Рассказывая о Павле Васильевиче Рудакове, я забыл об одной забавной истории, произошедшей с моим соавтором Володей Синакевичем. История эта не связана с
Скачать 3.97 Mb.
|
А теперь, сколь возможно коротенько, об истинной подоплеке гибели теплохода „Адмирал Нахимов“. Историю эту достаточно подробно описал один из старейших капитанов черноморского пассажирского флота, отдавший морю почти 60 лет жизни, - Михаил Ландер. „Это произошло вечером 31 августа 1986 года. „Адмирал Нахимов“ выходил в море из Новоросийского порта. Впереди его ожидала страшная, третья по величине катастрофа после гибели „Титаника“, первая по количеству погибших людей за всю историю судоходства на Черном Море. Мне, как очевидцу и участнику тех событий, довелось увидеть все ужасы этой катастрофы, работу водолазов и работу правительственной комиссии во главе с Гейдаром Алиевым. Это был последний день школьного лета, на борту было много молодежи, и вообще пароход был переполнен. Это был его последний рейс на линии Одесса – Батуми – Одесса, так как после возвращения в порт приписки корабль должен был быть списан на металлолом как морально устаревший, хотя корпус его, несмотря на более чем полувековую эксплуатацию, был в прекрасном состоянии. Это был бывший немецкий пароход водоизмещением в 23 тысячи тонн, который во время войны подорвался на мине и был полузатоплен на мелководье в районе Свинемюнда, а затем поднят, восстановлен в ГДР и передан Черноморскому пароходству как „Адмирал Нахимов“. Много лет им командовал капитан дальнего плавания - Соболев, переодически пересекая Атлантику и доставляя на Кубу так называемых „советников“ и студентов. Соболева сменил опальный и невыездной Феликс Дашков. Но, как только он поднял голос в защиту своего уникального корабля, его немедленно списали в лоцманы, назначив на это место капитана Маркова, у которого тоже была „закрытая“ виза после возвращения из Англии. В этот злополучный вечер на пароход сел министр МВД Украины генерал Крикунов (по другим сведениям он был председателем КГБ Одесской области) с женой и внучкой. Капитан Марков нервничал, так как многочисленная свита генерала не давала поднять трап, а пост регулирования движения судов (ПРД) его торопил, так как в порт должен был заходить балкер “Петр Васев“ с грузом зерна из Канады. Наконец, с опозданием на 15 минут „Нахимов“ отошел от причала, и эти 15 минут оказались для него и его пассажиров роковыми. Пароход вышел из ворот порта и последовал полным ходом в 11 узлов на выход из Новоросийской бухты, все время поддерживая телефонную связь с ПРД и следуя строго рекомендованным курсом. Пройдя траверс Мысхако капитан Марков увидел справа огни судна, двигающегося ему наперерез. По международным правилам в этой ситуации „Нахимов“ обязан был уступить дорогу, то есть сбавить или остановить ход и пропустить это судно. Но с балкера сообщили, что „Петр Васев“ предупрежден о выходе пассажирского судна и пропустит его. То же самое подтвердил и капитан „Васева“ - Ткаченко. Капитан Марков спокойно сошел с мостика и спустился в каюту генерала, где за предупредительно накрытым столом он хотел поговорить об открытии себе заграничной визы. Следующий порт назначения был Сочи. Стояла душная, черная южная ночь. Море было спокойно как ртуть в блюдце. На берегу виднелись многочисленные россыпи золотых огоньков поселков и санаториев. На палубе танцевали, работали многочисленные кафе и бары, гремел оркестр, детей уложили спать в каюты. В 11часов 45 минут многие пассажиры заметили быстро приближающиеся справа очертания огромного корабля, и вслед за этим страшный удар потряс корпус „Нахимова“. Через минуту погас свет. В огромное отверстие, куда въехал бы автобус, ворвалась тысячетонная громада воды, сметая все на своем пути. Пароход стал резко крениться на правый борт и тонуть, продолжая двигаться вперед. Удар пришелся прямо в водонепроницаемую переборку, разделяющую отсеки машинного и котельного отделений. Носовой бульб “Васева“ добрался до киля „Нахимова“. А дальше произошло непоправимое. Не успев погосить свою скорость „Васев“ как консервную банку продолжал вспарывать корпус „Нахимова“ в сторону носа. Были снесены четыре водонепронецаемые перегородки. Удар был смертельным, плавучесть корабль мог сохранить лишь при нарушении не более двух. По подсчетам специалистов площадь разрушения „Нахимова“ составила 162 кв. метра, а поступление воды в корпус – 29 тысяч тонн в минуту. Сразу же о случившемся полетели сообщения: начальнику пароходства и министру морского флота. Утром это сообщение легло на стол Горбачеву. Утром же была назначена правительственная комиссия под председательством Гейдара Алиева. Прессе Алиев заявил: „Сколько человек погибло, - столько он пересажает“. Надо сказать, что в этом „сельскохозяйственном вопросе“ руководящие деятели коммунистической партии были величайшими специалистами своего дела. Сразу от своих должностей были отстранены министр морского флота, два его зама и все руководство Черноморского пароходства во главе с начальником С. Лукъяненко, при котором пароходство процветало. Сняли даже вновь назначенного начальника Управления пассажирским флотом капитана Сидорова, который еще даже и не успел сесть в новое кресло, так как во время назначения находился в отпуске. На всякий случай снимали с должностей всех подряд, в независимости от того, имел ли он к катастрофе какое-то отношение или нет. По городу поползли слухи, что водолазы снимают с утопленников драгоценности и продают их на местном рынке. Усиленно распространялись слухи о непригодности „Нахимова“ вообще к плаванию в силу его ветхости. Печатались бесконечные интервъю со спасшимися, мнения различных „знатоков“ морского дела. Печаталось все, кроме истинных обстоятельств. Так что же все-таки произошло на теплоходе „Петр Васев“? Балкер с грузом канадского зерна в 40 тысяч тонн, шедший из Босфора в Новороссийск под выгрузку, подходил рекомендованным курсом к точке встречи лоцманов для захода в порт. Капитан Ткаченко очень торопился, так как порт просил начать выгрузку до 31 числа, то есть для получении портом премии. Пост регулирования движением судов – ПРД – связался с капитаном и попросил его ускорить подход. Ткаченко увидел ходовые огни выходящего из порта судна и по яркости палубного освещения безошибочно определив, что это „Нахимов“, решил с ним расходиться при помощи специального радиолокационного прибора, используемого при расхождении кораблей в тумане. Когда огни стали особенно яркими и быстро приблизились, вахтенный штурман предупредил капитана, что пеленг на „Нахимове“ не меняется, то есть существует прямая угроза столкновения. Ткаченко ответил: „Вижу, слежу за прибором“ и передвинул ручку машинного телеграфа на „средний вперед“. Вахтенный помощник снова повторил: „ Капитан, мы столкнемся“, но капитан упрямо смотрел на экран радара и передвинул ручку телеграфа на „малый вперед“. И только после вопля поднявшегося на мостик старпома, Ткаченко оторвал глаза от прибора, но было уже поздно. Многотысячная масса тяжло груженого парохода почти под прямым углом врезалась в корпус „Нахимова“, все круша и ломая на своем пути. Бульбообразная насадка носа „Васева“ распорола клепаный правый борт „Нахимова“ как застежку – молнию. Затем, продолжая работать своей машиной “ Полный назад“, балкер выдернул свой нос из корпуса „Нахимова“. В 11 часов 47 минут „Нахимов“ продолжал двигаться, кренясь на правый борт и уходя на воду. Пройдя от точки столкновения еще 4 кабельтова (728 метров) пароход лег на грунт на глубине 47 метров в 2,2 мили от берега (4 км.) в районе мыса Дооб, унося с собой сотни человеческих жизней. Поверхность моря огласилась криками и стонами случайно спасшихся людей, тех, кто по счастью оказался на верхних палубах. Люди в полной темноте барахтались среди каких-то обломков и разлившихся на поверхности красок. Судно ушло под воду за семь минут. И за эти считанные минуты боцман Вилен Григорьевич Слобода вместе с матросом сумел сбросить за борт 28 надувных спасательных плотов. Позже комиссия установит, что практически все спасательные плоты были дополнительно, не по правилам, привязаны к гнездам, так как пассажиры ежерейсно, ради любопытства, наступали на педаль гидростата, и плот самонадувался. Итак “Васев“ выдернул свой нос и продолжал работать „задним ходом“ , калеча своим винтом находящихся на плаву людей. Капитан Ткаченко сообщил на ПРД: „Столкнулся с „Нахимовым“, но я его не наблюдаю.“ Было бы странно, если бы Ткаченко видел покалеченный пароход. „Нахимов“ в эти минуты уже навечно лег на илистое дно. Руководство Новоросийского порта пыталось что-то предпринять для спасения людей, но, как всегда, все оказалось неожиданным: дежурный спасательный буксир стоял на ремонте, на дежурных катерах отсутствовал экипаж. Помощь оказали рейсовые катера и один военный. Часть людей доплыла до морвокзала, среди них и капитан Марков, который сразу обратился в портовую милицию и потребовал медэспертизу на алкоголь. На следующее утро место гибели корабля было отмечено бочками, которые водолазы привязали к затонувшему корпусу. В течение суток в Новороссийск прилетели лучшие водолазные специалисты из Мурманска, Владивостока, Ленинграда, Сахалина. Операция сразу же была засекречена под кодовым названием „Поиск“. Поднятые тела погибших обозначались словом “пакет“. Они сразу же отвозились на рефрижераторное судно для заморозки, а затем на берег для опознания. Первые несколько дней в этой операции царила полная неразбериха – так как руководил ею замминистра, ничего в этом не понимающий. 2-го сентября прилетел капитан-наставник спасательного отряда, прекрасный специалист своего дела – Гончаров, и взял бразды правления в свои руки. Первым делом он разогнал всех советников, включая замминистра и организовал активный штаб руководства водолазными работами. Водолазы работали по три часа с восьмичасовым перерывом. Все „пакеты“, поднятые на поверхность, фотографировали в нескольких ракурсах, затем делали опись вещей и драгоценностей, вешали бирку и отвозили на рефрижератор. Генерала подняли из воды в обнимку с ребенком. Это была ужасная картина. Не все водолазы смогли психологически выдержать эту работу. Многие после первых же спусков отказались спускаться под воду. В среднем в день поднимали от 5 до 15 тел. Два водолаза погибли. 18-го началась штормовая погода, 19-го, после доклада Горбачеву, поступила команда прекратить работы. Всего было поднято 358 тел. По учетным данным погибло 423 человека, но точных данных никто не узнает, так как список пассажиров не велся, а в каждом порту садились знакомые экипажа, на борту были и их родственники. Из поднятых тел 8 вообще никто не опознал. Обоих капитанов взяли под стражу и подвели под статью УК СССР, которая не признает права на ошибку. По капитанской оценке их вина раскладывалась так: - 25% на Маркова и 75% на Ткаченко. Когда капитаны пароходства в частной встрече со старшим следователем Уваровым высказали свою точку зрения, он сказал, что согласен, но, подняв указательный палец вверх, добавил: „ Там не поймут“. Суд состоялся в Одессе через три месяца. Подсудимых привозили под усиленной охраной и содержали в стеклянных клетках, охраняя от разъяренной толпы родственников погибших. Несколько раз суд откладывался из-за нервных срывов капитана Ткаченко. Марков же был очень выдержан и вел себя достойно . Приговор был таков: 15 лет каждому. Водолазы, обследовавшие „Нахимов“, сообщили, что ручки машинного телеграфа стоят на “полный вперед“, то есть скорость его в момент удара была 10 – 11 узлов, а разрушения корпуса произошли от середины к носу. А это значит, что скорость „Васева“ не была погашена, а превышала скорость „Нахимова“, а значит записи Ткаченко в судовом журнале - липовые, подогнанные. Однако Ткаченко ссылался на прибор, который показывал, что корабли разойдутся чисто, то есть „Васев“ пройдет по корме „Нахимова“, правда, недопустимо близко - в двухстах метров, и лента прибора это тоже подтвердила. Эксперты были в шоке.. А причина была очень проста. Она состояла в расположении капитанского мостика. Балкер – это грузовой параход с одной единственной надстройкой на корме. От мостика до носа расстояние с футбольное поле. Вот эту поправку на длину судна – „паралакс“ – надо было непременно ввести в прибор. Именно этого растояния и нехватило капитану Ткаченко. Вот в чем и была сокрыта основная причина трагедии. Но эти подробности ни суд, ни экпертизу не интересовали, хотя это и была их прямая задача. Москва торопила. Операция „ Поиск“ была засекречена. СМИ практически молчали. Через год на мысе Дооб, рядом с маяком установили бетонный памятник в память погибших. И только четыре железные бочки ограждают могилу парохода „Адмирал Нахимов“. Но каждый год 31 августа выходит катер и опускает венок на воду, да проходящие мимо суда приспускают флаг и долгим протяжным гудком поминают погибших. Время летит, и уже оба капитана досрочно на свободе. Притупилась, вероятно, боль от потери близких, но память об этой человеческой трагедии останется навсегда. В операции“ Поиск“ участвовало 206 водолазов, 16 кораблей, из 515 помещений осмотрено 386, произведено 2886 спусков под воду, задействовано 36 организаций. Погибло по учетным данным 423, поднято 358 тел, не найдено из экипажа 59 человек, из пассажиров 59, получили тяжелые травмы 6 водолазов, 4 попали в психбольницу. Такова цена человеческой ошибки. …………………………..Х………………………………. Еще одна очень любопытная сочинская фигура - мой приятель Володя Лифшиц. Сразу предупреждаю, – Володя, по его утверждению и по должностям, им занимаемым в советские времена, человек сугубо русской национальности, а фамилия Лифшиц, оказывается, имярек, сугубо славянская, чтобы вам там не казалось! Как я уже говорил, Володя в те времена, когда я с ним познакомился и подружился, возглавлял отдел пропаганды и агитации в горкоме партии г.Сочи. Должность высокая, номенклатурная, много могущая, но требующая большой осторожности в отношении собственной безопасности и настороженного внимания к окружающим его людям. Вскоре после знаменательного для меня события („сведения“ нас с Феликсом Дашковым за одним ресторанным столом) в сочинском горкоме КПСС началась капитальная „чистка“. Слишком много его вожди наворовали за достаточно короткий срок правления. То есть, по всей вероятности, гораздо больше, чем в коммунистической партии, по тем временам, это было положено. Хотя, что ни говори, но городишко-то был курортный, и, поэтому, с отдыхающих должен был идти в их карманы гораздо больший „спрос“, чем, скажем, с какого-нибудь там Улан-Уде или Йошкар-Ола! А то как же? Курорт, он и есть курорт! У него свои и „специфические“ требования. Первого и второго секретарей горкома сняли и просто посадили в тюрьму, третьего, то есть прямого начальника Лифшица, вроде даже подвели под расстрел. Но, кажись, он уцелел. Видать, патронов не хватило у ментов. Однако же, в этой воровской коммалине все же нашелся один кристально честный партиец, ну прямо-таки Евгений Урбанский из кинофильма „ Коммунист,“ помноженный на красного большевика Лазо, которого сожгли в топке паровоза. И, конечно, им оказался человек с чисто русской фамилией, кристально чисто славянскими эритроцитами и незапятнанным коммунистическим нутром – Володя Лифшиц. Его не только не судили, не только не выгнали из партии, но, совсем наоборот, назло злопыхателям и прочим там антисемитам назначили художественным руководителем сочинского телевидения! Росточку Володя был наполеоновского, но талантом куда как того корсиканского неудачника превосходил. Умник он - необыкновенный. Такого не только на лошади не обскачешь, его на вертолете не облетишь. Он всегда все знал наперед. И на каждой выебинке у него, на всякий случай, была подстелена соломинка. Имел красивую и очень милую жену Светлану. В застолье, как правило, сам платить не торопился. Как говорится, - занимал выжидательную позицию. Пить, правда, любил и выпить мог изрядно. Чувствовалась комсомольская закалка и хорошая последующая партийная школа! Охотно трапезничал, когда звали. В этом друзьям и просто знакомым не отказывал. Большой был демократ. В хорошем застолье мог давать обещания всяческого дружеского безвозмездного содействия, и, что для начальников его ранга было совершенно естественно, выполнять их, обычно, забывал. Память, - она ведь частенько соответствует росту. То есть, коли тело не достойно, - то и память коротка! Мыслил он масштабно. Громадья выстроенных им планов развития сочинкого телевидения хватило бы моральному недоноску Бендеру на десяток Васюков, но, увы, в городской казне на Володины затеи просто средств не хватало... Однако собственный творческий рост у него был. Он быстренько стал директором своей телеконторы, а затем и вовсе взлетел до референта министра печати и СМИ всея России, новорусского бандюгана с растопыренными пальцами, гражданина Лесина. Я не знаю, чем он там руководил из столицы нашей, теперь уже ставшей вполне объятной Родины, но найти редакцию для издания моего романа о Христе не смог. Думаю, что господину новорусскому министру Лифшиц нужен был в качестве непременного „умного еврея при губернаторе“ для составления гладко – умных докладов и правительственных документов. Тут ему не было равных! Не сомневаюсь, что эту же функцию умненький - преумненький Вовочка выполнял в сочинском горкоме при своем ворюге - секретаре. Расскажу забавный эпизод, произошедший с Лифшицем на моей ленинградской даче в Юкках. Было это в дни знаменитого путча ГКЧП. Володя несколько раз приезжал летом ко мне в Питер, дабы отдохнуть в прохладно-питерском болотном климате от влажной сочинской жары. Жил обычно на даче, так как любил корчевать мотыгой траву, коей на участке было вдоволь и больше. Делал он это блестяще. Просто, видать, призвание у человека к этому делу было. И, вот тут-то, польза от него была немалая. Последний его приезд совпал с антигорбачевской революцией 91-го года. В ночь на 20 августа мэр города Анатолий Александрович Собчак выступил по радио, призвав всех честных ленинградцев выйти на Исаакиевскую площадь к зданию думы и строить баррикады против танков, направленных на город мятежным, хотя и мудаковатым правительством ГКЧП. Призыв смелого градоначальника застал нас на даче. Мы с сыном - народ беспартийный, - однако, немедленно сели в машину, дабы лететь в Питер и, естественно, предложили место в салоне настоящему коммунисту – пропагандисту Володе. На нашего друга было жалко глядеть. Руки дрожали, ноги не держали, лицо просто упало наземь. |
Похожие:
 | Читая эти страницы, вы, возможно, много узнаете об истории церкви. И все же церковная история в этой книге не главное. Книга эта... | | Володей Синакевичем. Мой день, а он был рабочим и по субботним, и по воскресным дням, начинался в семь утра и заканчивался, почти... |
| ... | | Что будет, если школьник забыл поставить свою подпись на бланке или забыл указать код школы? |
| Отечества, истории Древнего мира, Средних веков, Новой и Новейшей истории зарубежных стран. Его главная задача- сформировать у старшеклассников... | | Бки, в котором хранится кредитная история субъекта кредитной истории, порядок и форму направления из цкки информации о бки, в котором... |
 | Мках подготовки к кандидатскому экзамену по дисциплине «История и философия науки» аспирант (соискатель) представляет реферат по... | | Ганса Касторпа, следует отметить, что это именно его история, а ведь не с любым и каждым человеком может случиться история. Так вот:... |
| ... | | ... |