Viii международная научно-практическая конференция Кутафинские чтения
Скачать 3.46 Mb.
|
Гончарова М. В., д.ю.н., доцент (ВНИИ МВД Росси) ПРОБЛЕМЫ ФОРМИРОВАНИЯ СИСТЕМЫ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЯ ПРЕСТУПНОСТИ В РОССИИ В последнее десятилетие возросло значение научного подхода к определению направлений развития и управления социальными процессами в сфере противодействия преступности. Однако провозглашаемые приоритеты часто не соответствуют складывающимся реалиям, определяемым уровнем социально-экономического и духовного развития общества, а также состоянием криминальной ситуации. Продолжаемые кризисные явления привели к тому, что теория и практика правоприменительной деятельности развиваются стихийно и практически независимо друг от друга. Предупреждение преступности в науке, существуя в виде различных теоретических схем, и такая деятельность в реальных условиях не всегда согласуются между собой. Такое расхождение породило несогласованность между принципиальными теоретическими положениями и применяемыми методами воздействия на преступность, что в свою очередь приводит с одной стороны к чрезмерной либерализации, а с другой – дезорганизует деятельность по предупреждению преступности. Построение системы предупреждения преступности предполагает, исходя из глубокого познания факторов, ее детерминирующих, разработку комплекса оптимальных и скоординированных направлений и мер воздействия на нее. В России формирование этой системы находится в начальной стадии. Если на государственном уровне предпринимаются определенные шаги по ее созданию, носящие в основном характер организационных решений, то предупредительная деятельность «на местах», непосредственно среди населения, в частности индивидуальная профилактика, носит формальный характер. Профилактический потенциал ослаблен, социальный контроль над преступностью не эффективен. Нерешенными остаются вопросы, в отношении кого она должна осуществляться, кто ее должен реализовывать и в каких пределах, не определены направления, формы и методы. Что касается «исполнителей», то предупреждение преступлений закреплено за достаточным количеством субъектов, однако в числе других их функций, более значимых в результативной оценке деятельности, профилактике отводится формальное внимание. В этой связи удивительно современно звучат слова П.Я. Чаадаева о том, что в России «ни у кого нет определенного круга действий, нет ни на что добрых навыков, ни для чего твердых правил <…> ничего устойчивого, ничего постоянного, все живут без убеждений, без правил даже и в повседневных мелочах <…> Прежние идеи выметаются новыми, потому что последние не вырастают из первых, а появляются откуда-то извне…»40. Кроме того, ни одно десятилетие велась дискуссия о необходимости принятия закона о профилактике, которая разгорелась с новой силой после разработки и представления проекта Федерального закона «Об основах системы профилактики правонарушений в Российской Федерации». Полагаем, что такой нормативный правовой акт необходим. Требуется и создание органа, специализирующегося на осуществлении профилактики преступности. В основу построения системы профилактики преступности должна быть положена концепция воздействия на ее причины с последующим ее нормативным закреплением. В теории криминологии существует не так много моделей таких концепций. Обобщая научные представления о них, можно выделить три концепции противодействия преступности. Первая концепция представляет собой своеобразную войну с преступностью, а точнее – с преступниками. Такая концепция обычно практикуется в тоталитарных государствах. К наиболее характерным методам ведения этой «войны» относятся: практика показательных казней, введения военного режима с комендантским часом и расстрелами на месте без суда и следствия, телесных наказаний, ужесточения уголовной ответственности за совершение незначительных проступков и инакомыслие41. Такая концепция воздействия на преступность в различные периоды истории имела место и в нашей стране. Концепция войны с преступностью не укладывается в прогрессивные гуманистические начала существования демократических государств, где ценен каждый член общества, пусть даже «оступившийся», и при грамотном применении к нему мер уголовного, политического, экономического, социального, идеологического и исправительного характера, способного вернуться в общество полноценным членом. Вторая концепция появилась не так давно и отражает нестандартные подходы к проблеме противодействия преступности. Отдельные криминологи видят в деятельности по контролю над преступностью индустрию. Объясняя это тем, что, с одной стороны, она является источником работы и прибыли (правоохранительные органы, места лишения свободы), с другой – обеспечивает контроль над теми, кто является источником опасности для общества (профилактика преступлений, исполнение наказаний, административный надзор и т.д.), в котором существует. По сравнению с другими эта индустрия занимает постоянную привилегированную позицию – преступность и преступники, ее продуцирующие, вечны, также как и стремление обезопасить себя и нести по этому поводу определенные издержки (налоги, охранно-контрольные системы). Однако, как и всякая экономически выгодная, индустрия контроля над преступностью должна быть должным образом организована, управляема, сбалансирована и обеспечиваема, чтобы эффективно решать поставленные перед ней задачи, гарантировать безопасность современного общества42. Третья концепция, традиционная, исходит из того, что предупреждение преступности, являясь наиболее гуманным средством поддержания правопорядка и обеспечения безопасности общества и личности, наряду с защитой от преступных посягательств, удерживает неустойчивых членов общества от совершения преступлений, избавляя от практически неизбежного наступления уголовного наказания43. Эта концепция опирается не на «машину» подавления, а на системную перестройку общества, приоритетных начал его существования, функционирования и развития на основе нравственности, справедливости, честности, гуманизма, духовности. В таком обществе есть все предпосылки для контроля над преступностью и ее удержания в допустимых пределах. Система пресечения преступлений, карательные меры не отвергаются, а являются скорее исключением, чем основным средством. Стремление к этому идеалу пока находит воплощение лишь в теории криминологической профилактики преступлений. Полагаем, что при построении системы профилактики следует стремиться к такому ее окончательному варианту. Мы не согласны с точкой зрения, что при выборе стратегии борьбы с преступностью предпочтение должно отдаваться предупреждению преступности, как указывают некоторые криминологи44. В этой связи справедливым видится высказывание М.М. Бабаева и М.С. Крутера о том, что определять в современных условиях предупреждение преступности основным направлением ее противодействия, значит отрываться от действительности. Оценивая состояние профилактической деятельности и современные возможности криминала, становится очевидным неравенстово сил. «Сложные, противоречивые, способные развиваться по мало предсказуемым сценариям процессы современной преступности могут быть «обузданы» только на основе осуществления гибкой, готовой ответить на «любые» вызовы криминала государственной политики борьбы с преступностью. В зависимости от характера складывающихся ситуаций, на одном этапе приоритет может быть отдан именно профилактике. В другом на первое место может выйти деятельность правоохранительных органов, осуществляющих иные функции (уголовный розыск, следствие), так как обстоятельства ставят перед обществом в качестве наиболее актуальных задачи другого характера»45. Было бы неправильным недооценивать значение уголовно-правовых средств предупреждения преступности. Уголовная политика, основываясь на конституционных предписаниях, формирует деятельность государства в сфере противодействия преступности. Кроме того, одна из целей уголовного наказания – предупреждение совершения новых преступлений. Отдавать предпочтение уголовно-правовым мерам также неверно, поскольку оказывая репрессивное воздействие непосредственно на личность преступника, они не устраняют причины и условия, порождающие совершение преступлений, что подтверждается качественным состоянием преступности, и теми негативными тенденциями, которые выявляются в ее характеристике (например, рост рецидивной преступности), и «ценой», которую вынуждено платить общество за исправление преступников и предупреждение преступности. Мало способствует уголовное наказание и восстановлению социальной справедливости. Поэтому к преступникам целесообразнее применять комплекс профилактических мероприятий, включая и уголовно-правовые. Как известно, криминогенным потенциалом для преступности обладает пенитенциарная система, а именно места лишения свободы, которые ее продуцируют. «Фабрикой» преступности называют их зарубежные криминологи. В связи с этим пенитенциарную и постпенитенциарную профилактику выделяют в качестве неотъемлемого элемента системы профилактики преступлений в целом. Отказ от преступного поведения может быть обусловлен не только собственным решением преступника, но и профилактическим воздействием, оказываемым на человека, – общесоциального и специально-криминологического характера. Общесоциальное воздействие осуществляется различными государственными и общественными институтами в политической, экономикой, социальной, нравственно-духовной сферах жизни; оно касается улучшения условий труда и досуга граждан, повышения уровня и устройства жизни, других позитивных изменений в обществе. Такое воздействие, распространяясь на все общество, стимулирует отказ от выбора преступного образа жизни. В специально-криминологическом значении профилактическое воздействие направлено на непосредственный отказ от преступного поведения у лиц, совершивших преступление, как однократно, так и повторно. На достижение этой цели направлена пенитенциарная и постпенитенциарная профилактика. При этом формирование правомерного поведения не является одномоментным актом, происходит постепенно, поэтому, чем раньше начнется ресоциализация таких лиц, тем вероятнее наступит отказ от преступного поведения. Оптимальное время для начала таких мероприятий – в процессе отбывания уголовного наказания. Поддержка бывших осужденных после освобождения, на постпенитернциарной стадии контрольными и социально-адаптационными мерами позволит закрепить достигнутые результаты исправительного воздействия. Реализация этого положения на практике весьма сложна, поскольку на сегодняшний день государственных организаций федерального уровня, социально-адаптационных служб, занимающихся трудовым и бытовым устройством бывших осужденных, в стране нет. Они есть только на региональном уровне (Центры социальной адаптации) и созданы, можно сказать, на энтузиазме администраций отдельных исправительных учреждений с задействованием общественных и благотворительных организаций, бывших сотрудников уголовно-исполнительной системы, служб занятости населения, миграционных органов, образования и социальной защиты населения, а также лиц, отбывших уголовные наказания и исправившихся. Их деятельность распространяется на оказание помощи в бытовом и трудовом устройстве, в профессиональном обучении и переобучении, получении трудовой квалификации, а также в предоставлении медицинских услуг. Эффективное предупреждение преступлений требует использования последних научных достижений в различных сферах, особенно в сфере психологии, которая способна дать ответ на вопрос, почему люди совершают преступления, тем самым определив факторы, воздействуя на которые, можно достичь наибольшей результативности профилактической деятельности46. Современный этап формирования системы предупреждения преступности характеризуется целым рядом трудностей, связанных с несовершенством уголовной политики, законодательства, дисбалансом федеральной и региональной политики в сфере противодействия преступности, недооценкой личности преступника, значимости антикриминогенных факторов и криминального потенциала факторов, детерминирующих преступления. Гришко А. Я., д.ю.н., профессор (Уполномоченный по правам человека в Рязанской области) РЕАЛИЗАЦИЯ НОРМ УГОЛОВНО-ИСПОЛНИТЕЛЬНОГО ПРАВА В ПРЕДУПРЕЖДЕНИИ ПРЕСТУПЛЕНИЙ Нет необходимости утверждать, что все нормы уголовно-исполнительного законодательства работают на предупреждение совершения новых преступлений как осужденными, так и иными лицами. В последнем случае выделяю, я прежде всего лица, не совершавших ранее преступления, и УИК РФ в отношении них играет обще нравственную роль, и лиц, освобожденных от дальнейшего отбывания наказания. В данном случае интерес вызывает тема, почему те или иные нормы УИК РФ не работают в полной мере, пути и меры по их активизации. Правильнее это сделать, оттолкнувшись от реальной криминологической ситуации, которая сегодня имеется в 6 местах лишения свободы. Именно последняя является наиболее значимой криминогенной, как с точки зрения предупреждения пенитенциарного, так и постпенитенциарного рецидива. На 11 марта 2015 г. в исправительных колониях (722), колониях-поселениях (128), исправительных колониях для осужденных к пожизненному лишению свободы (6), в следственных изоляторах (219) и помещениях, функционирующих в режиме следственных изоляторов при колониях (108), в тюрьмах (8), в воспитательных колониях отбывало в среднем 553 393 осужденных. Что из себя представляют осужденные с точки зрения криминогенной опасности? Из числа лишенных свободы 24 707 (4,5 %) являются злостными нарушителями установленного порядка отбывания наказания, 2168 из них содержатся в единых помещениях камерного типа; 22 626 содержатся взапираемых помещениях для содержания осужденных в строгих условиях отбывания наказания, водворенных в штрафной изолятор, переведены в единые помещения камерного типа, одиночную камеру колонии строго режима. Количество осужденных, состоящих на профилактическом учете, составляет 78 424 человека, в том числе: склонных к побегу – 7372; лидеров и активных участников группировок отрицательной направленности, а также лиц, оказывающих негативное влияние на других осужденных – 1896; организующих и провоцирующих групповое противодействие требованиям администрации – 1271; склонные к употреблению и приобретению наркотических средств, психотропных веществ, сильнодействующих препаратов и алкогольных напитков – 11 586. По сравнению с 2013 в 2014 году произошло увеличение доли осужденных: склонных к суициду и членовредительству (на 30,1 %); организующих или активно участвующих в азартных играх с целью получения материальной или иной выгоды (на 10,11 %); склонных к систематическому нарушению правил внутреннего распорядка (на 43,8 %); изучающих, пропагандирующих, исповедующих либо распространяющих экстремистскую идеологию (на 43,1 %); склонных к нападению на представителей администрации и иных сотрудников правоохранительных органов (на 31,0 %); склонных к посягательству на половую свободу и половую неприкосновенность (на 5,6 %). Обращает на себя внимание низкое качественное проведение профилактических мероприятий. Удельный вес осужденных, состоявших на профилактическом учете, совершавших преступления, увеличился на 20,0 %, в том числе побегов – на 50,0 %. При этом следует отметить остающийся на стабильно высоком уровне постпенитенциарной криминологический рецидив преступлений. В 2014 году лицами, ранее совершившими преступления, было совершено 632 258 преступлений, прирост к 2013 году 3,0 %47. Объяснить такую ситуацию в сфере борьбы с преступностью можно легко, апеллируя к сложной социально-экономической ситуации в стране. Но это будет очень легкое объяснение, которое можно подвести под любой социальный институт. Представляется необходимым в первую очередь разобраться с нормами действующего законодательства, насколько они синхронно работают, насколько обеспечены механизмом реализации. Первое на что хотелось бы обратить внимание – на степень согласованности криминальных и социальных отраслей права в сфере предупреждения преступлений. Одним из первых вопросов, который возникает в деле предупреждения преступлений лиц, освобожденных от дальнейшего отбывания наказания, кто этим должен заниматься. Исправительная колония после освобождения осужденного свои компетенции в отношении него теряет, органы полиции только фиксируют такое лицо путем постановки его на профилактический учет, а кто реально проводит с ним профилактическую работу, трудобытоустраивает, устраивает в социальные учреждения и др. Представители уголовно-исполнительного права (В.А. Уткин, В.Е. Южанин) говорят, что этим должны заниматься социальные службы48. В идеале, наверное, так и должно быть. Практически получается, что постпенитенциарное предупреждение преступлений не является предметом какой-либо конкретной одной отрасли права. Хотя из содержания Концепции развития уголовно-исполнительной системы Российской Федерации до 2020 года следует, что этот период в жизни бывшего осужденного является предметом уголовно-исполнительной политики. Но эта политика не получает своего материального воплощения, позиции ее в значительной степени остаются декларативными. На мой взгляд, законодательная регламентация вопросов постпенитенциарной адаптации включает в себя и период подготовки осужденного к освобождению, что является однозначно предметом уголовно-исполнительного права. Здесь следует заметить, что уголовно-исполнительное законодательство содержит и нормы, которые определяют вопросы данной адаптации и после освобождения от дальнейшего отбывания наказания. Речь идет о ч. 3 ст. 180 УИК РФ и ст. 173.1 – «Установление административного надзора в отношении лица, освобожденного из мест лишения свободы». Данные нормы противоречат устоявшейся в теории уголовного-исполнительного права точки зрения относительно прекращения уголовно-исполнительных правоотношений после освобождения осужденного от дальнейшего отбывания наказания. Важность этапа подготовки осужденного к освобождению в деле постпенитенциарной адаптации, с одной стороны, в значительной степени декларативность соответствующих норм уголовно-исполнительного права и отсутствия специализированной постпенитенциарной службы (службы пробации), с другой, обуславливает повышенное внимание к данному вопросу в рамках, если не уголовно-исполнительного права, то уголовно-исполнительной политики. Это вытекает и из документов, определяющих основные направления уголовно-исполнительной политики в ближайшие годы и на перспективу. Речь идет о Концепции развития уголовно-исполнительной системы Российской Федерации до 2020 года и решении оперативного совещания Совета Безопасности Российской Федерации «О мерах по предупреждению рецидивной преступности в Российской Федерации от 07.02.2011 г. № ПР-301. Какие выходы видятся здесь. Автор видит их три: 1) систематизация соответствующих норм в одной отрасли права (постпенитенциарное право); 2) создание службы пробации49; 3) превентивное заключение (по примеру Германии). Однако, в силу материальных, инертных и других аспектов все они не могут быть осуществлены одномоментно. Здесь следует заметить, что в результате теоретических дискуссий, поиски практических путей совершенствования системы исполнения наказаний позволяет в значительной степени создать в России свою национальную структуру, опирающуюся при этом на прогрессивную систему исполнения наказания. Говоря словами А.С. Макаренко речь идет о перспективных направлениях осужденных (помещение осужденных в обычные, облегченные, строгие условия отбывания наказания). «Но как сохранить объективность при оценке родного, отечественного уголовного закона, уголовно-правовых идей, уголовно-правовой науки? Способ единственный – сопоставление, например, отечественного уголовно-правового закона с западным»50, – пишет А.В. Наумов. На сей счет, как раз, уместно привести Резолюцию Европейской конференции директоров тюремных ведомств (Эдинбурге, Шотландия, 2009 г.), содержащую следующий пункт: «Следует пересмотреть концепцию современной тюрьмы. Сложилось представление о тюрьме, как о сооружении, окруженном высокими стенами, с запорами и засовами, где заключенные находятся под постоянным надзором и контролем. Россия подает другой пример организации лишения свободы: основной вид учреждения – исправительная колония, в которой осужденные имеют относительную свободу передвижения в рамках контролируемой и охраняемой территории. Одновременно во многих европейских государствах наметилась опасная тенденция строительства особо охраняемых тюрем с жестким режимом содержания. Совету Европы следует обсудить этот вопрос»51. Следующую группу проблем можно обозначить как отсутствие внутреннего единства уголовного и уголовно-исполнительного законодательства, и рассогласование с конституционными нормами, декларативность норм уголовно-исполнительного права. В нынешнем законодательстве примеров рассогласования, декларативности множество. В их числе:
Действующее уголовно-исполнительное законодательство содержит немало норм, направленных непосредственно на профилактику преступлений, как во время отбывания наказания, так и после освобождения от его дальнейшего отбывания. Однако, в значительной части они не «работают». Приведу следующий пример: согласно ч. 3 ст. 120 УИК РФ осужденные, отбывающие наказание в облегченных условиях, в целях успешной социальной адаптации, могут быть по постановлению начальника исправительной колонии за шесть месяцев до окончания срока наказания освобождены из-под стражи. В этом случае им разрешается проживать и работать под надзором администрации исправительного учреждения за пределами исправительной колонии. Осужденным женщинам может быть разрешено проживание за пределами исправительной колонии совместно с семьей или детьми на арендованной или собственной жилой площади. Однако в 2014 году такое разрешение было получено всего 24 осужденными. Здесь возникает и другой вопрос: Соответствия данной норме Конституции Российской Федерации: «Мужчина и женщина имеют равные права и свободы и равные возможности для их реализации» (ч.3 ст. 19). Непонятно по каким причинам законодатель норму относительно разрешения осужденным женщинам проживать за пределами исправительной колонии совместно с семьей или детьми на арендованной или собственной жилой площади, выделил в качестве особенной по отношению к осужденным мужчинам. Осужденные мужчины тоже имеют возможность арендовать или иметь собственное жилье. При этом они положительно характеризуются (не имеют взысканий за нарушения установленного порядка отбывания наказания, добросовестно относятся к труду) – ч. 2 ст. 120 УИК РФ. Приведенные и другие частные примеры наличия норм в УИК РФ, регламентирующие права и законные интересы осужденных в определенной степени в декларативной форме, конкретные предложения по совершенствованию тех или иных его норм приводят к выводу, что требуется не его «латание», а создание совершенно нового кодекса. Нормы такого кодекса должны быть согласованными внутри и на межотраслевом уровне. В последнем случае речь идет прежде всего о их согласованности с нормами уголовного и уголовно-процессуального законодательства. Внимание в указанном плане должны получить соответствующие установления административного и публичного права. По мнению автора, основными идеями, которые должны воплотиться в новый уголовно-исполнительный кодекс, должны быть:
Дашков Г.В., д.ю.н., профессор (Московский государственный юридический университет имени О.Е. Кутафина) |
Похожие:
 | «Михаило – Архангельские чтения». Сборник материалов международной научно-практической конференции, 18 ноября 2010 г. – Рыбница,... | | Л75 VIII малые Ломоносовские чтения. Межрегиональная научно-практическая конференция учащихся в г. Архангельске, 01 апреля 2016 года.... |
 | Хіі международная научно-практическая конференция для студентов, аспирантов и молодых ученых | | Хіі международная научно-практическая конференция для студентов, аспирантов и молодых ученых |
| Деловое письмо как предмет в 10 – 12 классах специальной (коррекционной) общеобразовательной школы VIII вида | | Общества Электронных приборов (eds) Института электро- и радиоинженеров (ieee,usa) на базе Томского политехнического университета... |
| «xvi международная конференция посвященная проблемам общественных и гуманитарных наук» | | «xvi международная конференция посвященная проблемам общественных и гуманитарных наук» |
| «xvi международная конференция посвященная проблемам общественных и гуманитарных наук» | | «xvi международная конференция посвященная проблемам общественных и гуманитарных наук» |