Одним из основных условий успешного перехода к контрактному принципу комплектования является создание нормальных условий быта военнослужащих по контракту. Мы видим, что это намерение зачастую на практике не выполняется или его выполнение затягивается на длительный срок.
8. Трудности расторжения контрактов
Любой контракт закрепляет права и обязанности обеих подписавших его сторон и предусматривает возможность его расторжения из-за невыполнения обязательств любой из сторон. Если это правило в отношении одной из сторон нарушается, то другая сторона попадает в бесправное, кабальное положение, лишается средства самозащиты. Закреплённая в законе возможность расторжения контракта в случае изменившихся обстоятельств (заболевание, изменение семейного положения) обеспечивает защиту прав и законных интересов гражданина. В реальности исполнение закона в отношении солдат-контрактников практически полностью зависит от командования воинской части, заинтересованного в сохранении численности военнослужащих, и от органов военной юстиции, как правило, принимающих сторону командования. Поэтому добиться расторжения контракта для военнослужащего рядового и младшего командного состава (РМКС) крайне трудно.
Для досрочного увольнения с военной службы по контракту есть несколько законных оснований.
Если у военнослужащего РМКС есть серьезные заболевания, соответствующие категории Д (негоден) или В (ограниченно годен)36, его обязаны уволить независимо от выслуженного срока службы и от его желания.
У многих военнослужащих до призыва на военную службу были хронические заболевания, во время службы они часто обостряются, в связи с чем может измениться категория годности. В этом случае солдату надо подать рапорт о направлении на военно-врачебную комиссию.
К сожалению, во многих случаях военно-врачебные комиссии оставляют на военной службе явно негодных к ней военнослужащих как по призыву, так и по контракту. Последние находятся в несколько худшем положении из-за того, что по некоторым заболеваниям требования к их здоровью ниже, а также из-за неверного толкования ряда других статей Расписания болезней37. К сожалению, здесь немалую роль играют и злоупотребления.
Вопиющий случай отказа в «комиссации» военнослужащего Г., служившего в Уфе и практически постоянно находившегося в госпитале, подробно рассмотрен в разделе 5.
Военнослужащий, проходящий военную службу по контракту, имеет право досрочно уволиться по семейным обстоятельствам в связи с необходимостью постоянного ухода за близкими родственниками по состоянию их здоровья или в связи с необходимостью ухода за ребенком младше 18 лет, которого военнослужащий воспитывает без матери. Увольнение осуществляется на основании рапорта военнослужащего, с приложением подтверждающих семейное положение документов.
Перечень семейных обстоятельств, при наличии которых контрактник имеет право на досрочное увольнение, несколько отличается от существующего для военнослужащих по призыву. И тот и другой изменены с 1 января 2008 года.
Уволиться по этим основаниям тоже нелегко.
Юрий Б-в служил в бригаде морской пехоты. Контракт подписал в ноябре 2005 года под давлением. Его мать, пенсионерка, имевшая на руках сына-инвалида и его малолетнюю дочь, воспитывающая ее без матери, решила предпринять усилия, чтобы расторгнуть контракт младшего сына. В КСМ Калининградской области матери Б-ва разъяснили, что призван он незаконно и имеет право на увольнение по семейным обстоятельствам. На первое обращение КСМ командование части ответило, что Б-ва можно уволить по его личному рапорту. Рапорт Юрий написал и приложил к нему все необходимые документы. Однако уволен не был под предлогом, что приложенных документов недостаточно. Волокита продолжалась до марта 2006 года, когда брат-инвалид Б-ва умер и бабушке стали угрожать забрать внучку в детский дом, так как она старая и больная и опекунство над девочкой ей не дадут. КСМ снова обращается к командованию части и в прокуратуру с требованием уволить Б-ва для оформления опекунства над племянницей. Собран и подан новый пакет документов и новый рапорт об увольнении. Прокуратура отвечает, что никакой волокиты не обнаружено, все в рамках закона. В конце концов Б-в большими усилиями КСМ был уволен с военной службы. [3]
Александр Б-ко, служивший в г. Иваново, дал письменное согласие на контрактную службу, но не заключал контракта. Он не только не получил экземпляр контракта, но и не видел его. Не были проведены мероприятия по медицинскому и профессионально-психологическому обследованию военнослужащего (в нарушение п.п. 2 и 3 ст. 33 ФЗ «О воинской обязанности и военной службе»).
У Б-ко сложились семейные обстоятельства, дающие право на увольнение. Мать Александра - пенсионерка, ее здоровье резко ухудшилось (гипертонический криз, состоит на диспансерной учете), отец инвалид II группы. Вместе с родителями проживает бабушка – 78 –лет.
Однако только усилиями правозащитников Александра удалось уволить. После первого их обращения его пригласили в прокуратуру и предупредили, что если и дальше он будет настаивать на своем, то на него возбудят уголовное дело за получение заработной платы без оформления контракта. На самом деле за это отвечает командир в/ч, который не имел права выплачивать зарплату солдату, не заключившему контракт в соответствии с требованиями закона, и не полностью выплачивал деньги, которые должен был получать военнослужащий.
По отношению к Б-ко были допущены грубые нарушения закона. Мало того, что его не ознакомили с п. 4 ст.38 п. ФЗ «О воинской обязанности и военной службе», согласно которому для военнослужащего по призыву, заключившего первый контракт «общая продолжительность его военной службы по призыву и по первому контракту может составлять три года» - в случае Б-ко - с учетом первого года службы по призыву. Командование внушило ему, что якобы, если заключается контракт после первого года службы на три года, то он должен отслужить эти три года помимо года службы по призыву (то есть, всего 4 года).
В нарушение статьи 15 ФЗ «О статусе военнослужащих» ему не предоставили бесплатное жилье, он жил на частной квартире, которую оплачивал из своих средств. То есть, у Б-ко были основания добиваться увольнения и в связи с незаконностью его контракта и в связи с несоблюдением условий контракта со стороны Министерства обороны.
По сути дела юноша не являлся контрактником, и прослужил лишний год. Тем не менее его пытались оставить на службе еще на год. Организация «За сыновей» проинформировала об этих фактах военную прокуратуру Ивановского гарнизона и ГВП (дважды). Сначала командир предлагал Б-ко уволиться якобы за какие-то нарушения с его стороны - по п. 2 в) ст. 51 Федерального закона «О воинской обязанности и военной службе».
Однако нарушений со стороны самого командира было слишком много, и он в конце концов счел за лучшее уволить Б-ко по собственному желанию в связи с семейными обстоятельствами. [7]
В принципе военнослужащий может быть досрочно уволен с военной службы по его рапорту в связи с несоблюдением условий контракта со стороны Министерства обороны или другого ведомства, в котором предусмотрена военная служба. Основными причинами увольнения по данным основаниям являются: невыплата «подъемных», несвоевременная выплата денежного довольствия, непредоставление жилья, отсутствие компенсации затрат на наем жилья в полном объеме и т.д.
Эти условия не выполняются почти никогда, однако добиться увольнения в связи с этим, как мы видели, тоже нелегко.
А бывает, что рапорт о расторжении контракта порвут, а парня побьют.
«Со стороны командира батареи были применены неуставные взаимоотношения» - в таких выражениях сообщил о результатах своей попытки расторгнуть контракт военнослужащий Д., служивший в Челябинской области. [16]
Есть прецеденты признания контракта изначально незаконным. Пример расторжения контракта, заключенного в первые месяцы службы по призыву, приведен в разделе 2.
Чаще всего, несмотря на полный букет самых различных нарушений прав контрактника, командиры предлагают расторгнуть контракт в связи с невыполнением условий контракта самим солдатом. Если срок службы по призыву не выслужен, ему предстоит дослуживать по призыву несколько месяцев, исходя из положения закона о том, что продолжительность военной службы по контракту засчитывается им в срок военной службы по призыву из расчета два дня военной службы по контракту за один день военной службы по призыву. И измученные солдаты соглашаются.
Военнослужащий Борис П. из Таманской гвардейской мотострелковой дивизии в г.Наро-Фоминске Московской области 15 июня 2007г был сильно избит двумя пьяными сослуживцами. Ему не оказали необходимой медицинской помощи - отвезли только в городскую поликлинику к врачу, что было явно недостаточно. Борис подал рапорт командиру дивизии о расторжении контракта. В расторжении контракта командир отказал, т.к. по его мнению такой рапорт он может подписать только после возврата выданных подъемных.
КСМ Орловской области по заявлению жены Бориса взялся за его защиту, предъявив командиру дивизии подготовленные документы для подачи в суд с требованием расторжения контракта по статье 51 – 3 "а","б" ФЗ "О воинской обязанности и военной службе" (увольнение по состоянию здоровья и в связи с невыполнением условий контракта со стороны Министерства обороны) и с требованием компенсации материального и морального ущерба. Последовали уговоры со стороны командования, чтобы Борис не подавал иск в суд. Обвиняемые стали угрожать физической расправой. Командование дивизии потребовало от обвиняемых и потерпевшего найти мирный вариант решения.
В результате обвиняемые внесли за потерпевшего полностью всю сумму подъемных, и командир дивизии подписал Борису рапорт о расторжении контракта, но по ст. 51-2"в", т.е. "в связи с невыполнением им условий контракта". Борис от дальнейших претензий к в/ч отказался. [9]
Вернемся к истории подписания контрактов в ДШБ Балтфлота, описанной в разделе 2.
В ноябре 2006 года подошел срок выполнения «гарантийных обязательств» полковника Г., которого к этому времени перевели с повышением в Москву. Солдатам сообщили, что они подписали контракт на три года, три года и будут служить. 16 контрактников ДШБ обратились в КСМ Калининградской области с жалобой на обман. Произошел громкий скандал в центральных СМИ. Однако командование Балтфлота отказалось увольнять обманутых военнослужащих. Семеро из 16 обратились в суд Балтийского военного гарнизона.
К чести офицеров, на суде они признали, что необоснованные гарантии имели место. «В нашем батальоне не могут проходить службу срочники, так как батальон - постоянной готовности и может быть послан в горячую точку в течение 24 часов <…>. Они хорошие специалисты, водители боевых машин» - так аргументировали офицеры выдачу «гарантий».
1 февраля 2007 года на заседании суда руководство бригады подписало с семью морскими пехотинцами мировое соглашение, по которому обязалось расторгнуть с ними контракты, с обещаниями не подвергать их преследованиям. Так как у них на момент расторжения контракта истек срок службы по призыву, они отправились по домам без «дослуживания». [3]
И в других регионах военнослужащие по призыву часто верят обещаниям расторгнуть контракт по окончании двух лет службы - по несоблюдению контракта со стороны Министерства обороны. Заканчивается это по-разному. Бывает, что ссылаются на закон - год службы по контракту идет за полгода по призыву. Хочешь расторгнуть контракт - будешь дослуживать по призыву. Однако закон вводит это правило только в тех случаях, когда контракт расторгнут из-за невыполнения условий контракта самим контрактником. Но и в этом случае, если срок службы по призыву истек, военнослужащего должны уволить без «дослуживания» по призыву.
Между тем, есть сведения о том, что командиры могут задерживать увольнение контрактников на неопределенный срок.
С другой стороны, нарушения прав военнослужащих могут происходить и в связи с незаконным, против их желания, увольнением с военной службы. Это видно на примере увольнения прапорщика Соболева, приведенном в разделе 7.
Необходимо подчеркнуть, что сама форма контракта не соответствует предъявляемым к такому документу требованиям. В ней фактически не указаны конкретные обязательства Министерства обороны или иного ведомства. Поэтому процедура расторжения контракта из-за их невыполнения неоправданно затруднена. Корпоративность военных судов, как правило становящихся на сторону командования воинских частей, а не солдата, зачастую делает расторжение контракта практически недостижимым.
9. Реагирование военной прокуратуры
Военнослужащему по призыву, как и молодому контрактнику, находящемуся в воинской части, крайне трудно защищать свои права. Из-за попыток сделать это он может подвергаться угрозам, избиению, и даже опасности для жизни и здоровья. По закону, для защиты своих прав, для выявления или предотвращения преступлений военнослужащий может обращаться в военную прокуратуру. Однако и там солдат не всегда встречает готовность защищать его права.
В деятельности военной прокуратуры на местах можно отметить разные тенденции.
Имеются примеры добросовестной и эффективной работы гарнизонных прокуратур.
Пермские правозащитники не раз отмечали такую работу Военной прокуратуры Пермского гарнизона, ее готовность к конструктивному сотрудничеству. [11]
Такие примеры, касающиеся Мулинской военной прокуратуры, есть и в практике Дзержинского ПЦ, что не исключает существенных претензий к её сотрудникам по ряду других эпизодов. Эта прокуратура отмечена как лучшая в Московском военном округе. Правозащитники отмечают примеры эффективных результатов при вмешательстве в расследование Главной военной прокуратуры, хотя нередко виновники нарушений уходят от наказания, а сама виновность оказывается «не вполне установленной». (Пример - расследование вымогательства взятки у Ивана Г.) [8]
Но даже и в случае добросовестной работы прокуратуры находятся способы увести виновных от ответственности.
Военный прокурор Пермского гарнизона Н. Сидоров отдал распоряжение с 22 января 2007 года направить в в/ч 3**** бригаду следователей военной прокуратуры. Но известно также, что командование округа в спешном порядке стало переводить в другие военные части младших командиров артбригады, на которых их подчиненные в декабре 2006 года подали в военную прокуратуру и в правозащитные организации жалобы как на вымогателей. Один из них – начальник штаба 3-го дивизиона К. уже оформил так называемый обходной лист и готов к отправке к новому месту службы в Бузулук. Что стоит за этим поспешным переводом? Желание увести К. из-под следствия, в надежде что пермская военная прокуратура не достанет до Бузулука? Или ложное понятие вышестоящего командования о «чистоте мундира» армии? Мол, уже не служат в артбригаде офицеры - вымогатели, и отстаньте все.
Но и меры, принятые по результатам прокурорской проверки трудно назвать адекватными произошедшему – двум подозрительным суицидам в течение недели. Самое суровое из наказаний офицеров, чьё ненадлежащее исполнение обязанностей было отмечено прокурорами – лишение квартальных премий. [11].
А военная прокуратура Тоцкого гарнизона, откуда один из погибших был переведен в Пермский край, «отличилась» вовсе из ряда вон. Через полгода после гибели солдата оттуда пришло вот такое письмо правозащитникам, помогавшим его родителям: "Прошу Вас разъяснить Михайлову С.Л., что в случае совершения им деяния, подпадающего под признаки преступления, предусмотренного ст. 337 ч.4 УК РФ (самовольное оставление части) он должен обратиться к ближайшему военному прокурору для проведения проверки и принятия решения". А ведь правозащитники информировали прокуратуру Тоцкого гарнизона о гибели Сергея Михайлова. [11]
Наиболее традиционным для военных прокуратур является стремление не выносить сор из избы (казармы). Для этого поддерживается порядок действий, при котором больше всех страдает солдат, осмелившийся протестовать против безобразий, обращаясь в военную прокуратуру.
Николай Т., служивший в ВДВ, г. Тамбов, призванный в Дзержинске в мае 2004г., самовольно оставил часть, поскольку с него, угрожая убить, требовали предоставить крупную сумму денег в течение суток. Молодых солдат систематически избивали сержанты. Они безнаказанно забирали новое обмундирование взамен на старое, не подходящее по размеру, изымали присылаемые из дому посылки, деньги, предметы гигиены. При отсутствии денег требовали, чтобы «молодые» добывали их воровством. Из-за старой обуви неподходящего размера у Николая были постоянно стёрты ноги. После «отбивания почек» у Николая поднялась температура. Деды требовали от молодых удовлетворения их извращенных сексуальных желаний. За непослушание били железками по всему телу. Всё это происходило публично при полной бесконтрольности или попустительстве офицеров всех уровней. На Николая не завели уголовное дело за самовольное оставление части только в связи с обращением Правозащитного центра в прокуратуру. При этом не стали заводить уголовное дело и на мучителей – садистов, потому что они не подтвердили свои издевательства, а зависимые от них молодые солдаты, естественно, не посмели свидетельствовать против них. Несмотря на недопустимые доказательства отсутствия преступления (непризнание вины самими садистами) и полное отсутствие защиты свидетелей – (на это правозащитниками было обращено внимание в письме в военную прокуратуру Тамбовского гарнизона), прокурор в ответном письме утверждал, что указанные в рапорте «факты не нашли своего подтверждения». и всё!.
В практике Дзержинского Правозащитного центра множество примеров, когда военные прокуратуры не желают видеть явные правонарушения. За последнее время накопились отписки Костромской, Мулинской, Нижегородской, Уфимской, Оренбургской, Екатеринбургской, Челябинской, Московской гарнизонной, Московской окружной военных прокуратур. [8]
В 2006 и в 2007-м годах к правозащитникам потоком текли жалобы от контрактников на недобровольное зачисление в контрактники, на невыплаты денег, вымогательство и связанное с ним насилие. Резко возросло и число самовольно оставивших части среди контрактников, и, как отмечалось во введении, это признано Главной военной прокуратурой.
Напомним, что в Уголовном Кодексе имеется примечание к статьям 337 и 338 (СОЧ и дезертирство), согласно которому уголовное дело по этим статьям может не возбуждаться в случае стечения тяжелых обстоятельств. Некоторые военные прокуратуры применяют это положение, другие придерживаются обвинительного уклона. Это в полной мере относится к военной прокуратуре Хабаровского гарнизона, возглавляемой полковником И. Н. Сасом. Там изо всех сил стараются непременно покарать беглеца. Яркий пример – история солдата Минькова, которая проливает свет также и на неисполнение закона о предоставлении контрактникам жилья и других социальных гарантий.
Сергей Миньков, отслужив два года по призыву, заключил контракт. В нарушение закона, жилье ему предоставлено не было, и он снял за свой счет квартиру на двоих с сослуживцем. Когда к товарищу приехала жена, Сергея попросили переселиться. Его подселили к одному из прапорщиков в служебное жилье. Там шли попойки, и во время одной из них друзья прапорщика отобрали у Сергея деньги, присланные матерью, и сильно избили. Ему пробили голову и повредили барабанную перепонку. Медпомощи по месту службы он не получил, уехал домой в Нерюнгри, где пролежал полтора месяца в больнице. По возвращении в часть ему не дали закончить лечение, так и не было предоставлено служебное жильё, и в добавок он подвергся вымогательству со стороны как командиров, так и гражданских лиц. От этого поистине тяжелого стечения обстоятельств Сергей вынужден был снова отправиться домой, причем сделал это с разрешения командира взвода. После этого в части было возбуждено уголовное дело о дезертирстве. Усилиями комитета солдатских матерей удалось оформить явку с повинной и направить Сергея на обследование в госпиталь. Обследование было проведено за несколько минут. В госпиталь Минькова привез следователь прокуратуры, к врачам заходил сначала он, затем приглашали Минькова, которому говорили, что он здоров и отправляли к следующему врачу. В результате Миньков, который при призыве был признан годным с незначительными ограничениями (категория «Б»), после тяжелых травм якобы оказался годным по категории «А»!
Комитету солдатских матерей удалось добиться независимой медицинской экспертизы, что вызвало возмущение военной прокуратуры Хабаровского гарнизона, начавшей настоящую войну за недопущение «комиссации» Минькова и его уголовное наказание. Использовались такие средства, как откровенная ложь: солдат якобы отсутствовал в части в те дни, когда его присутствие было задокументировано, не прибывал на суд, хотя именно представителей военной прокуратуры на том судебном заседании и не было и т.п. И, наконец, попытка (не удавшаяся) журналистки газеты ДВО «Суворовский натиск» Юлии Хоровенковой, очевидно, не без влияния военной прокуратуры, склонить Минькова к оговору правозащитников в обмен на обещание закрыть уголовное дело. Жалоба на неправомерные действия военного прокурора Саса, направленная в ГВП, была передана для разбирательства тому же прокурору Сасу.
Военная прокуратура ДВО оснований для прекращения уголовного дела не усмотрела и 28 февраля 2007 года дело было передано в Хабаровский гарнизонный военный суд.
12 декабря 2007 года судебный процесс по делу Минькова закончился. В суде ему было предъявлено обвинение по ст. 337, п. 4., предусматривающей до пяти лет лишения свободы. Решением суда Хабаровского гарнизона он осужден на год условно. Ему будет выплачена значительная часть причитающегося ему денежного довольствия в размере 153 тысячи рублей. Контракт с Миньковым расторгнут на основании решения суда - срок он уже выслужил.
Без сомнения, это – важная победа хабаровских правозащитников, давшаяся им большими усилиями и тяжелым нервным напряжением. [14] [15]
Заслуживает внимания история Романа К-ва (имя изменено), проживающего в г. Дзержинске Нижегородской области, призванного в армию 27 мая 2004 года. После учебной части он служил в полку ВДВ в Костроме. Военнослужащие полка большей частью находились в полевых условиях. Там он заболел, перенес тяжелую пневмонию, несколько месяцев находился в госпиталях. По возвращению в часть от него, как и от всех остальных военнослужащих по призыву, стали требовать поступления на контрактную службу. В том числе, на его глазах заставляли оформлять контракт и тех, кому до конца призывной службы оставалось 1,5 – 2 месяца.
Под сильным давлением он написал рапорт о желании заключить контракт, но так и не подписал контрактный договор. Однако он смирился, когда 19 июля 2005 г. увидел в военном билете штамп «служба по контракту» без указания срока окончания службы. Надеялся, что начальство сдержит устные обещания уволить его после двух лет службы. Прослужив более 3-х лет со дня призыва в армию, он неоднократно подавал рапорты об увольнении, но командир роты С-в их рвал. Старшие командиры, к которым он обращался, обещали содействовать увольнению, но с многозначительными намёками и умолчаниями откладывали это на неопределённое время. Военнослужащий не знал положений закона, определяющих сроки прохождения контрактной службы, в том числе не знал он и того, что согласно п. 11 статьи 38 Федерального закона "О воинской обязанности и военной службе» «военнослужащий должен быть исключен из списков личного состава воинской части в день истечения срока его военной службы». Похоже, об этой норме закона не хочет знать и прокурор и командир воинской части, требующий от военнослужащего подать ему рапорт по инстанции, в то время как неоднократно поданные рапорты рвёт младший начальник, а через его голову рапорт не принимает командир.
В части процветало вымогательство. У К-ва тоже вымогали деньги, но отдавал он не всё. 27 июля 2007 г. после возвращения из отпуска он узнал, что большинство его сослуживцев уволились, судя по всему, не бесплатно, а некоторые из неимущих оказались в психиатрической больнице. Встревоженный происходящим в части и потеряв надежду дождаться законного увольнения, он передал командиру через сослуживца отпускные документы и самовольно оставил часть, прослужив от дня призыва почти 3 года и 3 месяца. Вместо того, чтобы выполнить свою обязанность (по закону) и оформить увольнение военнослужащего, у которого давно истёк срок контрактной службы (на которую, к тому же он не давал согласия) на него, по надуманным основаниям, в Костромской прокуратуре завели уголовное дело.
После возвращения домой К-в обратился в военкомат, по их совету 10 августа 2007 г. - в Дзержинский правозащитный центр, а затем в военную прокуратуру Мулинского гарнизона, где было вынесено постановление об отказе в возбуждении уголовного дела «за отсутствием в деяниях состава преступления». Казалось бы, всё ясно, и осталось только выполнить формальности и он – гражданский человек. Однако Костромская военная прокуратура, куда он явился с этими документами, с обращением правозащитного центра и рапортом, где он изложил подробности и причины своего поступка, вместо решения вопроса об увольнении, без всяких оснований направила на ВВК, (вспомнив про болезнь двухлетней давности). Фактически это означало оставление его на территории части во власти вымогателей. Отметим, что до сих пор контрактный договор держат в строжайшем секрете от всех, в том числе и от К-ва, которому так и не выдали положенный ему по закону второй экземпляр.
20 августа 2007года руководитель Правозащитного центра Эмма Фельдштейн обратилась по телефону «Горячей линии» в Главную военную прокуратуру, далее по настоянию дежурного, в Московскую окружную прокуратуру, куда передала по факсу имеющиеся документы и получила подтверждение, что материалы получены. Казалось бы, теперь разберутся и проблема будет решена. Не тут то было!
26 сентября на квартиру К-ва явились посыльные для выяснения места его нахождения, возможности последующего ареста и направления в часть, со ссылкой на письмо следователя военной прокуратуры Костромского гарнизона старшего лейтенанта юстиции С-ва, который сообщает, что якобы со времени окончания отпуска 26 июля 2007 г. К-в не явился на службу и «Предпринятые командованием войсковой части 7**** меры к розыску К-ва Р. положительных результатов до настоящего времени не дали». Письмо датировано 20 августа 2007 г, т.е. днём, когда К-в по предписанию Мулинской прокуратуры лично и добровольно находился в Костромской прокуратуре!!
Потеряв надежду получить ответ из прокуратур разных уровней, 30 октября 2007 года правозащитный центр направил в Совет по развитию институтов гражданского общества и правам человека при Президенте РФ обращение, в котором наряду с просьбой о содействии исполнению закона в части увольнения К-ва, содержалась жалоба на Костромскую прокуратуру, сотрудники которой, по имеющимся сведениям, по меньшей мере закрывали глаза на вымогательство в воинской части.
Это обращение Советом направлено в ГВП, которая 19 11 2007 г. переадресовала его в Московскую окружную военную прокуратуру, откуда письмом 27. 12. 2007г. уведомили заявителей, что вопрос об увольнении не может быть решен (несмотря на упомянутое выше требование закона), а остальное проверяется. Проверяют те, на кого жаловались!! Аналогичный по сути ответ прокуратуры МВО был получен и 14 апреля 2008 года.
При этом ни в Правозащитный центр, ни к военному коменданту Дзержинска, владеющему ситуацией и отказавшемуся поддержать версию Костромской военной прокуратуры, ни к самому К-ву никто не обратился за разъяснениями. Хождение по мукам ради законного увольнения из армии военнослужащего по призыву, принудительно назначенного контрактником и отслужившего положенный по закону срок, продолжается.
До сих пор ведётся торг по условиям увольнения, которые диктуют начальники К-ва, превратив его службу в бессрочную.
Из этой истории правозащитники сделали удручающий вывод: мало того, что солдат принудительно загоняют на контракт, они оказываются в контрактной «ловушке», из которой не могут вырваться неопределенное время, не получая в этом помощи военной прокуратуры. [8]
Вот мнение о ней участников программы «Лишний солдат» из Хабаровска.
Военная прокуратура, как правоохранительный орган, не стоит на защите интересов военнослужащих рядового и сержантского состава. С ними обращаются как с солдатами - срочниками, в унижающей достоинство форме. Расследование ведется с нарушением процессуальных норм. Ходатайства военнослужащих о приобщении к материалам дела заявлений о том, что их интересы будут представлять представители комитета или правозащитного центра, теряются бесследно. Даже при регистрации их в канцелярии нас не приглашают присутствовать на допросах как обвиняемого (наряду с адвокатом), так и потерпевшего. Предоставляют своих адвокатов, тех с кем удобно проводить те или иные следственные действия. Стыдят военнослужащих за то, что они обращаются в комитет солдатских матерей, укоряя их: «разве может мужчина обратиться за помощью к бабам?». Приглашенные на допрос, обвиняемые часами топчутся под дверями кабинета следователя, когда тот с дознавателем спокойно спят в рабочее время закрытые в кабинете. Сотрудники прокуратуры вмешиваются в вопросы медицинского обследования военнослужащих, когда последние числятся уже за судом. Военнослужащим, на которых возбуждено уголовное дело, обследование проводится «спустя рукава», чисто формально. [14], [15]
Оценка деятельности военной прокуратуры – сложная задача. Тем более, что в рамках данного доклада уместно говорить о реагировании военной прокуратуры лишь на некоторые виды правонарушений (вымогательство, незаконное использование труда солдат и нарушения, связанные с зачислением на контрактную службу). Однако, эти примеры дают некоторую возможность судить о деятельности военной прокуратуры вообще.
Прежде всего, надо четко разграничить оценки деятельности ГВП и военных прокуратур на местах.
На протяжении ряда лет можно отметить заинтересованность ГВП, а также Генеральной прокуратуры в преодолении негативных явлений в армии. Поскольку борьба с этими явлениями невозможна без констатации реального положения дел, предыдущее руководство Генеральной прокуратуры не раз выступало с резкими оценками ситуации с преступностью в войсках и даже с критикой Министерства обороны.
Новое руководство ГВП также делает некоторые шаги для преодоления негативных явлений, однако более осторожно. Воспроизвести всю сложную картину взаимодействия ГВП с общественностью здесь вряд ли возможно. Отметим лишь некоторые факты.
21 ноября 2006 г. Главной военной прокуратурой дано указание подчиненным военным прокурорам о незамедлительном реагировании в связи с незаконным привлечением военнослужащих к работам и принятии самых жестких мер к виновным воинским должностным лицам.
В июле 2007 г. Главный военный прокурор С. Фридинский признал факты принуждения к подписанию контрактов.
20 сентября была проведена встреча руководства ГВП с общественностью, где главный военный прокурор Сергей Фридинский признал роль правозащитников в борьбе с армейским беззаконием.
В то же время есть ощущение, что взаимодействие ГВП с общественностью сильно зарегламентировано и ограничено.
14.11.2007 в Главной военной прокуратуре состоялось координационное совещание по вопросам предупреждения правонарушений среди военнослужащих, проходящих военную службу по контракту.
Было отмечено, что за 10 месяцев текущего года солдатами и сержантами, проходящими военную службу по контракту, совершено более 3,5 тысяч преступлений, значительную часть из которых составляют уклонения от прохождения военной службы, преступления против жизни и здоровья, чужой собственности, а также преступления, связанные с нарушением правил безопасности движения и эксплуатации транспорта. По-прежнему имеют место факты неуставных отношений.
Главный военный прокурор подчеркнул, что основой совместной работы командиров и правоохранительных органов должно стать повышение профессиональной подготовки командиров частей и подразделений, где проходят службу солдаты и сержанты по контракту, в том числе ее правовой составляющей, качества подбора, подготовки и воспитания этой категории военнослужащих38.
Мы видим, что выводы, как обычно, основываются на том, что якобы главная причина всех бед – плохие солдаты. Половинчатость оценок, ограниченность связей с общественностью приводит к явно неадекватным предложениям, в основном сводящимся к воспитательным мерам по отношению все к тем же солдатам. Системные меры не рассматриваются (или не оглашаются?). Эта «страусиная» позиция вряд ли может быть основой для действительно эффективной борьбы с армейской преступностью.
Что касается реагирования ГВП на нарушения прав военнослужащих на местах, картина противоречива. Иногда, если проявить недюжинную настойчивость, вмешательство ГВП позволяет прекратить беззаконие. (Пример – увольнение Ивана Г., служившего в Уфе, по состоянию здоровья, см. раздел 5)
Однако нередко ГВП относится к жалобам формально и даже пересылает их тем, на кого жалуются. (Пример - история С. Минькова, Хабаровск, см. выше в данном разделе).
|
