Администрация орловской области орловский государственный технический университет
Скачать 3.94 Mb.
|
УДК 808.2: 378.1 ББК 81.411.2: 74.58 Р 89 Р 89 Русская речь в современном вузе: Материалы Пятой международной научно-практической интернет-конференции /Отв. ред. д.п.н., проф. Б.Г. Бобылев. 20 ноября 2008 - 20 января 2009 г., ОрелГТУ. – Орел:ОрелГТУ, 2009 – 262 с. В сборник научных трудов вошли работы ученых России, Беларуси, Казахстана, Польши и Чехии. Рассматриваются вопросы изучения и использования русской речи в современном вузе по следующим направлениям:
Материалы конференции могут быть использованы в работе преподавателей вузов, колледжей, школ, а также научных работников, аспирантов и докторантов Редакционная коллегия: Бобылев Б.Г. (отв. ред.), Артемов А.В., Ивеньтева Л.П. УДК 808.2: 378.1 ББК 81.411.2: 74.58
Раздел 1. РЕЧЕВАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ: ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ И ПРАКТИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ ПОЗИЦИОННО-ЛЕКСИЧЕСКИЙ ПОВТОР В СИСТЕМЕ ЭКСПРЕССИВНЫХ СИНТАКСИЧЕСКИХ КОНСТРУКЦИЙ А.А. Аладьина, М.Е. Минайдарова Таразский государственный педагогический институт Республика Казахстан, г. Тараз Статья посвящена позиционно-лексическому повтору, который рассматривается как многомерная, многоаспектная единица синтаксиса. Особое внимание уделяется позиционно-лексическому повтору. The article is devoted to the positional- lexical repetitions, which is considered as a complex unit of syntax. The particular attention is paid to the positional- lexical repetitions from the point of view of actual division of sentences. Термин «позиционно-лексический повтор» введен в лингвистический обиход А.П. Сковородниковым. Сущность позиционно-лексического повтора состоит в том, что в синтаксической конструкции (предложении или сложном синтаксическом целом) повторяется (чаще всего – дважды, но возможно и большее число раз) синтаксическая позиция или комбинация синтаксических позиций (в том числе и предикативная единица) с одним и тем же лексическим наполнением. Иными словами, позиционно-лексический повтор – это такая разновидность повтора, которая предполагает однородность повторяемых синтаксических позиций и тождество их лексического наполнения. Речь идет о повторении именно синтаксических позиций, а не членов предложения в традиционном их понимании, поскольку, как известно, целостность последних может совмещаться с явлением повтора словоформы. Из понятия позиционно-лексического повтора, как понятия стилистического синтаксиса, А.П. Сковородников исключает повторы, на основе которых формируются так называемые сложные слова. За пределами позиционно-лексического повтора остаются облигаторные повторы одинаковых словоформ в функционально-устойчивых оборотах, например, в сказуемых (прорвался так прорвался, удружил так удружил); облигаторные повторы одинаковых словоформ в диалогических репликах (-Длинно! – Что за длинно!... – Немножко опоздал. ); облигаторные повторы одинаковых словоформ в монологической конструкции (обусловленные разными семантическими и грамматическими факторами) (1, 108). Все эти ограничения обусловлены тем, что позиционно-лексический повтор как экспрессивная стилистико-синтаксическая единица (прием) отличается от повтора грамматического, строевого факультативностью, необязательностью повторения элемента с точки зрения передачи основной, предметно-логической семантики высказывания. В этом смысле конструкции с позиционно-лексическим повтором следует отнести к избыточным, поскольку в них имеет место неоднократная передача одной и той же информации. В то же время избыточность конструкций с позиционно-лексическим повтором оправданна, так как связана с выражением дополнительной информации («сверхинформации») экспрессивного характера.Так, в нижеследующих примерах повторы, избыточные с точки зрения выражения основной, предметно-логической информации, способствуют передаче эмоционально-экспрессивных значений: 1)– Подушку-то, подушку-то мараешь! Самой стирать!... – Выстираю! Выстираю, кривоносик! А два ребра мои будут! Мои! Мои!(Шукшин.Микроскоп; 1,88). Таким образом, соотносительность параллельных конструкций с позиционно-лексическим повтором и конструкцией без такого повтора основана на тождестве передаваемой ими предметно-логической информации и различии в сфере прагматической (субъективно-модальной и эмоционально-экспрессивной) семантики. При глобальном рассмотрении явления повтора его разновидности выделяются либо с учетом того, что повторяется (к какому языковому уровню принадлежит повторяющаяся единица), либо с учетом того, как повторяется (какое место занимает повторяющаяся единица в структуре высказывания). Реализация первого подхода дает такие разновидности повтора, как звуковой повтор, лексический (словесный), грамматический (повтор морфем, конструкций), семантический. Реализация второго подхода дает такие разновидности повтора, как простой (непосредственный) повтор, обрамление, подхват, анафора, эпифора и некоторые другие. К факторам, в наибольшей степени влияющим на экспрессивность повтора, следует отнести контактность/неконтактность повторяющихся единиц, т. е. нахождения их в смежных позициях или в несмежных; принадлежность повторяющихся единиц к низшему синтаксическому уровню (уровню словоформ и словосочетаний) или к высшему (уровню предикативных единиц) (1,110). А.П. Сковородников выделяет четыре разновидности конструкций с позиционно-лексическим повтором (в их градационной последовательности) с учетом степени их экспрессивности: 1) контактный повтор предикативных единиц (предложений); 2) контактный повтор непредикативных единиц словоформ, словосочетаний); 3) неконтактный повтор предикативных единиц; 4) неконтактный повтор непредикативных единиц. А.П. Сковородников указывает на еще один общий фактор, влияющий на экспрессивность повтора вне жесткой зависимости от индивидуального контекста: количество повторений в синтагматическом ряду. Наиболее массовый случай – парный повтор (удвоение): 1) Смородин обнял жену, стал успокаивать. – Зоя, Зоя… ну, что ты? Что ты? Перестань, люди сбегутся. Люди же сбегутся! … (Шукшин. Пьедестал; 1,217). В общем случае многократные повторы экспрессивнее парных повторов, что отражается в их стилевой прикрепленности (они используются в публицистических и художественных текстах по преимуществу). Учет этого третьего, количественного фактора позволяет детализировать классификационный ряд, выделяя внутри каждой из четырех разновидностей позиционно-лексического повтора парный и многократный повторы. Таким образом, полный классификационный ряд можно представить алгоритмом: Позиционно-лексический повтор предикативных единиц непредикативных единиц контактный неконтактный контактный неконтактный парный, парный, парный, парный, многократный многократный многократный многократный Что касается таких качественных сторон повтора, как принадлежность повторяющихся единиц к той или иной части речи, к тому или иному типу предложений, а также характер лексического наполнения повторяющихся единиц, то они влияют не столько на степень экспрессивности повтора, сколько на его значение (семантику) и должны учитываться при установлении типизированных речевых функций позиционно-лексического повтора. В литературе по актуальному членению предложения повтор обычно не упоминается среди средств перегруппировки или выделения компонентов актуального членения. В то же время во многих работах, посвященных повтору, отмечается его усилительно-выделительная функция (2;17); причем некоторыми авторами она считается основной. В ряде случаев характеристика функциональной стороны повтора вплотную подходит к уяснению его роли в актуальном членении предложения. Так, например, В.П.Летучева видит основную функцию лексического повтора в том, что он «выделяет, подчеркивает важное для высказывания слово, акцентирует на нем внимание»(3.34). Очевидно, что такая квалификация роли повтора в предложении (высказывании) должна быть так или иначе связана с функциональной перспективой последнего. 1. Повтор выделяет, подчеркивает часть ремы. Например: 1) Надо бы догадаться: не поймет ведь она, не поймет народного творчества. (Шукшин. Чудик; 1,76). Повторяется не любая часть ремы, а логически наиболее выделенная, обладающая наибольшей степенью «коммуникативного динамизма» (1, 115). Выделенность части ремы очевиднее при чистом повторе, не осложненном задачами уточнения или распространения высказывания или его части. При повторе, осложненном введением новых, уточняющих или распространяющих компонентов (такие повторы преобладают), выделенность части ремы несколько ослабевает, но неодинаково в разных типизированных случаях. Наибольшая степень выделенности ремы сохраняется в конструкциях с позиционно-лексическим повтором, участвующим в уточняющем противопоставлении. Например: 1) – Я не так скажу… Ты слушай сюда! Слушай сюда! – Ну?Ну?Ну? – Да не «ну» - слушай! Я рубил баню Дарье Кузовниковой… (Шукшин. Танцующий Шива; 1, 248). Еще меньше выделенность компонента ремы ощущается тогда, когда повтор в пределах предложения или сложного синтаксического целого значительной протяженности выполняет присоединительно-распространяющую функцию. Например: Странно, однако, что деревенские после всего этого в Санькину историю полностью поверили. Поверили и часто просили рассказать, как он гужевался в городе три дня и три ночи. И смеялись (Шукшин. Версия; 1,294).Часто такой присоединительно-распространяющий позиционно-лексический повтор со структурно-семантической точки зрения носит облигаторный характер, обусловливая самую возможность данного синтаксического построения. Такие повторы принадлежат не столько экспрессивному, сколько строевому синтаксису (синтаксису текста). 2. Менее частотными, но все же достаточно распространенными являются те случаи, когда позиционно-лексический повтор выделяет, подчеркивает рему в целом. Как и при выделении части ремы, здесь возможны «чистые» повторы, приводящие к наибольшей выделенности ремы (1), и повторы, осложненные уточняющими и распространяющими элементами (2). Например: 1. – Да нет, даже не в этом дело! – Редактор встал и прошелся по кабинету. – Не в этом дело. Что это даст? Что она даст? Что она опомнится и вернется к вам? (Шукшин. Раскас; 1,60). 3. К явлениям редким, нерегулярным, причем встречающимся главным образом в художественных текстах, относится повтор темы или, реже, ее части. Таким образом, основная функция позиционно-лексического повтора – усилительно-выделительная – позволяет рассматривать его как дополнительное средство выделения компонентов актуального членения высказывания. Типизированными функциями позиционно-лексического повтора как средства актуального членения являются: выделение ремы или ее части; выделение темы или ее части; при этом выделение ремы или ее части характеризуется большей частотностью, чем выделение тематического компонента. Литература:
Ангелина Алексеевна Аладьина, канд. филол. н., доцент Мария Естаевна Минайдарова, канд. пед.н., доцент факс: 8-7262 435806 О «ПРОРАСТАНИИ» ХУДОЖЕСТВЕННОГО ОБРАЗА Г.Д. Ахметова Забайкальский государственный гуманитарно-педагогический университет им. Н.Г. Чернышевского Россия, г. Чита Доклад посвящен анализу художественного образа в аспекте его «прорастания», т.е. композиционного развертывания в тексте рассказа В. Распутина «Наташа». Подобный анализ образа является важнейшим аспектом интерпретации текста. The report is devoted to the character analysis in the perspective of its «germination» that is composition development in the story «Natasha» by V.Rasputin. Such analysis of the character is the most important aspect of the text interpretation. Образ словно бы «прорастает» сквозь текст, его «прорастание» довольно трудно уловить, но именно этот анализ и составляет один из важнейших аспектов интерпретации произведения. Образ нельзя сравнить с матрешкой, потому что дополнительные коннотации не надеваются последовательно друг на друга, а происходит именно сращивание и прорастание различных коннотаций. Живые словесные ряды состоят из разнообразных языковых средств – звуков, слов и т.д. И в том случае, когда речь идет об употреблении языковых средств в качестве композиционных компонентов (словесных рядов), а не о строе, - именно в этом случае можно говорить о живом образе. В качестве аналогии рассмотрим изменение образа человека – от юного образа к старческому. Образ меняется медленно, постепенно. Прорастают и углубляются морщины, меняется цвет лица, а также цвет волос и т.д. Образ может измениться до неузнаваемости. И вместе с тем – это вовсе не маска, надетая на прежнее лицо, потому что для восстановления первоначального облика недостаточно просто снять маску. Первоначальный облик смутно проглядывает сквозь наслоения прожитых лет. Так в художественном произведении сквозь живые словесные ряды можно увидеть меняющийся живой образ. Обратимся к рассказу В. Распутина «Наташа», в котором реальность тонко переплетается с вымыслом. Главный герой (он же рассказчик), оказавшийся в больнице, встречается с девушкой-медсестрой. Вначале он не может вспомнить ее, но потом приходят воспоминания о том, как они когда-то летали с этой девушкой, поднимались в воздух и летали. И вот когда герой уже собрался рассказать девушке, что вспомнил ее, она исчезает из его жизни. Он узнаёт, что она уволилась из больницы и уехала из города. Сухое перечисление названных нами основных событий не дает представления об эмоциональной стороне повествования, о той легкой грусти и в то же время высоком свете, которыми пронизан рассказ, а также образ Наташи. Образ девушки впервые вводится в текст просто и прямолинейно: «Там, в больнице, я снова встретил Наташу». Однако образ ее не прорисован, нет описания внешнего вида, нет ее размышлений. Облик пока очень смутно просматривается. Можно отметить словесные ряды, с помощью которых вводится образ Наташи: странное соединение сна – самого замечательного – детской непосредственностью – что-то было особое. Для этих словесных рядов характерна отвлеченность, возвышенность, необычность. Однако последующее описание внешнего облика девушки становится конкретным, даже несколько приземленным, реалистическим: «Совсем еще молоденькая девушка, рослая и пухлая, но в пухлости своей какая-то вся аккуратная, без излишеств». Ведущими мотивами ее образа становятся доброта и смущение: цветущим добротой лицом – она вдруг покраснела и смутилась – оглянулась с робкой и обнадеживающей улыбкой – словно сама душа затеплялась в тебе счастливым ответным смущением – перед робостью Наташи робели почему-то все – молчаливая, стеснительная и безответная Наташа. Слово «душа», появившееся в повествовании, возникает еще раз: «исправно и с душой исполняющая свои обязанности». Словесный ряд развивается, но в тексте проявляется «точечно», отдельными мазками. Неведомый внутренний мир девушки не раскрывается, потому что два разных Мира – реальный и нереальный – не могут быть понятны всем людям. Об этом и говорит рассказчик-герой: «Пожалуй, на нее смотрели как на человека немножко не от мира сего, на одну из тех, без странностей, причуд и наивных глаз которых мы, люди мира сего, давно свихнулись бы в своем могучем поживательстве и пожинательстве, давно свернули бы себе шею, если бы нас не останавливало их робкое непонимание». Слова «странностей» и «робкое» становятся ключевыми для описания образа Наташи, девушки со странной и робкой душой. Эти слова, сливаясь в повествовании, видоизменяются в другие словесные ряды, в другие стилевые потоки: тихо и незаметно – всё во мне замирало перед озарением. Земное и неземное по-прежнему рядом: «Лицо ее озарялось уже не краской смущения, а волнением только ей одной лишь доступного чувства. Затем я снова замечал ее взгляд на себе – то пытливый и проницательный, вызывающий тревогу, то отсутствующий, с потерянной мыслью, то быстрый, настороженно-лукавый…» Первая часть рассказа заканчивается полным узнаванием девушки, рассказчик, наконец, вспоминает ее: «В сумерках ее фигура показалась мне выше и легче, точно парила в воздухе. <…> - Наташа, я вспомнил, вспомнил… мы летали…» Вторая часть рассказа – это воспоминания о странной встрече с девушкой. Появляются новые словесные ряды, одновременно связанные и с образом Наташи, и с образами Байкала, неба, солнца: «Прямо передо мной Байкал, широким и стремительным выносом уходящий вдаль и там подымающийся в небо, слева Ангара, внизу, под горой, мой домишко, из которого я был позван сюда неведомой, повелительной силой. Солнце, небо чистое и глубокое…» Вновь, второй раз, появляется описание девушки. Но оно отличается от того, которое дано было вначале: «Она в простеньком, плотно облегающем ее летнем платье и босиком, светлые волосы свободно распущены по плечам – если бы не босые ноги, в ней нет ничего необычного». Вот почему герой-рассказчик так долго не мог вспомнить девушку – в ней не было ничего необычного. Следующий словесный ряд – «лицо озаряется светом». О душе нет ни слова, но именно об этом идет речь в повествовании: еще заметней стала его дальняя вознесенность к небу – солнечный свет сильным порывом подхватывает меня и возносит высоко вверх – я вижу и слышу все и чувствую себя способным постичь главную, все объединяющую и все разрешающую тайну». Тайна, с которой начался рассказ, появляется и в конце. Невозможно раскрыть то, что не объясняется простыми словами. Девушка исчезла из жизни главного героя. Исчезла так же странно, как и появилась. Фраза «Но она сказала: я буду приходить» оставляет надежды на встречу. Для словесных рядов, лежащих в основе языковой композиции рассказа В. Распутина и динамично развивающихся, характерна простота как в плане лексики, так и в плане грамматики. Словесные ряды крепко «держатся» языковой композицией, которая и представляет собой их динамическое развертывание и потому тоже является изменчивой и динамичной. Изменчивая языковая композиция в то же время не «рассыпается», потому что, в свою очередь, «держится» порождающим ее образом автора. Можно предположить, что в каждом художественном произведении в недрах языковой композиции скрыт неявный рассказчик, часто представленный в обобщенном духовном образе «мы». Литература: Распутин В. Дочь Ивана, мать Ивана. Серия «Русская классика ХХ Века». – М., 2005. – 640 с. Галия Дуфаровна Ахметова, д-р филол. н., профессор E-mail: galia.akhmetova@gmail.com |
Похожие:
 | Р 89 Русская речь в современном вузе: Материалы Второй международной научно-практической интернет-конференции /Отв ред д п н., проф.... | | Орловской области «Об Уполномоченном по правам человека в Орловской области» представляю Губернатору Орловской области, в областной... |
| Учредитель – Государственное образовательное учреждение высшего профессионального образования «Орловский государственный технический... | | Учредитель – Государственное образовательное учреждение высшего профессионального образования «Орловский государственный технический... |
| В целях реализации Закона Орловской области от 15. 04. 2003г. №320-оз «О предельных размерах и условиях предоставления земельных... | | Заказчик: Казенное учреждение Орловской области Орловский областной государственный |
| РФ, Московский государственный университет им. М. В. Ломоносова, Московский физико-технический институт (государственный университет),... | | Р 89 Русская речь в современном вузе: Материалы Шестой международной научно-практической интернет-конференции /Отв ред д п н., проф.... |
| РФ, Московский государственный университет им. М. В. Ломоносова, Московский физико-технический институт (государственный университет),... | | Дм 212. 242. 12 по защите диссертаций на соискание учёной степени доктора культурологии при гоу впо «Саратовский государственный... |