Сценарий выступления на научно-студенческой конференции

русского народа с остальными областями Русского Государства».

Незадолго до занятия Киева известный российский юрист П. И. Новгородцев со­ставил утверждённую главнокомандующим ВСЮР генералом А. И. Деникиным 12 ав­густа 1919 года декларацию «К населению Малороссии». В ней говорилось о «един­стве», которое гарантирует суверенитет России, без которого немыслима «полная и правильная хозяйственная жизнь, когда се­вер и юг, восток и запад обширной державы в свободном обмене несут друг другу всё, чем богат каждый край, каждая область». «Б основу устроения областей Юга России будет положено начало самоуправления и децентрализации при непременном уваже­нии к жизненным особенностям местного быта». Признавалось «совершенно недопу­стимым» «преследование малорусского на­родного языка». Объявлялось, что «каждый может говорить в местных учреждениях: земствах, присутственных местах и суде — по-малороссийски». В печати и в частных школах «малороссийский язык» употре­блялся «без ограничений», а в «казённых» и «начальных школах» мог употребляться факультативно.

Примечательно, что ещё в 1917 году, в самом начале споров о будущем государ­ственном устройстве России вообще и ста­тусе Украины в частности, высказывались мнения о возможности перенесения столи­цы России в Киев, что давало бы сближе­ние с землями, населёнными западными и южными славянами, и «Россия сделалась бы более и самостоятельнее». Основой будущего областного самоуправления, по мнению Новгородцева и Деникина, могло стать земство.

Несмотря на жёсткие заявления, кон­такты с представителями «украинской го­сударственности» начались с осени 1919 года, когда на левом фланге ВСЮР, в зоне наступления Полтавского отряда генерала Н. Э. Бредова (войска Киевской области), белые войска вошли в соприкосновение с войсками Украины. 30 августа 1919 года бе­лые вошли в Киев. В это же время в юго-за­падные предместья города вступили части галицийской армии под командованием генерала А. Кравса. Между ним и Бредовым
Сентябрь 1919 г.:

было заключено соглашение, по которому галичане отходили от города на 30 киломе­тров. Бредов признал галицийскуго армию регулярной экстерриториальной армией, а Кравс признал ВСЮР в качестве террито­риальных и регулярных войск. Статус ВСЮР определялся как вооружённые силы Рос­сийского государства и позволял считать законным занятие войсками ВСЮР Киева как российского города.

Экстерриториальность же армии Крав-са, в свою очередь, позволяла говорить, как минимум, о возможности признания Галиции фактически существующим госу­дарственный образованием. Ни ВСЮР, ни галицийская армия не исключали совмест­ного ведения военных действий против частей РККА. «Борьба между Добрармией и галицийскими войсками прекращается», но при этом «участия в борьбе Добрармии против Петлюры галичане не принимают». Предполагался обмен представителями сторон для координации действий и на­блюдения за выполнением соглашения. Невыполнимыми остались лишь пожела­ния об удалении из состава галицийской армии бывших офицеров германской и австро-венгерской армий (в этом случае пришлось бы «удалить» большую часть ко­мандного состава галичан)-.

Начать переговоры с представителями ВСЮР должен был и глава делегации УНР, находившийся в Фастове бывший главно­командующий галицийской армией гене­рал М. В. Омельянович-Павленко. Бредов отказался встречаться с представителями Петлюры (в отличие от галичан) и заявил, что арестует их. Однако соглашение Кравса с Бредовым имело характер двустороннего военного договора, а не государственного акта. Перспектива сотрудничества галичан и добровольцев не устраивала лидеров УНР. 22 сентября 1919 года головной ата­ман Петлюра особым циркуляром заявил э начале наступления на Киев и Одессу с целью освобождения Украины от деникин-ской «реакции».

Возможно, что продуманная, взвешен­ная национальная политика смогла бы разрешить возникшие проблемы. Но об­становка ожесточённой междоусобной войны и разрухи, борьбы за власть в регионе не способствовали этому. Белое движение противостояло украинскому националь­ному движению. Главноначальствующий Харьковской области генерал В. 3. Май-Маевский издал распоряжение, запрещав­шее преподавание украинского языка и украиноведения в казённых школах (для частных ограничений на было). В Киеве началось жёсткое противостояние «наци­оналистов» («Блок русских избирателей» В. В. Шульгина) и «Национального объеди­нения», стоявшего на позициях «украини­зации» образования. Прекратилось изда­ние литературы на украинском языке, был разрушен памятник Тарасу Шевченко.

Политическая программа украинского правительства не отличалась толерантно­стью по отношению к деникинскому Осо­бому совещанию. По оценке украинского историка-эмигранта А. Дикого, «отношение руководителей политики надднепрянской Украины к Деникину было резко отрица­тельным. И вовсе не по причинам нацио­нальным... Не надо забывать, что все они были не только социалисты, но и социали­сты левые, с большим уклоном к больше­визму, а потому не имели никакой надежды не только удержаться у власти, но даже и получить возможность свободной деятель­ности в случае победы Деникина»³.

Войска Киевской области под коман­дованием генерала А. М. Драгомирова от­разили попытки Запорожского корпуса полковника В. П. Сальского наступать на Киев. Перейдя в контрнаступление, белые оттеснили украинские части к Житомиру. Из армии УНР началось дезертирство, ещё большим бедствием стала для неё эпиде­мия тифа. Что касается галицийской армии, то она, и прежде готовая к союзу с добро­вольцами, 3 ноября 1919 года официально вошла в состав ВСЮР и была отправлена в Одессу на переформирование. Переиме­нованная после подписания соглашения в Украинскую галицийскую армию, она пере­водилась «в полном составе, с этапными установлениями, складами и железнодо­рожным составом... на сторону Добрар­мии и перешла в полное распоряжение главного командования Вооружённых Сил Юга России через командующего войсками Новороссийской области». Ещё в сентябре в состав войск Киевской области вошли повстанческие отряды атаманов Струка (1-й Малороссийский партизанский отряд), Кар­пенко, Уварова. Подобный союз мало что дал ВСЮР. В это время «поход на Москву» закончился, белые армии отступали, и лишь левое крыло фронта, опиравшееся на Киев, держалось до декабря.

После смены командования ВСЮР новый главком генерал П. Н. Врангель скоррек­тировал вектор национальной политики Белого движения. Крым в 1920 году стал не только «опытным полем российской государственности», но и центром по раз­работке планов в отношении всей Укра­ины. События советско-польской войны побуждали врангелевское правительство к сближению с украинскими военными и политиками. Летом 1920 года началось постепенное сближение ВСЮР с антиболь­шевистскими силами на Украине в расчёте на создание единого фронта против Советской России. В августе дипломатический представитель Врангеля в Константинопо­ле А. А. Нератов телеграфировал в Париж российскому послу В. А. Маклакову о наме­рениях главкома перенести военные опера­ции с Дона и Кубани на Украину: «Крупные успехи поляков в борьбе с Красной армией дают впервые за есё время борьбы возмож­ность путём согласованных действий между польской и русской армиями, под высшим руководством французского командования, нанести советской власти решительный удар и обеспечить миру всеобщее успоко­ение и социальный мир... После главно­командующий ставит перед французским правительством и командованием вопрос о создании общего и связного фронта вместе с поляками против большевиков, при руко­водящем участии французского командо­вания. В таком случае наши стратегические планы подлежали бы изменению, и центр тяжести переместился бы на Украину»⁴.

К этому времени врангелевские десанты на Дон и Кубань завершились неудачно. Осенью 1920 года планировалось проведе­ние новых операций не только в казачьих областях, но и на Украине. В телеграмме Маклакову Врангель подтверждал эти на­мерения. Касаясь причин неудач казачьих десантов, главком объяснял их исключи­тельно военным фактором: «Встретив зна­чительное сопротивление со стороны боль­шевиков на Кубани, наши части могли дей­ствовать лишь медленно, имея перед собой во много раз превосходившие их силы про­тивника. Продолжать операцию на Кубани можно было при этих условиях только оста­вив Северную Таврию и отойдя за Перекоп. Но за последнее время общая обстановка коренным образом изменилась. У полякое обнаружились неожиданные и крупные успехи, и, в связи с ними, польские опера­ции должны получить развитие в южном направлении. На Украине усиливается по­встанческое движение. В то же время вез­де всё больше и больше назревает созна­ние, что большевизм с его разрушительной мировой пропагандой, с его захватными стремлениями — есть мировая опасность (а белая Таврия должна стать не «осаждён­ной крепостью», а плацдармом для «осво­бождения России» —В. Ц.). Все эти обсто­ятельства повелительно внушают мысль, что сейчас складывается исключительно выгодная обстановка для решительной и объединённой борьбы с большевизмом, для создания единого и связного фронта с общим военным руководством, которое со­гласовало бы и дело снабжения, и военные действия разных антибольшевицких сил»⁵.

Как и с представителями казачьих войск, сотрудничество с представителями Украины предполагалось в форме межправитель­ственных контактов. Сторонниками такого сотрудничества выступали прежде всего военные, уроженцы украинских губерний, служившие в Русской армии. Вскоре после заключения соглашения с казачьими ата­манами, 26 июля 1920 года, Врангель при­нял делегацию во главе с председателем «объединённого собрания» (состоялось 16 июля) украинских организаций на тер­ритории Крыма Н. Г. Левченко. 6 её состав вошли генерал Г. £. Янушевский (служил в галицийской армии и перешёл на сторону ВСЮР осенью 1919 года), статский совет­ник Н. Г. Кравченко, инженер К. 0. Кирста (организатор «Рабоче-офицерской роты» в Киеве в октябре 1919 года). Пожелания дан­ной делегации не выходили за рамки сугубо военного характера. Заявлялось о важности «объединения действий партизанских от­рядов, работавших на Украине, и создания из них правильно организованной силы для борьбы с большевиками», а также о «созда­нии в Севастополе политического центра для проведения на местах правового порядка и успокоения населения Украины». Делегация добилась предварительного согласия глав­кома, однако конкретные меры в этом на­правлении были предприняты позднее.

27 июля делегация составила протокол заседания, в котором постановила «про­сить главнокомандующего» о «возложении на.,, генерала Янушевского руководства пс объединению повстанческих отрядов и ор­ганизации правильной вооружённой силы на территории Украины для борьбы с боль­шевиками». При этом следовало «сфор­мировать штаб повстанческих отрядов на территории Украины». «В распоряжение» генерала Янушевского — «для выполнения первоначальных организационных работ» предлагалось направить, в частности, на­чальника Киевского Константинов с ко го во­енного училища генерала К. А. Присовского (коменданта Киева при гетмане Скоропад-ском), коллежского советника Г. А. Лукаше­вича (личного врача Скоропадского), состо­явшего при гражданском управлении пол­ковника А. А. Сахно-Устимовича (бывшего адъютанта Скоропадского). Показательно, что наибольшим влиянием из числа укра­инских военных и политиков при Врангеле пользовались те, кто служил при гетмане (уместно вспомнить, что сам Врангель был лично знаком со Скоропадским по службе в гвардии и что в 1918 году приглашался им на должность командующего вооружённы­ми силами Украинской державы).

Спустя месяц, 21 августа 1920 года,с про­ектом о «возрождении запорожского каза­чества» на основе повстанческих отрядов выступил Сахно-Устимович. Для Врангеля, заинтересованного в пополнении рядов Русской армии, предложения о координа­ции действий с украинским повстанчеством представлялись актуальными. При главко­ме была создана должность «докладчика по делам повстанческого движения вне территории ВСЮР», которую занял бывший гетманский генерал В. Ф. Кирей.

По собственной инициативе с идеей соз­дания новых политических структур вы­ступил «почётный гражданин города Ял­ты» генерал Я. А. Слащое. В «Проекте не­обходимых мероприятий для разрешения украинского вопроса» он пошёл дальше проекта Сахно-Устимовича. Слащов считал Украину «новым источником живой силы», а развитие операций в этом регионе — наиболее перспективным. В проекте гене­рал заявлял о введении новых политиче­ских структур управления и об «официаль­ном признании главным командованием прав Украины на автономное управление на началах общероссийской федерации». Высшая власть на Украине и право на «выражение общественного украинско­го мнения» должны были принадлежать новой «общественно-национальной еди­нице» — Народной Громаде. Её создание предполагалось на основе соглашения, во многом схожего с образованием украин­ской Директории в 1917 году. На «съезде из представителей местных украинских организаций и уроженцев Украины» сле­довало «установить программу Громады», а также избрать её Президиум.

Слащов предложил создать при главко­ме постоянно действующий Совет по укра­инским делам, «с правом совещательного голоса» и в составе «не менее трёх лиц пс назначению». Совет должен был взаимо­действовать с украинскими обществен­но-политическими организациями, коор­динировать деятельность повстанческих отрядов, разрабатывать систему местного самоуправления и контролировать «по­дыскание и представление кандидатов на административные и правительственные должности на местах из лиц, кои были бы приемлемы и авторитетны для местного на­селения». Вполне соглашаясь с докладом Сахно-Устимовича, Слащов считал необхо­димым «организовать на территории Укра­ины украинскую и регулярную армию... с сохранением украинских исторических особенностей*. Позднее, «по занятии Юга Украины», правитель Юга России должен был заключать договор «с представителями Украины», основу которого составили бы постановления, законы, подготовленные Советом по украинским делам при главкоме и президиумом Громады. Военным флагом должен был стать «национальный жёлто-синий с бело-сине-красным углом». По мнению генерала, «установление демокра­тической, правовой Украины на общерос­сийских федеративных началах» позволит избежать крайностей «самостийничества» и «крайне правых». Проект был доложен главкому, однако так и не получил разви­тия, хота определённым результатом можно считать опубликованное 12 августа 1920 года «Воззвание к украинцам», в котором борьба за «родную Украину» составляла часть борьбы за «единую Россию». «В на­шем единении — наше спасение», — под­чёркивалось в документе». «Не восстанав­ливать старые порядки идём мы, а бороться за то, чтобы дать народу возможность само­му быть Хозяином своей земли и волей на­рода установить порядок во всей России»⁶.

Если с возрождением запорожского каза­чества Врангель не торопился, то контакты с повстанческими отрядами на Украине были им установлены ещё до проектов Слащова и Сахно-Устимовича. В июне 1920 года в Кры­му были широко разрекламированы обра­щения командиров повстанческих отрядов. Командир «партизанского отряда имени батька Махно» Яценко призывал «ударить со всей силой и атакой на тех кровопий­це в-комму ни сто в, которые расстреливали наших товарищей-партизан». «Деникина нет, — подчёркивал Яценко отличие от предыдущей «деникинской политики», — эсть Русская армия, которой подадим руку и сомкнём стройные ряды, станем любить друг друга, освободим свою истерзанную Русь Святую от комиссарского царства и создадим власть по воле народа». 16 июня с обращением к красноармейцам выступил командир другого повстанческого отряда А. А. Савченко: «Убедившись лично,что рус­ские войска не расстреливают ни повстан­цев, с которыми они идут рука об руку, ни вас, товарищи красноармейцы, злой волей коммунистов и комиссаров направленных против истинно трудового народа — рабо­чих и крестьян, зову вас: сложите оружие к ногам тех, кто идёт за народную волю и истинную, не коммунистическую свободу. Идите скорее в повстанческие отряды, в ряды Русской армии. Те и другие несут Украине и нашей общей Родине — России истинный мир, порядок и покой».

Воззвание одного из известных повстан­ческих атаманов в Таврии Прочана к «рус­ским людям» (23 июня 1920 года) убеждалс в необходимости поддержки белых: «Рань­ше я был один со своими повстанцами, а те­перь я узнал, что Русская армия идёт за на­род, и я соединился с нею. Повстанцы, все как один — к Русской Армии! Всколыхнись, Украина, проснись, русский народ, подни­мись на коммуну и на комиссаров. Сбросим захватчиков власти народной, третий год поливающих кровью русскую землю, и по­строим новый мир на праве и правде»⁷.

Наконец, ещё одним обнадёживающим знаком стало взаимодействие с главным командованием одного из сподвижников Н. И. Махно, атамана Володина. Он был, пожалуй, наиболее крупной фигурой из числа повстанческих командиров. Газета «Крестьянский путь», выходившая в Сим­ферополе, проявляла большой интерес к союзу с повстанцами. 13 сентября 1920 го­да была опубликована статья — панегирик «крестьянскому вождю» «Кто такой Мах­но», убеждавшая читателей в его антиком­мунистических взглядах. В газете, наравне со сводками с фронта Русской армии, печа­тались также сообщения с «повстанческого фронта», утверждавшие о скором соедине­нии «махновских частей с левофланговыми частями армии Врангеля». Повстанческий отряд атамана Володина с июля 1920 года публиковал объявления о наборе в Сим­ферополе, Севастополе и Керчи. Правда, формирование осложнялось начавшейся в Таврии в августе 1920 года мобилизацией в ряды Русской армии, поскольку, напри­мер, приказом по гарнизону Симферополя (№ 248 от 26 июля 1920 года) «набор в войска атамана Володина» мог произво­диться без зачисления в них «строевых солдат» и призываемых по мобилизации. Отчасти проблема решалась за счёт привле­чения на службу пленных красноармейцев.

Нельзя сказать, однако, что намерения Володина были искренними. Контрразвед­ке удалось установить контакты атамана с крымскими красными партизанами, и он был расстрелян. Бойцов его отряда отправили на фронт, где они осуществляли разведыва­тельную работу в полосе I армейского кор­пуса. Качество их как прифронтовых раз­ведчиков оценивалось достаточно высоко⁸.

Тесные контакты были установлены глав­ным командованием с представителями Украинского национального комитета. Комитет был создан в Париже ещё в ноябре 1919 года и возглавлялся бывшим при­сяжным поверенным Киевской судебной палаты, издателем «Бюллетеня Украинских федералистов» С. К. Маркотуном. Кроме Наркотуна, в Севастополь приехали гене­ральный секретарь комитета Б. В. Цитович и товарищ державного секретаря в прави­тельстве Скоропадского, автор известной на белом Юге брошюры «Возможно ли от­деление Украины от России», профессор антропологии П. М. Могилянский. По вос­поминаниям бывшего министра Северо-За­падного правительства М. С. Маргулиеса, «программа их: Российская Федеративная Демократическая Республика.... Встреча с главкомом, в присут­ствии главы врангелевского правительства А. В. Кривошеина, министра иностранных дел П. Б. Струве, начальника штаба ВСЮР генерала П. Н. Шатилова и также при­ехавшего из Парижа в Крым Наклакова, со­стоялась 12 сентября. На ней Маркотуном были представлены сведения о поддержке проводимой Врангелем земельной рефор­мы. По точному замечанию барона, «Укра­инский комитет... являлся дружественной нам организацией, имевшей некоторые связи как на западе, главным образом во Франции, так и на Украине, и к тому же мо­гущей быть использованной как противо­вес украинцам-самостийникам». Основой сближения считалось всё то же соглашение с атаманами. «Выразив принципиальное согласие с предложенными делегацией по­желаниями, — отмечал Врангель, — я за­явил, что в основу своей политики ставлю объединение всех русских сил, борющихся с большевиками, и готов поддержать разви­тие национальных образований на тех же основаниях, которые положены в основу моего соглашения с казачеством». Но офи­циальных документов принято не было.

Заинтересованность в сближении с ка­зачеством проявилась в контактах членов Украинского национального комитета с представителями казачьих правительств. Члены комитета «вели оживлённые пере­говоры с официальными представителями казачьих правительств и достигли с ними полного соглашения в основных вопросах федеративного строительства». 18 сентя­бря 1920 годэ состоялось торжественное собрание, устроенное казачьими атама­нами в честь членов комитета. «Донской атаман от имени казаков приветствовал Украинский комитет, являющийся вырази­телем идеи объединения во имя общей ма­тери — России, за которую провозгласил «ура». Отвечавший ему Маркотун подчёркивал гибельность самостийных течений, питаемых иноземцами, стремящимися к расчленению России».

Объединённое собрание украинских организаций на территории Крыма было наиболее лояльной к правительству Юга России организацией, твердо отстаивав­шей принципы «создания независимой украинской государственности, федера­тивно входящей в состав Единой России». На основе объединённого собрания был создан украинский национально-полити­ческий блок во главе с Левченко, претен­довавший на роль главного выразителя ин­тересов Украины. Товарищем председате­ля был избран генерал Д. Н. Безрадецкий. 1 октября предполагалось проведение в Севастополе 1-го съезда блока, на котором присутствовали бы делегаты от Тавриче­ской губернии, а также руководство дей­ствующего в Таврии Крестьянского союза России. Однако достаточного числа чле­нов созвать не удалось, и было проведено «частное собрание». Присутствовавшие отклонили предложение об объединении с парижским комитетом Маркотуна и от­стаивали идеи «независимой» обществен­ной организации. Безрадецкий заявил о намерении Врангеля издать специальную «Декларацию по украинским делам», а во­просы «государственного устройства Укра­ины» обсудить на специальной комиссии, которую планировалось создать при пра­вительстве Юга России. Съезд утвердил также краткую программу блока, главной целью которого объявлялось «воссозда­ние Украины как совершенно свободного в своей внутренней жизни государства, входящего как часть в федеративное устройство России». Ближайшими зада­чами блока признавались «объединение всех здоровых государственных элемен­тов Украины, выработка в широких слоях украинского народа правильного пони­мания задач государственного строитель­ства, проявление максимума обществен­ной энергии и самостоятельности для удовлетворения национально-культурных народных потребностей, всемерное спо­собствование скорому разрешению аграр­ного вопроса на Украине по принципу «земля трудящимся». Предусматривались также «защита интересов рабочих» в ра­бочем законодательстве, «широкое мест­ное самоуправление на демократических началах» и «всемерная поддержка госу­дарственной власти в проведении начал государственного правопорядка».

«Средствами достижения» поставленных целей блок считал не только широкую про­светительскую, агитационную работу, но и участие в работе органов местного управ­ления и самоуправления, «представление государственной власти кандидатских спи-сков на ответственные посты на территории Украины». Организационная структура блока состояла из центрального комитета, губерн­ских, уездных, сельских и даже заграничных отделов. Каждый отдел становился право­мочным лишь после его признания вышесто­ящей структурой. 20 человек — учредителей блока — составляли его ЦК, пополнявшийся также двумя представителями от каждого из губернских и по одному от каждого из «менее значительных» отделений. Высшим учредительным органом признавался Всеу-краинский съезд блока, созыв которого был в компетенции ЦК. Съезд постановил также «стремиться к образованию украинской на­циональной армии, с непременным подчине­нием её верховному водительству главноко­мандующего Русской армией»¹¹.

Что касается контактов с представителями УНР, то и их правительство Юга России не исключало. В конце июля Петлюра принял приехавшую из Крыма делегацию во главе с офицером Особой части штаба Русской армии полковником Я. Д. Ногой, а 12 ав­густа в Ялту прибыла делегация в составе командира 2-й Запорожской бригады ар­мии УНР полковника И. Д. Литвиненко и члена Центральной Рады, украинского со­циал-демократа Л. Е. Чикаленко. 29 авгу­ста в Симферополе состоялось заседание местной украинской громады, на котором делегаты от Петлюры получили заверение в готовности главного командования при­знать Украину на основе её федеративных прав в составе единой России. Базовым документом для соглашения должен был стать договор с казачьими атаманами. И если в самом начале переговоров речь шла о вопросах только военного взаимо­действия в условиях Советско-польской войны, то уже в сентябре-октябре 1920 года стали обсуждаться и вопросы полити­ческого сотрудничества.

Формальное признание «суверенитета Украины» состоялось незадолго до эваку­ации Русской армии из Крыма. 12 октября 1920 года приказом № 186 по гражданско­му управлению при главкоме была введена должность начальника гражданской части (советника) по делам Украины, которую за­нял авторитетный крымский общественный деятель И. Н. Леонтович, а на должность дежурного генерала по делам Украины был назначен генерал Присовский. Под­тверждался процесс формирования новых управленческих структур, подконтрольных правительству Юга России, расширявшему круг своих «союзников» по антибольше­вистскому сопротивлению — от казачьих атаманов до повстанческих командиров¹².

Надежды на возможность создания единого антибольшевистского фронта на Украине влияли и на характер боевых опе­раций Русской армии в сентябре-октябре 1920 года. Большая часть сил была сосре­доточена для проведения Заднепровской операции — наступления на Правобереж­ную Украину. Многие военные рассматри­вали её цель как попытку установления прямого контакта с Польшей и УНР. Ведь украинское правительство ещё 21 апреля 1920 года заключило в Варшаве соглаше­ние с польским лидером Юзефом Пилсуд-ским. Состоящее из политической и воен­ной конвенций, оно предусматривало офи­циальное признание Польшей Директории в качестве «Верховного правительства независимой Украины». Была установле­на новая граница, к Польше отошли земли Восточной Галиции (территория бывшей ЗУНР), Западной Волыни и части Полесья. Собственность польских землевладельцев гарантировалась от проводимой прави­тельством Петлюры земельной реформы. Военная конвенция переводила воору­жённые силы Украины в подчинение поль­скому командованию, обеспечивавшему вооружение и снаряжение украинских дивизий. Взамен Директория принимала обязательство продовольственного снаб­жения польских войск на время их пребы­вания на территории Украины. Соглашение действовало во время всей Советско-поль­ской войны.

15 сентября 1920 года Врангель отпра­вил в Париж вместе со Струве генерала Я. Д. Юзефовича, которому поручалось формирование на территории Польши частей Русской армии из пленных крас­ноармейцев. В письме французскому пра­вительству Врангель сообщал о планах дальнейшей борьбы: «Ныне Русская армия подготовляется к переходу в наступление, причём только согласованные операции её с другими противобольшевистскими силами обещают достижение наибольше­го успеха. Последнее же возможно только при условии объединения действий. Объ­единение украинских войск с польской армией уже осуществлено. Наше военное соглашение с украинской армией уже на­мечается». Создание «общего фронта» предполагалось под контролем француз­ского командования¹³.

Но наступление «запоздало», посколь­ку 12 октября 1920 года в Риге был под­писан прелиминарный мирный договор между РСФСР, Украинской ССР и Польшей. Руководство УНР понимало, что с пре­кращением Советско-польской войны и в связи с официальным участием пред­ставителей УССР в переговорах с Польшей УНР теряла суверенный статус. Правда, контакты Врангеля с членами у

Краинского комитета Мэркотуна (ориентировавшегося на сотрудничество с галицийскими поли­тиками) вызывали протесты у представи­телей УНР, и 21 сентября Б. В. Савинко­вым было направлено в Крым сообщение о заявленном Пилсудскому протесте со :тороны представителей Петлюры. По их мнению, приезд в Севастополь Наркотуна и Могилянского выглядит как «отклоне­ние... в сторону Деникина в националь­ном вопросе... вашего (Врангеля — В. Ц.) правительства»¹⁴.

Несмотря на это, Совет министров УНР одобрил «подписание военной конвенции с генералом Врангелем с политически­ми гарантиями... при условии признания правительством Врангеля независимости Украинской Народной Республики и ее" нынешнего правительства». 20 октября украинский представитель в Бухаресте Мациевич посетил российского посла С. А. Поклевского-Козелла и передал ему официальное заключение, гласившее: «Украинское правительство признаёт не­обходимым заключить с правительством Юга России одновременно с военной кон­венцией и политическое соглашение. По­следнее должно состоять из следующих пунктов: 1) признание правительства Пет­люры правительством Украины и 2) при­знание прав Украины на самоопределение, т.е. обещание признать решение будущего Украинского Учредительного Собрания от­носительно судьбы Украины. Вопросы о границах Украины, об экономических от­ношениях между Россией и Украиной и о времени созыва украинского Учредитель­ного Собрания могут быть оставлены для будущих переговоров».

По существу, предложение о военно-политическом соглашении повторяло ос­новные положения украинско-польского договора, опираясь на который, Петлюра и Пилсудский координировали свои дей-:твия во время Советско-польской вой­ны¹''. В ответ на это условие правитель Юга России передал через генерала П. С. Махрова начальнику украинской военной мис­сии в Варшаве генералу В. П. Зелинскому, что он готов признать независимость УНР и правительства с атаманом Петлюрой во главе, впредь до созыва украинского Учре­дительного собрания. 26 октября 1920 го­да приказом по гражданскому управлению № 194 Врангель упразднял все ограниче­ния, вводившиеся в 1919 году в отношении украинского языка. Был признан его «го­сударственный статус» «наравне с россий­ским» и разрешалось преподавание его не только в частных, но и в «правительствен­ных учебных заведениях». Очевидно, что в случае дальнейшего пребывания Русской армии в Таврии сближение с Украиной привело бы к заключению двустороннегс соглашения, аналогичного подписанному 22 июля. Подтверждением подобных наме­рений может служить телеграмма Врангеля Струве, с последующей передачей копий в Варшаву и Бухарест, о том, что «создавша­яся грозная обстановка повелительно тре­бует немедленного согласования действий всех вооружённых сил, борющихся против большевиков. Поэтому, в первую очередь, необходимо заключение между русской и украинской армиями военной конвенции, в частности —обеспечить украинским силам нашу поддержку. Что же касается соглаше­ния политического, то Главнокомандующий выражает готовность идти навстречу всем антибольшевистским силам, стоящим на почве федерации с Россией, с обеспече­нием Украине полнейшей (! — В. Ц.) независимости во внутреннем её устройстве (фраза из соглашения с казачьими атама­нами — В. Ц.) и управлении. Единствен­ным условием является только признание власти Главнокомандующего над всеми во­дружёнными силами и обеспечение обще­государственных интересов». Особо отме­чалось, что «подобное политическое согла­шение могло бы быть ныне же заключено от имени Русской армии с командованием Украинской армии, исходя приблизительнс из основных начал, на которых построено соглашение с казачьими образованиями 22 августа — 4 сентября. Впредь до опре­деления границ Украины размежевание могло бы быть произведено на основании стратегических соображений»¹⁶.

Прекращение военных действий на со­ветско-польском фронте, поражения де­сантов на Дону и Кубани, неудача Задне-провской операции не позволили Вранге­лю осуществить широко задуманный план создания антибольшевистского фронта на основе максимально возможного призна­ния автономных, суверенных прав государ­ственных образований, возникших на тер­ритории бывшей империи. С октября 1920 года наметились новые тенденции полити­ческого курса, при котором поддержка ее стороны иностранных государств сохра­няла свое значение, но не определялась как фактор, единственно возможный для защиты «крепости Крым» — снова став­шей «осаждённой» в результате военных поражений осень 1920 года.