Дорогие читатели! Мы предлагаем Вашему вниманию два фрагмента воспоминаний крымчанина, человека яркой и трудной судьбы. Эти воспоминания в настоящее время
Скачать 1.46 Mb.
|
Что произошло дальше, просто трудно вообразить! Расталкивая деморализованных красноармейцев, на дороге спокойно появились немцы! Часть из них продвигалась на мотоциклах, другие шли так. Я понял, что это конец, и нужно пытаться бежать! Выбрав место, где кусты на крутой скальной стене спускались к самой дороге, я с Сергеем начал карабкаться вверх. Цепляясь и соскальзывая, мы вскарабкались на узкий каменный карниз. С огромным трудом, под прикрытием колючих кустов мы стали подниматься все выше над дорогой. Наконец, добравшись до более надежного укрытия, мы залегли за каменной глыбой, окруженной высокой травой. В это время внизу, метрах в 10–12, немцы через переводчика строили пленных... Чудовищно! Ни одного выстрела, никакого сопротивления! Строй пленных немцы поставили вплотную к скалистой стене. Послышался приказ по-русски: — Сложить оружие! Когда солдаты его безропотно выполнили, раздалась следующая команда: — Комиссары и евреи, выйти из строя! Наступила томительная пауза... Наконец перед строем показалось несколько человек. К одному из них сразу подошли два немца. Один из них ударом ручки пистолета свалил несчастного, после они за шиворот потащили его к краю обрыва и поставили на колени. Сразу же раздался выстрел, и тело с простреленной головой полетело в пропасть... Другие фашисты, избивая, принялись расстреливать остальных. Спасаясь от расправы, некоторые бросились назад в строй пленных, ища там спасения, но их тут же бывшие боевые товарищи вытолкали вон! Этих фашисты поставили в ряд на колени. Один из обреченных закрыл голову руками. Тогда немец подошел к нему и двумя выстрелами прострелил ему локти. Когда перебитые руки плетьми отлетели в стороны, он выстрелил ему в голову. Все остальные безропотно ждали смерти... Часть из них после выстрела падала в пропасть сама, других туда сталкивали немцы. Эту кошмарную сцену я в начале наблюдал, объятый смертельным ужасом, а после во мне произошло что-то такое, что изменило меня навсегда. Пришло новое осознание смерти и страх перед ее близостью. Ведь участвуя в боях, начиная с Перекопа, я видел много смертей! И честно говоря, это не вызывало во мне ужаса... В подсознании я понимал, что смерть на войне вещь обычная и с этим нужно смириться. Так почему же сейчас смерть солдат от рук противника произвела на меня такое кошмарное впечатление?! Ведь они же могли быть убитыми теми же немцами в бою! Чем же тогда отличается одна смерть от другой? Я понял... Смерть на коленях — это одно, а смерть в бою — это совсем другое! Это осознание меня сразу успокоило. Если мне суждено умереть, я умру в бою! Ведь всегда рядом со мной должен оказаться немец — исполнитель казни. Я решил, что я на него брошусь, вцеплюсь пальцами ему в глаза, зубами схвачу его нос и, если удастся, попытаюсь вырвать у него оружие или при нападении на палача буду действовать в зависимости от обстоятельств. Я знаю, что эту схватку я проиграю, ведь наверняка немец не будет один, но главное: я умру в бою. А такая смерть не страшна! Это стало моей клятвой, которую я дал самому себе! Прижавшись к каменному карнизу, под защитой скального выступа, никем не замеченные, мы с Сергеем там пролежали до наступления ночи. Внизу на дороге продолжался процесс пленения разбитой 51-й армии. Но это для нас стало уже несущественно, просто конец трагедии... Теперь нужно поскорей уходить! Нужно спасаться! Первое, что необходимо, это как можно скорей выбраться наверх, добраться до поросших лесом вершин и укрыться в дебрях высокогорной яйлы. И только тогда думать, что делать дальше. Задача оказалась нелегкой даже для нас, крепких молодых ребят. Карабкаясь по крутым скалистым склонам, цепляясь за колючие поросли редких кустов, используя малейшие щели, за которые удавалось уцепиться, мы поднимались все выше и выше. И только тогда, когда мы оказались на узкой тропе, петлявшей между огромными валунами, мы почувствовали себя в относительной безопасности. Присев на траву, мы решили отдохнуть. Стемнело. В горах стало прохладней. Поразительно свежий воздух замер в оцепенении. Плотно смыкавшиеся ветви деревьев неподвижно свисали, почти касаясь земли, напоминая чем-то темный бархатный занавес. Серп луны украшал ночной небосклон, чуть освещая далекие вершины крымских гор. На высоте плоскогорья горизонт с далеким морем создавали ощущение бесконечности. Отсюда море казалось абсолютно зеркальным, лунный свет покрыл морскую гладь сверкающим серебром. Таинство царило вокруг... Нам с Сергеем нужно было решать, что делать дальше. Страшное зрелище расстрела напоминало мне о маме. Думая о ней, я цепенел от страха, представляя ее беззащитность!.. Ужас вызывала картина ее смерти. И вновь я почувствовал свою вину. Только моя легкомысленность, непростительное упрямство и глупость стали виною тому, что она не послушалась уговоров нашего дорогого Николая Ивановича. Ведь сейчас она была бы в полной безопасности! Под влиянием этих мыслей мне пришло единственное и бесповоротное решение: любым путем пробраться к матери, в Евпаторию. И если это удастся, то следующий шаг уже обдумать там, на месте. Я должен поступить так, чего бы мне это ни стоило. О своем решении я сообщил Сергею: — Сережа, я вижу только один путь: пройти через горы в долину, поближе к Бахчисараю. Там, помнишь, мы путешествовали с Павлом Александровичем? И неплохо знаем дороги, деревни, ну, сам знаешь. А дальше от Бахчисарая повернем на Евпаторию. Как ты? Сергей, подумав, уверенно ответил: — Пожалуй, ты прав. Куда же нам идти, как не в Евпаторию? Главное, как пройти, чтобы немцы нас не захватили? Вот в чем вопрос. Ты знаешь, что я думаю, — Сергей замялся и, посмотрев на меня, продолжал, — вот эти наши винтовки, они нам теперь не нужны, только тяжесть таскать. А если на немцев с ними наскочим, точно нас пристрелят. — В твоих словах есть смысл. Если целая армия оказалась беспомощной, то мы с тобой, дружище, бой не выиграем. Но все-таки, понимаешь, как-то рука не поднимается — взять и просто бросить! — слабо, но я все же сопротивлялся. — Давай дойдем поближе к Бахчисараю, а там видно будет. Хорошо? На том и порешили. Вскоре мы вышли на горную дорогу, что шла по плоскогорью на запад. По ней мы и двинулись. К утру мы подошли к небольшой татарской деревне. Пройдя около одной из хат, мы увидели старую татарку, возившуюся во дворе. Сергей попросил ее хлеба. Старуха злобно оглянулась и пошла в дом. Тут же вышел татарин и, увидев нас, крикнул: — Идите отсюда! Нет хлеба! Идите! Сергей снял с плеча винтовку и выразительно приставил ее к ноге. Татарин намек понял и, помявшись, вымолвил: — Подожди, посмотрю, может, чего найду... Оглядываясь и пятясь, он пошел в хату. Мы с Сергеем, улыбнувшись, переглянулись. Этот эпизод показался нам смешным. Вскоре «доброжелательный» татарин возвратился и, не глядя на нас, подал довольно большой кусок хлеба и кувшин с молоком. Не отходя от калитки, мы перекусили и, поблагодарив хозяина, спросили, как далеко до Бахчисарая и по какой дороге нам лучше идти. Следуя его совету мы, попрощавшись, пошли. Но как только мы отошли, я увидел, как несколько мужчин из деревни двинулись за нами. У некоторых в руках виднелись охотничьи ружья... Поэтому мы тут же свернули с дороги и поспешно углубились в густой лес. Пришлось продираться в почти непроходимых зарослях дикого орешника, где найти тропинку нам не удалось. Но от преследователей мы все же ушли. Близился конец дня. И выйдя на поляну, мы неожиданно натолкнулись на наших солдат! В первый момент нас охватила неописуемая радость, мы подумали, что это боевые части, которые занимают здесь оборону! Но скоро мы разобрались. Эти солдаты оказались такими же, как и мы людьми, вырвавшимися из окруженных и разбитых армий. Изнуренные, голодные, в полуразорванной военной одежде и, в основном, безоружные, они представляли собой толпу беспомощных людей. Разговорившись с солдатами, мы поняли, что большинство из них уже смирилось с предстоящим пленом. Просто незнание местности, страх перед немцами удерживали их от выхода на дороги, по которым двигались немецкие войска, где они могли бы сдаться на милость победителя. Те же, у кого осталась слабая надежда на сопротивление, не представляли себе, что конкретно нужно делать. Положение усугублялось наступающими холодами, отсутствием еды, боеприпасов и в достаточном количестве оружия. С наступлением ночи люди старались каким-то образом благоустроить свой ночлег. Я впервые увидел, как действуют в подобных условиях солдаты. Выбирается ствол толстого дерева. Вокруг него по кругу выстилают землю сухими листьями. После этого круг, в центре которого находится дерево, покрывают шинелями, каждой из которых хватает на двух-трех человек. После этого, на шинелях, головой к стволу укладываются на один и то же бок солдаты. Причем полностью покрывая телами весь круг. Сверху с головой накрываются оставшимися шинелями и плащ-палатками. Вместо подушек кладут под голову сапоги и ботинки. Отлежав бок, все по команде переворачиваются на другой бок. Гениальное изобретение! Я с Сергеем провел бессонную ночь около чуть тлевшего костра вместе с группой матросов. Моряки, обычно народ решительный и смелый, также пребывали в состоянии растерянности, как и все остальные, хотя и в меньшей степени. Надежды пробиться в Севастополь у них не оставалось. Они в последний момент вырвались из рук фашистов, когда те перерезали дорогу в районе Ялты. Так что Севастополь оказался отрезанным. А остальной Крым, по всей видимости, уже оказался в немецких руках. Не в состоянии прийти к какому-то выводу, моряки решили отдаться в руки судьбы и ждать... Среди ночи неожиданно появилась фигура солдата небольшого роста, тщедушного, как и все, полуоборванного, с каской на голове, но без пояса. На тонких ногах, без солдатских обмоток, торчавших из растрепанных ботинок, он блуждал между спящими красноармейцами и все время что-то говорил, иногда полушепотом, иногда громка вскрикивая какие-то слова, произнося их с сильным еврейским акцентом. — Они хотят меня убить! А вы знаете почему? — кричал несчастный. — Они думают, что я еврей!.. — Подойдя к небольшой группе солдат и нагнувшись к ним, он взмолился: — Скажите немцам, что я не еврей! Я не еврей! — с мольбой в голосе кричал человек. Его голос потонул в ночном безмолвии леса. Он стоял один, с беспомощно растопыренными руками. Постояв, он двинулся к нашему костру. Один из матросов, недружелюбно покосившись на приближающегося, пробурчал, поправляя палкой тлевшие угли: — Опять явился... Пошел к чертовой матери! Надоел, идиот! Чокнутый... — И обращаясь к нему: — Иди, иди отсюда! И так без тебя х…ево! — Немцы убьют меня... и всех убьют! Вы хорошие люди! Помогите, я всех спасу! Немцы мне верят, я их не убивал! — Он замолк. Постояв, снял каску и, протянув ее одному из моряков, прошептал: — Возьми, брат, на память от Исака — она крепкая... Отойдя от нас, блуждая между спящими, Исак, бывший солдат Советской армии, продолжал оглашать ночное безмолвие бессмысленными выкриками и бессвязным бормотанием сошедшего с ума человека. Мы с Сергеем не изменили наше решение и на утро двинулись на запад, в сторону Бахчисарая. К полудню натолкнулись на маленькую речку. Зная более или менее прилично эти места, нам показалось, что это или Кача, или Альма. Стало ясно, что главная дорога уже недалеко. Вдоль реки шла узкая, но достаточно удобная дорожка, по которой, пройдя километров пять, мы оказались рядом с небольшим селением, расположенным на безлесой ровной низине. В поселке двигались редкие фигуры местных жителей. На лугу паслось стадо коров. А в речной заводе плавали утки и гуси. Так как наше оружие мы оставили у матросов, то к селению мы подошли довольно спокойно и, остановившись около мостика, где росли камыши, мы решили помыться. Быстро раздевшись, с огромным удовольствием стали смывать с себя накопившуюся грязь. Приняв освежающую ванну и одевшись, мы только тогда почувствовали дикую усталость. Сказались две бессонные ночи. И, конечно, труднейший путь в горах. Требовался отдых. Впереди еще длинная и опасная дорога. Расположившись на мягкой траве около реки, мы улеглись и, согреваемые теплыми лучами солнца, провалились в глубокий сон. Проснулся я от сильных толчков в бок и сразу увидел двух немецких солдат, стоявших рядом. Сергей уже сидел и зашнуровывал ботинки. Немец жестом показал, что я должен встать, при этом покрикивал: — Лоуз! Лоуз! Менч! Когда мы с Сергее встали, немцы повели нас к большой толпе военнопленных. У реки длинной лентой стояли сотни лошадей. Пленные подводили их к реке на водопой. Когда эта операция закончилась, всех военнопленных и нас с ними согнали вместе. Переводчик, русский парень в советской офицерской форме, ладно на нем сидевшей, объявил: — Внимание! Каждый должен вывести на дорогу, как и раньше, две четверки лошадей. Проверьте, хорошо ли связаны они уздечками. Постройтесь в колонну, как и раньше. Кормить немцы будут вас в Симферополе, в лагере. Ясно? — Немецкий офицер стал что-то ему говорить. Выслушав его, переводчик добавил: — Тот, кто не будет выполнять приказов или бросит лошадей, будет немедленно расстрелян. Держитесь, боевые орлы! До Симферополя не так далеко, — издевательски улыбаясь, закончил переводчик. Вот так мы оказались в плену!.. Нам вручили каждому две связки по четыре лошади. И построив всех в длинную колонну, немецкий кавалерийский конвой на стройных гарцующих лошадях дал команду начать движение. Лошади, уже привыкшие к такому построению, шли спокойно, соблюдая нормальную дистанцию между идущими четверками. В этом отношении у меня и, как я думаю, у всех остальных, проблем не возникало. Погода стала портиться и вскоре пошел дождь. Мало того, поднялся ветер, да еще дул прямо в лицо. Идти стало тяжело. Все промокло, и дорога стала скользкой. Поэтому строй пленных солдат и пленных лошадей стал двигаться медленно. С наступлением темноты дождь еще больше усилился. С самого начала, как только мы попали в плен, меня не покидала мысль о побеге. Я понимал, что помимо благоприятствующей погоды, нужно найти удобное место для выполнения решающей операции. Вдоль дороги тянулись ровные, открытые места. Поэтому рисковать тут не было никакого смысла. Верховой немец, как назло, ехал почти все время рядом со мной. И только иногда обгонял колонну и присоединялся к впереди ехавшему конвоиру. Выбрав такой момент, когда он проскакал мимо меня и, попустив две четверки лошадей, я оказался рядом с Сергеем и быстро сообщил ему, что хочу бежать. Узнав, что он согласен, я сказал, чтобы он следил, когда я выскочу из колонны. А сделаю я это тогда, когда обстановка и место окажутся подходящими. Конвойный ехал около колонны, но все время менял место. Иногда он, накрывшись плащом останавливался и, отвернувшись от ветра, с трудом прикуривал сигарету. Через пелену дождя впереди в темноте стали вырисовываться окраины домов Симферополя. Вскоре колонна вышла в хорошо знакомый мне город и двинулась по направлению к центру. Улицы стали все более и более знакомые. Голова строя стала на большом перекрестке поворачивать налево. Конвоир остановил коня и, как и до этого, отвернувшись от ветра, попытался прикурить. Когда колонна, где мы с Сергеем шли, оказалась в центре перекрестка, где справа стояло здание клуба, а перед ним пустой газетный киоск, я решил, что момент настал! Бросившись к Сергею, я подал ему знак рукой! Мгновенно, одним рывком мы оказались за киоском. Теперь главное, чтобы наши лошади нас не подвели и продолжали двигаться, не нарушая общего строя. С замиранием сердца я следил за проходившим строем, моля Бога, чтобы он скорей прошел. И он прошел! Он утонул, исчез в потоке проливного дождя, растворяясь в темноте! — А что теперь? — прошептал дрожащий Сергей. — За мной! К Брискиным! Они тут, недалеко! Перебежав улицу, мы проскочили в узкий переулок. Стало сразу легче на душе. Слава Богу, ливень не прекращался. Темнота окутала все вокруг. Пробираясь по узким улочкам, мы не встретили ни одного человека. Ни одно окно не светилось. Город, казалось, вымер... Выйдя на Малобазарную улицу, мы оказались у цели. Старые и достаточно высокие стены, сложенные из кирпича с навешанными в углублении деревянными воротами, закрывали вход в хорошо знакомый мне двор Брискиных. В нем теснились небольшие строения, между которыми возвышался двухэтажный дом. В нем на втором этаже жили Брискины. Мы стояли в воротной нише и уже приготовились лезть через забор, когда из плотной пелены дождя, почти рядом показались две фигуры немцев. Они шли не спеша. Увидев их, мы мгновенно втиснулись в нишу и плотно прижавшись к стенке, замерли. Не заметив нас, немецкий патруль спокойно прошел мимо... Подождав, пока их силуэты растворились, помогая друг другу, мы перемахнули через забор и по лестнице вбежали на второй этаж. Я подошел к входной двери квартиры Брискиных и негромко постучал. Прошло какое-то время, и я опять постучал. Послышался легкий скрип за дверью... Кто-то, как видно, подошел к двери и замер. |
Похожие:
 | Михалков С. В., Михалков М. В. Два брата — две судьбы: Мемуары. — М.: Зао центрполиграф, 2005. — 447 с. Isbn 5–9524–1884–8 | | Уважаемые посетители сайта! Предлагаем Вашему вниманию для ознакомления и практического применения Методические рекомендации по применению... |
 | | Предлагаем Вашему вниманию информацию о новых поступлениях, пополнивших фонды библиотеки Кубгау в первом полугодии 2016г | |
| Предлагаем Вашему вниманию образец заявления о переходе организации к системе сбора отчетности в электронном виде с использованием... | | Рф по Свердловской области проводило интернет-конференцию, посвященную предоставлению отчетности в пфр. Пользователи сайта «Консультант... |
| Наша фирма постоянно растет и развивается, мы реализуем новые решения и идеи, занимаемся модернизацией существующей базы нашей продукции.... | | Предлагаем Вашему вниманию полезный материал по учету, налогообложению и отчислениям в социальные фонды, который размещен в книге... |
| Предлагаем Вашему вниманию открытый (публичный) доклад, в котором представлены результаты деятельности учреждения за 2014 2015 учебный... | | Написать заявление на имя Главы администрации Юрьев-Польского района Родионовой Е. В. с просьбой предоставить указанные документы.... |