Культура. Образование. Право материалы международной научно-практической конференциИ (Екатеринбург, апрель 2009 г.) Екатеринбург 2009
Скачать 4.69 Mb.
|
| Некоторые исследователи предлагают определить плату за сервитут в виде сумм компенсации за понижение качества и ценности служащего объекта недвижимости и сумм за пользование данным имуществом. Размер оплаты сумм за понижение качества должен рассчитываться, исходя из амортизационного износа объекта недвижимости, а для земельного участ-ка исходя из сумм, направляемых на его содержание1. Земельный кодекс РФ признает лиц, использующих земельный участок на основании частного сервитута, участниками земельных отношений. В то же время, глава 31 Налогового кодекса РФ «Земельный налог» не выделяет таких лиц самостоятельными плательщиками земельного налога. Следовательно, платить данный налог за участок, обремененный сервитутом, должен его собственник. Поэтому у суда не будет оснований для распределения земельного налога между названными лицами. Однако собственник имеет возможность компенсировать свои расходы, связанные с уплатой налога, добившись через суд установления платы за ограниченное пользование земельным участком. Несение им налогового бремени может быть одним из аргументов необходимости взимания такой платы. Законодательство многих стран, и более того, различных правовых сис-тем (Англия, Германия, Швеция),2 расценивает сервитут как средство пре-одоления монополизма собственника земельного участка, с одной стороны, а с другой – не допускает установления такого сервитута, который является слишком обременительным. Во всяком случае, плата за пользование сервитутом должна быть меньше земельного налога за сопоставимый земельный участок, поскольку не исключается возможность его использования самим собственником. К сожалению, российская судебная практика по данному вопросу складыва-ется в ином направлении, приравнивая плату за сервитут к арендной плате. При этом частичная либо полная компенсация земельного налога, уплаченная землеобладателю, не может служить основанием для признания сервитута возмездным ввиду того, что землеобладатель не получает какой-либо выгоды (прибыли, дохода и т.п.). Сказанное косвенно подтверждает и судебно-арбитражная практика. Например, возложение на арендатора расходов по оплате коммунальных услуг не может рассматриваться как форма арендной платы1. В законодательстве Германии имеются указания на то, что владелец может потребовать от собственника возмещения необходимых расходов, произведенных на вещь. Обычные расходы на содержание не подлежат возмещению за время, в течение которого выгоды принадлежат владельцу. К необходимым расходам относятся также расходы, произведенные владель-цем на покрытие налоговых издержек на вещь. За период, в течение которо-го выгоды остаются у владельца, возмещению подлежат только расходы, связанные с такими специфическими налоговыми издержками, которые следуют рассматривать в качестве обременений основной стоимости вещи. Таким образом, плату целесообразно устанавливать в договоре с лицом, в пользу которого устанавливается сервитут, либо она может быть установ-лена судебным решением, на основании которого предоставляется право ог-раниченного пользования земельным участком. Стороны на стадии заключе-ния соглашения должны предусмотреть возмездный либо безвозмездный характер отношений. Если сервитутные отношения носят возмездный ха-рактер, то стороны при заключении договора должны изначально установить размер вознаграждения, причитающегося собственнику земельного участка, обременяемого сервитутом. Если стороны договора не предусмотрели раз-мер вознаграждения, причитающегося собственнику, то договор следует считать безвозмездным, что действующим законодательством не запрещено, и все-таки заключенным, а данное право ограниченного пользования – подлежащим государственной регистрации. Катаева Н.В. СУВЕРЕНИТЕТ КАК ПРИЗНАК ГОСУДАРСТВЕННОЙ ВЛАСТИ Последнее время вопросы, касающиеся государственного суверенитета, вызывают многочисленные дискуссии. И в первую очередь вопрос о том, яв-ляется ли суверенитет основным признакам государственной власти или это второстепенный признак. И в зависимости от того, как ответить на первый вопрос, таким будет и ответ на ещё один немаловажный – о значении госуда-рственного суверенитета в условиях глобализации мира1. Суверенитет (от фр. Souverainete – верховная власть) – верховенство и независимость государственной власти внутри страны и её независимость во внешнеполитической сфере является важнейшим свойством самостоя-тельности и независимости государственной власти, так и государства в це-лом2. С.И. Ожегов определяет суверенитет как полную независимость госу-дарства в его внутренних делах и в ведении внешней политики3. Следо-вательно, суверенный – обладающий суверенитетом, осуществляющий вер-ховную власть4. Суверенитет (государственный) – это неотчуждаемое юридическое качество независимого государства, символизирующее его политико-правовую самостоятельность, высшую ответственность и ценность как первичного субъекта международного права; необходимое для исключи-тельного верховенства государственной власти и предполагающее неподчи-нение власти другого государства; возникающее или исчезающее в силу добровольного изменения статуса независимого государства как цельного социального организма; обусловленное правовым равенством независимых государств и лежащее в основе современного международного права.5 Д.А. Ягофаров определяет государственный суверенитет как сущност-ное свойство государства, выражающее собой: а) независимость государст-венной власти от какой-либо иной политической силы как внутри страны, так и за её пределами; б) состоятельность государственной власти в приня-тии политических (государственных) решений в интересах общества, ею представляемого; в) полноту осуществления государственной властью своих внутренних и внешних функций6. Таким образом, мы можем определить суверенитет как важнейшее свойство государственной власти, выражающееся в самостоятельности, независимости и верховенстве этой власти внутри страны и её независи-мость во внешнеполитической сфере. А поскольку государство не может существовать без государственной власти, то в таком случае возможно говорить и о суверенитете государства в целом. Однако ряд исследователей выделяют несколько видов суверенитета: а) суверенитет национальный – полновластие нации, ее политическая свобода, обладание реальной возможностью определять характер своей национальной жизни, включая прежде всего способность политически самоопределяться вплоть до отделения и образования самостоятельного государства; б) суверенитет народный – полновластие народа, т.е. обладание народом социально-экономическими и политическими средствами для реа-льного участия в управлении делами общества и государства. Народный суверенитет является одним из принципов конституционного строя во всех демократических государствах; в) суверенитет государства – верховенство государственной власти внутри страны и ее независимость во внешней сфере, т.е. полнота законодательной, исполнительной и судебной власти государства на его территории. И эта власть исключает всякую иностранную власть, а также подразумевает неподчинение государства властям иностранных государств в сфере международного общения, кроме случаев явно выраженного и доб-ровольного согласия со стороны государства на ограничение своего суверенитета (подобные исключения имеют место в международной полити-ке отдельных современных государств). Несомненно, суверенитет государст-ва является полным и исключительным. Таким образом, суверенитет как важнейшее свойство государственной власти представляет собой качественный признак государства, характе-ризующий его политико-правовую сущность. Отметим, что суверенитет государства выражается во взаимодействии и даже в объединении этих разновидностей суверенитета. Поскольку именно в таком сочетании выражается суверенитет демократического государства. По мнению Н.Н. Алексеева, «суверенитет есть не безграничность, a спо-собность, юридически не связанной внешними силами государственной воли, к исключительному самоопределению, a потому и самоограничению путем установления правопорядка, на основе которого деятельность государства только и приобретает подлежащий правовой квалификации характер. Суверенитет означает, таким образом, если формулировать его кратко, то свойство государственной власти, в силу которого она обладает исключительной способностью к правовому самоопределению и само-обязыванию»1. Следовательно, суверенитет является уже не свойством некоторых обладающих особым положением элементов в системе государственного властвования, а особым свойством государственного целого. Именно осно-вываясь на данном положении, и исходит понятие о государственном суве-ренитете. Однако следует особо подчеркнуть, что всё же некоторые иссле-дователи этого аспекта в теории суверенитета склонны отождествлять суверенитет с самой государственной властью. На наш взгляд суверенитет является необходимым и важнейшим свойством государственной власти, без которого она теряет свою сущность и предназначение. И данное свойство, несомненно необходимое, нежели случайное. Именно суверенитет, т.е. самостоятельность, независимость, верховенство, отличает государст-венную власть от всех иных видов социальной власти. Следовательно, суве-ренитет является не второстепенным, а основным признакам государст-венной власти. И как мы отметили ранее, при рассмотрении вопроса о сущности суве-ренитета всё же возникает ещё один немало важный – о роли и значении его в условиях глобализации мира. Есть мнение, распространяющееся в зарубежной и отчасти в отечест-венной литературе, о том, что в условиях глобализации государственный су-веренитет себя полностью изживает, что процесс глобализации различных сфер жизни общества и государства несовместим с процессом «сувере-низации государств» и что процесс постепенного «вымывания» государст-венного суверенитета – это объективный и отвечающий духу времени, про-грессивный процесс2. Представляется, что данное мнение является скорее заблуждением, не-жели догмой, поскольку глобализация не подразумевает коренное изменение сущностного предназначения государственной власти и государства в целом. Не лишает отдельные государства их индивидуальности, самобытности и не-зависимости, а даёт основание и создаёт условия для плодотворного между-народного сотрудничества во всех сферах жизни общества. Согласимся, что «необходимость и значимость государственного суве-ренитета предопределяется тем, что он создаёт все необходимые условия и предпосылки для непрерывного укрепления, развития и совершенствования государственного механизма в целом и его отдельных составных частей; для последовательного развития и совершенствования национальной правовой системы; для успешного решения стоящих перед обществом и государством целей и задач; для обеспечения и защиты национальной культуры, традиций, духовных ценностей и интересов различ-ных наций, народов, этнических групп, малых и больших сообществ»1. Таким образом, подавляющее большинство авторов, занимающихся проблемами государственного суверенитета, аргументировано доказывают, что государственный суверенитет у каждого государства един и нерушим2. И особо отметим, что он не должен и не может быть расшатан или «размыт», поскольку эта неустойчивая ситуация чревата разрушительными, губитель-ными последствиями как для общества, так и для государства в целом. И невозможно на наш взгляд согласиться с мнением, что допустимо, а в ряде случаев и необходимо военное вмешательство «цивилизованных» стран во внутренние дела других стран под видом «пресечения агрессии или преступной деятельности властей внутри страны»3, поскольку именно такой способ взаимодействия государств друг с другом при решении глобальных и локальных проблем в условиях современной действительности подрывает социальную роль и значимость государственного суверенитета. Отметим, что в условиях глобализации мира, несомненно, государст-венный суверенитет видоизменяется, постоянно развивается, но эти процесс-сы совершенно не означают его ослабление или вообще исчезновение, поскольку суверенитет как наиважнейший признак государственной власти выступает эффективным средством для полноценного развития и функции-онирования общества и государства в целом. Левченко Ю.Ю. О ЦЕННОСТИ МЕЖДУНАРОДНОГО ПРАВА И МЕЖДУНАРОДНО-ПРАВОВОГО ОБРАЗОВАНИЯ Ценность, в соответствии с философским словарем, – это термин, используемый для указания на человеческое, социальное и культурное зна-чение определенных явлений действительности4. Право в целом и междуна-родное право как его подсистема, безусловно, могут рассматриваться как объекты ценностного отношения с позиций категорий добра и зла, истинного и неистинного, допустимого или запретного, справедливого и несправед-ливого. Вопросы о ценности тех или иных социальных явлений актуализи-руются в периоды их дискредитации, нарушения основополагающих импера-тивов. Именно такой период переживает в течение последних десяти лет международное право. «Мир пострадал из-за парадоксально конвергентных ударов американцев и террористов»1. Бомбардировка Сербии силами НАТО весной 1999 г., вторжение в Ирак, самопровозглашение независимости Косо-во, симметричная ситуация в отношении Абхазии и Южной Осетии – вот не-полный перечень событий, позволяющих говорить о кризисе международ-ного права. Нарушению подверглись фундаментальные, универсальные, обладаю-щие в международном праве наивысшей юридической силой нормы jus cogens – общепризнанные принципы международного права: неприменение силы, невмешательство во внутренние дела, территориальная целостность и др. В международных отношениях негласно функционируют совсем другие принципы: «кто сильный, тот и прав»; «разделяй и властвуй»; «горе побежденному»; «победителей не судят»; «после нас хоть потоп»; «что можно Юпитеру, то нельзя быку», т.е. принцип двойных стандартов. При этом указанные модели поведения характерны для ведущих держав, постоянных членов Совета Безопасности, несущих основную ответст-венность за стабильность миропорядка. Такие политические реалии не могли не отразиться на отношении к ме-ждународному праву. «Грустно сознавать, что гигантские усилия тысяч лю-дей во второй половине ХХ в. по созданию десятков тысяч правовых норм, призванных обеспечить стабильность жизни и безопасность народов, не увенчались успехом»2. Для международно-правового правопонимания и в лучшие времена был характерен нигилизм, обусловленный координации-онным характером этой системы права, отсутствием законодателя, «над-правительства» и «полицейского», т.е. специального, аппарата принуждения. В последние годы этот тип правопонимания становится преобладающим в международно-правовом сознании. Представляется, что обоснованный пессимизм все же не должен пере-растать в отрицание ценности международного права. Это несправедливо и неконструктивно. Воспользуемся аргументацией К.П. Фритцше в ответ на обвинения в юридическом бессилии норм такой составляющей международного права, как «Права человека»3. Его доводы применимы в качестве возражений критикам международного права в целом. Одно из основных и очевидных направлений критики сводится к указанию на неспособность международ-ного права предотвратить массовые нарушения в регулируемой сфере. Однако сам факт юридической квалификации поведения субъектов междуна-родного права в качестве правонарушения стал возможен благодаря нали-чию соответствующих нарушаемых норм. Если бы международного права не было, любой произвол в международных отношениях являлся бы беспре-пятственно допустимым. Многие действия государств, которые раньше просто не подлежали правовой оценке, благодаря количественному и качест-венному развитию международного права в период после Второй мировой войны, оказались в пределах правового поля. Это вынуждает нарушителей искать международно-правовое обоснование своей позиции, придавая ей ви-димость законности. Пусть с большими издержками, но нормы междуна-родного права все же играют роль ограничивающего произвол фактора. К сожалению, одновременно приходится констатировать спекулятивное использование норм международного права, самые серьезные нарушения прикрываются громкими лозунгами о защите прав человека, обеспечении безопасности человечества и т.п. Признавая необходимость совершенство-вания международной нормативной структуры, не следует при этом делать вывод о плохом качестве международно-правовых предписаний, противоре-чивости их содержания. Сами по себе нормы международного права в боль-шинстве своем хороши, а его основополагающие принципы можно опреде-лить как концентрированное воплощение общечеловеческих ценностей, не-возможно отрицать их гуманистическую антивоенную природу, нацелен-ность на справедливое мироустройство. Не нормы международного права противоречат друг другу, а политические интересы их интерпретаторов. Представляется, что во избежание различных интерпретаций необходимо за-крепление единообразного толкования в юридически обязательном акте та-ких по определению обобщенных норм, как основополагающие принципы международного права. В ситуации острого противостояния политики и пра-ва на международной арене необходимо, по возможности, усиление право-вой составляющей. Так, например, требуют правовой регламентации чрезвы-чайно политизированные вопросы признания новых субъектов междуна-родного права. Ни одна отрасль права не отличается абсолютным соблюдением ее норм, равно справедливо и обратное – абсолютного несоблюдения также не наблюдается. Огромное большинство универсальных, региональных и пар-тикулярных норм международного права неукоснительно соблюдается. В этой связи можно говорить о ретроспективном аспекте ценности междуна-родного права. Во второй половине прошлого века была проделана огромная и очень полезная работа по прогрессивной кодификации международного права, завершившаяся принятием комплексных международных договоров по морскому праву, праву внешних сношений, праву международных до-говоров, в сфере регулирования прав человека и др. Нельзя обесценивать достижения международного права: деколонизация, появление новых отрас-лей и расширение пространственных пределов действия его норм. Перспективный аспект ценности международного права предполагает понимание, что альтернативой развитию человечества в рамках сбаланси-рованной научно-обоснованной международно-правовой системы выступает война как высшая форма отрицания международно-правовых норм. Отрица-ние этого отрицания в прошлом давало мощный толчок развитию междуна-родного права. Но нельзя не сознавать, что в условиях накопления запасов оружия массового поражения, достаточных для многократного уничтожения населения планеты, надежды на послевоенное поступательное развитие ми-рового сообщества выглядят несбыточными. Поэтому можно согласиться с утверждением И.И. Лукашука о важности прогностической функция между-народного права, предполагающей ориентацию на будущее, а не на прошлое, когда постфактум осмысливался опыт прошедших войн, опыт применения, например, ядерного и химического оружия, после чего только следовали со-ответствующие запреты. В качестве удачных примеров нацеленности на будущее И.И. Лукашук приводит установление международно-правового режима небесных тел и морского дна1. Выше говорилось о традиционных для международного права ценност-ных аспектах, а именно о значимости его в качестве регулятора межгосу-дарственных отношений. Однако на современном этапе развития мирового сообщества отчетливо проявляется тенденция сближения международного и внутригосударственного права. Объективной базой для нее являются нарастающие интеграционные процессы в современном мире, в свою оче-редь, предопределенные универсализацией экономических, транспортных, информационных связей2 и, одновременно, общечеловеческой масштабно-стью современных угроз. Международное и внутригосударственное право все больше нуждаются друг в друге во имя эффективного выполнения своих функций. Времена «бесконфликтной раздельности правопорядков»1 минова-ли, «международное право сегодня нацелено в основном на внутренние пра-вовые режимы»2. Такой дополнительной адресации международных норм способствует повсеместное закрепление в национальном праве положений, признающих значимость международного права для внутригосударственного регулиро-вания. В РФ такими нормами являются ч.4 ст. 15 Конституции и принятые в соответствии с ней статьи отраслевого законодательства. Это обязывает соответствующие государственные органы учитывать содержание междуна-родных норм в правотворческой и правоприменительной деятельности. Таким образом, есть все основания говорить о внутригосударственной цен-ности международного права, причем на национальном уровне соблюдение общепризнанных принципов и норм международного права и междуна-родных договоров обеспечивается принудительной силой государства. Не вдаваясь в дискуссию о международной правосубъектности индиви-да, невозможно не признать достижений международного права в правоза-щитной сфере, ценности международного права для частных лиц; того фак-та, что несмотря на отмеченные выше спекуляции в этой области, междуна-родное право повернулось лицом к человеку. Пора и человеку повернуться лицом к международному праву, т.к. качество и эффективность норм между-народного права во многом предопределяется качеством применяющих и во-спринимающих эти нормы субъектов, уровнем международно-правовой идеологии и психологии. Будучи структурным элементом международно-правовой системы, международно-правовое сознание взаимодействует с дру-гими элементами международно-правовой действительности (нормативной структурой, правоприменительной практикой) и влияет на них. Так, напр., обоснованное обращение физического лица в Европейский суд по правам че-ловека может повлиять на содержание международной и национальной пра-воприменительной практики. Для того чтобы обеспечивать соблюдение и эффективно пользоваться нормами международного права, необходимо знать их содержание. Поэтому есть все основания говорить о значимости международно-правового образо-вания, о необходимости формирования и повышения уровня как профессио-нального, так и обыденного международно-правового сознания. Как справе-дливо отмечает И.И. Лукашук, развитие международно-правовового созна-ния – задача исключительно трудная. Среди широких слоев населения доми-нирует многовековой национализм. В таких условиях разъяснение значения интересов международного сообщества должно стать задачей каждого госу-дарства, всей системы образования»1. Можно согласиться с рекомендациями Всероссийского совещания «Общепризнанные принципы и нормы междуна-родного права и международные договоры РФ в практике конституционного правосудия», которые содержат предложения о дополнении программы юри-дических вузов спецкурсами «Принципы международного права», «Евро-пейское судебное право», «Стандарты в области прав человека»2. Эти вопро-сы должны обязательно входить в программу правового образования не то-лько по юридическим специальностям. Логиновских Т.А. КОНЦЕЦИЯ ПРАВА Р. ДВОРКИНА В КОНТЕКСТЕ СОВРЕМЕННОЙ ПРАВОВОЙ КУЛЬТУРЫ Рональд Дворкин – американский юрист, правовед, имеющий большую юридическую практику. Кроме того, Р. Дворкин – один из ярких предста-вителей философии права, автор многих книг по философско-правовой проблематике. Нас в большей степени привлекло в работах Р. Дворкина приверженность его к направлению в современной западной философии права, известное как возрождение естественного права. Концепции в совре-менных западных теориях философии права сложны и разнообразны. Это и концепции позитивного права, юридического реализма, юридического патернализма, постмодернистской юриспруденции и многие другие. Об этом можно узнать во многих источниках, например, в курсе лекций «Философия права» С.В. Моисеева, В.С. Нерсесянца «Философия права» и других. Возрождение естественного права в современной западной философии права в последние десятилетия продемонстрировало право личности на защиту, безопасность, поддержку со стороны людей наделенных властью и законом. Доминирующим принципом в естественном праве является принцип взаимосвязи права и морали. Для того чтобы правовая система была именно правовой системой, большинство ее правил должны удовлетворять мораль-ным стандартам справедливости и честности, моральным ценностям и оцен-кам. Моральность – это необходимое условие для законности. Начало возрождения естественного права, как утверждает С.В. Мои-сеев, было положено в послевоенной Германии, когда перед судами встал вопрос о наказании тех, кто совершал преступления при нацистском режиме. Очень часто нацистские преступники действовали в полном соответствии с чудовищными законами фашисткой Германии. Суды должны были решить, можно ли наказать людей, которые действовали в рамках некогда существо-вавшего законодательства, и если да, то на каких основаниях? Можно ли утверждать, что нацистские законы нарушали естественное право и, соответ-ственно, не имели юридической силы1? Подобные вопросы требовали обра-титься к естественно-правовой аргументации. Кроме того, требовалось обра-тить внимание на логические и концептуальные связи между правом и мора-лью. Современные сторонники естественного права не создают сложных и масштабных теорий, как это делали в прошлом представители естествен-ного права. Но они поддерживают главный принцип этого направления – взаимодополнение морали и права. Р. Дворкин в свое концепции естественного права критикует Г. Харта, одного из представителей юридического позитивизма. Г. Харт утверждает, что при принятии решения судья опирается на систему правил, которые опираются на систему права. Правила Г.Харт классифицирует как первичные и вторичные. Первичные правила – это социальные нормы, выполнение которых – обязанность каждого. Вторичные правила дают полномочия. Р. Дворкин утверждает, что система правил Г. Харта действует тогда, когда судье приходится принимать решение в простых делах. Но модель Г. Харта не работает при рассмотрении трудных, сложных дел, так как возникает ситуация, когда апелляция к системе правил недостаточна, остаются открытыми вопросы, связанные с морально-нравственным стату-сом подсудимого. Право, по концепции Р. Дворкина – это моральное требование особого рода. В основании права лежат принципы. Но принципы Р. Дворкина отли-чаются от системы правил Г. Харта, который характеризует правила как «все или ничего». Система принципов Р.Дворкина более подвижна, в ней есть инвариант, но все остальные принципы вариативны. Право – это целостность, это «особая ценность наряду с честностью, справедливостью и равенством. Целостность примерно означает последова-тельность принципов. «Мы хотим, чтобы наше общество последовательно придерживалось одной и той же системы принципов (постепенно улучшая ее)1». В своих размышлениях о принятии судебных решений в трудных ситуа-циях Р. Дворкин приходит к выводу о необходимости создания образа идеального судьи-философа, называя его Геркулесом. Идеальный судья, по мнению Р. Дворкина, должен обладать неограниченными интеллекту-альными способностями, памятью, иметь в своем распоряжении много времени на обдумывание при принятии решения: кто имеет право выиграть судебный процесс? Судья-философ способен принять единственно правиль-ное решение и адекватно оценить притязания всех сторон. Идеальный судья-философ знает историю права, выбирает ту единственную теорию права, которая дает правильный ответ на все вопросы, т.е. представить право в наилучшем свете, в смысле морального и политического совершенства, выражающегося в либеральных ценностях справедливости, честности, равенства, правильного судебного процесса и индивидуальных прав. На наш взгляд, образ идеального судьи-философа – это потребность общества качественно преобразить, изменить, усовершенствовать правовую систему согласно принципам гуманизма, антропоцентризма и альтруизма. Развитие социума с неизбежностью приводит к творчески-креативному, созидательно-преобразовательному, инновационному процессу в судебно-правовой системе. Информационно-интеллектуальный потенциал судьи на современном этапе масштабнее и сложнее, т.к. усложнилась сама жизнь, социальные связи и отношения; другим стал человек, его мировоз-зренческие, познавательные, интеллектуальные принципы. Можно согласиться с Р. Дворкиным в том, что судья должен быть философом, размышляющим о личности преступника и всем тем, что его окружает, и что привело его к преступлению. Интересной идеей в творчестве Р. Дворкина является идея об «ассоциа-тивных обязательствах». Концепция об «ассоциативных обязательствах» выходит за рамки правовой парадигмы. Её содержание Р. Дворкин раскры-вает в системе политически-правовой, апеллирует к понятийному аппарату политологии, социальной философии, социологии, этики, философии права. Немногочисленные источники по философии права рассматривают идею «ассоциативных обязательств» как критику Р. Дворкиным идеи Д. Ролза (американского философа, профессора Гарвардского университета). Р. Дворкин критикует идею Д. Ролза о естественной обязанности поддер-живать справедливые учреждения. В статье «Теория справедливости» Д. Ролз отмечает, что «справедливость как честность начинается с самого общего выбора, который люди должны сделать совместно, а именно: с выбора тех первоначальных принципов концепции справедливости, на основании которых должна регулироваться вся последующая критика и реформа институтов. Затем, совершив выбор концепции справедливости, мы можем вообразить, что люди приступят к избранию конституции и зако-нодательства и т.д.; каждый раз приводя их в соответствие с изначально одобренными принципами справедливости. Наша социальная ситуация справедлива, если в результате этих последовательных, гипотетических договоренностей мы придем к соглашению «об общей системе правил, определивших ее»1. Р. Дворкин утверждает, что эта обязанность не объясняет, почему граждане имеют политические обязанности перед сообществами, т.к. спра-ведливость – это категория и морали, и права, и политики, и она не может объяснить политические обязанности какого-то конкретного сообщества. В работе С.В. Моисеева «Философия права» и в других источниках рассматривается концепция «ассоциативных обязательств» Р. Дворкина. Остановимся на основных положениях. Р. Дворкин считает, что политические обязанности являются частью «ассоциативных обязанностей» – особых обязанностей, связанных с членст-вом в какой-либо биологической и социальной группе. Это могут быть семья, соседи, профессиональный коллектив и т.д. Эти обязательства перед сообществом не основаны на добровольном согласии, они являются обязательствами в силу того, что мы являемся членами этой группы. Наши обязательства перед семьей – это долг только потому, что мы – члены этой семьи. Так мы сможем объяснить «ассоциативные обязательства» в других формах социальных практик. Р. Дворкин отмечает, что существуют некоторые критерии подлинных «ассоциативных обязательств». И среди этих критериев – рассмотрение членами сообщества своих обязательств как особых, личных, основанных на заботе о благе других, признание жизни каждого члена сообщества как ценности, уникальности. Далее Р. Дворкин обосновывает идею о том, что политические обязательства являются частью «ассоциативных обязательств». Подлинные политические обязательства возможны в истинном политическом сообще-стве, понимаемом как идеал целостности, где актуализируется моральная легитимность. Дворкин описывает три модели политических сообществ, где критерием разделения является отношение членов сообщества к друг другу. Первое сообщество – это сообщество де-факто, возникшее как случайное в результате исторических и географических факторов. Второе – «сообщество правил». Люди в этой модели социума сознательно принимают решение подчиняться принятым правилам. И политические обязанности соблюдаются членами сообщества в соответствии с содержанием этих правил. Наиболее интересной и содержательной, на наш взгляд, является третья модель политического сообщества – «сообщество принципов». В «сообще-стве принципов» большую роль играет политика, тем не менее, решения в этом сообществе не исчерпываются политическими институтами, а бази-руются на содержании комплекса принципов. Каждый член сообщества признает политику как политическую целостность и как «политический идеал», уважает принципы честности и справедливости, воплощенные в принципах. Р. Дворкин – сторонник ценностно-гуманного отношения к личности. Каждая личность – это ценность, поэтому необходимо проявлять заботу о каждой личности, независимо от его положения в «сообществе». Поэтому «сообщество принципов» и обладает статусом настоящего сообщества, где моральные и правовые принципы дополняют друг друга. Рассмотренные Р. Дворкиным модели политического сообщества имеют как положительные, так и отрицательные аспекты. Положительным момен-том можно считать попытку создать социальный конструкт правового гражданского общества, основанного на принципах гуманизма, справед-ливости, равенства, коллективизма. Нельзя не заметить за реалистическим описанием моделей политического сообщества черты утопизма, идеализированной конструкции элементов сообщества. В целом политико-правовые идеи американского ученого и мыслителя Р. Дворкина можно признать достаточно интересными, актуальными, инновационными и познавательными в современной правовой культуре. Для студентов-юристов личность и идеи Р. Дворкина помогут обогатить свой собственный багаж знаний о современных западных направлениях филосо-фии права. Печникова О.Г. НЕКОТОРЫЕ АСПЕКТЫ ПРОБЛЕМЫ ПРАВОВОГО РЕГУЛИРОВАНИЯ ПЛАТНЫХ МЕДИЦИНСКИХ УСЛУГ Правовая культура – это самостоятельный институт национальной культуры, представляющий собой взаимосвязанную совокупность взглядов и критериев о правотворческой и правоприменительной деятельности госу-дарства, основанных на господствующих в конкретном обществе и в опреде-ленный исторический промежуток времени установок об идеальном праве и социальной справедливости. Воззрения об идеальном праве и социальной справедливости весьма тесно взаимосвязаны с такой сферой жизнедеятельности, как здравоохранение, поскольку поддержание здоровья человека одна из важных социальных функ-ций государства. Вместе с тем, установление в России рыночных отношений повлекло за собой возникновение платной медицины, отношение к которой в обществе далеко не однозначно. Таким образом, термин «правовая культура» медицинских работников и пациентов в последнее время приобрел не только теоретическое, но и практическое значение. Особое место занимают государст-венные лечебно-профилактические учреждения, поскольку основной объем ока-зания медицинской помощи населению, по-прежнему ложится именно на них. В виду отсутствия четкой правовой нормы, определяющей весь объем платной медицинской помощи с учетом оснащенности учреждений здраво-охранения и подробной нозологической кодификации, данный вопрос остается по-прежнему дискуссионным. Приложение № 6 к Приказу Минздрава РФ от 20.03.92 № 93 «Примерный перечень медицинских услуг, оказываемый за счет средств государственных, общественных организаций, учреждений, предприятий и других хозяй-ствующих субъектов с любыми формами собственности, а также личных средств граждан», согласованное с Министерством финансов РФ от 17.03.92 – не может отвечать этим требованиям (например, «п. 4. Лечение сексоло-гической патологии», «п. 17. Косметологические услуги», «п. 22 Услуги цент-ров здоровья», в своем смысловом содержании представляют собой названия, напоминающие вывеску на здании, без указания конкретной деятельности и т.д.)1. Авторы концепции реформы управления и финансирования здравоохра-нения предприняли попытку сформулировать основные принципы платной медицинской помощи, которая выглядит таким образом2: За плату могут предоставляться виды медицинской помощи, которые не являются обязательными для оказания на бесплатной для населения основе. Гарантии оказания медицинской помощи закреплены в п. 1 ст. 41 Конституции РФ, где указано, что «Каждый имеет право на охрану здоровья и медицинскую помощь. Медицинская помощь в государственных и муниципальных учрежде-ниях здравоохранения оказывается гражданам бесплатно за счет средств соот-ветствующего бюджета, страховых взносов, других поступлений». В акценте нашего внимания нуждаются следующие положения: а) речь идет не об абсо-лютной бесплатности медицинской помощи, а об относительной бесплатности за счет соответствующего источника финансирования. Поэтому если у учрежде-ния нет необходимого финансирования, то с него, на наш взгляд, необходимо снять и обязанность предоставления медицинской помощи на бесплатной основе; б) в Конституции, как и в имеющихся на сегодня нормативных документах, не определены виды и объемы оказания бесплатной медицинской помощи; в) имеет место разделение ответственности: ответственность за оказа-ние медицинской помощи несет государственное или муниципальное учрежде-ние за счет средств, находящихся в его распоряжении и не являющихся соб-ственностью учредителя, а в случае недостаточности этих средств, субсидиар-ную ответственность несет собственник учреждения, а за обеспечение бесплатности – финансирующие органы: собственник учреждения, фонды обязательного медицинского страхования и т.д. Ст. 20 Федерального закона «Основы законодательства Российской Федерации об охране здоровья граждан» (далее Основы)1, определяет, что «граждане имеют право на бесплатную меди-цинскую помощь в государственной и муниципальной системах здравоохра-нения в соответствии с законодательством РФ. Гарантированный объем бес-платной медицинской помощи гражданам обеспечивается в соответствии с про-граммами обязательного медицинского страхования. Граждане имеют право на дополнительные медицинские и другие услуги на основе программ доброволь-ного медицинского страхования, а также за счет средств предприятий, учреж-дений и организаций, своих личных средств и иных источников, не за-прещенных законодательством Российской Федерации». Анализируя ст.ст. 38, 39, 40 Основ, можно сделать вывод, что на платной основе могут оказываться виды медицинской помощи, которые отсутствуют в территориальной программе обязательного медицинского страхования и не относятся к скорой медицинской помощи, к лечению социально значимых заболеваний, а также заболеваний представляющих опасность для окружаю-щих, не входят в целевые программы и перечни дорогостоящей специализи-рованной медицинской помощи, финансируемой за счет средств государства. В рамках исследования правового регулирования оказания платных медицинских услуг, необходимо отметить ключевой документ – Правила предоставления платных медицинских услуг населению, утвержденное постановлением Правительства РФ от 13. 01. 96 г 1(далее Правила). Данные Правила определяют порядок и условия предоставления платных медицинских услуг лечебно-профилактическими учреждениями, в том числе государствен-ными и муниципальными. В п. 1 документа определены единые обязательные правила для всех систем здравоохранения в области оказания платных медицинских услуг. Особенностью платных услуг государственных и муници-пальных лечебно-профилактических учреждений названо «дополнение к гаран-тированному государством бесплатному объему медицинской помощи», что яв-ляется отличием от частных учреждений сферы здравоохранения. П. 2 опре-деляет общие виды платных медицинских услуг, осуществляемых в виде про-филактической, лечебно-диагностической, реабилитационной, протезно-орто-педической и зубопротезной помощи. Контроль за организацией и качеством выполнения платных медицинских услуг, а также правильностью взимания платы с населения, согласно п. 8, «осуществляют в пределах своей компетенции органы управления здравоохранением и другие государственные органы и орга-низации, на которые в соответствии с законами и иными правовыми актами Российской Федерации возложена проверка деятельности медицинских учреж-дений». Согласно п. 5 Правил, медицинские учреждения обязаны обеспечивать соответствие предоставляемых платных услуг населению требованиям, предъ-являемым к методам, разрешенным на территории РФ. Общие принципы и под-ходы, применяемые при оказании медицинской помощи вне рамок платных услуг, действуют и в освещаемой сфере возмездного оказания медицинской помощи. «В случае неудовлетворенности пациентом качеством оказания медицин-ской помощи, неблагоприятном исходе медицинского вмешательства, дефекте оказания медицинской помощи – проводимая экспертиза будет ориентиро-ваться на общепринятые подходы к определению правильности или неправиль-ности медицинской помощи»2. Те же правила и возможность юридической ответственности медицинских работников (учреждений) за правонарушения при оказании платной медицинской помощи – принципы и подходы не отли-чаются, по сравнению с бесплатным оказанием медицинской помощи. Всем лечебно-профилактическим учреждениям, согласно п. 10, вменяется в обязанность «обеспечение граждан бесплатной, доступной и достоверной информацией, включающей в себя сведения о местонахождении учреждения (месте его государственной регистрации), режиме работы, перечне платных медицинских услуг с указанием их стоимости, об условиях предоставления и получения этих услуг, включая сведения о льготах для отдельных категорий граждан, а также сведения о квалификации и сертификации специалистов». По мнению С.Г. Стеценко, А.Н. Пищиты, Н.Г. Гончарова, «чем больше информации содержится об учреждении, оказывающем платные медицинские услуги, о работниках, непосредственно занятых на приеме пациентов, тем в большей степени реализуется право пациентов на получение информации и тем в большей степени сами медицинские учреждения защищены от необос-нованных претензий со стороны пациентов в недостаточном информиро-вании»1. Соблюдение данного правила позволит предотвратить большое коли-чество вопросов со стороны пациентов к представителям лечебного учреж-дения. Пациенты, пользующиеся системой платной медицинской помощи, обя-заны «оплатить стоимость предоставляемой медицинской услуги» (что совпа-дает по смыслу с положениями базиса Правил – ГК РФ, где в п. 1 ст. 423 ГК РФ, указано: т.к. «сторона получает плату или иное встречное предоставление за исполнение своих обязанностей», а в случае уклонения от своевременной уплаты или просрочки, в силу п. 1 ст. 395 ГК РФ «подлежат оплате проценты на сумму этих средств», кроме этого сюда же следует, по нашему мнению, отнести нормы ст. 394, рассматриваемой нами далее и касающейся убытков и неустойки, а также «выполнять требования, обеспечивающие качественное предоставление платной медицинской услуги, включая сообщение необходи-мых для этого сведений», согласно п. 14 Правил. По мнению Е.В. Ушакова, «при предоставлении платных услуг необходимо соблюдать строгую учетность. Медицинские учреждения обязаны вести статистический и бухгалтерский учет результатов предоставляемых платных услуг и составлять требуемую отчетность»2. Это положение нашло свое отражение в пп. 6, 7 и 12 Правил. Согласно п. 9, цены на медицинские услуги, предоставляемые за плату, устанавливаются в соответствии с законодательством РФ, с чем потребители вправе ознакомиться (п. 13). «При несоблюдении медицинским учреждением обязательств по срокам исполнения медицинских услуг пациент вправе по свое-му выбору: назначить новый срок оказания услуги; потребовать уменьшения стоимости предоставленной услуги; потребовать исполнения услуги другим специалистом; расторгнуть договор и потребовать возмещения убытков»1, применить нормы ФЗ «О защите прав потребителей»2, в силу ст. 16 – 20 «Правил». Данные положения находятся на фундаменте п. 1 ст. 401 ГК РФ: «Лицо, не исполнившее обязательства, либо исполнившее его ненадлежащим образом, несет ответственность при наличии вины (умысла или неосторож-ности), кроме случаев, когда законом или договором предусмотрены иные основания ответственности», а также ст. 394 ГК РФ, где в п. 1 указано, что «Если за неисполнение или ненадлежащее исполнение обязательства установлена неустойка, то убытки возмещаются в части, не покрытой неустойкой», а в п. 2 той же статьи, соответственно обстоятельствам, предусмотрено: «В случаях, когда за неисполнение или ненадлежащее исполне-ние обязательства установлена ограниченная ответственность (ст. 400 ГК РФ), убытки, подлежащие возмещению в части, не покрытой неустойкой, либо сверх нее, либо вместо нее, могут быть взысканы до пределов, установленных таким ограничением». Кроме этого, по нашему мнению, возможно применение норм ст. 151 ГК РФ, определяющей обязанность денежной компенсации морального вреда с учетом степени вины нарушителя и иных заслуживающих внимания обстоятельств и степени физических и нравственных страданий, связанных с индивидуальными особенностями лица, которому причинен вред. Потепалов Д.В. ПРАВОВАЯ ЗАЩИТА ВНЕБРАЧНЫХ ДЕТЕЙ В РОССИИ (X-нач. XX вв.) Уже более двадцати лет наша страна живет в условиях глубоких полити-ческих, экономических и социальных перемен. За эти годы выросло целое поколение людей, вся жизнь которых проходила в условиях радикальных изменений во всех сферах жизни общества, кризисов, различного рода конфликтов. Наметившаяся в последние годы относительная стабилизация, отнюдь не свидетельствует о том, что процесс трансформации полностью завершился. По данным ежегодных государственных документов и других источников, с нач. 1990-х гг. в стране быстрыми темпами растут преступ-ность, наркомания, беспризорность в среде несовершеннолетних1. В этой связи большое значение приобретает создание эффективной системы функционирования органов причастных к защите прав и интересов подраста-ющего поколения. Особенно важным это представляется для такой катего-рии, как внебрачные дети, т.к. согласно последней переписи населения в РФ (2002 г.) к таковым относится почти каждый третий родившийся ребенок. Думается, что есть необходимость учесть уникальный исторического опыта по данному вопросу. Изучение истории русского и российского права в вопросе правовых норм по отношению к внебрачным детям затруднительно ввиду крайней скудости источниковой базы. Ни в одном документе светской и духовной властей исследуемой эпохи (Устав 996 г. князя Владимира I, «Русская правда», «Правда Ярославичей», Судебники Ивана III и Ивана IV, решения Стоглавого собора 1551 г., Соборное Уложение 1649 г. и др.) нет статей, по-священных правовой защите внебрачных детей. Это тем более удивительно, что имеются многочисленные свидетельства о помощи государства, церкви, общества общественным группам взрослого населения (нищие, вдовы, престарелые, инвалиды, умалишенные и т.п.). Однако, отсутствие письменных источников также, по-своему, является источником. Можно предположить, что отсутствовали сами понятия о цен-ности жизни ребенка и необходимости его опеки. Это предположение только на первый взгляд кажется маловероятным. Уже в XI в. в киевских христианских кругах была крепка мысль, что «от греховного бо корени зол плод бывает»2. Светская власть долгое время не вмешивалась во взаимоотношения между родителями и детьми, родив-шимися вне брака, и предоставляла разрешение дел о внебрачных детях церк-ви. Борясь за чистоту нравов, церковь культивировала негативное отношение к детям, рожденным вне брака. Б.Н. Миронов небезосновательно пишет, что русские крестьяне резко отрицательно относились к внебрачной рождае-мости. Внебрачные дети, не узаконенные через последующий брак, считались «незаконнорожденными»3. Вторая гипотеза, объясняющая причину отсутствия в письменных источ-никах аспектов социальной защищенности внебрачных детей, видится в том, что этой проблеме вообще особого значения не придавали. В отличие от России Западная Европа располагает большим количеством архивных и других материалов по истории своих стран и народов. На основе этой весьма солидной базы исследователями были написаны работы по мно-гим узкоспециальным вопросам: история семьи и семейной жизни, детские игры и игрушки, история детского костюма, история школьного образования и др. Настоящей сенсацией стала вышедшая в 1960 г. книга Ф. Арьеса «Ребе-нок и семейная жизнь при Старом порядке»1. На основе анализа широкого круга источников автор пришел к выводу, что до XVI в. в обществе отсутствовало понятие о ценности жизни ребенка. Детей не воспринимали как полноценные человеческие существа и ими не дорожили. Детская смерт-ность была столь высока, что не вызывала не только больших переживаний, но даже эмоций. До конца XVII в. в обществе существовало терпимое отно-шение к детоубийству. Перелом в сознании людей, как считал Ф. Арьес, начал происходить в XVI в., когда в ребенке увидели хрупкое творение Бога, которое необхо-димо воспитывать и оберегать. В течение XVI-XVII вв. ребенок занял в семье место, какое невозможно представить в прошлые века. Маленький человек становится необходимым элементом повседневной жизни семьи; забота о его воспитании, устройстве, будущем переходит в разряд важнейших семейных задач. Поначалу восприняв критически, западноевропейские и американские исследователи в итоге признали основные положения Ф. Арьеса. Уже мало кто сомневается, что эмоциональная связь между родителями и детьми явля-ется «современным изобретением» человечества, а материнская не является «естественным» свойством женщин и не вытекает из их «природного инстин-кта»2. Трудно предполагать, что в Древней Руси и Московском государстве отношение к детству было иным, чем в Западной Европе. Никаких свиде-тельств обратного нет. Мы видим те же явления, что и в Западной Европе. Распространенным явлением было детоубийство. Известный юрист, професс-ор М.Н. Гернет в изданной в 1911 г. книге «Детоубийство» писал: «Наши предки не составляли исключения относительно обычая убивать детей: детоубийство имело место и у них считалось дозволенным»3. Соборное Уложение царя Алексея Михайловича 1649 г. отчасти переда-ло рассмотрение дел об убийствах детей в руки светских властей. При этом светское правосудие, в отличие от церковного, рассматривало детоубийство как привилегированный вид убийства, т.е. не представлявший большой общественной опасности1. Все это свидетельствует о том, что также как и в Западной Европе, в Древней Руси и Московском государстве ценность жизни ребенка была ничтожна мала и, за редким исключением детей знати, в нем не видели лич-ности. Именно этим обстоятельством объясняется отсутствие в юридических документах эпохи статей о социальной поддержке несчастных детей. Медленное и робкое проникновение культуры эпохи Возрождения в Россию стало ощущаться с середины XVII в. Оправившись после Смутного времени, российское государство расширяло свои пределы, росли старые и возникали новые города, все более частыми становились международные контакты. Началась, по выражению К. Валишевского, интеллектуальная эво-люция страны |
Похожие:
 | Культура. Образование. Право: Материалы Международной заочной научно-практической конференции (г. Екатеринбург, гоу впо «Российский... | | Информационное поле современной России: практики и эффекты: Материалы Шестой Международной научно-практической конференции |
| Материалы XII международной молодежной научно-практической конференции 18 марта 2015 г., гг. Екатеринбург, Алматы, Харьков, Елабуга:... |  | Материалы XII международной молодежной научно-практической конференции 18 марта 2015 г., гг. Екатеринбург, Алматы, Харьков, Елабуга:... |
| Психология сегодня [Текст]: Материалы Х регион студ науч практ конф. Екатеринбург, 23 – 24 апр. 2008 г. / Отв за выпуск В. А. Лебедева;... | | Человек и мир: Материалы юбилейной научной конференции “Человек и мир”. Екатеринбург, 2009, 209 с |
| Актуальные вопросы развития экономики и профессионального образования в современном обществе: Материалы XII международной молодежной... | | Р 89 Русская речь в современном вузе: Материалы Шестой международной научно-практической интернет-конференции /Отв ред д п н., проф.... |
| Уральского государственного университета путей сообщения (г. Екатеринбург, Россия) | | Уральского государственного университета путей сообщения (г. Екатеринбург, Россия) |