Библиотека украинской литературы горячие страницы украинской печати

О девяностых… и не только

Газета «Літературна Україна» (14.05.09) публикует диалог литературных критиков Олександра Ярового и Александра Стусенко, обсуждающих некоторые особенности литературного процесса в Украине в девяностые годы. Это был дух хаоса, разрушения, когда обесценились определенные ценности, пускай фальшивые, ложные, искусственные… Однако вы думаете, тогда все молодые люди стали патриотами Украины, национально сознательными почитателями непрепарированной классики, глубокими философами? Нет. Они стали нигилистами. Тогда, в 90-е, не было ничего комичнее, как прочитать стихотворение о казаках, об Украине… Ну когда Жадан (кажется, его культ идет на спад, ибо поэт начинает толочь одно и то же) тогда писал, что искреннее, чем любовь к Родине, прошу прощения, для него является рукоблудие (это я своими словами пересказываю), то …Юрий Мушкетик возмущался: сравнить любовь к Отечеству с таким занятием, это — уже извините!... А именно стихи про казаков, Украину, патриотизм, любовь (и, считаю, стихи не худшего сорта) я тогда читал со сцены, вызывая дружный смех Гадюкиных или Жадана и других… А теперь же многие из них стали страстными патриотами. Русский язык для них — язык «попсы и блатняков» (а разве их «украинская» — с матерщиной — лучше?!). А все потому, что с украинской классикой им соревноваться слабо, а полноструктурный массив современной русской литературы сделает их творческий бред вообще незаметным, — считает А.Яровый. — Не могут называться нормальной литературой подеревянщина (Лесь Подеревянский — писатель, злоупотребляющий в своих произведениях ненормативной лексикой – Сост.), мат и т.п. А в девяностые об этом словно забыли… Теперь все церкви открыты, а молодежь — сплошь бездуховна. Жадан выступает, говорит: «Я — последовательный атеист». По-моему, если писатель — атеист, он подчеркивает, что является существом весьма временным во временном мире… Девяностики и есть, и словно их нет. То есть: девяностые — какие-то неприкаянные, ненужные, буферные? — спрашивает своего собеседника А. Стусенко. — Они такие и не такие. Вероятнее всего, наверное, буферные. Это какая-то распределительная полоса. Позднесоветская литература деградировала. Хотя я не сторонник подвергать остакизму все, что было в нашей литературе ХХ века, что было подсоветским. Как говорил Петро Осадчук, такой был псевдоним у украинской литературы — «советская», однако в лучших проявлениях она оставалась настоящей литературой. А новая литература только приходит… Анархия же 90-х, писательская богема, чарка, сварка, пяненькие примирения и споры, анекдоты с похмелья о вчерашних подвигах — все заметно бледнеет. Сегодняшнюю молодежь, по-моему, больше интересуют ответы на вопросы: как вести себя в этой жизни, в этой литературе? Что в них настоящее? — И как же вести себя в этой жизни, в этой литературе? — Жить… не посчитайте это патетикой — жить по совести. Совесть — это прирожденный индикатор, подсказывающий, что есть хорошо, а что — плохо.