Девочка тут же прямо и очень серьезно посмотрела на короля и мага:
— Вы тоже будете задавать мне вопросы? Экзамен еще не закончен?
— Экзамен? — переспросил волшебник. — Никто не собирается экзаменовать тебя, дитя.
— Но я готова отвечать, — девочка гордо вскинула точеный подбородок, — о чем бы вы ни спросили!
Гром привлек ее внимание. Гостья посмотрела за окно с интересом.
Скрипнула дверь залы — вернулся слуга. Вернулся и издал удивленный вздох.
Король обратил на него внимание:
— Что такое?
— Она так похожа на мою умершую дочь, Ваше Величество, — сказал слуга.
Чародей фыркнул:
— Совпадение. Бывают совпадения такого рода — и даже чаще, чем можем себе представить. А скажи-ка, дитя, ты не хочешь замуж?
— Нет! — тут же ответила девочка и покрепче сжала свою книгу. — Нет, не хочу!
— А о любви ты когда-нибудь мечтала?
Девочка посмотрела на него темными, не по-детски серьезными глазами, и ничего не сказала.
Маг вздохнул и обернулся к королю:
— Она слишком юна и для замужества, и для любви, — заметил он. — И значит, не подходит ни мне, ни тебе! К тому же, у нее кажется, совсем другие желания...
— Я хочу учиться, — подтвердила девочка — ее лицо уже не было таким суровым, и на нем появилась мечтательность. — Столько, сколько живу...
Слуга снова тихо охнул:
— Так же говорила и моя дочь!
Девочка наконец поглядела на него:
— А в вашем доме есть книги?
— Мало, — признался слуга, — но это лучшие книги, которые я смог купить для моей дочки. К сожалению, она не успела прочитать их все.
Девочка немного подумала и подошла к нему.
— Ты покажешь мне эти книги? — спросила она.
— Покажу, — ответил слуга взволнованным, дрожащим голосом и поднял взгляд на короля. — Можно мне уйти сейчас, Ваше Величество?
Правитель кивнул, понимая, что толку от получившего неожиданный подарок слуги не будет никакого.
— Тут, в замке, богатая библиотека, которую редко читают. И ты можешь прийти в любое время, — сказал он девочке.
— Спасибо, — улыбнулась черноглазая. — Спасибо, что понимаете!..
И вместе со слугой покинула залу.
— Ну вот, — разочарованно вздохнул волшебник. — У нас с тобой осталось только две возможности. Надо было создать больше, чем пять дверей.
— А ты не сможешь это повторить? — спросил король.
— Не смогу, — развел руками маг. — Я уже выбрал лучший день — сегодня, и второго лучшего не может быть...
Очередная дверь отворилась — и из-за нее прилетел голос, поющий странную, грустную и одновременно веселую песню о том, что человек рождается, как птица, живет, как птица, и умирает, как птица. Через несколько минут в дверном проеме появилась и поющая.
Никто с первого взгляда не назвал бы эту женщину красавицей — и уж точно не после того, как услышал ее голос, который был по-настоящему прекрасен. Но потом становилось ясно — одно неотделимо от другого: это усталое лицо с яркими глазами, странное платье без одного рукава и песня, рвущая сердце. Как гроза и дождь, гром и молнии…
Женщина замолчала, закончив песню. Посмотрела на короля и чародея, но ничего не сказала. Но потом певица подошла к магу и коснулась кончиками пальцев его седых волос.
— Ты напоминаешь мне кого-то, — сказала она.
— Правда? — ответил он, оживляясь. От женщины пахло чем-то настоящим и вкусным, как пахнут свежеиспеченные булочки с корицей или бодрящий шоколадный напиток.
— Конечно, правда! Я так и не научилась лгать и не собираюсь учиться теперь!
Певица огляделась:
— Что это за место?
— Королевский замок.
— Но ведь ты не король? — улыбнулась женщина — и в ее улыбке не было разочарования. — Когда-то я мечтала о том, что буду богатой. Маленькая девочка, не нужная никому, кроме себя и женщин, продающих любовь, которые заботились о ней больше, чем ее собственная мать. Эта девочка не понимала, что уже богата. Когда-то со мной происходило много чудес… Мне кажется, ты — одно из них…
— А тот, кого я тебе напоминаю, — перебил маг взволнованно, — он хороший или плохой?
Гостья упрямо тряхнула кудрявой головой:
— Про человека или про чудо нельзя сказать, хороши они или плохи, пока они не уйдут. Но ты спросил так, что я понимаю — ты чего-то ждешь от меня. Чего же?
Маг явно хотел сказать прямо, но слишком долго собирался с духом и не успел. Женщина ответила раньше, за него:
— Я поняла. Ты ждешь любви.
— Ты сможешь полюбить меня? — с надеждой спросил чародей.
— Пока не знаю. Это не всегда случается с первого взгляда. Но что-то в тебе привлекает меня… Мне кажется, ты, как и я, знал разные времена и понимаешь, что такое настоящее чудо!
— Иногда я даже делаю чудеса своими руками, — почти с гордостью признался волшебник — и тут же покраснел, устыдившись собственной похвальбы.
Женщина засмеялась. Смех у нее был очень красивый.
— Значит, ты тот, кем мне показался, — сказала она.
А потом предложила: — Пойдешь со мной?
— Пойду… Нет, погоди. Давай побудем тут еще немного. Мне хочется знать, кто достанется моему другу.
Он посмотрел на короля, и тот кивнул — может, раньше они не были друзьями, но сейчас стали ими.
Гроза, кажется, утихала.
Певица подошла к окну и открыла его — настежь, впустив в залу свежий воздух и запах влаги. Долго-долго она смотрела на что-то там, снаружи, а потом обернулась к своему избраннику:
— Знаешь, когда видишь настоящее чувство со стороны, сложно его не узнать… Там, во дворе, девочка в доспехах беседует со старым воином. И хотя дождь еще идет, и оба промокли насквозь — им, кажется, все равно. Думаю, это любовь… Хотела бы я так же точно сказать о себе и тебе. Впрочем, не знать — интересней.
Чародей хотел ответить — но последняя, пятая, гостья, выбрала этот миг, чтобы появиться. Она появилась в дверях — и все пять пропали, исчезли, истаяли, как крылья ангела и его свет. Как все ненужное.
Новая пришелица была… Король смотрел, и ничего, кроме того, что она женщина, не мог сказать сейчас. Ее присутствие осветило замок светом, не сравнимым даже с ангельским — более глубоким и чистым. Она была проста обликом, не пела, и платье ее выглядело обычно, а руки явно знали всякую работу, даже очень тяжелую. Но входя, она улыбалась хорошей, светлой улыбкой, хотя для радости пока не было причины — по крайней мере, внешней. Женщина сразу же подошла к королю, принеся с собой запах свежести и весны.
— Здравствуй, — сказала она. — Ты ждал именно меня?
— Думаю, да, — пока еще не очень уверенно ответил правитель и тоже шагнул к ней навстречу. Ему хотелось получше рассмотреть гостью; для этого обычно надо отойти подальше, но он не мог себя заставить отдалиться от нее.
— Хорошо, — сказала женщина. — А для чего?
— Для счастья, — уверенно ответил король. Теперь он видел, что гостья не так молода, как предыдущие, но ему уже и не хотелось, чтобы она была молодой.
— О, это хорошо, — заметила женщина, — и надеюсь, ты хочешь того же и для меня. Я не заставлю тебя долго ждать счастья и надеюсь, что мы понимаем счастье одинаково или похоже. Это случалось со мной слишком часто — ожидание и непонимание. Женщинам вообще часто приходится ждать — то одного, то другого… То корабля, то Бога, то чуда… Но жизнь все-таки состоит не только из чудес. И когда отдаешь часть себя в руки другому — а он уходит навсегда, просто потому что вы с ним верите в разные вещи — то не понимаешь, чего теперь ждать и зачем. Сможешь ли ты это? Сумеешь ли верить во что-нибудь вместе со мной?
— Смогу, и… — начал король, но гостья перебила его:
— Прости, я все говорю и говорю, бессвязно, как ребенок… Словно во мне оживают мифы или сказки, или чьи-то жизни-истории, приукрашенные многими пересказами. Но они не мои. Я хочу жить собственной, выращивать цветы, алые и белые розы — и никакая стужа, и даже ожидание и непонимание не смогут погубить то, что ты держишь в своем сердце. Любишь ли ты розы?
— Я полюблю их, — уверенно ответил король и услышал смешок чародея. — Что такое?
— Все-таки тебе досталось лучшее, — сказал маг, — потому что досталось все. Пусть это будет моим подарком, хотя цена его выше, чем я думал. И мне, и тебе придется научиться любить, верить, понимать — а это не так просто, как жить без всего этого, хотя может казаться наоборот. Прощай же. Но, наверное, мы еще встретимся, ведь нам есть о чем поговорить.
И он тоже ушел вместе со своей избранницей, а король остался со своей.
Так закончилась эта история. Но лишь для нас, узнавших ее вот только что, а где-то там продолжается. Для каждого, чье «здесь и сейчас» — лучшее время для любви.
|
