Учебник москва 2005 Тетерский Сергей Владимирович, доктор педагогических наук, ведущий научный сотрудник Государственного нии семьи и воспитания, президент общероссийской общественной организации «Детские и молодежные социальные инициативы»
Скачать 6.45 Mb.
|
| ГЛАВА II ИСТОРИЯ СОЦИАЛЬНОГО СЛУЖЕНИЯ В 60-е — 70-е годы XX века наметилась тенденция сближения истории с другими общественными науками – педагогикой, психологией, социологией, демографией, антропологией. Результатом этого стало появление так называемой социальной исторической науки. (С.И. Григорьев). Социальная история в приложении к социальному служению будет рассмотрена далее как: 1) история общественного развития в целом. Социальное служение в этом случае рассматривается в контексте исторического развития, возникновения и смены формаций, цивилизаций, эпох, событий, государственных устройств, систем жизнеобеспечения; 2) история конфронтации конфессий: конфуцианства, индуизма, магометанства, христианства; 3) история противостояния молодежи и старшего поколения, политических сил, классовой борьбы, протестных выступлений; 4) история развития способов и возможностей удовлетворять нематериальные потребности населения; 5) история государственной поддержки социально инициативных групп; 6) история коммуникативного развития общественных отношений; 7) история лидерства, роли личности в развитии общественного служения. §1. Благотворительность как предпосылка социального служения Благотворительность – проявление сострадания к ближнему и нравственная обязанность имущего спешить на помощь неимущему. В древние времена благотворительность ограничивалась «подаянием милостыни нищему», любому, кто «протянет руку». Позднее это могли быть материальная помощь частного лица или группы лиц нуждающимся, вклады в строительство или содержание богоугодных заведений, стипендии и пособия, участие в благотворительных акциях и т.д. Благотворительность – проявление внимания к людям, не способным обеспечить себя хотя бы минимальными условиями существования, оказание им посильной помощи в сохранении и организации своей жизнедеятельности, поддержание их материально и духовно. Это явление имеет и в России свою историю и традиции, ознакомление с которыми представляет не только познавательный интерес, но и практическую значимость для тех, кто занят в сфере социальной работы. Начало благотворительности в России, как и в других странах, относят к языческим временам, когда отдельные лица и различные их группы вынуждены были кормить и одевать нуждающихся. Эта помощь носила примитивные формы, не была организованной и регулярной. С появлением государства поначалу мало что изменилось: в основе благотворительности по-прежнему лежали чувства – сострадание, родственный или соседский долг и т.п. Как отмечает С.М. Соловьев, все западные путешественники превозносят гостеприимство славян, их ласковость, обхождение с пленными, которые у славян не рабствовали весь век, как у других народов, а по истечении определенного срока были вольны или возвратиться к своим, или остаться жить между славян в качестве друзей. Состраданием и заботой о судьбе соотечественников, попавших в плен и томившихся на чужбине, было продиктовано заключение Киевской Русью с греками ряда специальных договоров, которыми устанавливались взаимные обязательства о выкупе россиян и греков, в какой бы стране они ни находились, и отправление их на родину. Формирование духовности славян, развитие культуры проходило также под влиянием деятельности просветителей Кирилла и Мефодия, создавших в IX веке алфавит. Он явился одной из важнейших предпосылок становления самобытной славянской цивилизации, той особой духовности россиян, отличающейся предрасположенностью к добру, справедливости, сострадательности. Таким образом, историческая первооснова и самобытный характер россиян зарождались и формировались задолго до введения христианства в Киевской Руси. Учение православного христианства о спасении души, о человеколюбии – «Возлюби ближнего твоего, как самого себя» (Мф. 22.39) — было созвучно славянской духовности. Проявляя гибкость и пользуясь поддержкой княжеской власти, Православная христианская Церковь сравнительно быстро распространила свое влияние в Киевской Руси. Христианство на Руси сыграло положительную роль в развитии благотворительности. Лучше других о сущности древнерусского благотворения сказал историк В.О. Ключевский: «Человеколюбие у наших предков было то же, что нищелюбие, и любить ближнего значило прежде всего — накормить голодного, напоить жаждущего, посетить заключенного в темнице. Благотворительность считалась нужной не столько для благотворимых, сколько для благотворящих — для их нравственного здоровья, для поднятия уровня их нравственного совершенствования и как средство для обеспечения хорошего будущего в загробной жизни». Вводя православное христианство на Руси, князь Владимир глубоко воспринимал его положения, обращенные к душе человека, призывающие людей заботиться о ближнем, быть милосердными, такие как: «Блаженны дающие милостыню, и помилованы они будут», «Просящему у тебя дай, и от того, кто хочет взять у тебя в долг — не отворачивайся», «Продавайте ваши имения и давайте милостыню», «Радуйтесь с радующимися и плачьте с плачущими» и др. Стремясь закрепить и развить благотворительную деятельность, придать ей более или менее организованный характер, князь Владимир издает Устав, в котором общественная помощь нуждающимся поручалась духовенству в лице патриарха и подчиненных ему церковных структур. Помимо этого, князь Владимир осуществляет ряд весьма прогрессивных для своего времени мероприятий по приобщению россиян к просвещению и культуре. Учреждает народные празднества, преимущественно заботясь при этом о “прокормлении” убогих, странников, сирот и вдовиц, раздавая им великую милостыню. Людская молва широко славила благотворительные деяния князя Владимира по всей Руси. О нем слагались легенды, его доброта и бескорыстие воспевались в былинах еще долгие годы, свидетельствуя об отзывчивости россиян на заботу и внимание. Князь Владимир за милосердие и нищелюбие, помимо других заслуг перед Церковью, одним из первых русских был причислен к лику святых. Особой заботой о бедных и убогих отличился правнук князя Владимира — Владимир Мономах: «Странствующих и нищих накорми и напои, как мать дитя свое». Большое воспитательное значение для многих поколений на Руси имела составленная им «Духовная» детям своим, в которой были выражены его заботы об их нравственном состоянии, о необходимости быть внимательными к нуждам народа. Князья и другие состоятельные люди в завещаниях, дарственных и других грамотах оговаривали, как правило, что часть их средств должна быть использована для поддержания «вдовицы, хромца и слепца». В известном «Поучении Владимира Мономаха» сыновьям среди трех добрых дел, коими побеждается дьявол, упоминалась милостыня (вместе с покаянием и слезами). Однако обычаи тех времен способствовали развитию нищенского промысла, бродяжничества и тунеядства. «Церковные и богадельные люди» были, по существу, профессиональными нищими, которые образовывали вокруг церквей и монастырей целые поселения. Соборы и церкви имели своих «штатных» нищих – по 10—12 человек, которые получали милостыню деньгами. При нашествии татаро-монголов, в условиях краха единой государственной системы и иностранного владычества, на первый план, с точки зрения сохранения и объединения духовных сил народа, объективно выдвигается Русская Православная Церковь, ставшая одновременно и единственным прибежищем для нуждающихся в помощи людей убогих, престарелых и нищих. Церковь со своей довольно распространенной к тому времени сетью монастырей фактически полностью взяла на себя благотворительные функции, пользуясь тем, что татарские ханы, особенно в первый период господства над Россией, уважительно относились к духовенству, неоднократно давали российским митрополитам грамоты (ярлыки), освобождали церкви и монастыри от даней и поборов, оставляли за духовенством заботу о призрении нуждающихся. Кроме «штатных» нищих монастыри и церкви кормили странников, богомольцев, всех, кто стекался к ним во время стихийных бедствий, войн, голода. Чудов монастырь в Кремле в XIV веке «открыл гостеприимный кров для приходивших в Москву иноземных православных святителей и старцев, в особенности для южных славян и греков, которые находили в нем приют, подолгу в нем проживали и, умирая, бывали погребаемы на его же кладбище». B тяжелый период междоусобиц и национального угнетения деятельность Русской Православной Церкви имела исключительно важное значение для сохранения в народе присущей ему духовности, веры в добро и справедливость, не давала ожесточаться сердцам и стать безучастным к людскому горю, к их страданиям и лишениям. Она вдохновляла народ на борьбу за национальное возрождение. Восстановление централизованной российской государственности и окончательное избавление от татаро-монгольского ига во второй половине XV столетия открывало широкий простор для развития отечественного народного хозяйства и культуры, роста общественного сознания, уровень которых в значительной мере и предопределяет способность общества и государства решать сложные социальные проблемы. Возрожденная Россия медленно набирала силы. Однако даже в этих условиях заложенные еще со времен Киевской Руси традиции благотворительной деятельности не были забыты. Постепенно, по мере укрепления государства, в развитии общественного призрения стали более четко определяться два взаимно дополняющих друг друга направления. Первое — продолжение традиций Владимира и других князей Киевской Руси, показывающих пример личного благодеяния и покровительства убогим, престарелым, сиротам и другим страждущим. Второе — усиление организующего начала, совершенствование форм и масштабов государственного общественного призрения при сохранении и поощрении благотворительной деятельности Церкви. Навечно вошел, например, в историю России под прозвищем Калита (мешок с деньгами) Великий князь Московский и «Всея Руси» Иван Данилович (1328—1341 г.), который, будучи весьма набожным и милостивым, имел обыкновение постоянно носить с собой кошелек и раздавать из него милостыню убогим и нищим. Нельзя не вспомнить также Бориса Годунова, который при венчании его на царство (1598 г.) обещал, что в государстве никто не будет терпеть нужды и бедности, заявляя при этом, что «рубаху свою последнюю отдаст, если нужда народная будет». Эта традиция, всемерно поддерживаемая Церковью и общественным мнением, укреплялась и развивалась в России, постепенно приобретая более широкий размах и многочисленных приверженцев среди людей разных сословий, чье материальное благополучие позволяло им личными средствами способствовать облегчению участи бедствующих, прежде всего убогих, больных и сирот, а также не имеющих приюта и возможности обеспечить себе пропитание. Однако по мере усложнения социальных проблем, в общественном сознании ощущается необходимость поиска новых подходов к проблемам борьбы с нищенством, другими недугами, поражающими общество, представляется более достаточным ограничиваться частной благотворительностью и сложившимися уже формами церковного и монастырского призрения. При Василии Ивановиче (1505 — 1534) открываются богадельни для нуждающихся, развивается светская медицина, предпринимаются первые попытки классификации нищих «по их нуждам». Более решительные шаги предпринимаются в эпоху Ивана Грозного. Стоглавый Собор в 1551 г. обратился к царю с призывом «в каждом граде устроити богадельни мужские и женские». Не без влияния известного Максима Грека в Стоглав вошли положения, касающиеся призрения. Иван IV принимал участие в составлении церковных уставов, где записано: «Милосердие христианское устроило во многих местах богадельни для недурных и престарелых, а злоупотребление ввело в оные молодых и здоровых тунеядцев: да будут последние изгнаны, а на их места введены первые, согласно с намерением благотворителей, и везде да смотрят за богадельнями добрые священники, люди градские и целовальники». Иван Грозный впервые в Европе проявил заботу о призрении пленных: их «раздавали» в монастыри «для обихода», включая и военнопленных иноземцев (татары, литовцы, поляки и другие, получившие увечья). Милосердное отношение к пленным в России стало традиционным и сохранялось даже в годы Первой мировой войны. Каждое царствование русских царей Романовых отличалось особыми чертами благотворительности, кто-то из членов царской фамилии предпринимал радикальные и глубокие меры, кто-то «отметился» тем или иным указом на тему «призрения», однако все они оставили след в истории как государственные деятели и частные благотворители, хорошо осознающие всю важность и социальную значимость акций милосердия. Первый Романов — царь Михаил Федорович (1613—1645) — открыл сиротские дома и определил их в ведение Патриаршего приказа. Первым домом для сирот был, вероятно, новгородский, устроенный тогда еще архимандритом Никоном. При Алексее Михайловиче, сыне Михаила Федоровича, значительно усилилась центральная власть, оформилось крепостное право. В своде гражданских законов «Кормчая книга» есть статьи об общественном призрении. В 70—80-е годы XVII столетия функционировал даже Приказ строения богаделен. Монастыри по-прежнему призревали нуждающихся в помощи, но на западе страны появились обители, в которых монахини или лечили и учили сирот, или занимались рукоделием с призреваемыми. Постепенно развивались и церковно-государственные управленческие структуры, и богоугодные заведения в социальной сфере. Знакомясь с развитием призрения за рубежом, русское правительство все более склонялось к необходимости расширения государственной благотворительности. Молодой царь Федор Алексеевич в 1682 г. издал специальный указ, в котором говорилось о богоугодных заведениях. Указ предписывал отделить в Москве увечных людей от притворных нищих. “Здоровым лентяям дать работу”. Совершенно новой для российского государства была идея создания школ и заведений, где бы “нищенские дети, ребята и девки” могли получить подготовку к “разным наукам и ремеслам”. Это чрезвычайно важное начинание — нищие дети не только получали кров и пропитание, но и профессиональную подготовку, а значит, возможность нормальной трудовой жизни. Наряду с церковно-монастырским и нарождающимся государственным призрением на Руси было широко распространено частное благотворение. Кроме раздачи милостыни и устройства обедов для нищих, богатые люди чаще всего делали вклады (землей или деньгами) в монастыри, на строительство церквей, часовен, трапезных и т.п. Противником российского нищелюбия и милостыни выступил преобразователь страны Петр Великий. Около десятка его законодательных актов касаются проблем нищенства и благотворительности. Суровым был его указ 1691 г.: “ленивых прошаков” велено бить батогами и кнутом, водворять на места постоянного жительства, а возвращавшихся к своему нищенскому промыслу ссылать на каторгу (в дальние сибирские города). Здоровых мужчин, кроме того, определяли в “смирительные дома”, а женщин — в “шпингаузы” (прядильные дома) для работы. Преследовалась и частная благотворительность, особенно “подача милостыни”, нищелюбцам назначался штраф от 5 до 10 рублей. Против такого гонения на традиционное русское милосердие выступали многие современники Петра — отец Авраамий, Иван Посошков и другие. В начале XVIII века царь проявил заботу о неспособных к труду, назначив части из них “кормовые деньги”. Относительно других распорядился: “В домовые патриаршие богадельни принимать больных и престарелых нищих; для лечения больных определить лекарей”. Во второй половине XVIII века появляется новое для России понятие — общественное призрение. В 1712 году Петр I предпринял целый ряд мер к развитию “закрытого призрения” в России. В 1706 году митрополит Иов открыл первый в стране приют для незаконнорожденных, или “зазорных”, младенцев (позже их называли еще “несчастнорожденными”). Учитывая собственный опыт, а также работу благотворительных учреждений, устроенных Людовиком XIV, Петр ввел детские приюты — “гошпитали” — во всех губернских городах. По указу для них должны были строиться специальные здания рядом с церковными оградами (в Москве — каменные, в других городах — деревянные). Позаботился он и об анонимности лиц, сдающих детей, велел, чтобы “зазорных” младенцев в непристойные места не отметывали, но приносили бы к вышеозначенным гошпиталям и клали тайно в окно через какое закрытие, дабы приносимых лиц не видно было”. Указом назначалась смертная казнь тем, кто загубит “зазорных” детей. Из гошпиталей младенцев, выкормленных “искусными женами”, передавали до достижения 10-летнего возраста в богадельни или приемным родителям, мальчиков старше 10 лет определяли в матросы, в “художественные ученики”. Особой заботой пользовались при Петре военные. В 1712 г. государь распорядился “не способных вовсе к продолжению службы из престарелых, раненых и увечных офицеров, урядников и солдат отослать в московские богадельни; в богадельнях быть осмотру ежемесячному; принимать в оные со свидетельством и высылать из них тех, которые имеют семейство и дома или промыслы”. Так как государство не в состоянии было обеспечить воинов пенсиями, содержание их возлагалось на монастыри. В 1715 году Петр заложил первые сухопутный и морской госпитали, Инвалидный дом в Петербурге для больных и немощных матросов и солдат. Он приказал собрать в них “искусных докторов”, подлекарей и “большое число молодых учеников”, чтобы приготовить из последних знающих медиков. Госпитали подчинялись военным ведомствам. Не были забыты и пленные, которых в начале XVIII века выкупали за государственный счет, выдавали им деньги на одежду и пропитание. Родственникам пленных разрешали, в порядке исключения, собирать подаяние на выкуп. По-прежнему призревались и иноземные военнопленные: “Пленных пруссаков и других немцев оставить в России”. Петру Алексеевичу принадлежит инициатива призрения еще одной категории российских убогих — душевнобольных. В 1722 г. он указал “дураков” свидетельствовать непосредственно в Сенате и за негодными “ни в науку, ни в службу — деревень не оставлять, жениться их не допускать и отдавать в кормление родственникам”. В 1723 г. был расписан порядок освидетельствования “сумасшедших и прочих душевнобольных”, который сохранялся в общих чертах до конца XIX века. Призрение этой категории населения было возложено на магистраты, отсылка их в монастыри запрещалась. Главным намерением Петра в социальной сфере была попытка вырвать призрение из рук Церкви и построить его на новых началах, возложив заботу о нуждающихся на государственные светские структуры: в городах — на губернские и городские магистраты, в деревнях — на помещиков, в свободных землях — на старост или сотских. Центральное управление богоугодными заведениями он сохранил сначала за Патриаршим и Монастырским приказами, в 1721 г. передал Святейшему Синоду, а в 1724 г.— финансовому ведомству. Большинство мероприятий Петра I носило характер “вразумляющего принуждения”, так как, по словам царя-преобразователя, “наши люди ничего без принуждения не сделают”. Екатерина I подписала единственный документ — сенатский указ 3 марта 1726 г. “О кормовых деньгах незаконнорожденным младенцам и их кормильцам”, в котором, помимо росписи средств, выражалось недовольство “злоупотреблениями в учрежденных госпиталях кормилиц, на место умерших приемышей подставлявших своих законных детей”. При Петре II появилось два указа о незаконнорожденных и воспитанных в петровских сиротских домах: 43 девицам велено было “дать вольные паспорты и отпускать их, по их желанию, в услужение или на мануфактуры”, а “малоумных в богадельни”, юношам предписано было отправляться на военную службу, “хотя в барабанщики”. Мрачное десятилетие Анны Иоанновны больше всего коснулось в социальной сфере нищих. В продолжение петровских мероприятий по борьбе с нищенством и нищелюбием царица издала множество указов, что, однако, нисколько не улучшило ситуацию в стране, так как полицейские меры не дали результатов. Правительство обошло вниманием благотворительную деятельность монастырей, призрение “зазорных младенцев”, душевнобольных, зато благосклонно отнеслось к военнослужащим и их семьям: вдовы могли доживать свой век в женских монастырях, а дети учиться, “кто к чему склонен будет”, чтобы “не токмо государству полезны быть, но и сами через те науки довольное питание иметь могли”. Выросло число лазаретов, учреждались полевые аптеки, особая хирургическая школа. При Анне впервые в число призреваемых попали погорельцы. Анна Леопольдовна отличилась указом 1741 г. “О непропуске нищих в Санкт-Петербург”: из столицы изгонялись все “прошаки”, кроме тех, “кои за старостью и болезнями до монастырей дойти не могут”. В годы правления “дочери Петровой” Елизаветы, как утверждал С.М. Соловьев: “нравы смягчаются, к человеку начинают относиться с большим уважением”. Продолжая, по мере понимания и способностей, дело отца, Елизавета способствовала развитию науки и просвещения, вкладывала в это свои личные средства. Первые мероприятия в области человеколюбия касались облегчения участи малолетних преступников, женщин-арестанток, колодников и каторжников. 29 марта 1753 г. императрица подписала самый гуманный свой указ — об отмене смертной казни в России. Предметом особой заботы опять стало призрение военнослужащих. В Казани был открыт Инвалидный дом для офицеров. В 1760 г. правительство выбрало для строительства богаделен “для отставных, раненых и увечных солдат” четыре губернии (Казанскую, Нижегородскую, Воронежскую, Белгородскую). Елизавета несколько расширила права губернских магистратов в сфере призрения, в отличие от отца она поощряла частную благотворительность, сделавшись по части филантропии примером для подданных. Итак, ко второй половине XVIII века в России начала складываться государственная социальная политика, направленная на сохранение сословных привилегий высших слоев общества и на помощь обездоленным. От нищелюбия страна постепенно перешла к сравнительно действенным формам и методам помощи следующим категориям призреваемых: сиротам, незаконнорожденным, вдовам, престарелым, нетрудоспособным, инвалидам, увечным, больным, военнопленным, душевнобольным, заключенным, погорельцам. Уже различались два типа призрения: “закрытое” — в госпиталях, приютах, богадельнях, инвалидных домах, смирительных домах и др., и “открытое” — вне заведений (пенсии, пособия, кормовые деньги, обеспечение землей, профессией и промыслами и др.). Наряду с государственным призрением сохранилась, несмотря на давление Петра I, церковно-монастырская и частная благотворительность. На государственную основу попыталась поставить призрение в 1762—1796 гг. Екатерина II. Движимая идеями французских просветителей, “коронованный философ” в первые годы правления предприняла ряд конкретных мероприятий по организации благотворительных учреждений нового типа. По ее поручению над этим работал один из самых образованных людей России того времени Иван Иванович Бецкой (1704—1795). Бецкой говорил о необходимости создания между старым и новым поколениями искусственной преграды, чтобы первое, “зверообразное и неистовое в словах и поступках”, не могло влиять на второе. Такую “преграду” он видел в закрытых учебных заведениях (интернатах), где под руководством русских (а не иностранных) наставников “дети и юноши выдерживались бы до тех пор, пока не окрепнет их сердце и не созреет ум, т. е. до 18—20 лет”. Утопичность замысла Бецкого проявилась уже в те годы существования созданных им воспитательных заведений. Призванные готовить “новую породу людей”, воспитательные дома с момента их открытия стали популярными, в них поступали младенцы в количествах, превышавших возможности имевшихся помещений. Специалисты отмечали: “Скопление большого числа детей в палатах, отсутствие достаточного количества кормилиц, неопытность врачей и воспитателей, прием детей часто больных и даже умирающих — все это повлекло за собой ужасающую смертность питомцев — до 90% и больше”. Такая картина не могла не вызвать тревоги и соответствующих действий правительства. Лучшим выходом признали передачу детей на вскармливание и воспитание в крестьянские семьи, которым за это платили. Смертность в Московском воспитательном доме, созданном по проекту Бецкого, сразу снизилась в 2—3 раза и никогда уже не достигала уровня первых лет его существования. B планы Екатерины входило открытие в больших городах главных народных училищ, а в уездных — малых народных училищ, но в целом ее замысел смог воплотить в жизнь только ee внук — император Александр I. В конце XVIII века государство продолжало заботиться о “пристройстве безумных”, об открытии новых богаделен. Екатерина обратила внимание и на такое серьезное социальное явление, как проституция. Продолжая начатое еще в XVII веке преследование “непотребства” и наказывая “за содержание домов разврата”, она в то же время попыталась поставить проституцию под надзор полиции: в Петербурге специальные районы отводились “для вольных (публичных) домов”. В 1765 г. не без личного участия Екатерины II в России возникла первая научная общественная организация — Вольное экономическое общество (ВЭО). Его задачей было содействие развитию в стране сельского хозяйства, внедрение в русскую деревню научных и технических достижений. ВЭО обследовало крестьянские дворы, выясняя нужды сельских жителей, оказывало материальную помощь селянам, особенно в голодные и засушливые годы. Вольное экономическое общество оказалось самым долговечным — закрыли его ужe в 1918 г. Все перечисленные мероприятия екатерининской эпохи были как бы подготовкой к созданию государственной системы благотворительности со своим управленческим аппаратом, финансами, формами и методами работы. Проведенная в 1775 г. административная реформа впрямую коснулась социальной сферы, как и последовавшая за ней в 1782 г. городская полицейская реформа. В 1785 г. завершилось сословное деление населения России, значительно расширились распорядительные и исполнительные функции местного дворянского и городского самоуправления. Были созданы административно-полицейские органы: губернское правление с губернатором во главе и совершенно новое для России и по названию, и по назначению учреждение — Приказ общественного призрения. Екатерининский период в истории России обогатил страну новыми подходами к общественному призрению, вызвал к жизни органы управления этой сферой социальной политики, сосредоточил внимание преимущественно на благотворящих учреждениях закрытого типа, открыл путь к возникновению общественных организаций, существенно расширил сеть заведений и категорий призреваемых. Но, к сожалению, плоды этих нововведений оказались горькими. Бюрократизм, лихоимство, формализм, недостаток служащих, особенно практических работников, которых никто профессионально не готовил — все это снижало результативность и тормозило развитие социальной работы. Серьезные изменения в судьбу воспитательных учреждений внесла Мария Федоровна — жена Павла I. Сразу после смерти свекрови она стала “начальствовать Воспитательным обществом благородных девиц”, а в 1797 г. основала Ведомство учреждений императрицы Марии (Мариинское ведомство) и заведовала им до своей кончины в 1828 г. Более чем за 30 лет деятельности императрица Мария Федоровна значительно расширила сеть благотворительных учреждений, учебных заведений (главным образом женских). В отличие от своей царственной предшественницы, она видела цель Мариинского ведомства не в “смягчении нравов путем воспитания и образования русского юношества”, а в благотворительной помощи нуждающимся и в сохранении особых прав высших сословий русского общества. Императрица Мария привлекла к обследованию условий жизни детей во всех своих учреждениях великих князей и великих княжон, сама инспектировала старшие классы. Придя в ужас от увиденного, а особенно от смертности в воспитательных домах (за 30 лет существования из 65 тысяч подкидышей выжила только тысяча) и казарменного быта в училищах, она серьезно занялась поиском выхода из тяжелого положения. C большой энергией молодая царица собрала значительные пожертвования в пользу подопечных. По ее распоряжению строили новые помещения для сиротских домов и училищ. Она основала новые заведения: училище благородных девиц в Mocкве (1802 г.), училище ордена Святой Екатерины — на свои средства — в Петербурге (1798 г.), новое Московское коммерческое училище взамен переведенного в 1800 году в Петербург (в 1804 г.— на средства купечества), в 1806 году открыла опытные воспитательные дома для глухонемых и слепых детей. В 1807 году появилось военно-сиротское отделение Воспитательного дома (потом Павловский институт) — под ее покровительством и с ежегодным пособием в три тысячи рублей. В 1817 году в Харькове открылся первый губернский женский институт — верх тогдашней филантропии: туда принимали дворянских и купеческих дочерей, допускали приходящих учениц за плату и бесплатно, давали им неплохое образование. Выпускниц должны были устраивать на работу гувернантками, государство обязывалось следить за их жизнью в семьях хозяев и даже выдавать замуж. Устав института лег в основу создававшихся позднее губернских учебных заведений. В 1820 и 1823 годах основаны два училища для солдатских дочерей, а в 1826 году — училища для детей нижних чинов морского ведомства в Севастополе и Николаеве. Мария Федоровна открыла много благотворительных больниц, повивальный институт, сиротские дома. Но самыми многочисленными благотворительными заведениями, существовавшими до 1917 года, были заложенные царицей Марией вдовьи дома — богадельни для вдов военных и гражданских лиц. Императрица жертвовала на эти дома огромные суммы. В завещании Мария Федоровна призывала объединить усилия общества “к сохранению детей, к возбуждению, по мере возможности, чувств материнских, к поданию помощи вдове и сироте, облегчению страждущей нищеты; тогда только мы будем оказывать истинную любовь к ближним, по великому примеру, данному нам Спасителем”. После смерти императрицы ведомство ее имени, курируемое русскими царицами, активно развивалось. С приходом к власти в 1881 году Александра III начались “реформы наизнанку”, ограничивавшие и искажавшие буржуазные преобразования царя-освободителя. Новые положения о земских учреждениях 1890 года и городовое положение 1892 года усилили контроль администрации над органами самоуправления, изменили избирательную систему в пользу “дворянского элемента”, вернули сословность в самоуправление. Тем не менее трудно переоценить значение и опыт земских и городских общественных властей в преобразовании патриархально-феодальной России в цивилизованную европейскую державу в конце XIX — начале XX века. Явившиеся преемниками губернских приказов общественного призрения, земства получили в наследство не только денежную и “материальную часть”, но и тысячи призреваемых, и тех, кто, нуждаясь в помощи, не получал ее. Русское земство сразу определило основные направления своей многогранной деятельности: народное образование, медицинская помощь населению, санитарная служба, призрение сельских бедных, больных и нетрудоспособных. Главные расходные статьи земских бюджетов составляли затраты на строительство и работу народных школ и медицинских учреждений. По мнению большинства исследователей, самые значительные достижения земцев связаны с организацией народного образования. Заслуживают внимания медицинская и санитарная службы российского земства. Энтузиасты земской медицины совершили революцию в деревне: впервые за всю историю страны медицинские учреждения, аптеки, врачи, фельдшеры стали обычным явлением сельской жизни. Земские врачи, придавая огромное значение профилактике заболеваний, выступили сообща против деревенской антисанитарии: проводили кропотливую повседневную пропагандистскую работу, издавали и бесплатно распространяли брошюры, плакаты и листовки с элементарными сведениями о причинах болезней и мерами борьбы с ними; вакцинировали население; следили за соблюдением санитарных норм в общественных местах и жилищах крестьян; инспектировали состояние продовольственных складов, магазинов, рынков, скотобоен и др. Благодаря этим мерам удалось справиться со старым страшным бедствием российской деревни — бытовым сифилисом, с некоторыми эпидемиями, ранее косившими сельский народ. Началась планомерная и неустанная борьба с оспой. Заметно снизилась смертность населения. Земские врачи, статистики, учителя, землемеры, агрономы, ветеринары были, как о них писали, “типичными носителями неутомимого и самоотверженного служения народу”. Городская молодежь с ее идеалами и верой в светлую судьбу Отечества шла, подобно массовому “хождению в народ” революционной молодежи, в деревню, чтобы участвовать в преобразовании России. В городах Российской империи в пореформенное время совершались не менее решительные и важные изменения, чем в деревне. Заслуга городских дум с их управами, многочисленными комиссиями и комитетами состояла в превращении захолустья в цивилизованный мир. Так же, как земства, органы городского самоуправления ценой неимоверных усилий добивались чистоты и порядка в домах, на улицах, благоустраивали быт горожан, проводя водопровод и канализацию, ремонтируя дороги и тротуары, рыночные площади. В крупнейших российских городах появились новые виды транспорта. Санитарно-врачебные службы очищали города от паразитов, регулярно проводили дезинфекцию в ночлежках, больницах, благотворительных заведениях, на вокзалах, вели огромную разъяснительную работу, привлекая к этому студентов, молодых рабочих, курсисток. Больших успехов добилась муниципальная медицина: кроме больниц, было организовано амбулаторное лечение населения, “родовспоможение”, “семейное призрение больных”. В медицинских учреждениях крупнейших городов, в первую очередь двух столиц, работали лаборатории, рентгеновские кабинеты, водо- и светолечебницы, появилось оборудование для радиотерапии. При детских больницах и роддомах устраивались специальные консультации для матерей по уходу за грудными детьми с раздачей стерилизованного молока. Децентрализация социального призрения и благотворительности, участие общественности в управлении и работе соответствующих учреждений, ежегодная отчетность, ревизии хода и расхода средств привели к улучшению в целом помощи нуждающемуся населению. Превращение российского общества в гражданское сопровождалось активизацией различных политических сил, они стремились проявить себя и в социальной сфере. Наряду с лояльными к режиму партиями и другими общественными организациями этим занимались революционно настроенные круги: демократы, народники, позже — большевики и меньшевики, эсеры и др. В царствование императора Николая Павловича рост идеи организованной общественной помощи бедным был задержан. Новых обществ почти не возникало, а организация групповой помощи оставалась на прежних началах. Но уже само возникновение Комитета по разбору нищенствующих показывает, что идея общественной помощи не была оставлена. Недостаточность приказной организации была очевидна. Канцелярская рутина поглотила живое дело; средств было мало, и казна не могла предоставить их больше; деятели приказов были оторваны от жизни, не заинтересованы в местных делах и служили святому делу не из любви к ближнему, как и другие чиновники, а по установленным регламентам и правилам. Число их было не только недостаточно для того, чтобы, следуя еще указаниям Петра Великого, разобрать нуждающихся, определить им помощь сообразно с их нуждами и вообще индивидуализировать помощь, но даже для того, чтобы вести менее сложное дело и хозяйство в закрытых заведениях приказа. Поэтому осознание необходимости участия в деле попечения о бедных общественных организованных сил, добровольных деятелей и жертвователей постепенно становилось все распространеннее и настоятельнее. Очевидно было, что борьба с беспомощностью многих сотен тысяч или даже миллионов людей сделается возможной только в том случае, если в борьбе этой примут участие лица, проникнутые любовью к ближнему, добровольно идущие на помощь ему, знающие местные условия и способы, которыми можно помочь, отыскивающие эти способы и средства на местах, несущие для дела свои сбережения и не ищущие за все это ни прав государственной службы, ни казенного содержания. Таких людей, чтобы индивидуализировать помощь среди миллионов нуждающихся, нужно было много сотен тысяч, и никаких казенных средств не хватило бы на содержание их, как не хватило бы их и на само дело помощи всем нуждающимся. Ввиду этого, дело попечения о нуждающихся должно было перейти к обществу, к добровольным общественным работникам. Государство же должно было только направить такие общественные организации, указать им путь и общегосударственную цель и прийти на помощь им в тех случаях, когда они не в силах обойтись своими средствами. Таким путем из соединения частной благотворительности и общественного призрения (как отрасли государственного управления) возникла идея организованного общественного попечения о бедных всеми теми способами, которые указывала жизнь и которые соответствовали местным условиям и потребностям нуждающихся. В годы правления последнего из династии Романовых теоретики и практики социальной работы в Российской империи пришли к выводу о необходимости децентрализации в деле призрения, превращения его в подлинно общественное. Это могло обеспечить самостоятельность учреждений, обществ и заведений, сохраняло важный принцип благотворительности — индивидуальной помощи. Местные органы призрения находились “близко к нужде”, они более внимательно и экономно расходовали средства, обходились без формализма и проволочек в работе (об этом свидетельствует и зарубежный опыт). Марксистская теория социальной работы опирается на известные положения об определяющей роли экономики, способа производства, экономического базиса в социальном прогрессе, в социальной дифференциации общества, на материалистическое понимание истории и характера самоорганизации общества. При этом движущей силой социально-исторического развития признается борьба классов, конфликт между которыми в силу различия их социально-экономического положения неизбежен, пока не будут взяты под контроль стихийные силы конкуренции и эксплуатации, порождаемые частной собственностью на средства производства. Важнейшей целью справедливого преобразования общества в марксистской социальной философии признается построение общества без эксплуатации, где будет достигнута социальная однородность, возможность свободного всестороннего развития каждого человека. Политический авангард пролетариата — коммунистическая партия — обеспечивает использование власти, оперативное управление и долгосрочное планирование для справедливого решения задач переустройства общества. В исследовательском плане это направление для социальной работы полезно прежде всего своей общей идеологией ориентирования социального внимания на обездоленных, бедные слои населения. Не менее важно в этой связи и то, что в основу определения социального положения, бедности кладется отношение к собственности, владению, пользованию и распоряжению средствами производства, определенными богатствами. Принципиальное значение для социальной работы имеет ориентация марксизма на изучение коллективистских условий бытия личности, соотношения в общностях людей коллективистских и индивидуалистских тенденций. В Советском Союзе была развита одна из самых уникальных систем социальной защиты человека: бесплатное образование и здравоохранение, доступные культурные учреждения, система пенсионной, жилищно-бытовой и другой помощи различным социальным группам. Успешно функционировали различные общественные организации и ассоциации, оказывающие помощь населению (Общество Красного Креста, Российский Фонд милосердия и здоровья, Всероссийские общества глухих, слепых и др.). Осуществлялись программы помощи малоимущим и социально незащищенным слоям населения, жертвам стихийных бедствий, производственных аварий и катастроф; оказание помощи (материальной, социальной, медицинской) одиноким, престарелым, инвалидам, хроническим больным, ветеранам, многодетным семьям и другим категориям нуждающихся; комплексная система социальной реабилитации, что предусматривало медико-восстановительную реабилитацию, профориентацию, рациональное трудоустройство, повышение квалификации, освоение сложных профессий; улучшение жилищных условий, обучение различным видам профессиональной деятельности и др. “Отказавшись от принципа благотворительности, рабоче-крестьянское правительство осуществляло коммунистическое социальное обеспечение, при котором каждый впавший в инвалидность и нужду, каждый нетрудоспособный, будь то ребенок или взрослый, может надеяться, что государство не даст ему умереть с голода, а придет ему на помощь. На основе этих начал было широко развернуто дело по системе социального обеспечения, как и по системе социального страхования”— было заявлено уже к десятой годовщине Октября. (1927 г.) Однако довольно часто деятельность и официальных учреждений, и общественных организаций носила “ведомственный” характер, с одной стороны, и “мозаичный”, разрозненный — с другой. Не было координации деятельности различных социальных учреждений и общественных организаций. А органы управления, ведавшие социальным обеспечением, явно не справлялись с растущим разнообразием социальных проблем. В годы советской власти семья рассматривалась как “ячейка общества”, которой в полной мере доверять нельзя, так как, являясь также и единицей рода, она хранила в своей социально-генетической памяти многие “пережитки прошлого”, не всегда совместимые с господствующей коммунистической идеологией. Поэтому создавалась государственная система воспитания, в которой семье отводилось подчиненное место. Государство, беря на себя многие функции семьи по отношению к детям (присмотр, забота о досуге, охрана жизни и здоровья, питание, материальное обеспечение и т. д.) получало право контроля за содержанием и качеством семейного воспитания. Поэтому несколько поколений семей деградировали в массе своей как институты социализации подрастающих поколений. А сейчас практически брошенная государством семья оказалась в состоянии, когда на первое место в приоритетах семьи выходит борьба за выживание в прямом смысле слова. Фундаментом введения профессии “социальная работа” в 90-е гг. XX века в России явились наработки представителей других профессий: воспитателей, психологов, работников культуры, здравоохранения и спорта, органов соцобеспечения и охраны порядка, которые создавали и воплощали различные модели социальной защиты людей, формы и методы практической социальной работы, проводили научные исследования. Именно в этом состоит своеобразие процесса становления профессий социальной работы в России, когда на момент своего государственного “рождения” она находилась в достаточно зрелом состоянии, с богатым потенциалом, глубокими историческими корнями, традициями милосердия и общинного духа, сотрудничества, социальной заботы и взаимопомощи. Для отечественной практики социальной работы с момента ее зарождения и по настоящее время всегда была характерна доминирующая роль социальной педагогики, что в определенной мере позволило сократить отставание России в этих вопросах от других стран, а также заложить “социально-педагогический акцент”, недостаточной развитостью которого в моделях социальной работы многих стран так озабочены в настоящее время мировая практика и интегративная наука профессии “социальная работа”. Социальные педагоги в нашей стране стали первопроходцами, пробившими дорогу профессии “социальная работа”. И это вполне закономерно прежде всего потому, что базовую основу профессиональной компетенции любого социального работника составляют этические, нравственные, психолого-педагогические характеристики. Выделяются три этапа развития современной отечественной социальной работы ХХ века (по В.Г. Бочаровой): 1) 60-е годы; 2) 70 — 80-е годы; 3) конец 80-х — современность. Первый этап — 60-е год — период накопления опыта, поиска, появление в социально-педагогической практике категорий работников, специально сориентированных на организацию воспитательной работы в социуме (организатор внеклассной и внешкольной работы школы, различные категории работников внешкольных учреждений, педагоги-организаторы и воспитатели, работающие в учреждениях других ведомств: культуры, спорта, жилищно-коммунального и социального обеспечения, правоохранительных органов, в системе профсоюзов, в общежитиях и т. п.). Второй этап — на рубеже 70 — 80-х годов — общественная потребность, достижения передового опыта социальной работы, социального воспитания вывели проблему на качественно новый этап ее решения. В стране стала развиваться разветвленная сеть разнообразных комплексов: социально-педагогических, образовательно-культурных, физкультурно-оздоровительных, сельских школ-комплексов и т. п. В педагогической науке этот период характеризуется усилением внимания исследователей к проблемам социальной педагогики. Однако развитие социальной работы продолжало сдерживаться ее организационной, кадровой, материально-технической и научно-педагогической необеспеченностью. Процесс затруднялся, с одной стороны, функциональной неразберихой и разобщенностью в работе институтов, представляющих различные сферы социальной политики, социальной деятельности (образование, здравоохранения, культура, спорт, соцобеспечение и др.); с другой — сложившимися традиционными представлениями о социальной работе в самой приоритетной и сложной сфере — в семейно-бытовой среде, по месту жительства взрослых и детей — как о так называемой “жэковской” педагогике. Необеспеченность социальных служб профессионально подготовленными кадрами специалистов вызвала перегрузку ряда профессий (особенно педагогических кадров школ) несвойственными им функциями. Это отрицательно сказалось на эффективности социальной работы, на выполнении образовательными учреждениями собственно педагогических функций и особенно на педагогическом образовании семьи, сферы общения и отношений детей во взрослой среде. Работа в социуме страдала отчуждением семьи от социальной деятельности, социального воспитания, неоправданными попытками подменить ее функции различного рода государственными структурами, перенесением в эту сферу сугубо школьных методов, неприемлемых для открытой среды, преобладанием “педагогики мероприятий” без должного учета интересов, потребностей, возможностей детей и их микросоциального окружения; определенной безадресностью содержания, форм, методов социальной помощи, социальной работы, выбор которых нередко определялся случайными факторами и не носил личностно ориентированного характера. Сложная ситуация возникла и в здравоохранении из-за отсутствия медицинских социальных работников, функции которых лишь частично и непрофессионально выполняли, по существу, специалисты, призванные лечить людей — врачи. Вопросы социальной работы с подростками девиантного (асоциального) поведения и семьями “групп риска” из-за отсутствия социальных работников-профессионалов в течение длительного периода находились в ведении органов милиции. Не было системы социальной работы с инвалидами, престарелыми, другими категориями людей, особо нуждающимися в социальной защите. Однако, несмотря на трудности и противоречия, этот этап характеризуется интенсивным развитием социально-педагогической практики и других отраслей, сфер социальной работы. Все более отчетливо проявляются такие тенденции, как интеграция деятельности различных ведомств, согласование содержания социальной работы на межведомственной основе, изменение характера взаимодействия учреждений различных ведомств. Глубокий кризис общества выявил и резко увеличил социальную обездоленность значительной части семей, групп населения, поставив во главу угла проблему поиска путей коренного экономического и духовно-нравственного оздоровления общества как гарантии удовлетворения потребностей, защиты интересов и прав каждой личности. Третий этап — к концу 80-х годов в стране созрели все предпосылки для перехода к государственному уровню решения проблем социальной работы, к созданию целостной системы социальных служб с разветвленной инфраструктурой их кадрового обеспечения — на основе ретроспективного научного анализа накопленного отечественного опыта, осмысления ведущих тенденций развития мировой теории и практики социальной работы. Сформировалась концепция социальной работы, включающая наиболее общие положения, на основе которых создаются многочисленные регионально ориентированные варианты, различающиеся по способам и средствам реализации общих подходов в конкретных национально-региональных и местных условиях. Активно включаются в социальную работу различные благотворительные организации, добровольные общества, ассоциации, фонды, творческие союзы, Церковь. В настоящее время происходит переход от чисто государственной системы социальной работы к системе, включающей общественную благотворительность. В какой-то степени мы возвращаемся к дореволюционному механизму призрения, сохраняя в то же время и элементы, выработанные в период советской власти. На пути воссоздания системы российской благотворительности неизбежны противоречия и трудности роста. Избежать многих ошибок поможет изучение не только современного зарубежного опыта, но и имеющийся исторический опыт своего Отечества. Его изучение показывает: помощь неимущим эффективнее при ее децентрализации с привлечением широкой общественности; при индивидуальном характере помощи; при взаимодействии всех сторон, участвующих в процессе — благотворительных, частных, общественных организаций, Церкви и государства,— как в получении исчерпывающей информации о нуждающихся в помощи, так и в координации помощи им. Государство должно взять на себя функции контроля за деятельностью благотворительных учреждений, частичного финансирования работы некоторых из них, а главное — создание единой стройной системы законов, нормативной базы, стимулов для оказания помощи нуждающимся через систему льгот, поощрений. Необходимо пристальное внимание к проблемам благотворительности со стороны средств массовой информации и контроль со стороны общественности. СЛУЖЕНИЕ И ОРГАНИЗОВАННОЕ ДЕТСКО-МОЛОДЕЖНОЕ ДВИЖЕНИЕ Организованное детско-молодежное движение в той или иной степени развито в каждом государстве. Крупные политические партии, религиозные течения, профессиональные, научные сообщества, общественные объединения имеют соответствующие детско-молодежные структуры, финансируют их и всячески способствуют их работе. Вся история организованного детско-молодежного движения – это летопись попыток взрослых завоевать умы молодежи, привлечь на свою сторону как можно большее количество участников. Особых успехов в этом достигли религиозные и политические деятели. Историю детско-молодежного общественного движения можно трактовать как: §1. |
Похожие:
 | ... | | Бут Н. Д. – ведущий научный сотрудник отдела проблем прокурорского надзора и укрепления законности в сфере экономики нии академии... |
| Авторы: Бут Н. Д. – ведущий научный сотрудник нии академии Генеральной прокуратуры Российской Федерации, кандидат юридических наук... |  | Лексин Владимир Николаевич, доктор экономических наук, профессор, ведущий научный сотрудник Института системного анализа Российской... |
| Анисимов Алексей Павлович – ведущий научный сотрудник Научно-исследовательского института современного права Волгоградской академии... | | Д. В. Григорьев – ведущий научный сотрудник нии академии Генеральной прокуратуры Российской Федерации, кандидат юридических наук,... |
| Д. В. Григорьев – ведущий научный сотрудник нии академии Генеральной прокуратуры Российской Федерации, кандидат юридических наук,... | | Анисимов Алексей Павлович – ведущий научный сотрудник Научно-исследовательского института современного права Волгоградской академии... |
| Научный редактор: доктор философских наук, доктор медицинских наук, академик раен, профессор Б. А. Астафьев | | Научный редактор Гаглойти Ю. С., кандидат исторических наук, заведующий кафедрой истории Юго-Осетинского государственного университета... |