Проза. Фантастика. Евгений Руденко. Кеволич Йегрес
— Не пожалеешь — приезжай, — сказала Вика, странно улыбаясь. — Кило пятьсот тебе в глотку!
На этом дружеском пассаже связь прервалась булькающими стенаниями видеофона:
— Серёжа, отключи меня от сети… Прошу тебя… Ну, пожалуйста, бульк-бульк-бульк…
В моей скромной квартирке видеофон был единственным произведением искусства. Он был уменьшенной копией меня! Массивный подбородок, очки-дисплеи, толстые пальцы с мозолями от циркуля и линейки и тотальная безалаберность вызывали во мне поистине отцовские чувства. Взяв его бережно в руки, словно искусственный интеллект ещё не был просрочен и не требовал утилизации, я протёр убаюкивающими движениями дисплеи, приговаривая:
— Ничего-ничего, Ванюшечка, ещё полгодика — и заменю тебя. Вот только в командировку съезжу. Потерпи, дорогой.
Враньё, конечно: на новый видеофон денег у меня отродясь не было. Лететь же сейчас в рейс, когда Вика впервые пригласила к себе в гости — верх глупости. У нас с ней всегда так: то я пропадаю в исследовательских командировках, то она перевозит ресурсы с одной планеты на другую. И вот, наконец, свершилось! Совпали выходные! Аккуратно застегнув арамидный комбинезон, я подготовил самое необходимое: себя и набор родиевых ложек в подарочной упаковке. Как и упаковку, мою внешность можно было настроить на нужный лад: праздники, работа, безделье… снова праздники… У настоящих космологов всегда так! Регулировался мой внешний вид часами фирмы «Кебзак». Стоило нажать кнопку «праздник» — и мои волосы становились шелковистыми, как в рекламе шампуня «Кебзак». Борода исчезала, а кожа становилась гладкой и упругой, как после бритья с пенкой «Кебзак». Даже глаза видели со стопроцентным зрением, как после капель «Кебзак».
Резкий гул реактивных соплемётов застал меня в приятном нагромождении мыслей. Я и не заметил, как преодолел последний парсек, разделявший меня и Вику. Не увидел ни шатких криоконсервационных камер с обратным отсчётом времени, ни расщепление геномов для трансгенерации в чреве межгалактического ихтиандра, ни вхождение в атмосферу Тиопы на плюющихся плазмой ракетах. Моё внимание затуманила радость встречи с самой прекрасной перевозчицей Галактики!
— Привет, — сказал я ей, ткнув подарок в щель между дверью и покатой стенкой. — Заждалась?
— Не очень, — проворковала Вика. — Пока ты летел — прошёл сбой единовременных настроек. Побывала я два раза замужем, родила пятерых внуков и успела стать бабушкой. Поздравь меня! Кислоты тебе в печень!
— Поздравляю, — промямлил я. — А как же наши отношения? Я столько раз пересматривал с Ванькой твои сообщения. Так долго ждал нашей встречи!
Вика открыла дверь шире, показывая свою неземную красоту в полный рост. Длинные золотистые волосы ниспадали непослушными локонами на высоченный лоб. Тонкие белоснежные ручки, словно гибкие виноградные лозы, крепко сжимали мой подарок. Талия толщиной в палец, закутанная в голубую дымку прозрачного пеньюара, вызывающе дышала здоровьем.
— Йегрес, заходи, — кивнула она в сторону огромного стола, за которым уже активно ели. — Пошутила я. Мозги тебе на фарш!
Йегрес был из меня такой же, как из неё Вика, и я, не моргнув глазом, вошёл внутрь. Чтобы познакомиться с ней, мне пришлось выдать себя за странствующего тиопетянина с богатой родословной. Спасибо Ване, сделавшему нужные справки! Без них прекрасная перевозчица не стала бы со мной даже по видеофону разговаривать, а не то, что в гости приглашать. Космологи нынче были совсем не в почёте.
Вика отошла к комоду с подарками, и я смог рассмотреть её гостей намного лучше. Первым, кто бросился мне в глаза, был тощий хлыщ с крючковатым носом. Он начал тыкать в меня пальцем, выплёвывая куски мяса. Второй — одутловатого вида фраер с зализанным пробором — схватил хлыща за порванный воротник и утащил вглубь зала. Зал мне напомнил собой просторную пещеру со стенами, затянутыми бордовым балдахином. По ним постоянно прокатывалась волна, похожая на кишечную перистальтику. Невольно сглотнув подступивший к горлу ком, я спросил:
— Чего они сердятся?
— Голодные путешественники — что взять с них?! — загадочно ответила Вика.
Мы присели на освободившиеся места за столом.
— Как тут много всего, — сказал я и отломил кусочек от жареного бумеранга. В животе призывно заурчало. — А что это?
— Это кроепейц, — ответила Вика, — горный. Стазу тебе в амилазу!
Я многозначительно хмыкнул и стал жевать, поглядывая на соседей. За столом, который казался бесконечным, сидели неряшливые личности, которые в три горла запихивались диковинной едой. Толстогубая, подобно нахохлившемуся индюку, женщина в красном платье с интересом расспрашивала Вику обо мне, толкая локтем зевающего мужчину с несколькими подбородками. За ним копошился в салатнице плюгавый человечек с нервно бегающим по чужим тарелкам взглядом. Напротив него сидело семейство кабачковых в полном составе: папа, мама и дочка с сыночком. Осмотрев всех Викиных гостей, я подумал о чайном сервизе и оживших блюдцах — настолько их лица были округлы и широки. Гостей набралось десятка два — может, чуть больше. Мужчины с женщинами беспорядочно ели, зевали, потягивались — и снова принимались за еду. Наш стол гудел и позвякивал от нескончаемого чревоугодия.
— А кто твои гости? — спросил я и снова откусил большой кусок от бумеранга. Внезапный голод закрутил мои кишки бешеной юлой. — И почему они всё время едят?
Вика отвернулась от женщины в красном и с неодобрением посмотрела на меня. По её красивому лицу стремглав пронеслось раздражение и гнев. Сверкнув острыми зубками, она придвинулась вплотную ко мне и зашипела:
— А не понимаешь ты, Йегрес, что по-другому они не могут? Остановиться — значит, умереть!
— Почему умереть? Наелся — и хватит! Зачем всё время есть?!
— Наелся ты?
— Ещё нет...
— Поверь мне — и не наешься! Сахарозу тебе в глюкозу!
"Хорошенькое дело", — подумал я — и отодвинулся от неё подальше, чуть не упав с лавочки, на которой мы сидели. Как это можно всё время есть и не наестся? Так не бывает! Людям обычно хватает минимума! Здоровый человек из-за стола должен выходить чуточку голодным! Банальные лозунги суетились во мне и просились наружу. Я не сдержался и выпустил их.
— Кеволеч! — закричала Вика и схватила меня за шею. — Почки тебе на кусочки!
Я резко вывернулся, отмахнувшись от Вики покусанным бумерангом. Она схватилась за покрасневшую щёку и метнула в меня тарелку с острым соусом. Тарелка, громко чавкнув, разлетелась над моей головой. Опрокинув лавки, подскочили гости и попытались заломить мне руки. С силой горного кроепейца я начал скакать по гостиной. На мне повисла женщина в красном, не давая убежать. Вокруг в диком хороводе заплясали злые лица. Я бил и лягался, пока меня не треснули о подарочный комод.
— Думал — мы не знаем, кто ты такой?! — завопила в один голос рассвирепевшая толпа. — Ты — кеволеч Йегрес, создавший расщепление геномов, трансгенерацию и межгалактического ихтиандра, в котором мы сейчас все вместе и перевариваемся. Кисломолочных тебе с селёдкой!
Подбитый глаз налился кровью. В моих висках загремело раскатами грома. В груди затрепетало раненой птицей.
— Я не виноват! Ихтиандр — это роботизированный биомеханизм с трансгенерацией геномов. Он вырабатывает энергию, перерабатывая отдельно взятые геномы людей и инопланетян в хумус, что позволяет нам безболезненно бороздить просторы вселенных. Уж поверьте — по-другому никак!
Вика подошла ко мне и наклонилась, тряхнув золотой гривой.
— А ты не в курсе, почему всё время хочется есть, научный ты наш? — гневно спросила она. — Все путешественники безумно голодные — и если не будут есть, то в течение часа умрут от истощения! Ты это учёл? Расчёты делал? Запятые тебе в точки!
— Нет, — потупился я. — Наука о перемещениях в пространстве настолько сложна, что мы обходимся теориями. Никто ничего не считает...
Толпа недовольно зашумела. Кабачковые предложили съесть бездаря, но плюгавый человечек остановил их. Вика с сомнением обошла меня вокруг, похлопывая себя по ноге подарочными ложками. Когда она успела их достать из комода — я не заметил.
— Значит, надо посчитать! — возмутилась она и протянула мне коробку. — Скажи спасибо Нави!
Я взял коробку и развернул её. Внутри притаился калькулятор с чистым листом и ручкой. Быстро схватив их, я тут же начал вычислять причины катаклизма. Надо мной нависли недовольные путешественники во главе с Викой. Они постоянно жевали и толкались, пытаясь заглянуть мне через плечо. К своему удивлению, я быстро нашёл ответ. Видимо, мучавший меня голод вёл мои мысли по верной кривой. Закричав от радости, я вскочил на ноги и начал трясти расчётами:
— Надо, чтобы после первой трансгенерации геномов тела путешественников заключались в стазис, а потом по прибытии на место выходили из него, сделав обратную трансгенерацию. Так мы сможем путешествовать внутри плавающего по галактике ихтиандра без необходимости постоянного поедания восстановительных килокалорий!
Вика довольно улыбнулась и похлопала меня по плечу. Толпа путешественников радостно возликовала и стала исчезать, разваливаясь на маленькие полоски. Толстая женщина в красном разошлась на тонкие нити числовых строк, Вика превратилась в набор сплинов, а семейство кабачковых — в квадраты Пифагора. Я от удивления сел на пол.
— Как так? — вырвалось у меня.
— А ты как думал? Только так с тобой и надо! — заскрежетало за моей спиной.
Я обернулся и увидел очертания грустных, глаз сложенных из столбиков цифр. Они мерно покачивались в воздухе на фоне белой стены в моей квартире. Да! Я оказался в своей квартире за тысячу парсеков от Вики.
— Кто ты? — мой голос предательски дрогнул.
— Нави!
— А?..
— Иван я, Серёжа, видеофон твой!
— Ванька?..
— Ты расчёты сделал, бездельник?!
— Да...
— Ты за них деньги получишь?
— Да...
— Отключи меня, Серёжа!
— Чего? — переспросил я.
— Хочешь — ещё раз сгенерирую виртуальное будущее?
Догадка прошибла меня, как высокочастотное напряжение мультиметр. Ваня всё подстроил, чтобы я сделал расчёт и заработал денег на новый видеофон! Я подскочил к видеофону. На потёртой крышке красовалась надпись: "С фирмой «Кебзак» наша вечность станет вашей бесконечностью". С треском откинув крышку, я нажал на единственную кнопку.
Дисплей хаотично моргнул, и на экране появилось слово: "Перезагрузка".
Стихи
анс
Вопроса нет, придется пить.
Разглядывая этикетку бальзама «Агидель»
Что, скрипичным ключом приоткрылась строка,
А плутонг кобылиц перепутал аллюры? —
Здесь всего-то и дела — валять дурака…
В этот пасмурный день, беспробудный и хмурый…
Приведен аппарат в положение «товсь»,
Синусоида лезет из плоскости смысла,
Изогнулась вопросом, скрипит полуось…
Нет, уже не скрипит, а висит коромыслом.
Это просто кульбит, сублимация лет,
Небожители хлещут шикарное пойло…
Я туда не хочу, мне не нужен билет,
Мне и здесь сиротливо, угрюмо и голо…
И, наверное, проще уехать с ума,
А, вернее, уйти, умереть — и не встать,
Вот в Башкирии город есть — Стерлитамак,
Я-то не был, но знаю — глухие места.
Мы не чуем вообще ничего под собой,
Как рокада, дорога идет объездная…
А на все это сверху взирает Господь,
Или кто-то другой, но взирает, я знаю.
Зауэр Ирина
Последний миф
Достаточно сказок. Слова, как душа, опустели,
Все выдохлись вина, все вины давно прощены.
Как было бы просто погаснуть кострами в метели!
Но выпало жить на осколках последней весны.
Смешно и печально. Сложить бы балладу об этом,
Но все, что умею, — на флейте потертой играть.
Наверное, сфинксу легко превратиться в поэта,
Но, став бесполезной, в мой лес ты пришла умирать.
Судьба, не Фортуна — слепа. И, явившись незваной,
Ты тронула струны моей заскорузлой души,
И стала последней любовью забытого Пана,
Которому тоже не слишком-то хочется жить.
И нет больше дела, что нас безнадежно списали,
На чудо и тайну желающих вряд ли найдешь.
Мы были легендами — лживыми сказками стали,
Но здесь, друг для друга, мы больше, чем правда и ложь.
И если захочешь — я вижу, что смотришь с усмешкой,
В душе разрываясь меж жаждой своей и тоской —
Загадку и мне загадаешь. Но только не мешкай.
Хотя б одному пусть достанется вечный покой.
Вот только кому? Разгадаю — и ты умираешь,
А нет — убиваешь меня, так закон говорит.
И знавшая много, всего ты конечно не знаешь.
Влюбленный оракул, так мил твой растерянный вид.
Решительней, ну же! Чтоб дать тебе силы на это,
Сыграю ту песню, что зренье давала слепым.
Ни в сказках, ни в мифах не будет такого сюжета,
О странном подарке случайно прозревшей Судьбы.
И все будет ново, ведь с нами впервые такое,
Возможность и право свой миф по-иному сложить:
Не бог и чудовище, просто влюбленные, двое,
Две искры в золе, друг для друга решившие жить.
На десерт. Громов Юрий. Опереться на себя
Дайте мне точку опоры — и я поверну Землю!
Архимед Сиракузский
С раннего детства до пожилых лет, постигая тайный смысл бытия, мы стремимся найти именно ее — эту загадочную «точку опоры». Она, являясь началом и логическим завершением наших устремлений и начинаний, дает нам уникальный шанс стать не только успешными и счастливыми, но и совершить массу открытий, выжить в сложную минуту жизни, не сломаться и снова шагать вперед.
Именно с точки начинается и ею же оканчивается письменное запечатление наших мыслей, любая геометрическая фигура, как и сложнейший чертеж или художественная картина. Далекие звезды видятся нам золотистыми точками и очаровывают, притягивают к себе взгляды.
Потому так загадочно и таинственно выглядят строчки, оканчивающиеся многоточием… Они дарят надежду — отправляют нашу фантазию в дальнее плаванье по безбрежным волнам воображения и памяти. Они дарят опору — не подразумевая лаконичной конкретики, но не лишая веры. Веры в доброту, чистоту, в себя и других людей. Человек без веры опирается на неблаговидные и нечестные вещи, допуская возможным, ставить точку в чужой истории своей категоричностью и безапелляционностью.
И когда мы осознаем, что опереться можем только на себя, то понимаем, что источник счастья, стабильности, надежности находится внутри нас, именно он дает силы встречать разные ситуации спокойно, с мудростью и мужеством. Надеяться на других, ждать признания со стороны, нуждаться в ком-то, чтобы получить поддержку и признание — все это становится неважным, когда человек находит точку опоры в себе.
Будь светильником для самого себя,
Будь опорой самому себе,
Придерживайся собственной правды,
как единственного света.
Эрих Фромм
Анонс
Тема следующего номера — "Незнакомка". |
