Е.А. Балашова (Пермь). Русские и словенцы: сопоставительный аспект обыденного восприятия лексических единиц
«Через многообразие языков для нас открывается богатство мира и многообразие того, что мы познаем в нем; и человеческое бытие становится для нас шире, поскольку языки в отчетливых и действенных чертах дают нам различные способы мышления и восприятия» (Гумбольдт, 1985, с. 349). Так В. фон Гумбольдт еще в н. 19 века обозначил актуальность многих современных исследований, посвященных изучению «иных» языков или сопоставлению разных языков. Он подчеркивал невозможность познания характера своей нации, ее духа и образа ее мыслей при изолированном рассмотрении, без изучения других наций, находящихся с ней в контакте. Ведь только при выявлении отличий мы можем говорить о специфических особенностях. «Только общественным путем человечество может достигнуть высочайших вершин, и объединение многих необходимо не только для того, чтобы посредством умножения сил осуществлять более значительные и долговечные начинания, но в первую очередь для того, чтобы посредством объединения многообразных способностей проявить собственную природу в ее подлинном богатстве и во всей широте» (Гумбольдт, 1985, с. 320).
Изучение характера славянских наций представляет в этом плане большой интерес, так как, с одной стороны, славянский мир – это уже особый мир, выделяемый в сопоставлении с неславянским миром. С другой стороны, он сам состоит из целостных, самостоятельных, уникальных наций. Таким образом, занимаясь сопоставительным анализом славянских языков, исследователь максимально приближается к познанию духа этих наций, обнаружению глубинных механизмов, определяющих их самобытность.
В этнографии с обыденным мировоззрением, обыденным сознанием связывают общее сознание этноса, так называемые модели мира, включающие основные стереотипы, фиксирующие типичные для членов этноса понятия, знания, умения, нормы поведения, на основе которых в каждом этносе формируются представления людей об окружающей действительности, самих себе, отношениях с действительностью и людьми и т.д.
Авторы книги «Обыденное мировоззрение» С.С. Гусев и Б.Я. Пушканский определяют обыденное сознание как «жизненно-практическое сознание (массовое и индивидуальное), выходящее за рамки любой узкоспециализированной профессиональной области и являющееся основой повседневной познавательной деятельности и регулятором человеческого поведения и общения» (Гусев, Пушканский, 1994, с. 8).
Еще в 1978 г. в работе «Теоретическое и эмпирическое в научном познании» В.С. Швырев пытался «реабилитировать» эту форму сознания, обвиненную в поверхности, противоречивости и неполноценности. Он писал о том, что «обыденное сознание является такой же естественной стадией общественного сознания, как и научное мышление. Развитие последнего не отменяло, не отменяет и не будет, по-видимому, отменять или изживать обыденное сознание. Обыденное сознание в жизнедеятельности человеческого общества решает свои задачи, и эти задачи не решаются средствами научного мышления» (Швырев, 1978, с. 27). В одной из ранних работ А.В. Брушлинского также находим: «научное понятие оказывается слабым и несовершенным там, где житейское обнаруживает свою силу и самостоятельность» (Брушлинский, 1968, с. 25).
Таким образом, обыденное сознание играет немаловажную роль в жизнедеятельности человека. Будучи регулятором повседневного человеческого общения, обыденное сознание представляет собой форму осмысления накопленных, но не всегда рационально освоенных знаний, которые могут быть итогом непосредственного жизненного опыта каждого и в целом не зависеть от научно-теоретической мысли, хотя в чем-то и могут корректироваться опытом науки (например, научными рекомендациями по гигиене, здоровому образу жизни и т.п.). С другой стороны, обыденное сознание может быть и формой осмысления обыденных жизненно-практических знаний, имеющих в своей основе не индивидуальный, а коллективный опыт, накопленный многими поколениями и усвоенный индивидом в процессе его социализации. Именно этот обыденный опыт делает возможными совместные согласованные действия людей. И именно в обыденном сознании находят отражение все области реальности: природа, общество, человеческая жизнь во всех ее объективных и субъективных проявлениях. Обыденное сознание включает в себя всю совокупность нравственных, религиозных, правовых, политических, эстетических, философских представлений и ценностных ориентаций человека (Гусев, Пушканский, 1994, с. 11).
В связи с этим представляется актуальным изучение особенностей обыденного восприятия мира двумя нациями, принадлежащими к славянскому миру, а именно русскими и словенцами.
Поскольку толкование значения слова являет собой внешнее (речевое) оформление знания, отраженного рефлектирующим сознанием, обыденное толкование значения слова, во-первых, отражает типовые связи, определяет тот стандарт, в котором зафиксированы наиболее актуальные для обыденного сознания семантические отношения и закономерности их осмысления, во-вторых, выявляет специфику обыденного восприятия лексических единиц. Следовательно, метод обыденных толкований позволяет выявлять особенности присутствия значения слова в обыденном сознании носителей языка.
Необходимо отметить, что акты миропонимания осуществляются отдельными субъектами. Эти субъекты разительно отличаются друг от друга: они могут обладать различными природными способностями и склонностями и могут быть по-разному связаны с культурой своего времени. Так, исследователи выделяют четыре типа субъектов картины мира, смотрящих на мир и изображающих свое видение: 1) отдельный человек (эмпирический субъект); 2) отдельная группа людей (сообщество); 3) отдельный народ (народы); 4) человечество в целом (Роль человеческого фактора в языке, 1988, с. 32).
В данном случае нас интересует видение мира «отдельных народов» – русских и словенцев. Хотелось бы установить, находит ли отражение фактор принадлежности к той или другой нации в особенностях обыденного сознания носителей языка, а именно в особенностях обыденного восприятия лексических единиц.
Изучение особенностей обыденного восприятия лексических единиц проводилось на двух тематических группах: «Части человеческого тела» и «Жилище». В первую группу вошли названия частей тела, органов и атрибутов человеческого тела. Во вторую группу – названия частей квартиры, разновидности мебели, посуды и бытовые приборы. В анкетах слова расположены по тематическим группам (это исключает другие значения у многозначных слов), а внутри каждой группы – по алфавиту.
Материалом исследования послужили данные пилотажного эксперимента, в ходе которого русским и словенским информантам предлагалось письменно заполнить анкеты, дав определения 60 слов. Внимание информантов обращалось на то, что в толкованиях нужно отразить свое собственное понимание значений слов: «Как вы понимаете это слово?» / «Kaj Vam pomeni ta beseda?”. Заполнявшие анкеты указывали пол, возраст, уровень образования и специальность.
Знания о мире – как накопленные предшествующими поколениями, так и формирующиеся в ходе непосредственного взаимодействия субъекта с окружающим его миром – усваиваются при посредстве коммуникации с другими членами социума. Следовательно, расширение и переорганизация этих знаний происходит постоянно. Безусловно, на особенности восприятия мира накладывают отпечаток индивидуальные и социальные характеристики говорящего. В связи с этим в докладе рассматривается специфика обыденного восприятия лексических единиц носителями русского и словенского языков, в том числе и представителями различных социальных групп, объединенных на основании таких социобиологических характеристик информантов, как пол, возраст, уровень образования и специальность.
Литература
1. Брушлинский А.В. Культурно – историческая теория мышления. М., 1968.
2. Гумбольдт В. фон Язык и философия культуры. М., 1985.
3. Гусев С.С. Пушканский Б.Я. Обыденное мировоззрение: Структура и способ организации. Спб., 1994.
4. Роль человеческого фактора в языке. Язык и картина мира / Б.А. Серебренников. М., 1988.
5. Швырев В.С. Теоретическое и эмпирическое в научном познании. М., 1978.
|
