Рассказывая о Павле Васильевиче Рудакове, я забыл об одной забавной истории, произошедшей с моим соавтором Володей Синакевичем. История эта не связана с
Скачать 3.97 Mb.
|
-Я бы с удовольствием поехал с вами, ребята, - дрожащим голосом произнес герой , - но кто-то же должен охранять от танков этот дом и защитить наших жен, не правда ли?! Пускай же это буду я! - Обо мне не волнуйтесь, если что, – я продержусь! Главное – берегите себя! - С этими словами он махнул нам на прощанье рукой и наглухо заперся в доме, плотно закрыв на засовы железные двери и ставни. С этой поездкой в Питер ему бесконечно повезло, ибо находись он в это время в Сочи, пришлось бы выбирать между путчистами и Горбачевым. Он почти наверняка принял бы сторону ГКЧП, так как в тот момент он был признан официальным, и центральное телевидение, а, значит, и периферийное сочинское было бы вынуждено подчиниться этим бандитам. Глядишь, и через пару дней Володя вместе с проигравшими горе – революционерами оказался бы, если и не в СИЗО, то уж точно на улице. А так он, переждав на даче путч, вернулся героем - горбачевцем в Сочи, и уже на следующий день после приезда, очевидно, с гордостью рассказывал в интервью землякам, как он в Питере, об руку с самим Собчаком, геройски переворачивал на площади автобусы, строя баррикады, остановившие несметные полчища танков ГКПЧ. ………………………..Х………………………………. Ловлю себя на мысли, что все чаще начинаю злословить. Наверное, это плохо. Каждый человек имеет право на личную жизнь. Однако, каждый проживает её, увы, далеко не так, как хочется, а, скорее, как получится. Мы не видим, да и не хотим видеть себя со стороны и, как правило, сложенный нами самими образ, наш автопортрет, часто бывает ох как далек от того, каким нас воспринимают окружающие. Мы мало самокритичны, но зато прекрасно видим чужие недостатки и создаем свой логотип той или иной личности. Порой одно сделанное тебой доброе дело, скажем, оказанная вовремя услуга, ставит экран, за которым легко скрываются множество мелких недостатков твой личности. И, наоборот, одна, может быть, даже не очень значительная, сделанная тебе гадость, может запомниться на всю оставшуюся жизнь, и человек этот, как личность, для общения просто выпадает в осадок. То есть, для тебя его как бы просто больше не существует. Читая замечательные творения Юрия Нагибина, с моей точки зрения, одного из самых даровитых литераторов России, невольно складываешь в своем сознании образ самого писателя. И образ этот поистине замечателен. Умный, предельно честный перед собой и людьми, очень доброй души человек. Однако, если читатель, который никогда ранее не встречался с его творчеством, начнет свое знакомство с „Дневника“ этого писателя и дочитает этот толстый фолиант до конца, в его сознании, в лучшем случае, сложится образ эдакого брызжущего слюной современного гоголевского Собакевича. Ибо, практически, ни об одной из доброй сотни упомянутых в мемуарах личностей он не сказал доброго слова. Вот и гадай: или все эти люди действительно не стоили доброго слова за свои единичные или многочисленные прегрешения, или такими их видел наш гениальный „инженер человеческих душ“ (по- моему, вместо слова „инженер“ здесь уместнее было бы понятие „дегустатор). Меня часто называют циником. Меня обвиняют в том, что в своих книгах я делаю людей хуже, чем они есть на самом деле. По-моему, я в этом неповинен. Я просто выявляю некоторые их черты, на которые многие писатели закрывают глаза. На мой взгляд, самое характерное в людях – это непоследовательность. Я не помню, чтобы когда-нибудь видел абсолютно цельную личность. Меня и сейчас поражает, какие, казалось бы, несовместимые черты уживаются в человеке и даже производят в совокупности впечатление гармонии. Я часто задумывался над этим. Я знавал мошенников, способных жертвовать собой, воришек с ангельским характером и проституток, почитавших делом чести на совесть обслуживать клиентов. Объяснить это я могу только тем, что в глубине души каждый человек твердо убежден в своей исключительности, а потому считает для себя не то чтобы естественным и правильным, но, во всяком случае, простительным то, что для других может быть и не дозволено. Контрасты, которые я наблюдал в людях, интересовали меня, но мне не кажется, что я отводил им неправомерно большое место. Строгая критика, которой я время от времени подвергался, была, возможно, вызвана тем, что я не осуждал своих персонажей за то, что в них было плохого, и не хвалил за хорошее. Пусть это очень дурно, но я неспособен серьезно возмущаться чужими грехами, если только они не касаются меня лично, да и тогда тоже. Я наконец научился прощать все и всем. Не надо ждать от людей слишком многого. Будь благодарен за хорошее обращение, но не сетуй на плохое. «Ибо каждого из нас, - как сказал Афинский Незнакомец, - сделало тем, что он есть, направление его желаний и природа его души». Только недостаток воображения мешает увидеть вещи с какой-либо точки зрения, кроме своей собственной, и неразумно сердиться на людей за то, что они его лишены. Естественно, что и мое видение образа Володи Лифшица, человека, несомненно, очень одаренного от природы, абсолютно субьективно и вполне может быть и не соответсвует его действительному образу, но да простит он меня грешного, - я вижу его таким! Это лирическое отступление от изложения собственной биографии в равной мере относится к моим описаниям и всех остальных действующих лиц, кои так или иначе были задействованы Господом в моем жизненном спектакле, который я и представляю на ваш суд, уважаемый читатель! …………………………….Х………………………… В Сочи впервые начали проходить Всесоюзные Конкурсы артистов эстрады, лауреатом одного из которых мне тоже довелось стать, и „Юморины“, позже перекочевавшие в латвийскую Юрмалу. Я был непременным участником этих юмористических праздников и однажды даже возглавил один из них в Сочи. В обойме моих партнеров по сольному концерту тех лет были два сочинца: Саша Коншин, о котором я уже писал, и композитор – певица Ирочка Грибулина. Иришка была полненькая, совершенно очаровательная девчушка с курносым носиком на смешливой мордашке, с небольшим, но приятным голоском и симпатичными песнями. Она имела большой зрительский успех и просто навзничь укладывала всех мужиков, встречавшихся на ее пути. Надо сказать, что она и сама частенько падала вместе с ними, так как обладала на редкость влюбчивым характером. Поначалу я как – то мирился с этим, но любовные загулы начали один за другим срывать концерты и это крайне прискорбно сказывалось на нашей совместной концертной деятельности. В принципе, я, конечно, мог спокойно выстаивать концерт и один, но санаторная публика наших залов за свои кровные рубли хотела видеть всех артистов, указанных в афише, и после таких неукомплектованных концертов в филармонию сыпались письма – жалобы. На гастролях в Юрмале Ирочка встретила своего былого возлюбленного и, сказав мне что решила выйти за него замуж, исчезла навсегда. Сочи для меня был почти родным городом. Я был дружен с директорами почти всех гостиниц и ресторанов. Директора филармонии были просто моими близкими друзьями, впрочем, также как и директор знаменитого сочинского Фестивального зала. Я до сего дня нежно дружу и люблю директрису ресторана гостиницы „Москва“ – Нору Ираклиевну. Я называю её царицей Тамарой и никогда не забуду наших замечательных вечеров в очень красивом и шикарно накрытом банкетном зале её ресторана, в котором я свою каждую гастроль собирал друзей актеров, игравших в то время в Сочи, и мы устраивали для Норочки незабываемые и очень веселые творческие вечера. Там был и Саша Розенбаум, и Миша Жванецкий, и Клара Новикова, и Боря Брунов…Да кого там только не было…Все ушло вместе с годами жизни и все осталось, если не в сердце, то в памяти… ………………………………Х……………………….. В 1981 году со мной произошел странный случай во время концерта в сочинском „Зимнем театре“, - второй по количеству мест в зале и престижности городской площадке после „Фестивального зала“. В этом театре проходят все эстрадные конкурсы, кинофестивали и КВН. Зал был полон, настроение у меня великолепное, программа многократно испытанная в гастролях. Открылся занавес, стихли авансированные добрым зрителем аплодисменты. Я уже было открыл рот для первой фразы приветствия, как вдруг, буквально спинным мозгом почувствовал, что кто-то очень опасный, с ножом в поднятой руке бесшумно подходит ко мне сзади. Тело мгновенно покрылось холодным липким потом, я хотел повернуть голову и кринуть „помогите“, но ни мышцы шеи, ни голосовые связки не слушались меня, да и все тело словно окостенело. Нож с мягким всхлипом вошел из-под лопатки в сердце и страшная, нестерпимая боль оглушила меня. Я поднял правую руку и, громко сказав, – „Вот это да…“ – как куль упал вперед. Что было дальше - не помню, дальнейшую картину мне рассказали на следующий день уже в реанимационной палате городской больницы. Мой администратор Миша Кудряшов, стоявший за кулисами, пулей подлетел ко мне , перевернул на спину и, крикнув, – есть ли врач в зале, - судорожно пытался прощупать пульс. Обалдевший от неожиданности зал молчал. На сцену выбежал, случайно оказавшийся среди зрителей медик и начал хлопотать надо мной. Испуганный до полусмерти механик сцены с такой скоростью крутанул барабан лебедки занавеса, что заклинило тросс. Врач (впоследствии оказалось, что он ветеринар) с Мишей подняли меня и вперед ногами как покойника вынесли за кулисы. Потрясенный зритель, стараясь не хлопать креслами, быстро сообразив, что продолжение этого авторского вечера если и будет, то уже в больничном морге, начал медленно и беззвучно с траурными лицами покидать зал. Шок был настолько силен, что большая половина зрителей так и не пришла в кассу театра за возвратом денег. После обследования врачи сошлись на том, что в моем сердце, искалеченном анаболиками в спортивные времена, застрял солидный тромбик. Сердце к счастью не остановилось, и мощные сердечные клапаны продолжали проталкивать холестириновый ком в аорту, перекрыв на несколько секунд поступление крови в мозг. Мощная мышечная сердечная ткань выдержала этот сумасшедший кровяной напор и не прорвалась. Это спасло меня от неминуемого инфаркта. Утром моя дорогая царица Тамара – Нора Ираклиевна прислала огромную вкуснейшую передачу. Там были цыплята-табака, красная и черная икра, шоколад и масса фруктов, которые в феврале даже в Сочи в то время были большим дефицитом. Я был еще очень слаб, но почему-то по-волчьи голоден. Ароматные цыплята вызвали обильное слюноотделение и только было я протянул к ним свои, еще слегка дрожащие ручонки, как мой железный Миша, всю ночь просидевший в коридоре у двери в реанимацию, перехватил вожделенный пакет и, вытащив из него один апельсин, протянул мне. - С сегодняшнего дня, уважаемый Вениамин Яковлевич, мы с вами переходим на сыроедение. А это означает, что мясо, супы и прочие варености мы отдаем врагу, наша пища отныне – фрукты, сырые овощи и гречка, замоченная на ночь в воде. - Отныне,- это до какого времени? – Грустно вопросил я своего палача. - До вашей настоящей смерти, которая произойдет, я надеюсь, нескоро, и причем, исключительно в результате правильного образа жизни и, естественно, правильного и полезного питания. На следующий день Миша привел худенькую стройную женщину , которая сразу же объявила, что ей пятьдесят, но более сорока ей никто не дает. И что чувствует она себя не более, чем на двадцать пять. Что два года назад её выпустили из больницы, где она провела несколько месяцев, и откуда со смертельным диагнозом её отправили умирать домой. Но тогда, плюнув на врачей, она села на железное „сыроедение“ и теперь, назло им, здоровенькая порхает, как бабочка, работая тренером по плаванию и водным лыжам в гостинице „Жемчужина“ Она провела со мною очень толковую и убедительную душеспасительную беседу и подарила бутылку со свежевыжитым соком моркови, свеклы и сельдерея. Недавно я прочел очень симпатичную книжку доктора Нормана Уокера „Лечение соками“. Он написал ее в 1936 году, и она выдержала несколько сотен переизданий. Любопытна биография и самого автора. Он, следуя собственным советам, прожил 119 !!! лет, сохранив до смерти нормальную физическую трудоспособность и ясность ума Так что этому доктору, думаю, можно верить. Через неделю я вылетел из Сочи в Ленинград, а еще через пяток дней начал играть концерты. Миша уговорил изменить способ питания не только меня, но и мою партнершу по выступлениям Анечку Широченко. Через пару месяцев мы привыкли к новому „едальному“ распорядку, и такой образ жизни нам даже стал нравиться. Я вначале сбросил пяток киллограмм, но вскоре возвратился к своему прежнему весу. При этом голова работала поразительно ясно. Я спокойно играл по 2 – 3 концерта в день и легко переносил частые и очень непростые переезды из одного города в другой, расположенные в разных концах огромной страны. Трудновато было лишь по приезду из длинных гастролей домой. Сидеть за одним столом с нормальными мясоедами я мог спокойно, выбивал меня из колеи только аромат свежеподжареных котлет. Только единожды мы с Мишкой дали сбой. В Домбае, на горе, нас соблазнил роскошными шашлыками по-карски писатель Юлиан Семенов, автор сценария сериала „Семнадцать мгновений весны“. Мы съели по шампуру, и нас отправили на промывку забастовавших кишечников в больницу. На сыроедении я продержался четыре года и сидел бы хоть до конца жизни, когда бы не подвела печень, которую я почти до полного разрушения забил нитратами от перекормленных пестицидами базарных овощей и фруктов, привозимых с юга ………………………….Х…………………………………… В Сочи я периодически встречался на пляже с Карцевым и Ильченко. С Витей мы вели долгие философские беседы, с Ромой травили анекдоты. Ребята были у меня на концерте и им понравились наши с Синакевичем тексты, но у них со Жванецким был железный контракт: – материалы только его, или они расходятся. На пляже Рома вел себя как раздухарившийся одесский мальчишка. Он, кувыркаясь, прыгал с мола в море, удирал от спасателей, заплывая за буйки. Однажды в очередном пыжке он очень сильно разбил себе бровь о камень. Рана была глубокая, пришлось накладывать швы. Однако, заклеив ее пластырем, он вечером, как ни в чем не бывало, вышел играть концерт. Он, безусловно, актер широчайшего диапазона и в его исполнении серьезные и трагические монологи, пожалуй, даже выше классом, чем комические. К сожалению, он понял это поздновато, только после безвременной смерти Вити Ильченко. …………………………..Х………………………………… Ежегодно по паре недель я гастролировал в Грузии, Армении. В Баку приехал лишь один раз, но и этого мне хватило с лихвой. Армению я полюбил. Правда, армянская интеллигенция, пожалуй, классом ниже грузинской, но зато в среднем классе чувство юмора развито значительно выше. Да и тяга к юмору значительно больше, равно как и восприятие его. В Ереване на мои концерты народ просто ломился. Я играл по два концерта в день в тысячных залах каждый приезд, в Тбилиси же с трудом набиралось 250 – 300 человек в небольшом стареньком Доме Офицеров. Причем в основном это были семьи русских военных. Помню мой первый официальный гастрольный авторский вечер в Ереване. (За полгода до него были шефские авторские вечера по приглашению ЦК Комсомола Армении, которые, если помните, я играл с Борей Потемкиным). Состоялся он в Русском Драмтеатре. Когда открылся занавес, я обалдел. Были забиты все проходы, на ступеньках амфитеатра зрители сидели, тесно прижавшись друг к другу. На балконе набилось такое количество молодежи, что я в течение всего вечера, который продолжался почти четыре часа, с ужасом ожидал, когда он рухнет. Каждая удачная реприза сопровождалась взрывом смеха и громом аплодисментов. По окончании концерта, я, измочаленный до последней степени, но безмерно счастливый, еще добрый час раздавал автографы. Правда случился у меня в Ереване один серьезный прокол. Республика отмечала 25 лет армянского радио и телевидения. Ко мне на концерт приехал главный режиссер - организатор этого торжества и, отсмотрев программу, пригласил участвовать в торжественном юбилейном концерте. Дядькой он мне показался мировым, обаятельным, остроумным, смелым на речи, - эдаким своим в доску парнем. Мы выбрали пару самых острых монологов и после прогона их на репетиции в большом правительственном зале за день до концерта режиссер утвердил их. На следующий день мне в номер позвонил худрук Русского театра Саша Григорян, мой замечательный друг и, зачем-то понизив голос, почти шепотом предупредил, чтобы сегодня вечером я был очень осторожен в выборе материала и расстановке акцентов. Я рассмеялся и сказал, что вчера все отрепетировал в зале, а тексты мне утвердил сам главреж теле-радио. |
Похожие:
 | Читая эти страницы, вы, возможно, много узнаете об истории церкви. И все же церковная история в этой книге не главное. Книга эта... | | Володей Синакевичем. Мой день, а он был рабочим и по субботним, и по воскресным дням, начинался в семь утра и заканчивался, почти... |
| ... | | Что будет, если школьник забыл поставить свою подпись на бланке или забыл указать код школы? |
| Отечества, истории Древнего мира, Средних веков, Новой и Новейшей истории зарубежных стран. Его главная задача- сформировать у старшеклассников... | | Бки, в котором хранится кредитная история субъекта кредитной истории, порядок и форму направления из цкки информации о бки, в котором... |
 | Мках подготовки к кандидатскому экзамену по дисциплине «История и философия науки» аспирант (соискатель) представляет реферат по... | | Ганса Касторпа, следует отметить, что это именно его история, а ведь не с любым и каждым человеком может случиться история. Так вот:... |
| ... | | ... |