Терминология историч еской науки. Историописание москва

LaCapra D. History and Memory after Auschwitz. Ithaca, 1998. P. 43-72) и различными векторами саморефлексии континентальной и англоязычной интеллектуальной истории. (Chorell T.G. F.R. Ankersmit and the Historical Sublime // History of the Human Sciences. Vol. 19. Issue 4. P. 95-97).

2 См. LaCapra D. History and Criticism. Ithaca, 1985. P. 45-70. В этом контексте показательно, что сам ЛаКапра придает огромное значение контексту академической полемики, в которой он принимал участие. Конференции «Современная европейская интеллектуальная история» 1980 г. (Modern European Intellectual History: Reappraisals and New Perspectives. / Ed. by S.L. Kaplan. Ithaca, 1982) и «Исследуя пределы репрезентации» 1990 (Probing the Limits of Representation: Nazism and the’Final Solution’ / Ed. by S. Friedllander. Cambridge, 1992) выступают в его самооценке даже границами самостоятельных периодов эволюции взглядов исследователя. LaCapra D. History and its Limits: Human, Animal, Violence. P. .216-219.

1 Отдельной проблемой представляется борьба Д. ЛаКапры за «наследие Деррида» с другими ветвями деконструкции – последователями П. де Мана, «новым историзмом» и т.д. См., например: LaCapra D. Representing the Holocaust: History, Theory, Trauma. Р. 111-136.

2 LaCapra D. Representing the Holocaust: History, Theory, Trauma. Р. 19.

1 LaCapra D. History in Transit: Experience, Identity, Critical Theory. Р. 16.

2 ЛаКапра придает огромное значение понятию диалога у М.М. Бахтина, оговариваясь, что «это понятие по-разному разрабатывалось М. Бахтиным, М. Хайдеггером, Х-Г. Гадамером и Ж. Деррида. Я пытаюсь комбинировать их подходы применительно к историографии». LaCapra D. Representing the Holocaust: History, Theory, Trauma. Р. 39. В теоретическом плане диалог выступает у Д. ЛаКапры как альтернатива жираровской модели «монологической культуры», где кризис сакрального связан с ростом амбивалентности и недифференцируемого насилия. Подлинно свободная, карнавальная речь смешивает профанное и сакральное, духовное и материальное: LaCapra D. Rethinking Intellectual History: Texts, Contexts, Language. Ithaca, 1983. Р. 296-299. Понятие диалога в работах Д. ЛаКапры выступает как несколько идеализируемая практика, объединяющая социальное и интеллектуальное, текст и контекст, имманентное и трансцендентное, – то есть любые бинарные оппозиции. LaCapra D. History in Transit: Experience, Identity, Critical Theory. Р. 21.

3Д. ЛаКапра подчеркивает, что современные интеллектуалы оторваны как от народной культуры, так и от властных практик. Именно в этом контексте важно обращение к наследию классической историографии, которая сохраняет разные способы письма (и, соответственно, опыты чтения) прошлого и сохраняет связи с гетерогенными социальными группами: LaCapra D. Representing the Holocaust: History, Theory, Trauma. Р. 8.

1 Эта идея была особенно важна для В. Беньямина, к которому Д.ЛаКапра относится достаточно двойственно, но в целом принимает его стремление «гладить историю против шерсти»: LaCapra D. Representing the Holocaust: History, Theory, Trauma. Р. XII, 6, 13. В «Тезисах о понятии истории» Беньямин утверждает: «Все господствующие в данный момент – наследники всех, кто когда-либо победил. Соответственно, вживание в победителя в любом случае идет на пользу господствующим в данный момент … Любой побеждавший до сего дня – среди марширующих в триумфальном шествии, в котором господствующие сегодня попирают лежащих сегодня на земле … Не бывает документа культуры, который бы не был бы в то же время документом варварства. И подобно тому, как культурные ценности не свободны от варварства, не свободен от него и процесс традиции, благодаря которому они переходили из рук в руки. Потому исторический материалист по мере возможности отстраняется от нее. Он считает своей задачей чесать историю против шерсти»: Беньямин В. О понятии истории // Новое литературное обозрение. 2000. № 46. С. 83.

2 Возможно, Д. ЛаКапра излишне гомогенезирует феноменологическую традицию. Подчеркивая значимость оттенков и различий как внутри других интеллектуальных течений (деконструкции, интеллектуальной истории и т.д.), так и у отдельных авторов (Хайдеггер, Фрейд и др.), в отношении феноменологии ЛаКапра склонен к неоправданно широким обобщениям. Так, например, нивелируются различия немецкой и французской феноменологии 1930-х гг.; трактовка опыта у Ж.-Ф. Лиотара отсылает к «Феноменологии духа» Гегеля без обращения к его учителю М. Мерло-Понти и т.д. См.: LaCapra D. History and Reading: Toqueville, Foucault, French Studies. Toronto, 2000. Р. 61.

1 LaCapra D. History in Transit: Experience, Identity, Critical Theory. Р. 4.

2 Отметим, что Д. ЛаКапра не одинок в такой трактовке «возвышенного» у Канта, как и в оценке феноменологической традиции опыта. Но если для него важно соединение социально-психологического и логического «трансфера» в отношении к теологии и сакральному, то другие авторы прослеживают лишь логический компонент подобного «замещения». См. Crockett C. A Theology of the Sublime. New York, 2001. P. 10-11. Важно подчеркнуть также, что ЛаКапра, начинавший свои академические исследования с исследования социологии религии Э. Дюркгейма, гораздо раньше большинства коллег – уже в 1970-е гг. – рассматривал феноменологию и «культ чистого искусства» как замещение сакрального после «смерти Бога». «’Рай’ присутствия, чистоты или спонтанности (например, чистого сознания) является вымыслом, который приходит после падения, проектируясь вперед или назад во времени, логически – в идеальное место, феноменологически – в опыт». «Культ чистого искусства как дорога к Спасению охватывает ли Сартра полностью?» См.: LaCapra D. A Preface to Sartre: A Critical Introduction to Sartre’s Literary and Philosophical Writings. Ithaca, 1978. Р. 34, 38.

1 LaCapra D. History and Memory after Auschwitz. Ithaca, 1998. Р. 2.

2 LaCapra D. History in Transit: Experience, Identity, Critical Theory. Р. 39. «Мне кажется, – пишет ЛаКапра, – что сакральное и возвышенное можно рассматривать как замещение друг друга: одно есть секулярный, другое – религиозный ключ, тогда как основа этого различия – оппозиция имманентного и трансцендентного»: LaCapra D. Approaching Limit Events: Siting Agamben // Giorgio Agamben: Sovereignty and Life. / Ed. by M. Calarco. Stanford, 2007. P. 127.

1 LaCapra D. History in Transit: Experience, Identity, Critical Theory. P. 49.

2 LaCapra D. History and Reading: Toqueville, Foucault, French Studies. Р. 62.

3 Отношение Д. ЛаКапры к психоанализу сложное и представляет собой самостоятельную тему для исследования. Отметим лишь его стремление к самостоятельному (временами критическому, временами продолжающими традицию) диалогу исследователя с текстами и отдельными понятиями З. Фрейда, Ж. Лакана и Б. ван дер Колка, – в первую очередь, оппозициями траура и меланхолии, мимесиса и антимимесиса, аффективного повторения (acting-out) и «проработки» («working-through» ЛаКапры или «durcharbeiten» Фрейда). Психоанализ при этом рассматривается «не как психология индивида или основа для обобщенного терапевтического этоса, но как внутренне историзированный способ мышления, тесно переплетенный с социальными, политическими и этическими отношениями». LaCapra D. Representing the Holocaust: History, Theory, Trauma. P. xi. Исследователь даже подчеркивает, что прямая задача его книг – показать неразрывную взаимосвязь психоанализа и истории, которая предполагает отказ от оппозиции между индивидом и обществом. Ibid. P. 9, 72.

1 Понятие утраты является ключевым для Ф.Р. Анкерсмита. По его мнению, историзм в целом основан на ностальгии (как субъективном опыте) и реальной потере прошлого. В этом плане историография XIX века стала наследницей «чувства возвышенного» (sublime) Э. Берка и И. Канта, сублимировав в то же время шоковый опыт Французской революции. Точнее речь идет о «двойственной революции» 1789-1815 гг., которая, по мнению Анкерсмита, полностью изменила самосознание Запада и привела к разрыву прошлого и настоящего. Ее основой стала «смерть Бога». Травматическое воздействие последней оказалось настолько сильно, что привело к отрыву историзма эпохи модерна (равно как и постмодерна) от социальной реальности и его направленности на трансцендентность. См.: Анкерсмит Ф.Р. Возвышенный исторический опыт. С. 441; Ankersmit F.R. Historical Representation. Stanford, 2001. Р. 267.

2 По-видимому, именно этот ход мысли оправдывает систематическое возвращение самого Д. ЛаКапры в каждой работе 1990-2000-х гг. к одному и тому же примеру «возвышенного» – познанской речи Гиммлера 1943 г. LaCapra D. Representing the Holocaust: History, Theory, Trauma. P. 14, 62, 106, 110; LaCapra D. History and Memory after Auschwitz. P. 3, 27. LaCapra D. Writing History, Writing Trauma. Baltimore, 2001. Р. 93, 137, 167; LaCapra D. History and its Limits: Human, Animal, Violence. Р. 67, 78; etc.

1 LaCapra D. History in Transit: Experience, Identity, Critical Theory. Р. 119.

2 Д. ЛаКапра отмечает, что его деконструкция бинарного противопоставления аффективного повтора и «проработки» не стремится к созданию гомологоичной итоговой модели, превращающей диалог в единственно верное пророчество. «Моральные и политические суждения никогда не должны служить признанием чьей-то идеологической чистоты, моральной правоты или трансцендентального статуса». LaCapra D. Representing the Holocaust: History, Theory, Trauma. P. 11. «Полностью преодолеть травму невозможно. Функция критической мысли состоит не в том, чтобы рационализировать тенденции извлечения выгоды из прошлого, но создать перспективы согласия с ним, прослеживая «голоса» прошлого и помогая трансформировать их артикуляции желательным способом». Ibid. P. 13. Вместо построения абстрактных моделей «проработки» ЛаКапра настаивает на ситуативности диалога и его неотделимости от социо-культурных практик.

3 Повторимся, что ссылаясь на М.М. Бахтина и П. Рикера и противопоставляя им Ф. де Соссюра, ЛаКапра характеризует диалог как одновременно языковую и социальную практику. LaCapra D. History in Transit: Experience, Identity, Critical Theory. P. 21, 36.

1 LaCapra D. A Preface to Sartre: A Critical Introduction to Sartre’s Literary and Philosophical Writings. Р. 20.

2 LaCapra D. Writing History, Writing Trauma. Р. 57.

3 LaCapra D. A Preface to Sartre: A Critical Introduction to Sartre’s Literary and Philosophical Writings. Р. 41.

4 LaCapra D. Writing History, Writing Trauma. Р. ix.

1 Именно поэтому ЛаКапра стремится заменить понятие «идентичность» на «субъект-позицию» (subject-position). Последняя трактуется как частичная, меняющаяся идентичность, граничащая с другими индивидуальными и коллективными «субъект-позициями» и превращающаяся в полную идентичность только в случает предельной травмы. LaCapra D. Representing the Holocaust: History, Theory, Trauma. Р. 12.

2 Д. ЛаКапра ссылается в этих рассуждениях, в первую очередь, на Р.Дж. Коллингвуда, хотя подчеркивает и отличие своей позиции: «Скорее проблема опыта должна вести к вопросу об эмпатии в историческом понимании. Это понятие было важно для Дильтея, Коллингвуда и др., но отошло на второй план в последнее время… Любая попытка реабелитировать эмпатию в историческом исследовании должна отказаться от прежних ее интерпретаций». LaCapra D. Writing History, Writing Trauma. Р. 38. Если для Коллингвуда важна скорее универсальность реакций человеческой психики, то ЛаКапра делает акцент на их различии.

3 LaCapra D. Writing History, Writing Trauma. Р. 40.

1 LaCapra D. Representing the Holocaust: History, Theory, Trauma. Р. 66.

2 Ibid. Р. 47.

3 LaCapra D. History in Transit: Experience, Identity, Critical Theory. P. 115.

4 Д. ЛаКапра даже считает это утверждение главным выводом своей работы «Описывая историю, описывая травму». LaCapra D. Writing History, Writing Trauma. Р. 195.

0 LaCapra D. History and its Limits: Human, Animal, Violence. P. 192.

1 LaCapra D. History in Transit: Experience, Identity, Critical Theory. Р. 116, 119; LaCapra D. Writing History, Writing Trauma. Р. 49, 50.

2 LaCapra D. Writing History, Writing Trauma. Р. 58.

3 Ibid. P. 50, 51.

1 Д. ЛаКапра вообще придает огромное значение косвенной референции и не-нарративным модусам письма. Причем речь идет не только о теории: его тексты изобилуют риторическими вопросами, обозначающими границы проблемы; непрямым стилем («one may say» и пр.), скрывающим позицию автора, и иногда самоиронией, которая в данном случае выходит на первое место.

2 LaCapra D. History and its Limits: Human, Animal, Violence. Р. 205. важно подчеркнуть, что эту весьма важную историю обрамляют 2 шутливых рассказа о молчании в библиотеке и отношении его отца к «интеллектуальной» истории. Ibid. P. 205-206.

1 Кертман Л.Е. Историографическая ситуация // Методологические и теоретические проблемы истории исторической науки. Калинин, 1980. С. 25.

1 ^ См., напр.: Поварницын Б.И. Историография сталинской этнополитики: от политической конъюнктуры – к научному знанию // Историография сталинизма. М., 2007. С. 356-414; Он же. Нюансы апологетики (очерк советской историографии сталинской этнополитики, конец 1950-х – середина 1980-х гг.) // КПСС и номенклатура в советском обществе. Пермь, 2007. С. 144-154.

1 Gilpin R. War and Change in World Politics. Cambridge. 1983 (1 ed. 1981), P.1; Idem. The Political Economy of International Relations. Princeton, 1987. P.3; Bringing the State Back in / ed. by P.Evans, D.Rueschemeyer, T.Skocpol. Cambridge, 1985; Kirshner J. The State is “Back in” // Journal of Modern History. 1995. Vol. 67. Supplement. P. 1-10; Guery A. L’Historien, la crise et l’état // Annales. 1997. T. 52. P. 233-256.

2 Elton G. Political History. Principles and Practice. London, 1970. P. 43.

3 Duchhardt H. Politische Geschichte // Aufriß der Historischen Wissenschaften / Hrsg. von M.Maurer. Bd.3: Sektoren. Stuttgart, 2004. S. 20.

4 Elton G. Op. cit. P. 13, 20, 28, 43-44, 46.

5 Ibid. P. 66-67, 69, 83, 108, 128, 135, 156.

6 Duchhardt H. Op. cit. S. 15-17.

7 Ibid. S. 18-19, 21.

8 Ibid. S. 29, 35; см. также: Россия, Польша, Германия в европейской и мировой политике XVI-XX вв. / Отв. ред. Б.В. Носов, Ю.Е. Ивонин. М., 2002.

9 Duchhardt H. Op. cit. S. 35-45.

1⁰ Ibid. S. 68-69.

1¹ Цыганков П.А. Предисловие // Теория международных отношений на рубеже столетий / Под ред. К.Буса и С.Смита. М., 2002. С.7; Джексон Р. Политическая теория международного общества // Там же. С.120.

1² Цыганков П.А. Теория международных отношений. М., 2002, С.113-122; Он же. Предисловие. С.10-11; Бус К. Вызов незнанию: теория международных отношений перед лицом будущего // Теория международных отношений на рубеже столетий. С. 337-339, 351-352.

1³ Duchhardt H. Balance of Power und Pentarchie. Internationale Beziehungen 1700-1785. Paderborn; München; Wien; Zürich, 1997. S. 3-4.

1⁴ Шиллинг Х. Становление европейских государств раннего Нового времени и формирование политической системы их взаимоотношений как системы держав современной Европы // Россия, Польша, Германия… С. 26-27.

1⁵ Teschke B. Mythos 1648. Klassen, Geopolitk und die Enstehung des europäischen Staatensystems. Münster, 2007 (первое английское издание в 2003 г.). S. 12-28, 246-247.

1⁶ См. подробнее: Ивонин Ю.Е. Государство и подданный в политической и юридической мысли Германии конца XVI-XVII веков // Люди и политика / Под ред. С.Ф. Блуменау. Брянск. 1999. С. 27-52.

1⁷ Kampmann K. Europa und das Reich im Dreißigjährigen Krieg. Geschichte eines europäischen Konflikts. Stuttgart. 2008. S. 3-6.