О новой роли библиотек в современной информационной среде научной коммуникации
М.С. Галявиева
В настоящее время информационная среда научной коммуникации, в которой создается и распространяется научное знание, претерпевает быстрые и глубокие изменения. Прогресс в области информационно-коммуникационных технологий коренным образом изменил не только процессы поиска, обработки, хранения и распространения информации. Сегодня изменяются информационные потребности пользователей научной информации, научно-издательская среда, формируются новые модели научной информационной культуры и информационного поведения, реализуются новые формы взаимодействия участников системы научной коммуникации [1, 3–6, 8–10, 14–16].
Известно, что каждая эпоха развития науки вносит свои изменения в систему научной коммуникации. Однако, согласно [7], одна из важных особенностей системы научной коммуникации заключается в том, что прежние методы и средства не устраняются новыми, а лишь дополняются ими.
Еще несколько лет назад к «новшествам» в организации научной коммуникации относили компьютеры, интернет, мобильные телефоны, электронную почту, программы для обработки текста, электронные публикации, беспроводные сети. Современные тенденции связаны, в первую очередь, с изменениями в способах публикации (издательских технологиях), в системе распространения и оценки научных результатов.
По мнению Р. Болла [1], само понятие «публикация» приобретает новое значение. Становится реальностью, что научное знание создается коллегиально, в публичных сообществах и независимо от времени и пространства. Сужается качественный разрыв, существовавший между препринтом и окончательной публикацией. Усиливается размывание до сих пор хорошо сложившихся определенных границ между формальной и неформальной коммуникациями.
Научный информационный универсум, указывает П.Е. Дедик [3], стал включать в себя информационные объекты самой различной природы: не только различные текстовые документы и графические объекты, но и электронные препринты, материалы исследовательских лабораторий, институциональных репозиториев и научных конференций, виртуальные модели, всевозможные мультимедиа-ресурсы, а также программное обеспечение.
Национальный научный фонд США оперирует понятием «продукт исследования» (researchproducts), которое включает (но не ограничивается) публикации, наборы данных, программное обеспечение, патенты и авторские права [15].
Действительность такова, что сегодня ученые могут воспользоваться как традиционным каналом размещения своих результатов в печатных изданиях, так и обратиться к современным разработкам. К ним, в частности, относятся электронные журналы, электронные архивы, электронные репозитории (институциональные, национальные, дисциплинарные, отдельных издателей), электронные библиотеки и пр. Кроме этого, можно «выложить» результаты в блоге, сделать и разместить в сети презентацию или видеоролик, включить результаты в Википедию и пр.
Создание глобальной сети дало начало новым формам научного дискурса. Инструменты Web 2.0 предоставляют ученым еще более быстрые и менее формальные пути к коммуникации внутри и вне научного сообщества. В последние годы все большее количество ученых использует в профессиональных коммуникациях разнообразные социальные медиа, такие как, блоги, микроблоги (Twitter), социальные сети (Facebook, Google+ и др.), онлайновые платформы для работы с библиографическими данными (CiteULike, Mendeley, Zotero) и др.
С развитием интернета вообще и web 2.0 технологий в частности научная деятельность во всем мире стала более распределенной во времени и пространстве, отмечается в [9].
Стремительными темпами набирает силу международное движение открытого доступа к научным знаниям. В соответствии с Будапештской инициативой открытого доступа (BudapestOpenAccessInitiative, 2002) и Берлинской декларацией по открытому доступу к научному и гуманитарному знанию (BerlinDeclarationonOpenAccesstoKnowledgeintheSciencesandHumanities, 2003), научным учреждениям рекомендовано создавать институциональные электронные архивы открытого доступа к научным публикациям, а ученым – самоархивировать свои публикации в этих архивах.
К 2020 г. в Европе в соответствии с программой Horizon планируется свободный доступ ко всему научному и образовательному контенту. В июне 2012 г. на встрече G8 Россия подписала «Хартию открытых данных», налагающую ряд обязательств на государство как одного из крупнейших генераторов данных.
Среди существенных особенностей современной информационной среды научной коммуникации также перечислим: формирование виртуального научного пространства (виртуальное сотрудничество, виртуальные научные коллективы и пр.); создание и развитие цифровой научной инфраструктуры (электронные библиотеки, издательства, журналы, архивы, институциональные репозитории); формирование системы идентификации авторов и объектов (ResearcherIDWoS , AuthorIdentifierScopus, DOI, ORCID, SPIN код РИНЦ); развитие облачных технологий; широкое распространение мобильных устройств и приложений и пр.
Подчеркнем, что система научной коммуникации предоставляет не только методы и средства обмена и распространения информации, но и оценки научным сообществом результатов исследовательской деятельности ученого.
Сегодня в мировой практике для оценки научной продуктивности, наряду с экспертными оценками, активно применяются библиометрические и наукометрические показатели. Библиометрия и наукометрия используются в научной политике и управлении финансированием науки; в национальных программах развития науки и национальных системах оценки результатов научных исследований, при составлении международных и национальных рейтингов вузов. В России прогнозные значения наукометрических показателей зафиксированы в Стратегии инновационного развития РФ на период до 2020 года и в Указе Президента РФ от 07.05.2012 №599 «О мерах по реализации государственной политики в области образования и науки».
В настоящих условиях основная задача заключается в построении системы идентификации научного и социального воздействия научного контента на основе различных моделей научной коммуникации (бумажной, электронной, гибридной). При этом необходимо объединить различные существующие подходы к оценке результатов научной деятельности: экспертная оценка (отзывы, рецензии, мнения экспертов, рецензентов, научных редакторов и др.); наукометрические (библиометрические) показатели (количество публикаций, их цитируемость, импакт-фактор журнала, h-индекс автора и др.) и сетевые подходы (вебометрия, альтметрия (altmetrics) и др.).
В этой связи на первый план выдвигаются: проблема формирования единого научно-образовательного пространства; задачи агрегации и обработки больших массивов информации, накопленной в научных и образовательных учреждениях; проблема выбора форм и организации систем интеграции научно-образовательной информации в мировое информационное пространство и пр. В России, например, в настоящее время реализуются такие проекты, как проект по созданию единой информационной системы доступа к электронным каталогам библиотек в сфере образования и науки, проект «Карта российской науки» и др. Основными результатами должны стать: создание системы оперативной навигации по фондодержателям научной и образовательной литературы, формирование унифицированного сводного каталога, предоставление единой точки доступа и т.д. Среди участников проектов библиотеки университетов, научных организаций, областные универсальные научные библиотеки.
Наблюдаемый в последние годы переход парадигмы от книжной и устной коммуникации к коммуникации цифровой, является весьма важным как для науки, так и для библиотек, т. к. научная коммуникация и библиотеки всегда были взаимозависимы [1]. Сегодня научные и вузовские библиотеки сталкиваются с необходимостью переосмысления своей роли и функций в информационной системе научной коммуникации, с проблемой поиска новых путей информационно-библиотечного обеспечения научно-исследовательской деятельности и предоставления услуг, отвечающих запросам современных пользователей. Как замечает J. MacColl [14], «окружающая среда перестраивает библиотеку».
По мнению Т.А. Колесниковой [4], особенностью современного этапа развития библиотек является их причастность к последствиям сразу двух революций – ментальной и технологической. Среди главных проблем, которые должны решить современные библиотеки, перечисляются: изменение роли библиотечной деятельности в обществе под влиянием активного развития электронных информационных коммуникаций; обработка быстрорастущего сегмента электронных информационных ресурсов; овладение онлайновыми формами информационного обслуживания; стихийность процесса информатизации общества и распространение кризиса управления информационно-документальными потоками в социальных коммуникациях.
Современная информационная среда научной коммуникации способствует реализации новых типов сотрудничества ученых, издателей, библиотекарей в пределах университетов и появлению новых ролей для библиотек и библиотекарей. Новая парадигма, согласно C.L. Borgman [16], заключается в смещении роли библиотек от внимания к услугам для читателя к вниманию к услугам для автора.
Библиотеки стремятся занять более активную позицию и выступить активными партнерами на всех стадиях «жизненного цикла» (researchlifecycle) научного исследования: от информирования и предоставления доступа к коллекциям документов до публикации и далее библиометрического анализа и оценки результатов исследований. В качестве приоритетных направлений деятельности научных библиотек называются: управление данными исследований (Researchdatamanagement, RDM)13, информетрия14, службы поддержки электронных публикаций (e-publishingservieces). Кроме этого, в зарубежных публикациях активно используются термины «datacuration», «researchdataservices» и пр. [12–14, 16].
Научные организации все больше обращаются к рассмотрению важности научных данных в рамках решения задачи управления научной информацией. Среди наиболее важных причин сохранения научных данных называются: обеспечение сохранности результатов научных исследований; стимулирование развития науки; предоставление возможности повторного анализа данных.
Заметим, что понятие «данные исследований» (researchdata) пока не имеет четкого определения. Данные могут принимать разнообразные формы, например, публикации, отчеты, файлы изображений, информация об исследователях, исторические фотографии, записи устных историй, звукозаписи, рисунки, карты, физические объекты и другие материалы.
Современные мировые тенденции развития сетевых технологий характеризуются переходом от «паутины документов» к «паутине данных», отмечается в [10].
Многофункциональное использование наборов научных данных становится принципиально иным. С одной стороны, многие информационные объекты стали распределёнными, созданными виртуально на основе реальных объектов, расположенных на различных информационных носителях. С другой стороны, составные части электронных научных ресурсов (такие как обзоры, списки литературы, таблицы перекрестных ссылок и т.д.) стали приобретать самостоятельную ценность и включаться в систему научных коммуникаций [3].
Научный работник нуждается не столько в «информационном сопровождении» проводимых им исследований, а, прежде всего, как писал Ю.А. Шрейдер [11], в совершенной системе метаинформации, которая структурирует эту новую информационную среду, обеспечивает комфортную навигацию в ней и механизмы интерактивного взаимодействия.
В новой парадигме сотрудничества и партнерства, в ответ на быстро изменяющуюся информационную среду, библиотеки выступают частью новых гибридных организаций, создаваемых в университетах для осуществления совместных действий по управлению данными, их аналитикой, интерпретацией и eResearch15 системами. В результате происходит соединение различных служб (вычислительных, юридических, административных и пр.) в университетском городке с целью поддержки развивающихся стандартов исследований.
Например, в Австралии специализированные службы (рабочие группы RDM) в университетах включают библиотекарей по поддержке исследований (researchsupportlibrarians), сотрудников репозитория, IT-отдела, отдела авторского права, отдела коммерциализации и др.[16].
В университете Вены создан библиометрический отдел (BibliometricsDepartment) в составе библиотеки и службы архива [2, 13]. В функции отдела входят: проведение регулярных библиометрических исследований и предоставление библиометрических услуг; сбор, структурирование, координация и интерпретация библиометрических данных; организация консультаций для ректората, отделов и штата университета; проведение исследований научной продуктивности, национального и международного сотрудничества; разработка и поддержка специализированного веб-сайта. Сотрудники отдела считают, что библиометрия предоставляет большие возможности для библиотекарей в расширении сферы их деятельности. Она идеально подходит для разработки и оказания инновационных услуг. Организация и проведение библиометрических исследований увеличивают степень вовлеченности библиотекарей в процессы научного исследования и университетского управления; повышают их статус в научном сообществе; укрепляют влияние и престиж библиотеки в пределах университета.
По мнению и отечественных и зарубежных специалистов, именно библиотеки и информационные центры являются независимыми и междисциплинарными учреждениями, способными взять на себя поставку библиометрических данных, необходимых для управления наукой, и именно специалисты в библиотеках изучают как рынок научных публикаций, так и потребности ученых. Фундаментальные изменения связаны с тем, что библиотеки от традиционных функций обслуживания и информационного обеспечения ученых переходят к функциям контроля и оценки, осуществляя статистику их производительности и воздействия через исследование публикаций и изучение цитирования. В связи с этим библиотеки активно вовлекаются во все фазы научного производства, начиная от предоставления информации до ее оценки и использования при принятии решений. Следовательно, библиотеки становятся частью процесса политики управления научными исследованиями [2].
Библиотекари, отмечает Я. Шрайберг [10], являясь связующим звеном между создателями, распространителями и потребителями научной информации, способны влиять на любое из звеньев, контролировать процесс и занимать значительную позицию при работе с документами.
В заключение подчеркнем, что процессы формирования и развития современной информационной среды научной коммуникации требуют поиска новых способов реализации профессиональной роли, функций и задач библиотек в обществе и системе научной коммуникации, использования существующих и развития новых компетентностей информационно-библиотечных специалистов. Более того, по мнению В.К. Степанова [8], «реорганизация системы информационных коммуникаций требует кардинальной реформы всей теории и методики библиотечной деятельности».
Согласно Постановлению Правительства РФ в регионах страны на базе вузов и научных организаций «должна быть организована сеть центров повышения квалификации научных и научно-педагогических работников по развитию компетенций работы с информационными ресурсами в международных информационно-аналитических базах данных «WebofScience» и «Scopus». В современных условиях существует острая необходимость повышения квалификации информационно-библиотечных специалистов, научных и научно-педагогических работников, руководителей научных и образовательных учреждений в области информетрии (библиометрии, наукометрии), информационного менеджмента, работы с электронными информационными ресурсами. Полагаем, что ИДПО (ПК) СКС и искусства РТ совместно с научной библиотекой им. Н.И. Лобачевского Казанского Федерального университета, с научной библиотекой АН РТ могли бы быть привлечены к выполнению данной задачи.
Литература:
Болл Р. Научная коммуникация будущего: от книжной информации до решения проблем // Международный форум по информации. – 2012. – Т. 37, № 4. – С. 6-9.
Галявиева М.С. Библиометрия – новое направление работы библиотек университетов Европы//Библиосфера. – 2012. – Спецвыпуск. – С. 71-78.
Дедик П.Е. Новые возможности доступа к ресурсам зарубежных библиотек: каталоги нового поколения // НТБ. – 2013. – № 2. – С. 65-84.
Колесникова Т.А. Библиотека высшей школы и новая сфера информационного взаимодействия//Міжнародна науково-практична конференція «Бібліотека вищо їшколи на новому етапірозвитку соціальних комунікацій», 24-25 жовтня 2013 р. – URL: http://eadnurt.diit.edu.ua:82/jspui/bitstream/123456789/1776/4/019_Kolesnikova.pdf
Лаврик О.Л. Сложившаяся система информационного обеспечения науки и новая модель научной информационной культуры// НТИ-2012: Актуальные проблемы информационного обеспечения науки, аналитической и инновационной деятельности: сборник материалов конференции, 28-30 ноября 2012. М.: ВИНИТИ, 2012. С. 117-118.
Лобузина Е.В. Библиотечные технологии организации знаний в электронной научно-образовательной среде // Образовательные технологии и общество (EducationTechnology&Society). – 2014. – Т.17, № 1. – С. 469-486.
Михайлов А.И., Черный А.И., Гиляревский Р.С. Научные коммуникации и информатика. М.: Наука, 1976. – 435 с.
Степанов В.К. Библиотечная башня из слоновой кости и ее обитатели, или Ползучий эмпирик в позитивистском мундире, похожий на Чубайса: к итогам полемики о библиотечном счастье // Университетская книга. – 2013. – № 11. – С. 48-51.
Шварцман М.Е. Социальные медиа ученых // Университетская книга. – 2012. – № 6. – С. 67-71.
Шрайберг Я. В поисках объективности. «Карта науки ведет в библиотеку» // Поиск. – 2014. – № 7.
Шрейдер Ю.А. Информационные процессы и информационная среда// НТИ. Сер. 2. – 1976. – №1. – С. 3-6.
Corrall S., Kennan A. M., Afzal W. Bibliometrics and research data management: emerging trends in library research support services // Library Trends. – 2013. – Vol. 61, № 3. – P. 636-674.
Gumpenberger C., Wieland M., Gorraiz J. Bibliometric practices and activities at the University of Vienna // Library Management. – 2012. – Vol. 33. – Iss: 3. – P. 174-183.
MacColl J. Library roles in university research assessment // Liber Quarterly. – 2010. – Vol. 20, N 2. – P. 152-168.
Piwowar H. Altmetrics: Value all research products// Nature. – 2013. – Vol. 493. – P. 159.
Richardson J., Nolan-Brown T., Loria P., Bradbury S. Library Research Support in Queensland: A Survey // Australian Academic & Research Libraries. – 2012. – Vol. 43, № 4. – P. 256-277.
ПРОФЕССИОНАЛЬНАЯ КУЛЬТУРА БИБЛИОТЕКАРЕЙ: СОЦИАЛЬНОСТЬ, КОНГРУЭНТНОСТЬ, ИНТЕЛЛИГЕНТНОСТЬ
С.Д. Бородина
Профессионализм многолик. Но в одном он всеобъемлющ: все, что происходит с профессионалом, рассматривается как копилка собственного профессионального опыта, а окружающий мир воспринимается как пространство, в котором возникают профессиональные проблемы, требующие разрешения.
Одним из главных теоретических оснований профессионализма выступает в таком случае фундаментальное понятие социальности, представленное категориями взаимодействия (вещественные и социальные отношения) и коммуникации (символические отношения). Ее базовые характеристики детерминированы тем, что она:
- порождается совместной адаптацией людей в природном и искусственном окружении;
- опосредована процессами взаимодействия и коммуникации людей с элементами этого окружения;
- существует в формах социальных связей и коррелирующих с ними артефактов (вещественных и виртуальных).
Специфика библиотечной профессии заключается в том, что на какие бы социальные потребности не реагировали ее представители, они попутно нацелены на решение постоянных, вневременных задач: просвещение, распространение образования, подъем уровня нравственности и т.д. Все это наиболее точно определяется словом «духовность». Духовность присутствует во всех культурах, является их неотъемлемой составляющей. Конечно, ее конкретное содержание, наполнение, глубина и прочие характеристики не тождественны в различных профессиональных культурах, в системах же, где профессиональное взаимодействие определяется элементами «человек - человек», ее значение определяющее.
Для философии культуры духовность выступает как категория, отражающая в ценностных формах сознания и культуры смысложизненные проблемы человека, поднимая его над эгоистическими расчетами и мелочами повседневной жизни. Она немыслима вне субъект-субъектного отношения, вне общения. Сфера духовности нравственно окрашена и пронизана нравственными оценками. Духовность не исключает знаний, рациональности, интеллекта. Истина ведь тоже есть ценность. Но мир, его свойства, объективные знания интересуют носителя духовной культуры не сами по себе, а в их отношении к субъекту, человеку. Прогресс познания оказывает огромное влияние на духовную сферу, ибо постановка и решение многих смысложизненных проблем меняется в зависимости от уровня и объема знаний, которыми обладает данная эпоха. Корни духовности следует искать в социальном бытии человека (3, С.55).
Духовное и интеллектуальное начала в реальной жизни культуры постоянно взаимодействуют и чутко реагируют на изменения, происходящие в ее другой ветви (3, С. 57).
Итак, профессионализм – признаваемые профессиональным сообществом способности личности решать проблемы, возникающие в профессиональной деятельности (2, С. 26). Он формируется в течение всей профессиональной жизни специалиста, но в то же время его основы закладываются в процессе профессионального образования. Как можно сформировать хотя бы информационную модель профессиональной культуры, дать личности (часто совсем юной, не имеющей большого жизненного опыта) источники выявления и обобщения ее? По мнению А.И. Каптерева, информационный анализ профессиональной культуры должен включать: а) анализ документальных информационных потоков; б) анализ динамики профессиональных организаций; в) анализ передачи экспертных знаний, осуществляемых в процессе профессионализации; г) анализ профессионального сознания на всех уровнях профессионального пространства (2, С. 26).
Начало формирования профессиональной культуры очень часто начинается с определения некоторого перечня табу способов мышления и поведения. Культура – это наш «внутренний милиционер», следящий за социальной упорядоченностью нашего поведения, так считает философ А.Я Флиер (12, С. 93).
У действительности постоянные конфликты с культурой, потому что культура требует очень многого. Человеку приходится жить, постоянно преодолевая собственную культуру и ее ограничения. Культура по своим социальным целям и генезису противостоит новациям. Ведь культура – это совокупный социальный опыт, традиции, технологии, адаптированные к обстоятельствам вчерашнего дня и упорно сопротивляющиеся давлению обстоятельств сегодняшнего. Понятие «современная культура» совершенно условно. Сегодняшний день еще не породил культуру, а только социальные практики – в области экономики, искусства, обмена информацией и пр. Этим мы и можем объяснить и оправдать в значительной степени консервативный характер профессиональной культуры библиотекарей. Ведь фонды библиотек – это как раз объективированная «вчерашняя и позавчерашняя» культура.
Культура имеет не только духовный, но и прикладной характер. Это проявляется в том, что, опосредованно действуя через человеческие мотивы и интересы, она формирует такие очевидные свойства субъекта как целеполагание и саморефлексию, способность к саморазвитию (9, С. 101).
Являясь механизмом и результатом преемственности прошлого и настоящего, культура тем самым латентно конструирует будущее, и это является ее основной функцией. Любая ценностная иерархия направлена в будущее: именно недосягаемая, но в перспективе манящая высшая ценность создает присущее культуре духовное напряжение. Также и ценность знания мы связываем с его прогностическими, а не просто ретроспективными объяснительными возможностями, Г. Хофстеде называл культуру «коллективным программированием умов» (1, С. 126).
Познание, сохранение и передача не просто умений и навыков, а культурной традиции библиотекарей – это и есть основная цель профессиональной культуры. Это не имеет ничего общего с нивелировкой, с формированием компетентностей по единому стандарту. Культура оказывается эффективной, если сохраняет единство многообразия в профессии. Особенно это проявляется в моменты, когда внешние изменения требуют внутренней перестройки, а профессионалы остаются приверженцами прежних ценностных ориентаций (4, С.34). В таком случае особую ценность приобретают профессионалы (не всегда самые опытные, интеллектуальные и т.д., но профессионально активные и способные на решительные действия), изменяющие профессиональные стереотипы. В науке эти действия получили наименование проектной интервенции, то есть, осуществляется какое-то действие, на которое наслаивается изменение действительности и получается возможность профессиональной рефлексии, некоего ориентира, позволяющего избрать более адекватную тактику.
В последние годы профессиональная культура стала часто отождествляться с корпоративной, хотя у них совершенно разные цели и механизмы. Отличие профессиональной культуры от корпоративной в том, что корпоративная культуры формируется управленцами (какова управленческая команда, такова и ее управленческая культура (4, С.36).
Исторически каждая профессия обладает своей культурой: оригинальным симбиозом отношений, привычек, ритуалов, традиций. Модель Г. Хофштеде представляет собой интеграцию пяти переменных: дистанцию власти (степень неравенства между людьми); индивидуализм (степень, с которой люди предпочитают действовать как индивиды, а не как члены какой-либо группы); мужественность и женственность (отношение к таким понятиям, как настойчивость и самоуверенность, высокий уровень качества работ, успех и конкуренция, которые ассоциируются почти везде в больше мере с ролью мужчины. Они отличаются от «нежных» ценностей: жизненных удобств, поддержания теплых личных отношений, заботы о слабых и солидарности, ассоциируемых преимущественно с ролью женщины); стремление избежать неопределенности (степень, с которой люди оказывают предпочтение структурированным ситуациям, в которых существуют ясные и четкие правила поведения, которые могут быть формализованы, а могут поддерживаться традициями); долгосрочность ориентации (внимание сосредоточено на будущем, отсюда упорство в достижении целей); краткосрочность ориентации (на прошлое и настоящее) проявляется в уважении традиций и насилия при выполнении социальных обязательств.
Одновременно с понятием профессиональной культуры бытует и такое, как «профессиональная конгруэнтность» (от лат. congruens – совпадающий, соответствующий). Под профессиональной конгруэнтностью понимают совпадение профессиональных требований к личности специалиста с ее представлениями и наличие в профессии значимых для личности ценностей (11, С. 167).
Значение профессиональной культуры в развитии личности благодаря понятию профессиональной конгруэнтности достаточно велико. Формирование у личности определенной системы представлений о сути бытия возникает в процессе освоения ею сложившейся профессиональной культуры, превращения ее в содержание мышления и деятельности, воплощения результата этой деятельности в некоторый новый смысл.
Практическая деятельность субъекта связана с изменением прежде всего самого себя, своих целей, средств, условий. Представление о превращении смысла в программу человеческой деятельности помогает понять смысл культуры как выражения способности утверждать себя в усложняющемся, изменяющемся мире, как воплощения человеческих способностей. Преобразование смысла в формы программы, решений одновременно есть воплощение меры способности человека превращать свою деятельность в эффективно планируемую, проектируемую, прогнозируемую (11, С.168).
Наличие в профессиональной культуре и социальных, и технологических, и духовных компонентов не поддается сомнению. В последние годы технологическая подготовка стала превалировать, а о духовной как-то не принято стало говорить. Это отражают и образовательные стандарты, в которых гуманитарная составляющая неуклонно сокращается. Только профессор А.В. Соколов последовательно отстаивает позицию, при которой основным профессиональным качеством библиотекаря выступает интеллигентность. Библиотечная интеллигентность представляет собой конкретизацию формулы интеллигентности. Эта конкретизация состоит, во-первых, в дополнении образованности книжной культурностью (владение литературным языком и письменной речью, начитанность, библиотечно-библиографическая грамотность); во-вторых, в следующих уточнениях: альтруизм – осознание общественной значимости библиотечно-библиографического дела для просвещения и культурного прогресса нации, ощущение ответственности за удовлетворение и развитие познавательных, коммуникационных, ценностно-ориентационных потребностей и интересов своих сограждан; толерантность – свобода доступа к документным потокам и фондам, исключение коммуникационного насилия по отношению к читателям (цензура, непрошенное руководство чтением, ограничение свободы выбора, навязчивая реклама и т.п.) и тенденциозной организации фондов и каталогов, прежде всего – введение спецхранов и идеологических чисток фондов; благоговение перед Книгой как высшей культурной ценностью, безусловное обеспечение сохранности фондов, исключение библиоцида (уничтожения книг) как святотатства (10, С. 137).
Не всякого библиотечного профессионала можно назвать библиотечным интеллигентом, ибо очарованность письменным словом, благоговейное почитание овеществленной мысли давно ушедших авторов знакомо далеко не всякому. Библиотечный интеллигент, будучи человеком, органично связанным с книжной культурой, не может не быть книголюбом-библиофилом (10, С. 138).
В защиту снижения общего культурного уровня профессиональной библиотечной группы можно сказать следующее. Во-первых, процесс профессионализации является реакцией со стороны профессиональных групп на потребности общества (6, С.39). Технологизация, виртуализация, информатизация и т.п., пустившие глубокие корни во все сферы жизни, не предполагают смыслообразующего неспешного диалога библиотекаря и читателя, а без этого нет и стимулов для личностного развития тех и других. В то же время наименование всех людей, работающих в библиотеке, библиотекарями – и тех, кто регистрирует посетителей библиотеки, и выполняет техническую работу в книгохранилище – размывает границы собственно профессиональной группы, а для ее высокого статуса очень важно, чтобы она была немногочисленной (6, С.42).
Высокая социальная позиция профессиональной группы не является стабильной и фиксированной. Как утверждается в книге Л. Кэрролла «Алиса в стране чудес»: «Если ты хочешь оставаться на одном и том же месте, надо бежать в два раза быстрее». Так и любой профессиональной группе, которой удается добиться относительно высокого социального положения, необходимо закрепить определенную нишу в системе социальной стратификации посредством поддержания определенного образа группы в глазах общественности; регулирования поведения членов группы через механизм позитивных и негативных санкций.
В советское время фигура библиотекаря была знаковой. Известна философская мысль, что при описании социальной структуры общества необходимо определить социальный персонаж, находящийся на нижней ступеньке этой структуры. Фигуры ярче библиотекаря в данном контексте не найти. Библиотекарь – крайний персонаж русской интеллигенции (5, С.30), что можно интерпретировать и как социальное аутсайдерство, и как культурную автономность.
Единство многообразия в библиотечной профессии сегодня проявляется в плюрализации ценностных приверженностей и стилей жизни. Это сопровождается абстрагированием и ослаблением коллективного сознания и коллективной идентичности. Одновременно расширяется пространство для индивидуального сознания и индивидуальной идентичности (7, С.39). Однако «коллективное программирование умов» возможно только в общем коммуникативном пространстве, поэтому любые способы уплотнения профессионального пространства – профессиональная печать, общественные организации, дополнительное образование приобретают особое значение в формировании профессиональной культуры библиотекарей.
Литература:
Иконникова Н.К. Еще раз об искусственности, латентности и социальности культуры // Личность. Культура. Общество: Междисциплинарный науч.-практ. журнал социальных и гуманитарных наук. Вып.1(46-47)/РАН.-М.,2009.-С.120-127.
Каптерев А.И. Виртуальный мир российского библиотекаря: Опыт конкретно-социологического исследования профессионального сознания библиотечных специалистов: Монография/ Моск. гос. ун-т культуры и искусств.-М.: ИПО Профиздат, 2001.-256с.
Келле В.Ж. Об одном методологическом принципе анализа культуры // Личность. Культура. Общество: Междисциплинарный науч.-практ. журнал социальных и гуманитарных наук.Вып.4(24)/РАН.-М.,2004.-С.52-61.
Красовский, Ю.Д. Генезис корпоративной культуры компании // Корпоративная культура.-2007.-№ 06(18).-С.34-39.
Логинова Н. Librarianchik – антигламур: Библиотекарь в зеркале книги // Библиотека в эпоху перемен: философско-культурологические и информационные аспекты: Информационный сборник (дайджест) /Рос. гос. б-ка.-М.,2005.-№1(25).-С.30-35.
Мансуров, В.А., Юрченко О.В. Социология профессий: История. Методология и практика исследований // Социс.-2009.-№8.-С.36-46.
Мюнх Р. Социальная интеграция в открытых пространствах // Философские науки.-2004.-№2.-С.30-58.
Орлова Э.А. Методологические проблемы изучения социокультурной реальности // Личность. Культура. Общество: Междисциплинарный науч.-практ. журнал социальных и гуманитарных наук. Вып.4(24) /РАН.-М.,2004.-С.72-78.
Пелипенко А.А. Культура как неизбежность (о субъектном статусе культуры) // Личность. Культура. Общество: Междисциплинарный науч.-практ. журнал социальных и гуманитарных наук. Вып.1 (46-47) /РАН.-М.,2009.-С.99-109.
Соколов А.В. Напоминание о собственном достоинстве: Очерки по истории библиотечно-библиографической интеллигенции XX века // Библиотека в эпоху перемен: философско-культурологические и информационные аспекты: Информационный сборник(дайджест) / Рос. гос. б-ка.-М., 2008.-Выпуск № 2 (38).-С.135-140.
Спинжар Н.Ф. Теоретические аспекты понимания профессиональной конгруэнтности специалиста в процессе вузовской подготовки // Вестник МГУКИ.-2008.-№2.-С.166-169.
Флиер А.Я. Неизбежна ли культура?: о границах социальной полезности культуры) // Личность. Культура. Общество: Междисциплинарный науч.-практ. журнал социальных и гуманитарных наук.-Вып.1(46-47)/ РАН.-М.,2009.-С.90-99.
Эмоциональные аспекты профессионализации библиотечных специалистов
Л. И. Гаптраванова
|
