История английской духовной миссии в забайкалье начало XIX столетия
Скачать 2.65 Mb.
|
ОТЪЕЗД НА РОДИНУ Письма Шагдура Киннатова к своим наставникам – миссионерам, вынужденных покинуть Забайкалье по распоряжению русских властей, показывают, как тяжело переживали разлуку их ученики и новообращенные последователи христианского вероучения. В этом плане примечательно его послание от 2 января 1841 года, когда Сталибрас, Сван и Аберкромби, извещенные о прекращении миссии, собрались в обратный путь: «Мы читаем, что хотя евреи часто видели в храме, как Христос проповедовал перед людьми, они все же не могли принять Его, но отчего? Оттого, что час Его еще не пришел. А ныне наступило время закончиться этой миссии. Ах, как же печально думать о том, что несколько овец останутся без пастыря, но так и есть; у нас более не будет пастора. Маленький ребенок без отца или матери вызывает жалость, также и мы, пока некому рассказать нам Божьи заповеди; но вот слышен глас с небес; этот глас произносит такие слова: «Не оставляю вас сиротами, приду к вам»; это заявление вдохновляет нас надеждою. О, дорогой мой старший брат, не забывайте о нас. Молитесь за нас, подумайте есть ли у вас возможность отправить к нам русского священника, имеющего истинную веру во Христа. Было радостной вестью услышать о нашем дорогом старшем брате (о сыне Сталибраса Вильяме, который учился в Англии на миссионера и уже заявил о своем желании уехать на служение в Сибирь, заменив отца, - А.Т.) не может ли он приехать? Или может быть, приедет миссионер из Германии? Если бы нам была оказана такая милость! Вероятно, меня уже не будет в живых, когда сможет приехать какой-нибудь миссионер; но кто-нибудь обязательно приедет к будущим поколениям. Наступит время, когда мой народ будет почитать миссионера за ангела, посланного с небес; и слово, которое он будет нести, войдет в их сердца, как если бы ангел протрубил в трубу; наступит время, когда мой народ пробудится, и для того, чтобы послушать Божьи заповеди, маленькие дети позовут друг друга, старики соберутся с радостными лицами, лицо проповедника засияет, и многие соберутся к нему. Сейчас же все мертво, все по-другому. И ни вы, мои друзья, ни я, возможно, никогда этого не увидим». Тоска по уехавшим учителям и наставникам усугублялась личными проблемами многих учеников. Первые два года их преследовали безрадостные события, связанные со смертью детей в продолжающей существовать общине в Кодунском станке. «Я вижу, как много людей умирают вокруг, и я когда-нибудь то же; везде мелькают следы смерти» - с горечью писал Шагдур Киннатов своим английским пасторам. Например, у Мандари «их дочь недавно умерла, через неделю умер и их сын, и теперь у них нет детей. Они сейчас пребывают в большом горе, и у меня нет слов, чтобы их как-то поддержать, но велика божья благодать и утешение». У самого Киннатова умерли все его три сына. В соболезновании Николаю I и его супруге по поводу смерти их дочери Александры от октября 1844 года он так написал о своем личном горе: «Бог, наш Отец, послал мне трех сыновей и опять взял их к Себе. Недавно небольшой мальчик трех лет у меня умер, и теперь каждый день проливаются слезы в моей юрте. Смерть детей мучительна родителям: это подлинно есть тягостное испытание…». Императору и императрице утешительное письмо забайкальского бурята понравилось: оно было переведено на некоторые языки, а на русском опубликовано в «Отечественных записках» за апрель 1846 года.204 Известно утешительное письмо Ханне Сталибрас от 9 марта 1843 года по поводу смерти ее брата Джеймса, который миссионерствовал в Индии. Первый новорожденный сын Шагдура Вильям умер еще в 1835 году, но собранные общиной деньги отец передал В. Свану на печатание Библии, ради одного из частых упоминаний в ней слова «Тонилгактэ» (имени Иисуса Христа), как «память о моем малыше ради моих друзей, которые все еще без Христа». В одном из писем неизвестному адресату Шагдур подробно описывает смерть от побоев ламы своего товарища по миссионерской школе Бардо, одного из лучших учеников, о котором Сталибрас упомянул в заметке для «Миссионерских хроник». «Многие плакали, когда его опускали в могилу недалеко от того места, где останки нашей любимой сестры, г-жи Сталибрас, дожидаются воскресения». Наконец, Шагдур упоминает и о своем письме английской королеве, но не раскрывает его содержание. Имеющиеся документы убеждают в том, что после отъезда английских миссионеров на родину стан, где поселились отдельной общиной их ученики, продолжал действовать, руководимый Шагдуром и Текши. На начальном этапе община поддерживалась главными тайшами Хоринских бурят Ринчин-Доржо Дымбиловым и Тарбой Жигжитовым – выходцами из миссионерских школ Сталибраса и Свана, но затем, как ни странно, взятая под покровительство учрежденной Забайкальской православной духовной миссией и светскими властями, поскольку буддийское духовенство Кодунского дацана делало все возможное для ее ликвидации. Сохранились архивные документы по так называемому «Кодунскому межевому делу 1889 года крещеных инородцев Хоринского ведомства». Миссия ходатайствовала перед губернатором Забайкальской области образовать на базе имеющихся строений упраздненного христианского стана в Кодуне оседлую колонию «на незаселенном Петровско-Заводском тракте, где в двадцатых годах настоящего столетия проживали английские миссионеры и где в настоящее время находятся надгробные памятники их». Православная Забайкальская миссия исходила из того, что «обрусевшие инородцы, принявшие святое крещение», испытывают гонения и неудобства в их разрозненной жизни от «инородцев-язычников»: по этому поводу «издавна существует неприязнь к крещенным, подстрекаемая фанатиками-ламами, рыскающими по всем улусным уголкам Хоринского ведомства». Среди таких притеснений – попытки изгнать «иноверцев» с их земельных угодий, что значительно осложняет работу православной миссии. Забайкальское областное правление согласилось с доводами миссионеров Русской православной церкви. Последовало распоряжение Верхнеудинским властям составить проект нового селения на базе бывшего Кудунского стана англичан – Соловьевского, а Хоринской степной думе отвести для новопоселенных окрестные земли по 21 десятине на ревизскую душу. Тем более что тамошние буряты – «язычники» имеют на семью до 200 десятин. Попытки ущемленных хозяев ходатайствовать об отмене распоряжения было оставлено без последствий. Им было разъяснено, что «разоряться и рассеиваться по разным местам кудунским бурятам от уступки земли для крещенных нет нужды, материального ущерба они также понести не могут, если только подвинутся хотя бы на одну версту от прежних своих кочевьев, что в обычае у бурят, по своему желанию, делающих ежегодно от двух до трех кочевок в году». Кроме того, «в замен уступленной ими земли, перейдут во вадение их те земли, которыми теперь пользуются крещеные инородцы до поселения при станции Кудунской».205 О продолжении функционирования станов и школ в Кодуне и Оне после отъезда английских миссионеров хорошо подтверждают и письма Шагдура Киннатова, причем учителя из обращенных в христианство бурят ездили по этим школам учить ребятишек, а сам Киннатов, помимо действующих, высказал мечту открыть еще и собственное учебное заведение. И только по той причине, что миссионерский стан продолжал существовать под контролем учеников английских пасторов, а позже и их потомков-христиан, можно объяснить сохранение строений в течение весьма долгого времени. В конце XIX века его описал и снял план православный священник С.И. Стуков. После Октябрьской революции строения перешли в ведение местного колхоза, и лишь только затем по причине ветхости стали разбираться на разные нужды, а одно из зданий (хлебный амбар) в хорошем состоянии уцелел до 2006 года, пока не был снесен соседским жителем «по незнанию происхождения» пустующего здания. О наличии на месте миссии Христианской общины, правда, вынужденной перейти в православие, свидетельствует и такой факт, что жившая в 1888 году на усадьбе колония крещенных бурят возвела на ее территории молитвенный дом Кодунский во имя Св. Равноапостольного князя Владимира «на месте действия Английской миссии, в память 900-летия крещения Руси».206 Но фактически данное уникальное явление можно расценить как выражение памяти учеников своим наставникам, а сам молитвенный дом считать православно-христианским памятником, или благодарностью православных верующих своим путешественникам - христианам, стоявших у истоков становления новой веры в Хоринском крае. Среди учеников английских миссионеров, ставших профессиональными священниками Забайкальской православной духовной миссии, был бурят Николай Языков, а также все его дети. Сам он стал церковнослужителем Анинской Николаевской миссионерской церкви в нынешнем селе Хоринск. Построена и освящена она была в 1859 году.207 В 1892 году ее приход состоял из 676 душ обоего пола, в основном бурят. При церкви в 1875 году открыта приходская школа,208 в которой обучалось 18 мальчиков и девочек.209 Именно в ней и служил с 1864 по 1877 годы благочинный 2 отдела Забайкальской духовной миссии С.И. Стуков, оставивший план сохранившейся усадьбы английских пасторов в Кодуне и сделавший запись воспоминаний о деятельности христианской миссии со слов здравствующих учеников, ставших служителями в учрежденной Забайкальской (Хоринской) православной миссии. Как мы рассказывали выше, две жены и сын Эдварда Сталибраса умерли в Кодуне: Сара в феврале 1833 года в возрасте 44 лет, Шарлотта через шесть часов после рождения сына Бенжамина в 1839 году в возрасте 32 года, а за нею и сам новорожденный ребенок. Шарлотту с сыном похоронили рядом с могилой Сары, установив на общем каменном постаменте две мемориальные плиты – чугунную с эпитафией на латинице, и каменную на русском языке. Джеймс Гилмур в 1870 году упоминает, что видел «каменную плиту с латинским текстом», когда приезжал в Кодунский станок спустя 30 лет после прекращения деятельности Английской миссии в Сибири и застал в живых некоторых учеников Сталибраса и Свана; в частности Шагдура Киннатова, удивившись его идеологической стойкости христианскому учению. Правда, он назвал данную местность «Онаджен Дацан» (Анинский дацан, – А.Т.), где проживало смешанное, русско-«монгольское» население. Путешественник явно допустил в своих записях ошибку: он полагал, вероятно, что Кодун и Она – одно и тоже место, поскольку, как следует из данного факта, на месте действия второй миссии в Хоринских степях он не бывал. Между тем эти два географических пункта разделяют 25 километров. Впрочем, это и понятно: Гилмур заявлял в программе своей поездки, что следует за Байкал в основном за тем, чтобы встретиться с людьми, знавшими миссионеров, и подправить их надгробья, что он и сделал. Данный факт также нашел отражение в бурятских летописях: «Ревнитель этого дела по фамилии Гилмур проезжал через бурятские степи в Забайкалье исправлять надгробья над английскими миссионерами, четверть века трудившимися среди бурят». Инженер – строитель путей сообщения А.И. Верблюнер на карте Забайкалья (1903 г.) пометил между вертикалями 109 и 110, чуть выше горизонтали 52, прямо у тракта Хоринск-Петровский завод: «Ст. Худунская – могил. Англ. мисс.».210 Он же приводит эпитафию с мемориальной плиты, кстати, немного отличающейся от той, что воспроизвел Дж. Гилмур.211 В 1930 году надгробие окончательно разрушили местные комсомольцы. Одну из досок, чугунную, долгое время видели на колхозном полевом стане приспособленной плитой накаливания для печи. В 1999 году учитель из села Кодунский станок рассказывал, что видел недалеко от села ту самую надгробную плиту с надписью латиницей. В 2005 году местный пастух Александр Жапов во время косьбы травы нашел обломок ее и передал приехавшему пастору Дугласу Агнору. Гилмур видел обе плиты, но в своей книге воспроизвел текст только на плите Сары Сталибрас, а Шарлотты не смог в связи с незнанием русского языка.212 Благодаря Гилмуру, мы имеем возможность поместить имевшийся текст на латинице (подтвержденный сохранившимися фрагментами на обломке мемориальной плиты) и дать ему (с помощью Дугласа) перевод на русский язык:  Надпись и перевод надписи на могиле, которая находилась в Хоринском районе, близ села Кодунский Станок (оконтурена сохранившаяся часть плиты): « В этой могиле покоятся останки Сары Сталибрас, любящей жены Эдварда Сталибраса, миссионера Лондонского общества распространения Евангелия среди этнических групп. (Лондонское миссионерское общество). Умерла 10 февраля год Господа 1833 в возрасте 43. О, смерть, где твое жало? О, могила, где твоя победа?)»  Реконструкция предполагаемого некрополя английских миссионеров в Кодуне: Слева – могила Сары Робинсон; Справа – могила Шарлотты Эллах и ее сына Бенжамина - жен миссионера Сталибраса. Роберт Юилль после отъезда своих товарищей на родину и исключенный в 1838 году из членов Лондонского миссионерского общества, оказался в сложной ситуации, лишенный средств с существованию. В соседстве с декабристами К.П. Торсоном и братьями Бестужевыми он будет жить как простой сельский крестьянин. Никогда не занимавшийся сельским хозяйством, он вынужден был растить хлеб, как и прочие селенжане. Неумение вести хозяйство вызывало улыбку у сельчан, что видно из письма Н.А. Бестужева брату П.А. Бестужеву от 18 августа 1841 года. Он сообщает некоторые подробности «английской» послепосевной обработки полей, которое можно было увидеть только из достаточно долгого личного общения с экс-миссионером: «У нас живет Английский миссионер. Он знает, что в Англии после сеяния хлеба и после боронения укатывают плотно почву катком, от этого хлеб идет гуще и ровнее. Он здесь сделал также в прошлом году; мы все завидовали его предприимчивости и на будущее время обещали ввести это же и у себя; но вот что вышло: здесь весною господствуют сильные ветры: они иссушают почву и только комья, оставшиеся после, удерживая влажность, дают защиту всходам; на его же пашне, раздавленные комки и размельченные катком, при первом сильном ветре образовались в песок и понеслись с семенами на соседние пашни и наш Англичанин остался с пустою ямою вместо гладкой пашни».213 Тем не менее, на развалинах усадьбы найден железный серп с клеймом английской короны, ныне хранящийся в местном музее декабристов. Юилль с сыном Самуилом, оставаясь на жительстве в Селенгинске, пробыли еще 8 лет, пока не были высланы на родину русскими властями. Он едет в Шотландию, чтобы потребовать у Миссионерского общества многолетней задолженности по зарплате, но ему отказывают, потребовав вернуть всю документацию упраздненной миссии, чего он все эти годы упорно отказывался делать. Рыбаков писал, что по воспоминаниям селенгинцев, это «был человек среднего роста, худощав <...>. Семейство его <...> умерло от чумы или оспы, занесенной из Китая, все в один год и погребены на берегу Селенги перед домом миссионеров»214; «Обелиск обнесен кирпичной глухой оградой, внутри которой находятся еще три маленьких надгробья над прахом детей Р(оберта)».215 Народоволец И.И. Попов, зять купца А.М. Лушникова, посетив сестру своего тестя Агнию Михайловну Лушникову (по мужу Всеволодову), доживавшую свой век в доме Юилля на рубеже столетий, писал: «У «барыни» (так ее именовали селенжане, - А.Т.) мы остановились. Она жила на «Англичанке», т.е. в том доме, где жили английские миссионеры. После них прошло 40 лет, и в доме ничего не сохранилось, кроме могил под каменными плитами, обнесенных невысоким каменным забором, который примыкал к самому дому и образовал как бы палисадник».216 После отъезда Юилля в 1846 году, кроме библиотеки, в Селенгинске оставались: два деревянных здания (одно очень «ветхое»), особые строения школы и типография с разными пристройками, печатный станок с тремя ящиками литер. «По невозвращению» взятых им из казны денег на дорогу в Англию, все его имущество было назначено к продаже, но торга были отменены. Большое здание передано казачьему войску для русско-монгольской школы. Последней владелицей «ветхого» дома миссионеров и была А.М. Всеволодова. В нем она проживала с 1887 года вплоть до своей смерти в 1913 году. В 1860 году сын Роберта Самуил посетил Селенгинск проездом их Китая, несколько дней прожил в своем бывшем доме и поправил могилы матери и своих сестер.217 Родившийся в Селенгинске около 1827 года, сын миссионера покинул его в двадцатилетнем возрасте, имея в друзьях много сверстников из числа местных жителей и детей декабристов. Ко времени поселения по соседству Бестужевых ему было около 12 лет, а перед отъездом Юиллей в Англию старший из детей Николая Бестужева от гражданского брака с буряткой, Алексей, достигнет восьмилетнего возраста; чуть младше будет дочь декабриста Екатерина. Так что Самуил Юилль, забайкалец по рождению и шотландец по происхождению, вырастал в той же культурной среде сельского жителя, и поэтому свободно владел русским и бурятским языками. К кругу близких друзей относились и бурятские дети из школы его отца, а также дети друзей миссионера из русских и бурят. Самуил был первым помощником в делах своего отца, а посему понимал также маньчжурский и тибетский языки, которые хорошо знал Юилль - старший. За 11 лет до его приезда умрет Н.А. Бестужев, но будет продолжать жить его брат Михаил Александрович, который покинет Селенгинск позже, после смерти сына Коли в 1863 и жены Марии в декабре 1866 года. По словам старика-бурята Ванданова (Ванжилова?), Самуил Юилль обнес в том же 1860 году кирпичную ограду семейного некрополя второй каменной из массивных плит для защиты от сильных наводнений со стороны Селенги, которая во время паводков «подбиралась» к захоронениям. Он же передавал предание, будто Самуил приказывал отворять чугунную мемориальную доску с эпитафией, держащейся на петлях, и за этой доской селенжане «видели прах Марты Кови в сидячем положении».218 В 1870 году миссионер в Китае Джеймс Гилмур также посетил некрополь в Селенгинске. По его словам, это «надежные каменные, содержащие четыре могилы – миссис Юилль и ее детей», сооружения. Однако он почему то не смог разобрать текст эпитафии, хотя она отчетливо видна и сегодня:  «В память о Марте Кови, верной жене Роберта Юилля и служительнице Лондонского миссионерского общества, родившейсяв г. Глазго, жившей в Сибири у города Селенгинска. Умерла в год Господа 1827». «Блаженны мертвые, умирающие в Господе» Откр. 14:13 Как свидетельствуют архивы, «дома английских миссионеров согласно предписания бывшего наказного атамана г.Генерал-майора Закольского от 8 марта 1852 года №1028, куплены <...> правлением за цену 135 рублей серебром для помещения русско-монгольской школы и деньги при обложении от 27 марта того же года были отсылаемы в Иркутское губернское правление с просьбой о совершении акта на владение ими упомянутой школой, но губернское правление, по случаю передачи о сказанных домах <...> и дома английских миссионеров состоят в настоящее время в ведении бригадного правления». Напомним, что с 1854 года в Селенгинске квартировала регулярная пешая линейная 1-ая батарея, с горным взводом, а с 1858 года к ней присоединяется еще и конное боевое формирование Забайкальского казачьего войска. Всех их нужно было где-то размещать. Таким образом оказалось, что дома эти с 1852 года относились к казачьему ведомству. А с весны 1858 года они были переданы «в ведение начальства конноартиллерийской бригады Забайкальского казачьего войска, никем не занятого и развалившегося строения английских миссионеров в Селенгинске для устройства необходимых временных заведений для №23 батареи». Из очерка Рыбакова об английских миссионерах после отъезда Юилля супруги Всеволодовы в 1872 году уже проживали в их доме. Ни Попов, ни Рыбаков не сообщают ничего о том, как этот дом перешел в их ведение, но скорее всего, достаточно давно, может быть, сразу же после отъезда Роберта. В пользу данного предположения свидетельствует такой факт: по иску Сталибраса 1824 года о возмещении ему денег с гантлангера Барановского известно, что последний не мог расплатиться с миссионером за счет продажи своего дома, так как дом этот уже был заложен «селенгинскому мещанину Михаилу Лушникову».219 Значит, будущий покровитель и друг декабристов мог возиметь виды и на освободившийся со временем дом английских миссионеров. А заранее проданные Лушникову довольно большой дом и хозяйственные строения в усадьбе английских миссионеров могли стать для безработного  Обелиск над некрополем Марты Кови и ее детей в Новом Селенгинске. Фото середины XX века. Юилля одним из источников средств к существованию. Объясняет такое решение вопроса и последующее владение английским домом дочерью М.М. Лушникова и его зятем А.В. Всеволодовым (1821-1872), прибывшим на службу в Селенгинск и не имевшим, естественно, собственного жилья. Типография Р.Юилля, по свидетельству архиепископа Иркутского Вениамина (до этого епископа Селенгинского), была перевезена в Иркутск, где хранилась в кладовой одной из «присутственных мест» в ожидании применения. В 1870-х годах к памятнику жены Роберта Юилля и их дочерей приезжали неизвестные англичане (по свидетельству Лушниковой). За подробными сведениями о миссии приезжие отправились к Николаю Ивановичу Мельникову, «хранившему много воспоминаний» об их жизни. Но тот не принял гостей, узнав, что «ямщик объявил англичан поджигателями (Иркутска – А.Т.) потому, что слышал, когда вез их в Селенгинск, как они рассказывали, что в Иркутске, из какой-то гостиницы, откуда они выезжали, после случился пожар, и англичан народ стал называть поджигателями».220 Н.И. Мельников являлся селенгинским купцом, хранителем миссионерской библиотеки Р. Юилля, переданной им в 1864 году в Посольский монастырь. По одним сведениям он сам, а по другим его брат Евлампий Иванович, до 1897 года переписывался с сыном Сталибраса Василием, жившим в г. Валлисей близ Ливерпуля.221 В 1896 году Василию было уже 76 лет. Из Селенгинска он выехал в 1825 году в возрасте 8 лет с отцом в Кодун. В письмах вспоминал няню Марфу и «братского» кучера. Отец его, Эдвард, скончался в 1884 году в 90-летнем возрасте. «Неизвестные англичане» это, скорее всего, группа миссионера Генри Лансдела, пожелавшего «посвятить свой отпуск сравнительному изучению тюрем во всем мире». Свое путешествие он затем изложит в малоизвестном очерке 1882 года на французском языке «Путешествие одного английского миссионера в Сибири».222 В 1879 году он действительно прибыл в Иркутск, но на его несчастье сразу же по приезду разразился грандиозный пожар, уничтоживший три четверти губернского города. И если бы он, поселившись в гостинице, распаковал свои чемоданы, погиб бы и сам с багажом в адском пламени. Понятно, что он тут же продолжил поездку за Байкал. По дороге Лансделл и его спутники только и говорили, как о страшном несчастии, обрушившемся на Иркутск. Языковые трудности перевода дали повод ямщику усмотреть в своих возбужденных пассажирах не иначе, как «поджигателей». Селенгинский некрополь расположен внутри подковообразной ограды и состоит из обелиска и трех могил семьи Юилля. Ограда из кирпича на расстоянии примерно 90 см. окружена большими камнями. Сооружение высотою 5,15 метров отчетливо подразделяется на три части. Над приплюснутым кубом постамента (175×175×140 см) на двух горизонтальных уступах возвышается кубический объем памятника (со сторонами 105 см), завершенный тройным усеченным шпилем (пирамидой-стелой).  Памятник английских миссионеров в с. Новоселенгинске. План некрополя и фасад обелиска. Зарисовка Л.К. Минерта. Постамент выложен грубо отесанными камнями гранита с широкими швами известкового раствора. Памятник выполнен из тесаных блоков местного песчаника. На чугунной литой плите (50×70 см) надпись на латинском и русском языках. В конце текста приведена, вероятно, дата установления памятника или отливки доски, но хотя она хорошо видна, понять ее трудно, так как при изготовлении была допущена ошибка. Своей композицией ступенчатого членения массы памятник напоминает характер форм буддийских мемориальных сооружений – субурганов, возвышающихся на холмах территории Бурятии. Возможно, такого сходства буряты-строители добивались сознательно. Памятник хорошо сохранился. Подиум, возможно, первоначально был отштукатурен. Сейчас видна грубая кладка с неровными гранями.223 |
Похожие:
 | Основным источником информации для написания статьи являлись документы духовной консистории по Кемскому уезду, хранящиеся в Национальном... | | История современной психологии / Пер с англ. А. В. Говорунов, В. И. Кузин, Л. Л. Царук / Под ред. А. Д. Наследова. – Спб.: Изд-во... |
 | I. Сибирские архивы в системе приказных учреждений русского государства (Конец XVI начало XVIII вв.) | | История Сбербанка России началась 170 лет назад, в XIX веке. За почти два столетия банк завоевал статус крупнейшего финансового института... |
| Государственным стандартом (общего или среднего (полного) образования Вестник образования 2004г) и авторских программ:, Козленкос... | | Государственным стандартом (общего или среднего (полного) образования Вестник образования 2004г) и авторских программ:, Козленкос... |
| Данное планирование составлено на основе авторской программы «История России XIX века» А. А. Данилова, Л. Г. Косулина, М. Просвещение,... | | Конец XIX — начало XX в был отмечен научно-технической революцией, связанной с появлением и развитием квантово-механических представлений... |
| История для Александра Бушкова не есть нечто застывшее, окостеневшее. Автор с присущей ему дерзкой фантазией продолжает разгадывать... | | Укрепление командно-административной системы управления архивами (1929 — начало 1938 г.) |