История английской духовной миссии в забайкалье начало XIX столетия
Скачать 2.65 Mb.
|
СРЕДИ ХОРИНСКИХ БУРЯТ Переезд Английской миссии в Хоринские степи не имел стихийного характера, а явился частью стратегического плана. Еще по приезду из Лондона в Петербург Эдвард Сталибрас познакомился с прибывшими в 1818 году тремя бурятами из хоринских степей, приехавшими по распоряжению Русской духовной миссии и генерал-губернатора Восточной Сибири в группу Я.И. Шмидта для осуществления перевода Библии на монгольский язык. Ими были зайсан Харганатского рода Бадма Мурисон (Моршинаев) и Худайского (Хуацаевского) Номто Одаин (вар.Литвин) в сопровождении переводчика, Иркутского губернского секретаря Василия Татаурова.160 Их затем последующий девятилетний труд завершился в 1826 году переводом Нового Завета, который и был отпечатан в типографии Русского библейского общества в количестве 2000 экземпляров. Бурятские зайсаны тогда высказали сомнение англичанам о возможности работы миссии в губернском «русском» городе Иркутске, но посоветовали обосноваться либо в Селенгинске, либо в Хоринских степях. Англичане выбрали Селенгинск, надеясь оттуда попытаться проникнуть в Монголию и Китай, закрытые для иностранцев. Вот почему чуть ли не с первых месяцев Сталибрас и Сван стали совершать эпизодические летние поездки вверх по реке Уде. Из них Вильяму особенно понравился район реки Оны близ Анинского дацана, где он хорошо подружился с главным тайшею и местными кочевниками. В 1822 – 1823 годах он решился здесь зазимовать в одиночку, живя в войлочной юрте. В 1823 году Сван покупает «у хоринских инородцев <...> для временного проживания» дом на Оне, с мебелью, общей стоимостью 500 рублей. В течение нескольких лет он использовал этот дом в качестве зимней стоянки, но когда он женился на Ханне Куллен, то обосновался на Оне основательно, где открыл школу. Поскольку дом оказался для этого слишком маленьким, то на собственные средства он возвел после 1832 года более просторное здание. По некоторым данным, дом был куплен Сталибрасом (как руководителем миссии) у Хоринского тайши Дымбила Галсанова, но это не столь важно, поскольку Сван и Сталибрас в первые свои поездки на север имели пристанище как раз в этом жилище. Важно другое: оказывается, при Онинской степной конторе с 24 января 1806 года действовала школа по обучению бурятских детей чтению, письму и арифметике, открытая по инициативе предыдущего тайши Галсана Мардаева - надворного советника и затем члена Русского библейского общества. На ее основе английские миссионеры, взявшие на себя заботы учительства по просьбе тайши, планировали перестроить учебный процесс на постижение основ христианского учения, как это они затеяли в Селенгинске. Отсюда и большая привязанность Вильяма Свана к реке Оне, тогда как Эдвард Сталибрас основал свою школу в Кодунском. После 1832 года, правда, Сван учредил при своей усадьбе новую, чисто миссионерскую школу. По другим данным, школа была открыта в 1828 году, но «по неудобству для своего помещения (жительства, - А.Т.) находился там наездом». Те же источники называют купленный у тайши Галсанова дом «старым», а ученик Свана Шагдур Киннатов в письме учителю после его отъезда в Англию писал откровенно: «Ваш дом был построен не очень хорошо, но вы жили и проповедовали в нем, и Божье слово никогда не будет забыто». Трудно сказать, что именно имел в виду Шагдур, но существует впечатление декабриста Н.И. Лорера, когда в августе 1830 года он в составе партии ссыльных совершал пеший переход из Читы в Петровский завод: «По ту сторону Байкала климат заметно мягче, теплее, а лучи солнца уже греют; зато пустота страшная, и оседлой жизни ни признака, и русского поселянина не встретите нигде. Зато как приятно мы были удивлены, когда однажды вдруг увидели верстах в двух в стороне беленький домик с красной крышей, с большими окнами и длинным забором. Кто мог из цивилизованных людей обречь себя на такое добровольное изгнание и уединение? Мы справились, и нам объяснили, что это были английские миссионеры. Они переводят на бурятский язык Евангелие, завели школу для детей и мало-помалу приводят в христианство это жалкое племя. Невдалеке от домика два молодых человека, в европейском костюме, выбежали нам на дорогу и приветливо сняли свои фуражки и нам кланялись».161 Самого Свана (или Сталибраса?) декабристы встретили на реке Курбе, возвращавшегося из Верхнеудинска, о чем В.И. Штейнгель писал: «Переход до станции Курбинской <...>. Встретили шотландского библейского миссионера и нерчинского начальника…».162 Что касается Эдварда Сталибраса, то он для своего жительства избрал Кодунский станок близ крупнейшего тогда Кодунского дацана, где на богослужения приезжало много народа. Первоначально он также купил дом у тайши Галсанова, но он вскоре сгорел по неизвестной причине, возможно, был подожжен теми же противниками-ламами. Попытки построить новое здание встретили большие затруднения. Гражданские власти, подозревая миссионеров в политической пропаганде и шпионаже, отказывали в приобретении собственности на землю и строения. По этому поводу Эдвард вел хлопотливую переписку с Верхнеудинским исправником и окружным начальником, а также с заступившим на место генерал-губернатора Восточной Сибири вместо Лавинского И.Б. Цейдлером. Так писал со слов современников краевед С.Г. Рыбаков. А непосредственно знавший их учеников православный миссионер Кульского стана С.И. Стуков говорил так: «Сталибрас и Сван со своими семействами (Сван тогда еще не был женат, - А.Т.) избрали для деятельности миссии Хоринское ведомство. Вначале оба они основали постоянное место пребывания при р. Кудуне, близ ламайской кумирни (в 15 верстах от Степной Думы). Затем они разделились. Сван в купленном на р. Оне в 1828 г. старом доме завел новое училище и, по неудобству для своего помещения, находился там наездом. И только после поездки в Англию, когда он приехал женатым, окончательно водворился в своем жилище в 1832 году».  Кодунский (Кижингинский) дацан в Хоринских степях. Главный храм. Фото 1930 годов.   1 2 Планы Кодунского (Кижингинского дацана):
Английская миссия; 2- постройки 1881г. в устье реки Мунгутэ. Реконструкция Л.К. Минерта.  Главный храм Анинского дацана в Хоринских степях в первоначальном виде (1806-1808гг.). Реконструкция Л.К. Минерта. А  нинский дацан.План центрального комплекса: 1- главный храм; 2- пристройка 1899г.; 3-малые храмы; 4-главные ворота; 5-ограда с субуруганами на углах; 6-субурганы. Реконструкция Л.К. Минерта. После пожара Сталибрасы не переехали к Свану, а возвели небольшую бревенчатую избу в местности Бархигир, что в 2-3 километрах от выбранного под строительство миссии места. Сами они назвали стан «Степни» в честь своей родной церкви в Англии, а в будущем использовали дом для проведения богослужений для местного бурятского населения, посещавшего Кодунский дацан. Однако на христианское служение в «Степни» приходило очень мало людей, и уже к концу 20 - х годов мы не находим об этом в письмах Сталибраса ни малейшего упоминания. Поначалу «необычные» церемонии вызывали у населения некоторый интерес, скорее всего по причине их новизны, но как только это стало делом привычным, от этого интереса не осталось и следа. По другим источникам известно, что с 1826 года, когда миссионеры отделились друг от друга, служения стали проходить в трех разных местах Забайкалья: в Селенгинске, «Степне» и позже на Оне и Кодуне. Это происходило каждое воскресенье. Людей везде приходило на собрания очень мало, иногда и вообще никто не появлялся. Постоянно посещавшими церкви (дома миссионеров) были в основном нанятые работники миссионеров, «вероятно из страха потерять работу». Забегая вперед, скажем, что к концу деятельности миссии количество интересующихся христианским протестантизмом в Кодуне и на Оне все же увеличилось в разы. В 1839 году Вильям Сван докладывал Лондонскому миссионерскому обществу о стабильной общине в 30-40 человек, среди которых уже были и «обращенные». Об одном из таких стойких верующих говорится в «Хронике» Д.-Ж.Ломбоцэрэнова: им был Санжил Дандарын из хори-галзутского рода, перешедший в «католицизм» и ставший «обособленно проповедовать иную веру». Все крещенные по христианскому обряду происходили из числа учеников миссионерских школ и членов их семей, а не из тех бурят, на которых англичане пытались повлиять во время пасторских поездок по юртам кочевников. Общее число их только по письмам миссионеров достигает 15-20 человек, но, по мнению современных пасторов. эту цифру следует увеличивать, как минимум, втрое. С помощью губернского начальства сопротивление местных светских и духовных властей на приобретение недвижимости в Хоринских степях было преодолено. Началось капитальное строительство новой усадьбы в Кодунском стане на выделенной земле. К сожалению, перепиской чиновников по отводу земли мы не располагаем. Однако, сравнивая площади развалин в Кодуне и планам миссии в Селенгинске, мы видим, что и в этом случае англичане приобрели весьма значительные площади на окраине села, но непосредственно возле Кодунского дацана. Строительство зданий производилось местными жителями из бурят и русских по плану и под непосредственным руководством самого Эдварда Сталибраса. По сделанной С.И. Стуковым схеме усадьбы после прекращения миссии, хорошо видна претензия на достижение комфортного удобства для жизни и ведения миссионерского дела. Прекрасное здание отличалось архитектурным искусством и прочностью материалов. Это был вытянутый прямоугольник, обнесенный глухим заплотом из бревен, скрепленных толстыми столбами, фасадной частью с воротами к реке Кудун (по дороге в село). Ближе к центру огражденной территории на каменном фундаменте возвышался большой дом Сталибрасов, разделенный на три части, с центральным входом. Кстати говоря, он явно повторял архитектурой его ранее купленный дом в Селенгинске, запечатленный на многих фотографиях рубежа XIX – XX столетий. Так же, как и в Селенгинске, вблизи жилой избы находилось отдельное помещение для типографии. Левую сторону от въездных ворот занимали служебные постройки, образующие как бы левую часть ограды: завозня, училища для девочек и мальчиков, кухня, баня, ватерклозет, амбар с подвалом. На правой стороне усадьбы размещались хлебный амбар, амбар с ручной мельницей и колодец. Сохранившиеся доныне нижние части спиленных опорных столбов заплота свидетельствуют о капитальности ограды. За ней, кстати говоря, вплотную примыкало миссионерское кладбище с захоронениями двух жен и ребенка Сталибраса, и, как установлено, могилой талантливого ученика Бардо, умершего после избиения буддийским ламой. Между главным домом Сталибрасов и левыми строениями размещался весьма обширный двор, переходящий в полевой огород. Перед фасадной стеной на плане Стукова обозначены конюшня и юрта. Однако на самом деле до сих пор заметны фундаменты небольших строений типа деревянных четырехугольных юрт, вытянутых «улицей» по двум сторонам трактовой дороги. Здесь, скорее всего, жили ученики и помощники английских миссионеров.  План Кодунского миссионерского стана. Зарисовка С.И. Стукова в 1864 году. Из строений усадьбы Сталибрасов до начала XXI века сохранялся так называемый «хлебный амбар» в правом верхнем углу ограды, к сожалению, недавно разобранный местными жителями под свои дворовые строения. При нашем осмотре это был капитальный дом из толстых бревен, с «подклетью» - пустым  Реконструкция миссионерского стана Э.Сталибраса и Дж. Аберкромби в Кодуне. По плану С.Стукова (1864) и археологической разведки А.В. Тиваненко в 2009 г.  Хлебный амбар миссионерского стана в Кодуне, перестроенный в жилище печатника Аберкромби. I – Общий вид II – План: 1, 2 – окна 3 - дверь 4 - печь 5 - люк в подполье 6 - завалинка 7 - половая балка Зарисовка А.В. Тиваненко с натуры. Сентябрь, 2005 г. пространством между полом и земной поверхностью, высотою до 1 метра. Такие «подклети» были в обычае у русских северных территорий России и Сибири для дополнительной защиты пола от холодной земли, где иногда размещались и домашние животные. Полуразобранный пол из толстых плах был двойным на мощных спаренных балках. Принадлежность здания к хлебному амбару подтверждали обильные россыпи в межполовом пространстве истлевших зерен злаковых культур. Потолок также из толстых плах, а еще точнее из стесанных наполовину бревен. Крыша четырехскатная, крытая досками. Внутренние стены не отесаны и не оштукатурены. Имелось 2 оконных и один дверной проем: последний логично обращен к несохранившемуся амбару с ручной мельницей, что позволяет предполагать наличие в прошлом соединяющихся сеней, по которому доставляли складируемое зерно для помола. Стены сложены в «обло», бревна прекрасной сохранности, но на торцовых концах заметны следы «работы» ветром и поднимаемым песком. Обращает на себя внимание факт наличие окон, не свойственных складским помещениям. Но если учесть, что жилища печатника Джона Аберкромби с семьей на плане С.И. Стукова нет, то мы склонны предполагать, что амбар этот, как наиболее крупное строение после главного миссионерского дома и типографии, специально был перестроен под размещение прибывшего в марте 1834 года нового члена миссии. В XX столетии, как рассказывают местные жители, в этом доме до 90 лет прожил бурятский «дедушка». Кстати говоря, этот Аберкромби оживил Кодунскую миссию устройством сада на берегу реки, через который провел канаву для орошения водой из озера; следы ее видны до сих пор. В свободное время миссионеры ходили туда летом отдыхать, прогуливались, пили чай «на природе». Впрочем, с 1834 по 1836 годы Аберкромби мог проживать и в доме Сталибраса, поскольку Эдвард увез сыновей на учебу в Англию, а его дочь Сара оставалась одна «на хозяйстве». Сваны же прочно обосновались на Оне. Миссионеры надеялись, что Лондонское миссионерское общество, одобрившее разделение миссии, поможет им с переездом, но руководство заявило о том, что дело это дорогостоящее. Вот почему Вильям обосновался в ранее купленном доме на Оне, а Эдвард поначалу построил вместо сгоревшей избы маленькое помещение в «Степни». Но каким-то образом и эта проблема была решена, поскольку усадьба в Кодуне по своим размахам стоила значительных средств. Кодун был удален от цивилизации еще более, чем Селенгинск. Джеймс Стивен Сталибрас, младший сын Сары, вспоминал, как они совершали утомительные поездки каждое лето в Верхнеудинск, а зимою иногда и в Иркутск по замерзшему Байкалу, заготавливая годовой запас чая, сахара, одежды, бумаги и прочих необходимых продуктов и товаров. Вспомним, что и Шагдур Киннатов встречал отца и сына Юиллей, приехавших зимой на лошадях за продуктами из Селенгинска в Верхнеудинск. Жизнь в Хоринских степях была гораздо труднее и в климатическом отношении. Из писем миссионеров следует, что в конце 20-х годов зима здесь была суровой, а лето засушливым, отчего получен плохой урожай. Сухое лето вновь сменилось снежной зимой, что было плохо для скота. Весна выпала холодная, хотя днем солнце топило снег. Однако ночью все покрывалось ледяной коркой, которую скот не мог пробить копытами. И это привело к сильному падежу животных от бескормицы. В январе 1835 года Сван писал находившемуся в Петербурге Сталибрасу, что январь выдался настолько холодным, что замерз термометр, до этого показывавший минус 40 градусов Цельсия. Ввиду сильных морозов Сван всю зиму просидел безвылазно дома, занимаясь с бурятскими мальчиками. Суровый климат осложнился эпидемиями. Свирепствовали оспа и тиф. Дети беспрестанно болели. (А в феврале 1833 года, напомним, от эпидемии умерла Сара Сталибрас). И все же при всех трудностях жизни в Хоринских степях, английские миссионеры нашли здесь более благоприятный прием местного начальства, чем в Селенгинске, что дало им повод с оптимизмом смотреть на успех миссии. Накануне водворения сюда англичан на южном склоне горы Худаг действовавшая с 1745 года Анинская родовая контора в 1824 году была преобразована в Хоринскую степную думу, а главный тайша произведен в звание главного родоначальника, которому помогали 3 тайши.163 Высокий пост передавался наследственно: с 1768 по 1804 годы правил тайша Галсан Мардаин (Мардаев) - племянник предшествовавшего тайши Д.-Д.Ринчинэй; с 1804 по 1822 годы эту должность занимал сын Мардаина Дымбыл Галсанов; с 1824 по 1835гг. приемный сын Д.-Д.Ринчинэй Жигжит (Дамба –Дугарай) Суванов. Затем шла тяжба за должность между сыновьями Д. Галсанова и Ж. Суванова, пока в 1838 году главным тайшой не стал сын Дымбила Галсанова Ринчин-Доржо Дымбилов ученик английских миссионеров на Оне и в Кодуне. Из всех тайшей хорошую почву для учреждения миссии в Хоринских степях подготовил Дымбил Галсанов. Заступив на должность в 27-летнем возрасте, он подавал большие надежды. В управлении и быте при нем произошли существенные изменения. Не оставляя своих обычаев, он переменил кочевой и «неопрятный» образ жизни на русский. Построил себе просторный дом (тот, который затем и купил Вильям Сван), начал учиться грамоте, носить европейскую одежду. При управлении Галсанова установился порядок взимания пошлин и повинностей «по справедливости», дороги, почтовые станции содержались в порядке. В 1815 году Дымбил оказал значительное содействие голодающему населению Нерчинского округа перевозкой туда хлеба. В 1817 году построил больницу и гостиницу при Туркинских минеральных водах на озере Байкал. За это снискал благорасположение губернских властей и лично Иркутского гражданского губернатора Н.И. Трескина. За усердие в службе он в 1817 году в качестве милости награжден серебряной саблей и чином титулярного советника. Хотя Галсанов был ревностным буддистом и содействовал строительству дацанов (в 1818 году у хоринцев уже насчитывалось 10 храмов и свыше 200 лам, а Кудунский являлся по значению вторым после Тамчинского (Гусиноозерского) под управлением дид-хамбо ламы Тойндопа Суванова), тайша не забывал и о православных верующих. Это он подготовил и отправил в 1818 году в Петербург своих зайсанов для первого перевода Библии на монгольский язык, стал членом Русского библейского общества и выделил на перевод Евангелия 2 тысячи рублей.164 За это снискал покровительство от министра духовных дел и просвещения князя А.Н. Голицына. Знал о нем и император Александр I. Поскольку вслед за тайшой интерес к православию стали проявлять и рядовые кочевники, в Хоринской земле волну общественного недовольства подняли его соперники на должность – потомки прежнего тайши Шодо Болторигоя. Они обвиняли Галсанова в грубом и жестоком избиении безвинных представителей родовой знати – зайсанов, шуленгов и засулов, а также рядовых бурят. Затем, мол, у тайши проявились склонности к захвату чужого имущества путем угроз. По жалобе «населения» Галсанов в 1818 году был даже отстранен по губернаторскому распоряжению, но прибывший на службу М.М. Сперанский через год восстановил тайшу в должности. В ходе следствия выявились зачинщики смуты: подстрекателей сняли с занимаемых постов и подвергли тюремному заключению. Тогда проигравшие обвинили тайшу в новом преступлении в хищении 55 тысяч рублей общественных денег, а всего, мол, за ним числилось долгов разным лицам 62603 рубля.165 Галсанов вновь был временно отстранен от должности.166 На этот раз дело дошло до А.Н. Голицына и Александра I. Последовало распоряжение: «По сему Его императорского Величества высочайшая воля есть, дабы оный Д. Галсанов немедленно восстановлен в звании <...>», но при условии окреститься всей семьей. Получив такую монаршую волю, Иркутская губернская администрация, в ведении которой находилась Хоринская степная дума, оказалась в тяжелом положении. Ведь Хоринское ведомство еще с указа Петра I считалась по многим вопросам самостоятельной административной единицей, «и способной на решительные действия». На этот раз граф М.М. Сперанский считал, что принятие тайшой Галсановым православной веры вызовет волну возмущения среди хоринских буддистов и депутацию с жалобой в столицу. Однако тайша, не успев «очиститься» православным крещением, в 1822 году скоропостижно умер. Хоринцы же, недовольные его поддержкой русского православия, отказались избрать тайшой его шестилетнего сына, уже учившегося у английских христианских миссионеров на Оне. Тот займет свое «законное» наследственное место только через 20 лет после смерти отца.167 Новым тайшой хоринских бурят был избран приемный внук Шодо, Дамба-Дугар Ринчинэй Жигжит Дамба-Дугарай (Суванай), то есть Суванов из клана противников Галсанова. Правда, и Суванов продержался на должности всего 9 лет: в 1835 году он также был обвинен в присвоении 127000 рублей серебром, собранных «без всякой надобности», а от зайсана Мохоева еще 15820 рублей. За это был снят с должности, после чего частью населения главным тайшой избран сын Дымбила Галсанова Ринчин-Доржо. Итак, успеху начала миссионерскому сужению среди хоринских бурят во многом способствовал главный тайша Дымбил Галсанов, сам постепенно переходивший из буддизма в православие. Его дети, в том числе Ринчин-Доржо, входили в число лучших учеников Сталибраса и Свана. Но у английских миссионеров учились и дети Жигжита Суванова, например, Тарба Жигжитов, сменивший на должности Р.-Д.Дымбилова и возглавлявший Хоринскую степную думу с 1851 по 1857 годы. Это может говорить о том, что и после смерти Галсанова новый тайша также благоволил Английской духовной миссии, чем и объясняется развернутое строительство в Кодунском станке, возведение школы в Оне и ее активизация с 1828 года и вплоть до смерти Жигжита в 1835 году и монаршего повеления о закрытии в 1839 году. Главным противником христианских миссионеров в Хоринских степях было буддийское духовенство. Учредив стан вблизи Кодунского дацана, Сталибрас надеялся, что сумеет заинтересовать своим богослужением прибывающих в храм верующих бурят. Однако ламы здесь оказались сильнее. Сплочению хоринских кочевников вокруг этого дацана повлияла разгоревшаяся борьба между селенгинскими и хоринскими иерархами после смерти Хамбо-ламы Данзана Гавана Ешижамсуева. Кандидатами на освободившуюся высокую должность были выдвинуты кодунский Суванов и цугольский Дылыков. Речь даже зашла о переносе резиденции главы буддистов России из Гусиноозерского в Кодунский дацан, у стен которого жили английские миссионеры Э. Сталибрас и типографщик Д. Аберкромби с семьями, а стан расширился до значительных размеров колонией учеников и последователей новой для бурят веры. Но победа на выборах хамбо-ламы досталась Чойван Доржи Ешижамсуеву – незаконному сыну «прежнего» иерарха. Однако и Суванов значительно выиграл, став помощником нового Хамбо-ламы, затем добившийся права на титул дид-хамбо-ламы, второго по значению в иерархической лестнице забайкальского буддизма (или России в целом). Тогда-то Кодунский дацан возвысился до второго по значению после Гусиноозерского главного храма в Забайкалье, что еще более затруднило проповедническую деятельность англичан. Все эти ссоры между светской и духовной властями в крае не проходили мимо внимания английских миссионеров в Кодуне, Оне и Селенгинске. Отражались они и в отчетах для Лондонского духовной миссии, и в личных письмах пасторов. Борьба эта продолжалась и после отъезда Свана, Сталибраса и Аберкромби. 9 марта 1842 года Шагдур Киннатов извещал их: «Двое наших соперников-начальников все еще в ссоре. Люди тоже все еще делятся на две несогласные стороны, и это вызывает много неудобств и проблем». Конечно, он писал о претендующих на должность главного хоринского тайши своих одноклассников по миссионерской школе Ринчин-Доржо Дымбилове и Тарбе Жигжитове, но подобная борьба происходила и в среде буддийского духовенства. Тем более что дид-хамбо-лама Тойнзол Суванов явно находился в родстве с претендующим на должность тайши Жигжитовым Дамба-Дугарай Сувановым и, безусловно, участвовал силою своего духовного влияния на соплеменников за его поддержку. |
Похожие:
 | Основным источником информации для написания статьи являлись документы духовной консистории по Кемскому уезду, хранящиеся в Национальном... | | История современной психологии / Пер с англ. А. В. Говорунов, В. И. Кузин, Л. Л. Царук / Под ред. А. Д. Наследова. – Спб.: Изд-во... |
 | I. Сибирские архивы в системе приказных учреждений русского государства (Конец XVI начало XVIII вв.) | | История Сбербанка России началась 170 лет назад, в XIX веке. За почти два столетия банк завоевал статус крупнейшего финансового института... |
| Государственным стандартом (общего или среднего (полного) образования Вестник образования 2004г) и авторских программ:, Козленкос... | | Государственным стандартом (общего или среднего (полного) образования Вестник образования 2004г) и авторских программ:, Козленкос... |
| Данное планирование составлено на основе авторской программы «История России XIX века» А. А. Данилова, Л. Г. Косулина, М. Просвещение,... | | Конец XIX — начало XX в был отмечен научно-технической революцией, связанной с появлением и развитием квантово-механических представлений... |
| История для Александра Бушкова не есть нечто застывшее, окостеневшее. Автор с присущей ему дерзкой фантазией продолжает разгадывать... | | Укрепление командно-административной системы управления архивами (1929 — начало 1938 г.) |