Терминология историч еской науки. Историописание москва
Скачать 4.21 Mb.
|
Понятийно-категориальный аппарат теории исторического познания: проблемы и перспективы Нет ничего трудней для человека, чем выразить самого себя М. Блок. Апология истории Одной из наиболее динамично развивающихся в современном историческом знании является область теории и методологии. Теоретизация представляет собой важнейшую и необходимую часть научного исследования. Уже в конце XIX в. подход, при котором ученый придавал значение одним только фактам, подвергался резкой критике. Яркие свидетельства тому дошли до нас в воспоминаниях; сохранилось, например, свидетельство Н. И. Кареева о том, что О. Ф. Миллер исследователей, не придававших значения обобщениям и, в целом, теоретической работе, называл «крохоборами»1. Компонентом теоретической работы и отдельным направлением научной деятельности исследователя является работа со специальной лексикой, особым образом выделяемым понятийным аппаратом. Понятие в отдельности и комплекс понятий в целом можно воспринимать в качестве средства для установления и проведения диалога с прошлым. Как возникает такой диалог? В ходе научного исследования автором создается особое интеллектуальное поле. При работе в рамках этого поля главную роль играет языковая форма самовыражения автора и способ коммуникации. В середине – второй половине XX в. уже был сформулирован принцип единства языка и мышления: «Мы нашли эту единицу, отражающую… единство мышления и речи, в значении слова. Значение слова… представляет собой… неразложимое единство... речи [и] мышления»2. Было оформлено общее правило: «Кто ясно мыслит – тот ясно выражается». В употреблении существующих понятий, в формировании новых категорий наиболее четко отражается мышление исследователя. Соответствие мышления средствам языкового выражения в середине 1960-х гг. уже являлось устоявшимся фактом: «Поскольку каждая единица мышления находит соответствие в определенной единице языка, а мысли, состоящие из нескольких самостоятельных логических единиц, – в сочетании единиц языка, постольку сложной системе формальных типов единиц мышления и мыслей… должна соответствовать не менее сложная система формальных типов языковых единиц и их сочетаний»3. Сама по себе роль и значение языкового выражения исторического знания были осознаны ранее. В конце XIX – начале XX вв. проблема понятийного аппарата уже рассматривалась в качестве первостепенной: «Вопрос о языке исторических сочинений, о стиле, употребляющемся в них, о терминологии… настолько важен… Одним из главных недостатков языка исторических сочинений является злоупотребление терминологией»4. Отсутствие собственного устоявшегося понятийного аппарата осознавалось в качестве большого недостатка исторической науки. Необходимость определения всего комплекса исторических понятий охарактеризовал в 1914 г. Н. М. Бубнов в своем труде «Пособие по методологии истории»5. И. Смоленский также указывал, что в начале XX в. в сфере употребления исторической терминологии сложилось бедственное положение: «1. Авторы исторических сочинений (и вообще историки) понимают термины не ясно; 2. они понимают их каждый по-своему». Нормы употребления профессиональной терминологии уже в то время были сформулированы и в литературе считались общепринятыми: «Правила: 1. Если термин имеет строго установившееся, общепринятое значение, то всякий должен употреблять его только в этом значении; 2. Если термин не имеет общепринятого значения, то… автор вправе условиться употреблять его в том смысле, какой будет для него наиболее удобным (но всегда в одном и том же); 3. Если в науке нет термина…, то… автор вправе его создать, давши ему строгое определение».6 Заметим, что правила эти оставались общепринятыми на протяжении всего XX в. Например, В. Эккерман и Г. Мор, предваряют написание весьма объемного труда описанием понятийного аппарата с определениями7. Проблема, будучи осознанной и сформулированной в конце XIX – начале XX вв., своего решения не нашла. Интересно, что понятийный аппарат исторической науки в конце XIX в. характеризовался исследователями в самых нелестных выражениях: «туман несообразной терминологии», «муть и путаница понятий» (выражения П. Н. Ардашева). Историческое понятие уже осознавалось как форма выражения мыслительной деятельности, посредством которой возможно проникновение в тайны прошлого. В период становления истории в качестве науки весьма значимую роль играла германская школа, общеизвестным достижением которой стало учение об отличии понятий естественнонаучных от исторических. Вследствие их принципиального различия необходимо было создать цельное и стройное учение о собственно историческом понятии. Этого сделано не было. Итог охарактеризовал Н. Е. Копосов в своей монографии «Как думают историки»: «Но что мы знаем о формах разума, сквозь призму которых рассматриваем историю? До странности мало, особенно если учесть, что программа критики исторического разума была впервые сформулирована сто с лишним лет назад. Среди «основоположников» более других размышляли об этом неокантианцы Юго-Западной немецкой школы. Но и они сказали здесь удивительно мало конкретного. Их главная мысль заключалась в том, что в отличие от генерализирующих понятий наук о природе исторические понятия носят индивидуализирующий характер. Однако вопрос о логической структуре индивидуализирующих понятий остался до такой степени не проработанным, что оппоненты сохранили полную возможность утверждать, будто таких понятий вовсе не существует. В итоге теорию индивидуализирующих понятий преследует обвинение в том, что она основана на абсурдном противоречии в определении»8. В середине и конце XX в. положение не изменилось. В своем диссертационном исследовании, посвященном методологическим вопросам исторического познания, Н. П. Французова отмечала: «В истории… нет даже единой терминологии». Констатировав, что методологической основой исторического познания является соотношение принципа историзма и исторического метода, Н. П. Французова пришла к выводу о неразработанности данного вопроса и отсутствии общепринятой трактовки понятий «историзм» и «исторический метод». Проблема понятийного аппарата заняла немалую часть ее исследования9. Одной из наиболее влиятельных национальных исторических школ во второй половине XX в. стала французская. Особо выделяются работы исследователей, примыкавших к традиции «Анналов». Основатели традиции – Л. Февр и М. Блок – осознавали, что имевшийся понятийный аппарат историка XX в. не соответствовал критериям научности. Так, Л. Февр замечал, что уже в 1960–1970-х гг. понятия, которыми исследователи пользовались, имели весьма давнее происхождение и давно устарели: «Любопытно отметить, что сегодня… мы упорно и с важным видом спорим по поводу метафор, пришедших к нам из глубины веков, тяжелых, давящих, непригодных»10. Несмотря на понимание важности данной работы, разработка системы исторических понятий в качестве самостоятельной задачи не выделялась. Разумеется, это вовсе не означает, что работа не проводилась вовсе: некоторые понятия, ставшие общеупотребительными в наше время, вводились в научный оборот в соответствии с логикой конкретно-исторических исследований. Так, М. Блок подчеркивает значение вклада Л. Февра в разработку понятия «цивилизация»11. Сам Блок рассматривал научное понятие как необходимый исследовательский инструмент (что стало обыденным для современных взглядов): «Ибо всякий анализ прежде всего нуждается в орудии – в подходящем языке, способном точно очерчивать факты с сохранением гибкости, чтобы приспосабливаться к новым открытиям… без зыбких и двусмысленных терминов. Это и есть наше слабое место»12. Восприятию исторических понятий М. Блок посвятил отдельную часть в «Апологии истории». Он выделил ряд специфических трудностей, свойственных работе исследователя. К ним относятся: отсутствие единства в заимствованиях, отсутствие системы символов, не связанных с каким-либо национальным языком, иерархический билингвизм, двусмысленность и мнимая точность терминологии изучаемых социальных реальностей, приблизительность даже самой общеупотребительной профессиональной лексики, различное происхождение и отклонения смысла в совокупности с «эмоциональными излучениями», «инстинктивное применение» (выражения Блока), навязывание прошлому исследовательской терминологии13. Работа над историческим материалом начинается со словаря и словарем завершается (но уже на другом уровне). Решающую роль при любом виде теоретической деятельности исследователя играет историческое понятие. Набор фактов не создает науку, не способен сам по себе сформировать целостную картину прошлого. Подчеркивая это, М. И. Бацер в качестве ведущей тенденции развития исторического познания в XX в. выделил именно теоретическое осмысление материала: «Потребность в теоретическом осмыслении фактов осознается на Западе как определяющая характеристика современного процесса познания»14. Отсутствие внимания к работе с понятиями сказалось на исторических исследованиях, относящихся к самым разным направлениям и национальным школам. Примером одной из ведущих национальных школ является американская. Преобладающей тенденцией развития исторической науки в США на протяжении XX в. являлось стремление к специализации. С. И. Жук отмечал, что спецификой американской историографии является «узкая специализация, фрагментация историографии и «наукообразность» специфического жаргона, вошедших в моду среди историков США после «эпистемологической революции» 60-х – 70-х годов (XX в. – Л. Г.). Достаточно сказать, что сегодня уже невозможно представить ведение серьезных дискуссий среди историков США за пределами их узкоспециализированных групп»15. Первым и весьма серьезным препятствием для этого явилось отсутствие ясно очерченной специальной лексики. В этом качестве она предстает уже не только как средство исследовательской работы, но и как средство коммуникации внутри профессиональной среды. А. А. Искендеров выразил это следующим образом: «К сожалению, начиная со второй половины XX в. в мировой исторической науке наметилась тенденция, связанная с… усилением фрагментации исторических исследований, когда историки начали углубляться в изучение сравнительно узких сфер прошлого и ослабили внимание к разработке общих проблем теории и методологии истории»16. Порочность такого отношения к профессиональному языку подчеркивалась в редакционной статье журнала «Вопросы истории»: «В ряде случаев этот язык… принял совершенно закрытый характер; общение исследователей друг с другом происходит на уровне принятых ими дефиниций, зачастую уродующих и искажающих конкретно-исторический материал»17. Итак, на протяжении столетия (1890–1990-х гг.) в историографии неоднократно подчеркивалось, что отсутствие точного и единого понятийного аппарата представляет собой методологический изъян. Отмечалось также недостаточное внимание исследователей к работе с понятиями собственной сферы знания. Но как повлияло на положение дел периодически возникавшее внимание к данной проблеме и единодушное признание важности ее немедленного разрешения? Как современными исследователями оценивается состояние исторической науки? Взгляды профессиональных историков о понятиях и категориях собственной сферы знания изучала И. Л. Зубова. В обобщающей статье, изданной в 2005 г., она привела ряд суждений, характеризующих состояние понятийного аппарата исторической науки. Какие отзывы остались в историографии о состоянии понятийно-категориального аппарата собственной науки? «Блестящий разброд» (Г. Нэш), «раскрошенная история» (Ф. Досс), «история – гибрид, не поддающийся классификации» (Д. Тош), «фрагментация истории» (Л. П. Репина), понятийная дискретность исторической науки (А. Филюшкин). Для всех характеристик одним общим выражением является слово «кризис». И. Л. Зубова перечислила причины такого состояния: «Истоки его усматриваются в отсутствии общепризнанной парадигмы и единого научного стандарта исторического исследования. Парадоксальность ситуации состоит в том, что кризисное состояние исторического познания возобновляется уже на протяжении более ста лет, фактически с того момента, когда были предприняты серьезные попытки обосновать его научный статус»18. Действительно, проблема понятийно-категориального аппарата влияет на статус данной сферы знания. Если на протяжении всего времени существования в теории исторического познания не было сделано сколько-нибудь значимых шагов в данном направлении, то неизбежно должен был последовать кризис. И нет ничего удивительного в том, что постмодернизм, заявив о себе как о парадигмальном явлении, в 1980-х гг. – 1990-х гг. приступил к развенчанию именно исторического знания. Зададимся тем же вопросом: действительно, является ли история наукой? Это, во-первых, приводит к вопросу о критериях научности исторического знания. Это, во-вторых, заставляет задать вопрос о возможности исторического знания. Впервые подобная формулировка по отношению к познанию мира в целом была сформулирована И. Кантом. Необходимо задаться подобным вопросом и по отношению к исторической науке. Соответствие критериям научности само по себе подразумевает и наличие, и постоянное совершенствование понятийного аппарата. Важность этого была подчеркнута П. Веном: «Нет, выяснять, научна ли история – не пустые разговоры, поскольку «наука» – не возвышенное слово, а точный термин, и опыт показывает, что равнодушие к спорам о словах обычно сопровождается путаницей в представлениях о предмете»19. Значение этой работы состоит еще и в том, что проблема исторического понятия выводит на ряд проблем иного уровня, в частности на проблему логики исторического исследования. Понимание этой связи было достигнуто уже в начале XX в.: «Вопрос о терминологии есть один из важнейших вопросов логики. В науках, подобных истории, неопределенность терминов настолько велика, что… никакое другое лицо, да и сам говорящий не знает с точностью, что он желает утверждать»20. В своей статье «Договоримся о словах!», изданной в 2003 г., В. П. Золотарев подвел неутешительные итоги: «В теоретической отрасли современной российской исторической мысли господствуют негативизм и анархия». Автор констатировал, что до сих пор далеко не все ученые отдают себе отчет в значении теоретико-методологических оснований своей работы. Примером могут служить вариации на «методологические» темы в соответствующих разделах диссертаций и авторефератов, назрела необходимость упорядочить терминологический аппарат теории истории. Один из путей выхода из создавшейся ситуации виделся В. П. Золотареву в том, чтобы, вернувшись к тому периоду, когда история конституировалась в качестве науки, разобраться в понятийном аппарате того времени и этим придать толчок современному развитию, надеясь на то, что ответ на него поможет упорядочить современную номенклатуру и терминологию истории как науки21. Даже учитывая тот факт, что, по формулировке А. А. Искендерова, достижения русских историков XIX – начала XX в. игнорировались, а часто третировались, замалчивались или извращались22, простое возвращение к идеям вековой давности едва ли можно считать верным решением. Ведь, констатировав необходимость возвращения к понятийному аппарату, который осознавался и разрабатывался в середине XIX в., нашел выход в публикациях конца XIX в., а устоявшимся и общепринятым стал в начале XX в. мы перечеркиваем все то развитие, которое прошла наука на протяжении этого столетия. Разумеется, теоретические достижения того поколения исследователей, к которому принадлежат Н. И. Кареев, С. Лаппо-Данилевского, Р. Ю. Виппер, неоспоримы, его необходимо изучать, но после всех вызовов, на которые ответила историческая наука в XX в. единственным выходом может стать только собственная работа в данной области. Полностью справедливой представляется другое утверждение В. П. Золотарева: «Если теоретизирующие историки действительно хотят преодолеть терминологическую путаницу в одной из самых важных областей исторической науки, то они должны договориться (как сказали бы древние) о словах, т. е. о системе терминов и их содержании. Только при таком условии возможно двинуть вперед теорию истории. За ней же потянутся и другие отрасли исторической науки» |
Похожие:
 | Нпо и спо/Г. Г. Безкоровайная, Н. И. Соколова, Е. А. Койранская, Г. В. Лаврик, – Москва, издательский центр «Академия», 2014г | | Учебно-методическое пособие предназначено для оказания методической помощи студентам тф ноу впо «Росноу» в изучении курса «Римское... |
| Это свидетельствует о том, что терминология в этой области исследований и соответствующие ей понятия еще не устоялись |  | Актуальные проблемы современной науки: Труды 14-й Международной конференции -конкурса «Актуальные проблемы современной науки». Гуманитарные... |
| Терминология и неология как основные направления языковой политики Франции в эпоху постмодерна | | Фз «О закупках товаров, работ, услуг отдельными видами юридических лиц» и Положением о закупке товаров работ, услуг для нужд Государственного... |
| Петренко И. М., зав кафедрой экономической теории, д-р экон наук профессор Дулин М. П., зав кафедрой педагогики и психологии, д-р... | | На основании Федерального закона №181-фз от 24. 11. 1995 г. (21. 07. 2014 г с изм. 06. 04. 2015 г.), а также Приказа Министерства... |
| Утвердить прилагаемые изменения, которые вносятся в некоторые приказы Министерства образования и науки Российской Федерации | | В. Д. Шадрикова, И. В. Кузнецовой, 2010 г., г. Москва, рекомендованных Министерством образования и науки Российской Федерации и с... |