Рославл ь 2 0 0 6 оглавлени е
Скачать 3.29 Mb.
|
| § 10 Ученик продавца За свою жизнь я работал баянистом, учеником продавца, сторожем, ночным приёмщиком товаров, ко- чегаром, младшим научным сотрудником и грузчиком. Из них работа продавца оказалась самая тяжёлая - значительно тяжелее работы грузчика. Рабочий день в продовольственных магазинах продолжается 13-15 часов, всё время на ногах, в движении, всё время очередь, так что иногда некогда отлучиться по нуж- де. При этом постоянно боишься просчитаться, а среди покупателей встречается немало нервных, из- дёрганных субъектов, срывающих на тебе зло. Каж-дый, кто идёт с работы раздражённым, может наха-мить, да ещё потребовать жалобную книгу. Он не ос- корбит тебя прямо, но даст понять, что ты вор, мо- шенник и негодяй. И вообще, честный человек рабо-тать в торговлю не пойдёт. Весь день стоишь как оплёванный, а потом читаешь в газете, что некото- рые продавцы бывают невежливы с покупателями, и таких надо строго наказывать. Когда декан обещал восстановить меня в инсти- туте, то это означало, что некоторое время придёт- ся где-то поработать, лучше всего в торговле. И вот 20 сентября 1965 года я устроился учеником продавца в магазин № 119, который находится около метро Варшавская (в те времена метро там ещё не было). Зарплата составляла 19 рублей в месяц, и в рабочие дни кормили ещё обедом. Смены у нас были 6-дневные, то есть 6 дней работаешь по 13 часов, а потом 6 дней отдыхаешь. Сначала я работал в овощном отделе вместе с продавцом Толиком, который был на пару лет старше меня. Через некоторое время, когда администрация убедилась, что спиртное я не считаю пищевым про- дуктом, меня поставили одного на винный отдел. Из- за этого моё положение в магазине стало как бы центральным. Кассирша несколько раз в день прихо- дила за бутылкой вина, продавец мясного отдела од- нажды так напился, что кидал в заведующую кусками мяса; и был случай, когда сама эта заведующая по окончании рабочего дня попросила бутылку и дала мне деньги на руки, хотя она обязана следить, что- бы всякая плата шла через кассу. Я обратил её вни-мание, что надо пробить чек, но она ответила ком-плиментом, что на меня можно положиться. Когда началась торговля арбузами, то это пору- чили мне. Почти каждый покупатель просил достать ему арбуз откуда-то снизу, и в результате мне при- шлось много раз переворошить всю кучу в две тонны весом. Среди покупателей однажды появился препода- ватель физики из нашего интерната, а среди сотруд- ников я встретил студента Русских из нашей группы, то есть моего бывшего однокашника. Он, оказывает-ся, подрабатывал здесь грузчиком. Он был лет на десять старше нас, пришедших в вуз прямо из школы, и поэтому общих интересов и бесед мы не вели. Только теперь от сотрудников магазина я узнал, что он - бывший футболист, но повредил ногу и пришлось уйти из футбола. Иногда с горя немного выпивает. В этом магазине я проработал полтора месяца, а затем устроился в другой учеником продавца мясного отдела. Старший продавец отдела Юрий Степанович Макеев был ещё сравнительно молодым человеком, но уже ссутулился и имел больной желудок. Наверное из-за сутулости он производил на меня впечатление человека нелёгкой судьбы. Он рассказывал, что раньше работал помощником электромонтёра с окладом 350 рублей в месяц (в деньгах, обращавшихся до 1961 года), а потом стал электромонтёром с окладом 560 рублей. Теперь его заработки, разумеется, были значительно больше. А говорил он нам, троим учени- кам об этом наверное для назидания, что при стара- нии можно существенно улучшить своё положение. Застеклённая дверь отделяла наш прилавок от тёмного закутка, из которого один выход вёл в тор-говый зал, а другой - в подсобное помещение. Когда покупателей бывало немного, в этом закутке около тёплой батареи любил сидеть и смотреть на нашу ра- боту Юрий Степанович. Закуток не освещался, и он нас хорошо видел, а мы его не видели совсем. Но мы уже знали такой его обычай и учитывали, что за на- ми могут наблюдать. Нашему отделу в целом был выгоден достаточно большой товарооборот, потому что из большого объё- ма легче выделить что-то на обед или получить ещё какой-то остаток. Но у Юрия Степановича были и свои соображения по этому поводу, которых я так до конца и не понял. Обычно мы работали на полную мощность, но в некоторых случаях он не спешил раз- рубать и продавать полученные туши. И вот однажды, когда покупателей было немного, но все почему-то просили дать ещё баранины, я решил пустить в про- дажу одну из лежавших под прилавком туш. Положил её на тумбу и стал нарубать куски. Сразу образова- лась очередь. А Юрий Степанович, оказывается, си- дел в закутке, всё видел, и этот мой неумышленный промах, а вернее непонимание, почему-то возмутило его до глубины души. Он появился за прилавком и попросил меня выйти в коридор. Я пошёл вперёд, а он за мной. Когда я уже вышел в закуток, но дверь за нами ещё не закрылась, он ударил меня сзади ку- лаком в ухо. По сравнению со мной он был маленьким и тще- душным, и этот слабый безболезненный удар показы- вал только, что у него не в порядке нервы. Я бы не придал этим жалким усилиям значения, но всё видели покупатели. Они ринулись толпой в закуток и к ди- ректору магазина и стали требовать наказания Юрия Степановича. Он сразу куда-то скрылся, и директор разбирал дело без него. Из толпы доносились воз- гласы: “Он ученика избил!” и “Мы в газету напи-шем!” Это меня обеспокоило. Я представил как зна- комые будут читать в газете о моём избиении, и по- чувствовал, что дело оборачивается в неприятную сторону. Директор стал расспрашивать что произош-ло, и я ответил, что Юрий Степанович вышел со мной в коридор и спросил, не хотим ли мы, ученики, ку- шать, а затем предложил пожарить котлет. Из толпы закричали: “Мы видели!” - а потом: “Вот как учени- ка запугали!” - но я продолжал настаивать на сво- ём. Не добившись от меня признания в избиении, ди- ректор разбирательство прекратил, толпа замолчала и начала расходиться. Я тоже пошёл за прилавок до- вольный, что хотя и получил по уху, но об этом не напечатают в газете. Через некоторое время появил- ся и Юрий Степанович. Он стоял в сторонке и курил, что бывало очень редко. Об этом случае никто впос- ледствии не вспоминал, как будто вообще ничего не произошло. В конце января 1966 года я пошёл в деканат вы- яснять вопрос о восстановлении меня в вузе. Декан продиктовал заявление, которое надо было отвезти начальнику управления учебных заведений, а магазин дал ходатайство на имя этого начальника, где напи- сали: “Дирекция и профсоюзная организация просит Вас восстановить…“ 7 февраля начались занятия в группе 414-Д, и я увидел своих новых однокашников. § 11 Квартира Летом 1956 года дом № 11-А по Школьной улице, где мы жили, начали капитально ремонтировать. По такому случаю все девять семей, занимавших этот дом, захотели улучшить свои жилищные условия с по-мощью пристроек и устройства отдельных выходов. Наша комната площадью 10,8 кв метра была угловой и имела два окна, которые выходили на разные стороны дома. И вот одно окно нам закрыли и стали делать пристройку для другой семьи. Закрывать окно нам не имели права, и мать воспользовалась этим, чтобы добиться присоединения к нашей комнате за счёт об- щего коридора ещё и кухни. Нам отгородили эту кух- ню и получилась как бы отдельная квартира с печным отоплением и без удобств. Года через четыре мать надумала добиваться от- дельной квартиры со всеми удобствами и стала хло-потать. Начала ходить по учреждениям, писать заяв- ления, просить начальство о ходатайстве с работы. Мне запомнилось, как она сидит за столом в комнате и пишет прошение, потом отрывается, глядит на кух-ню и говорит: - Как придут, глянут, а тут такие хоромы! Да- дут по шапке. Какой-то знакомый посоветовал не упоминать о кухне вообще, а писать: комната 10,8 кв метра с печным отоплением, фактическая площадь 9 кв м. Она так и делала. Наконец в 1965 году райисполком вы- делил ей отдельную квартиру в новом доме, а пос- кольку наша старая жилплощадь принадлежала желез- ной дороге, а не райисполкому, то легче было до- биться решения оставить меня на старой жилплощади. Так я получил квартиру. В конце 1967 года нам объявили, что наш дом подлежит сносу, и мы получим новую жилплощадь. Ме-ня это обеспокоило, поскольку я был один и волно-вался, что на одного могут дать просто комнату в коммунальной квартире. Полез в законодательство и выяснл, что при сносе дома ухудшать жилищные усло- вия не имеют права за исключением тех случаев, ко- гда есть излишки жилплощади в виде отдельной изо- лированной комнаты размером не менее 9 кв метров. Поскольку у меня таких излишков не было, я имел право на отдельную квартиру не меньшего размера в доме новостройке со всеми удобствами. Решил собрать документы, подтверждающие мои права, и пошёл в домоуправление. Поскольку жители посёлка в основном знали друг друга в лицо, и лю- ди с какой-нибудь особой репутацией были известны всем, я для служащих домоуправления не был каким-то совсем неизвестным человеком. Наверное поэтому служащая, к которой я обратился, взяла чистый бланк и стала с моих слов писать справку, что я занимаю отдельную квартиру, состоящую из комнаты и кухни. В это время случайно вошла управляющая до-мами, запретила писать со слов и стала проверять по документам. Проверив, она заявила, что у меня не отдельная квартира, а просто комната размером 10,8 кв метра без всякой кухни. Чтобы опровергнуть их странные документы, я решил взять копию поэтажного плана нашего дома и поехал в бюро технической инвентаризации. Там мне показали план, в котором перегородка между комна- той и кухней отсутствовала, а всё это вместе взя-тое было вычерчено как одна комната площадью 10,8 кв метра. Из-за неправильно составленного плана прежние ходатайства матери, в которых кухня не упоминалась, выглядели совершенно точными. Пришлось вызывать техника-смотрителя, чтобы исправить поэтажный план. Когда он вошёл, то с су- ровым видом спросил: - Кто разрешил здесь поставить перегородку? - Она здесь всегда была,- ответил я. Поскольку он не высказал больше никаких возра- жений, а вместе с помощником измерил всё и ушёл, у меня осталось впечатление, что он и сам так пола-гал. Через несколько дней мне выдали копию плана, в котором перегородка между комнатой и кухней была наконец обозначена, и указывалось, что комната имеет площадь 11,6 кв метра, а кухня - 5,4 кв м. Но когда я с этой копией пришёл в домоуправление, то в справке мне написали, что кухня на общем ко-ридоре, то есть коммунальная. Теперь надо было до- казывать, что кухня моя. Я попытался взять копию старого поэтажного плана до его исправления, но такую копию мне не дали. Её надо было брать заранее и тогда, имея два плана, я мог что-то утверждать. Теперь же получал-ся тупик, и мне никак не удавалось придумать, чем бы усилить свою позицию. Выручил случай. В сарае, где лежали дрова и уголь, в углу валялись какие-то ненужные бумаги, которыми я разжигал поленья. И вот однажды, при- хватив как обычно немного этих бумаг, я собирался затопить печь. Уже сунул в топку несколько свёрну-тых в трубку листов и ученических тетрадей, но ещё не разжав руку обратил внимание, что они обвязаны тонким обрезком материи. Это меня заинтересовало: а что же там? Вынув свёрток, развязал его, раскрыл тетради и увидел документы времён капитального ре- монта нашего дома. Среди них оказалось заявление матери: “На Ваше имя мною было подано заявление о возражении против закрытия окна моей комнаты, выходящего на север, при капитальном ремонте дома. Я согласна закрыть окно, если свет, кото- рого я лишаюсь, будет компенсирован воздухом, а именно: если мне будет расширена площадь за счёт части коридора, расположенного против мо- ей комнаты; при этом необходимо выходную дверь Кудашевича, расположенную против моей двери, закрыть и перенести в другую часть коридора и разгородить общий коридор так, чтобы Попова Л. И. выходила на юг, а мой выход был на север (т.е. перегородку поставить в конце моей ком- наты с южной стороны). Убедительно прошу удов- летворить просьбу и дать ответ”. На этом заявлении стояла резолюция начальника: “При пристройке к-ты Кудашевичу дверь ста- рую перенести в пристройку, а коридор между ними отгородить к кв. т.Таёжниковой”. Я не подозревал, что такое заявление вообще когда-то существовало, но теперь это было как раз то, что нужно. И хотя впоследствии мне пришлось ещё пять лет поволноваться, а затем районная и го- родская прокуратуры признали моё мнение необосно- ванным, но в конечном итоге республиканская проку- ратура меня поддержала, и отдельную квартиру я по- лучил. Правда, зимой в этой новой квартире я пожа- лел, что нет печного отопления, пожалел также что на одиннадцатый этаж из-за отказа лифта часто при- ходилось подниматься своим ходом, пожалел, что под окном проходила железная дорога, но всё же жалел я об этом не в комнате, а в отдельной квартире. Так через 20 лет после выезда из Соболева я снова оказался в доме с водопроводом и канализацией. § 12 Книжное дело Дети, которые воспитываются в семьях с большими частными библиотеками, получают значительное преимущество в расширении своего кругозора. Они уже в школьном возрасте узнают, какие книги существуют на свете, и что в них можно найти. У меня дома не было библиотеки, и в результате (странно сказать) я даже не подозревал, что в книгах можно обнаружить что-нибудь толковое. Учебники, которыми мы пользовались в школе, были неинтересными, а беллетристика, которая иногда попадала в руки - бессодержательной. Когда учительница говорила про какого-то великого человека, что он читал много книг и потому был таким умным, я удивлялся и думал: да от книг совсем дураком станешь. Под словом “книги” мне представлялись низкокачественные рома-ны, насыщенные фразами “он сказал”, “она сказала”. В результате при свойственном мне любопытстве я почти ничего не читал. Первую интересную книгу, имя автора которой запечатлелось в памяти, довелось прочитать лишь в возрасте 13 лет. Её принесла мне девочка из нашего класса Нина Хромочкина и сказала, что она очень интересная. На переплёте было написано: “Лев Шей- нин. Записки следователя”. Такое название произве-ло на меня впечатление сборника каких-то канцеляр-ских бумаг или служебных заметок. Из вежливости я ничего не возразил и книгу взял, хотя не видел здесь ничего интересного. Вечером, когда ложился спать, на всякий случай раскрыл, чтобы не возвра-щать совсем непросмотренной - и читал до трёх ча-сов ночи. Впечатление осталось ошеломляющее. Вторым автором, имя которого мне запомнилось, был Ж.Рони Старший. Его книгу “Борьба за огонь” я нашёл в сарае у соседей и с огромным интересом прочитал. Этот фантастический роман на сюжет из доисторического прошлого (хотя ничего подобного вообще не может быть), как мне теперь представля- ется, вообще любопытен для детей 10-15 лет, и не- давно он был снова переиздан. В возрасте 16 лет меня поразила ещё одна кни- га, которую дал почитать Боря Ямченко. - Вот книга, которая тебе нужна, - сказал он и раскрыл переплёт. На титуле значилось “А.Форель. Половой во-прос”. Меня удивило и название, и древность книги - издание было дореволюционное с твёрдыми знаками на концах слов. А ещё больше удивило, как много и подробно там сказано на эту тему и насколько мало, а вернее вообще ничего об этом нет в настоящее время - так мне тогда представлялось по неопытнос-ти. В интернате, где я тогда жил, многие ребята тоже заинтересовались и просили почитать, но Боря строго-настрого наказывал никому её не давать. Один парень по фамилии Ермаков, из палаты напро- тив, попросил почитать на ночь, и ему я дал. Утром он её вернул в целости и сохранности. Я тогда ещё не знал, что подобная литература и даже эта самая книга издавалась и после граждан-ской войны. Поэтому у меня сложилось преувеличен- ное представление о качестве дореволюционной лите- ратуры вообще. |
Похожие:
 | Мир подвластен Богу, Бог подвластен принципам, Принципы подвластны нам! Кто же тогда Бог? |  | Проблемно-ориентированный анализ работы педагогического коллектива за 2012-2013 учебный год. Основные направления и задачи на 2013-2014... |