Издание осуществлено в рамках программы ^Пушкин - при поддержке Министерства иностранных дел Франции и Посольства Франции в России Перевод с французского
Скачать 6.4 Mb.
|
Грин: Пьера Оланье напоминает вам хорошую мать, а я — ужасную Тамору, которая делает с сыновьями ужасные вещи. Анж: Все люди удвоились. Во сне — горничная и моя мать. Анн Альваро в двух ролях. Анн Альваро и Пьера Оланье... Лилиан (любовница) пришла меня проведать, зашла, была очень мила. Эльга прислала мне из Индии второе письмо, но не ответила на мое. Грин: Она вас бросает. Анж: Лилиан уезжает в следующие выходные. Значит, смогу увидеть Изабо15 наедине. Тоже неплохо. 12 Такие ошибки во времени могут иметь тяжелые последствия для здо ровья, поскольку расписание приема лекарств должно строго соблю даться. 13 Этот пациент — заядлый театрал. См. предварительные замечания. 14 Бывший аналитик. Пациент обратился ко мне после ее смерти, зная о наших с ней хороших отношениях. 15 Дочь Мартины, его бывшей любовницы, Отметьте привилегирован ное место этого объекта в его психической экономии. 201 Грин: Такой замечательный результат вас пугает, поскольку оставляет вас наедине с вашими желаниями. Возможно, потому, что вы себе представляете свои желания как те, что Тамо-ра вызывает у своих сыновей? Анж: Я бы сказал больше. Если я лечился, так это чтоб мои желания не стали действительностью; «Чего ради? — говорил я себе,— если я все равно умираю»... (Молчание) Мне очень нравится эта вещь. Грин: Вам очень нравится эта вещь16 с земляничным вареньем. Анж: Там на пиру она ест своих сыновей. Грин: И чем вам это нравится? Анж: Это представляется самыми ужасающими влечениями, которые я пытаюсь в себе задушить. Грин: Горничная, которая вам представилась во сне, покончила с собой. Вы ее ввели как соперницу вашей матери, которая вас к ней ревнует. Вы упрекаете ее в том, что она вызвала у вас желания17, так же как вы считаете, что это анализ, что это я вызвал у вас эти ужасающие влечения. Анж: Я вас плохо слышу, Грин: Вам же нравится этот римский мир, вспомните «Гладиатора». Мир, полный жестокости и беспощадной мести. Это ваш Рим. (Он писал работу на эту тему.) Анж: Калигула, (Молчание.) Это ужасно, если это действительно так. Грин: Калигула? Анж: Нет. Не лечиться, говоря себе; «Чего ради, если я все равно умираю», — хотя это совершенно ни при чем. Грин: Наказать себя заранее за то, что вам в голову пришли такие фантазии, чтобы не искушать себя на действия. Анж: Да уж, я здесь точно невротик, я себя казнил за фантазии без действий. Я знаю, что у меня есть садистские фантазии с женщинами. (Долгое молчание.) Я, правда, поражен своей ре- 16 Трудно переводимая игра слов и вещей: piece — пьеса (театральная) piece — кусок (хлеба).— Прим. П.В. Качалова. 17 Намек на его презрительное женоненавистничество. акцией сегодня утром. -^По-моему,— сказал врач,— Лучше и быть не могло». Ая- я разочарован. Это грустно. Грин: Как грустно быть вынужденным столкнуться с самим собой. Анж: Да, но я сказал себе, что владею ситуацией. Лекарства я могу принимать — могу не принимать. Грин: Вам нужно (жить) в параличе. В таком состоянии, чтоб ни одно желание действительно не могло у вас появиться. Анж: Грустно думать, что я изменился только из-за того, что был так болен. Грин: «Погода была чудесная; я пришел пешком, пересек Люксембургский сад, весь залитый солнцем. Дети играли»'18. Чувствовать себя немножко лучше — это да. Гораздо лучше — это опасно. Анж: Да, не знаю, что делать. Грин: Вы говорите, что не знаете, что делать. Вы не думаете, что мы могли бы проанализировать, что вас так пугает. Анж: Потеря самообладания. Грин: Возможно, желание обладать19 женщинами, как в «Тите Андронике». Над женщиной изнасилованной, у которой нет уже ни языка, чтобы говорить, ни рук, чтобы указывать. Властвовать20 над ними, чтобы скрыть насилие. Страх наказания, которое придет с моей стороны. Через эту вещь вы как бы помимо воли показываете мне свои желания. Анж: Этот врач сегодня утром... хоть мне и было наплевать, поя ему сказал: ^Спасибо за ваши старания», Грин: Вы говорите это мне, чтоб скрыть негативные чувства. Анж: Нелепое это чувство «чего ради». А я-то думал, что скоро последую за своей матерью. Это безнадежно. 18 Цитата из речи пациента по его прибытии на тот сеанс, который со стоялся сразу после обострения его ВИЧ-инфекции и начала химио терапии. 19 У Фрейда — bewalten; у Стрейчи (S.E.) — to master; у Грина — maitriser.— Прим. П.В. Качалова. 20 У Фрейда — beherrschen; у Стрейчи (S.E.) — to master; у Грина — maitriser.— Прим. П.В. Качалова. 203 После сеанса После сеанса проявились две тенденции. Вновь появился сексуальный материал, почерпнутый из фильмов, иногда порнографических, из игры специализирующихся в этом жанре актеров. Снова возникла тема его отвращения к женским половым органам и его вуайеристский интерес к ним. Он вспомнил пирожные, которые пекла ему мать. В ходе его медикаментозного лечения проявилась сильная оральная инвестиция21. Вместо того чтобы рассказывать мне о своих фантазиях, он рассказывав мне о чужих, зрителем которых он был; я настаивал на том, что это защита. Он признал свой страх перед сексом и рассказал об уже застарелой преждевременной эякуляции. Вторая тенденция состояла в чувствительном уменьшении его живости, с тех пор как соматически он пошел на поправку. Самообладание22 подавляло желание. Однажды вечером, после весьма приятного ужина с женщиной, сильную физическую и психологическую притягательность которой он начинал ощущать, он согласился, чтобы она подвезла его домой. Когда они приехали, он позволил продлиться нескольким мгновениям, которые предположительно могли бы вести к физическом)' сближению. Но чувство панического страха заставило его резко выйти из машины и обратиться в бегство. Потом ему приснился сон, где он находится в машине с молодым блондином, начинает с ним флиртовать, но затем внезапно останавливается со словами: «Нужно прекратить, моя мать идет!* У него было сновидение, в котором я ему объявляю об окончании анализа, а он упрекает меня за то, что я не заметил, насколько он нарциссичен. Он говорит мне: <$Это несправедли- 21 У Фрейда — Besetzung; у Стрейчи (S.E.) — cathexis (английский эллинизм); Грин пользуется французским эквивалентом invcstissement.— Прим. П.В. Качалова. 22 У Фрейда — Sclbstbewaltigung (самообладание) oder Selbstbeherr- schung (владение собой); у (S.E.) — self-mastery; Грин и его пациент пользуются как эквивалентом пшЫзе с!е зок— Прим. П.В. Ка чалова. во, ведь я решил пойти к вам по прочтении вашей книги «Нарциссизм жизни, нарциссизм смерти». Возможно, упрек касался недооценки нарциссизма смерти. Перенос был поверхностно отцовский, с благодарностью и признательностью. Действительно, однажды за ужином в ресторане кто-то сказал, что я иногда плохо обращаюсь со своими детьми. Он психически заткнул себе уши и сменил тему разговора. Он хотел избежать одного из самых глубоких аспектов переноса. Я был также и матерью-собственницей, желавшей навечно оставить его на своей кушетке и требующей от него отчетов. Я также ничем не отличался от того врача, который выражал свое удовлетворение улучшением его состояния, что ему самому было безразлично. Вскоре после этого у меня было прозрение23. Я сказал себе, что слишком уж сконцентрировался на гневном отце и взгляде Моисея, истолковывая торможения пациента исключительно в понятиях страха кастрации. Я понял, что этого недостаточно, что он, безусловно, оспаривал отцовский авторитет, но так, как если бы в глубине души он был девочкой. Главной опасностью была потеря материнской любви, поэтому он и должен был подчиниться ее запрету любить другую женщину, что означало бы начать к ней плохо относиться. Так что я истолковал ему его желание сохранить любовь своей матери, которое подразумевало принесение в нем в жертву всякой мужественности в надежде на обретение превосходства над отцом. Он был глубоко поражен этим истолкованием, которое открыло ему глаза. Он также понял свою глубокую амбивалентность, поскольку на протяжении многих лет он не показывал своего ужаса от гомосексуальности, от женственности (в себе самом) и от пассивности. Он наконец избавился от гомосексуальности, которая пробудила в нем мужественность, но не смогла перенаправить его мужское либидо на женщину из страха перед 23 У Фрейда — Einsicht; у Стрейчи (S.E.) — insight; Грин, как и большинство французских психоаналитиков, избегает французского эквивалента introspection, отягощенного психологией интроспекционизма, и пользуется англицизмом insight. — Прим. П.В. Качалова. 205 своими садистскими фантазиями, первоначально направленными на мать и глубоко вытесненными. На самом деле проявлениям его сексуального либидо препятствовали: именно ненависть к обоим родителям, которую он признал-таки после череды рационализации; в той же степени, как и его ярый нарциссизм с садомазохистскими последствиями. Наконец, либидо дало о себе знать, сначала заставив его признаться мне, что либидо у него на нуле — ни малейшего желания, ни сексуального малейшего возбуждения. Затем, с продвижением анализа, заставив объявить мне о появлении болезненных эрекций; потом — о минимальных эрекциях, минимальных, чтоб не быть слишком тягостными. Все это — без малейшей склонности к реализации. Было ли это предвестником потери самообладания (владения собою)? Не было больше «человека из мрамора». Оставалось позволить родиться просто человеку, принимающему риск любить, страдать, не переставая желать. Моник Жибо перенос и транссексуализм Gibeault Monique. Transfert et transsexualisme // Psychanalyse etpsychose. 2003. Ns 3. P. 97-106 Перевод с французского Е. Е. ЩавлеевоЙ, научная редакция А. В. Россохина Беспредельны горизонты полубессознательного младенца! У него нет истории, он ничего не знает ни о своем прошлом, ни о своем будущем. Он имеет только настоящее, которое раскрывает его всему тому, чем он еще не является, по мог бы быть. Иногда он позволяет себе роскошь, будучи не в состоянии сказать Я, быть ничем. Я вижу его более свободным, пребывающим в невинном бреду, таким, каким я уже никогда не стану. Был ли он исключен из жизни или же сам взял отставку? Ж.-Б. Понталис. Младенческий возраст В первой главе книги «Бытие» сказано: -«И сотворил Бог человека по образу своему, по образу Божию сотворил его; мужчину и женщину сотворил их». Миф возник как основополагающий элемент истории человечества. У мифов разные функции, среди которых есть и катар-сическая, но главным образом «они передают в образной форме бессознательную психическую реальность, идею о ее предыстории, развитии и принципах, управляющих ею» (Pasche, 1995). Аристофан считает, что «с сотворения времен некоторые человеческие существа были спаяны попарно — либо однополым образом, либо двуполым» (там же). Миф о Гермафродите, сыне Аполлона и Афродиты, описывает «молодого человека необыкновенной красоты с длинными волосами и женской грудью» 207 (Graves). Мифы о Гермафродите и Андрогине если не занимают доминирующего места в мифологии и древней трагедии, то, по гипотезе Р. Грана, появляются в переходные периоды и в периоды глубинных общественных переустройств, достигая кульминации в культе Диониса, описываемого в виде «женоподобного» бога. Эти мифы приходят нам в голову, когда в нашей повседневной практике мы все чаще сталкиваемся с запросами пациентов, именуемых «транссексуалами», обращающихся к нам с просьбой изменить ход их истории путем смены пола. «Совершенно очевидно,— пишет Андре Грин,— что либерализация сексуальных нравов изменила наш взгляд на сексуальность... Мы видим, как появляются новые структурные формы, где сексуальность так или иначе выходит на первый план. Об этом свидетельствуют, к примеру, трансвестизм, или транссексуализм, не говоря уже о гомосексуальности» (Green, 1997). Разнообразие запросов, связанных с расстройствами половой идентичности, ставит перед нами множество вопросов. Половая идентичность — это интимное чувство, которое каждый соотносит с одним из полов, различаемых биологией и культурой. Мужское и женское не только проистекают из биологической природы мужчины и женщины, но и являются интерпретацией различий, которые невозможно отрицать. Что выйдет из человеческого существа с конструкцией, осложненной психосексуальностью? Понятие половой идентичности, прежде чем быть осознанным, является верой, вытекающей из принадлежности к определенному полу и из способа воспитания ребенка. Как правило, развитие подтверждает эту веру, и отношение окружения этому способствует. Однако идея веры также развивается, когда субъект утверждает свою половую принадлежность вопреки биологическим знакам и социальному установлению; транссексуалы, требующие у медиков сделать из них представителей другого пола, говорят, что они убеждены в «принадлежности к другому полу». Вся их жизнь нацелена на реализацию этой принадлежности. Транссексуализм является загадкой. Часто его рассматривают как психоз, но не в психиатрическом смысле, а в том смысле, как его используют психоаналитики, описывающие «холодный психоз» (Э. Кестемберг), «белый психоз» (А. Грин), «актуальный психоз» (М. де Мюзан). К чему относится отрицание в этом конкретном случае? В наше время прогресс медицинской техники отодвинул пределы невозможного, но что из этого вытекает в психическом плане? По мнению А. Грина, транссексуализм не является психозом, возникающим в поле сексуального, а есть продукция этого поля, которая в сравнении с другими психозами даже имеет особенность не казаться таковой в глазах других. Она может даже повлечь за собой убеждение субъекта, что его дискурс таит в себе биологически обоснованную истину. Бернадетта, или Бернар Для начала я назову его/ее Б., т. е. Бернадетгой или Бернаром. Б. — молодая женщина двадцати пяти лет. Она обратилась в Центр психоанализа как «атипичная транссексуалка», атипичная в том смысле, что гомосексуальные отношения были у нее ранними. Надо сказать, что я встретилась с этим видом патологии впервые. Я иду в комнату ожидания за Б. и вижу (сейчас, когда я об этом пишу, я теряюсь перед выбором из двух образов ~- «маленького парня» и «инопланетянина») существо маленького роста, хрупкое, с утонченным лицом, с тонкими запястьями, с коротко подстриженными волосами, с кольцом в левом ухе, с массивными мужскими часами, цепочкой и серебряным перстнем с печаткой. У нее широкие, как у шута, брюки и просторная куртка, не позволяющие определить какие-либо формы. Она расстанется с этой униформой очень нескоро. Я спрашиваю себя, почему при виде ее мне пришел на ум образ инопланетянина, гораздо раньше, чем я услышала от нее об этих странных существах, пришедших из других миров. Может быть, в первую очередь из-за диспропорции между головой и глазами, поглотившими почти все ее лицо, и во вторую очередь — из-за диспропорции между головой и телом. Скорее я обратила внимание на душу, чем на тело. Первичное интервью позволяет мне узнать об основных вехах ее истории. И только задним числом, в ходе сеансов, я с удивлением осознала, насколько полно все там было изложено. 208 209 Б. имеет опыт психоаналитических встреч. Она прошла примерно восьмилетний курс психотерапии с тринадцати до двадцати двух лет с перерывами. Кажется, с одной стороны, психотерапия помогла ей создать внутри себя план по смене пола, но с отсрочкой его реализации, а с другой стороны, прежде всего, помогла смягчить психотические страхи деперсонализации, существовавшие уже с детства, когда она видела себя захваченной объектом вплоть до уничтожения. По-видимому, психотерапия не дала настоящего изменения, экономического или динамического. У меня часто возникало впечатление, что она только усилила некоторые защиты, в частности, интеллектуализацию. Был наведен глянец на осознание; язык «пси» использовался ею как заученный урок, язык, которого, по ее мнению, ожидал собеседник. Все это делалось с целью парализовать любую попытку психоаналитика реорганизовать ее способ мышления. Я часто обращалась к своему контрпереносу и к моим «планам » по поводу этой пациентки. Шла ли речь об «изменении» ее решения или же о том, чтобы предоставить ей лучшие условия, в которых она сама могла принять решение? Когда имеешь дело с проблематикой, предполагающей такую атаку на тело и окончательное искалечивание, все внутри тебя негодует и очень трудно иногда «абстинироваться» («воздерживаться») и сохранять «нейтральность», довольствуясь только интерпретациями. Б. сообщает мне достаточно скоро, что психотерапия является для нее вынужденной мерой. Понимание того, что не я даю разрешение и что я не буду предоставлять заключение комиссии, которая будет рассматривать ее случай, не подрывает никоим образом ее решение продолжать психотерапию. Напротив, эти рамки, кажется, обеспечивают ей безопасность столкновения с ее демонами, вампирами и пр. Перенос или, скорее, «трансфе-рентное инвестирование», как говорит Э. Кестемберг, устанавливается прочно. Этот термин, отражающий недифференциро-ванность образов, представляется мне здесь более уместным, чем «перенос». В течение трех лет лечения я вместе с Б. пережила ее физическую трансформацию, сначала гормонотерапию, затем мас-тэктомию и гистеротомию. Это очень мучительный опыт в том смысле, что он расшатывает уверенность и вызывает в контр- переносе болезненное недомогание во время сеанса, начинающееся с плохого самочувствия и доходящее до физического недомогания — растерянности, головокружений, мигрени, показывающих, что глубинное расстройство идентичности моей пациентки зеркально отражается на мне. Трансферентно-контртрансферентное инвестирование Б. ставит больше вопросов, чем дает ответов, оставляя место многим неясностям. Например, как мне к ней обращаться? Она называет себя мужчиной и говорит о себе в мужском роде. Ее друзья дали ей нейтральное прозвище «Биб». Во французском языке средний род не существует, и, пытаясь описать эту трудность, я оказалась в ловушке синтаксиса. Очень важно, как сказать: «Когда вы были маленькой девочкой, вы были беспокойной... Когда вы были ребенком, вы были беспокойным, беспокойной?» Это зависит от того, входишь ли ты в круг ее доверия. По словам Б., эта дилемма является безосновательной, так как она располагает себя на уровне существования. Она говорит, что страдает от «нехватки существования». Она принимает мое обращение к ней в женском роде, исходя из ее биологического, социального и граждански обозначенного пола, хотя сама себя рассматривает как «мужчину в теле женщины», как она скажет, «мужчину, заключенного в тюрьму». Для меня мужской род будет установлен только после операции, сразу же, как будут предприняты юридические процедуры по смене гражданского состояния. В ходе первичного интервью Б. излагает мне детали своей истории. Единственная дочь, она была доверена своей бабушке по материнской линии и ее второму мужу, а родители обосновались в Париже, якобы по профессиональным причинам. Мотивы, подвигнувшие их к такому выбору, остаются неясными. Что же могло помешать родителям заниматься своим ребенком? Отец — военный, мать — служащая. Я подумала о нежелании иметь дочь, о чувстве материнской беспомощности и неспособности, о ее неврозе, о плохом обращении с ребенком со стороны обоих родителей и об алкоголизме отца. Б. рассматривает свою мать скорее как подругу, сообщницу, чем как мать. Когда она была маленькой, мать навещала ее два-три раза в год, и каждый отъезд был болезненным опытом 211 расставания и покинутости, ввергавшим ее в состояние глубокой скорби. Отец предстает перед ней как слабый человек, одолеваемый страстями: алкоголь, телевидение, видео. Она говорит о травматических воспоминаниях — о садистическом поведении отца по отношению к ней, о «поддразниваниях»: по ее словам, он, например, отбирал у нее десерт, который она любила больше всего, съедал его у нее на глазах, заставляя ее плакать, и смеялся над ее слезами. Так же было и с любимыми игрушками, которые он от нее прятал. Очень рано в своей жизни Б. сказала себе, что она мальчик. Начиная с детского сада, взгляды людей говорили ей о том, что она другая. Она так описывает свои переживания: «Маленький мальчик, вынужденный быть девочкой... глубоко униженный взглядами со всех сторон, чувствующий себя отвергнутым и одиноким... Я сравниваю все эти годы, за исключением первого, который не могу определить, с заточением... начиная с определенного периода, ожидание не имеет больше смысла, и терпения больше не хватает». Она ощущает сильное недомогание, тревогу и дискомфорт, когда продавцы в магазине называют ее «мадемуазель» или выражают нерешительность и сомнение. С шести лет Б. начинает играть на фортепиано и поступает в городскую консерваторию, где будет продолжать учиться музыке. Она блестяще учится до 8-9 класса, т. е. до тех пор, пока проблемы идентичности не становятся все более и более значимыми, после пубертата. Позже она решает получить образование музыкального терапевта. Получив диплом, она не работает по специальности, а живет поденным трудом, занимаясь в основном музыкальным переложением. Сейчас она получает пособие для лиц, не имеющих средств к существованию. Я думаю, что ее профессиональная деятельность отложена на время и запланирована на тот период, когда она станет «месье». Во время первичных интервью Б. высказывает свои ожидания по поводу лечения: «От терапии я ожидаю ответов на вопросы, которые постоянно существуют во мне, вопросы, имеющие большое значение; конечно, для меня многие вещи относительно ясны а рпогг, ясно, что я совсем не живу как женщина, ясно, что я, безусловно, имею женские стороны, входящие в состав моей личности, в способ "воспринимать" вещи. После терапии, которую я прошла, я чувствую себя как все, совсем как все,— это значит иметь друзей, работу, дом, детей». Так она представляет себе сожительство с женщиной, а почему бы и нет, добавляет она, «с женщиной, уже имеющей детей, таким образом, это был бы дом с детьми». Но тогда почему быть женщиной и иметь детей не является для нее приятной судьбой? На это она отвечает: «Я не могу представить себя в жизни женщины. Я чувствую себя собой... вот и нет больше проблем; некое я, которое абсолютно не является женщиной». Она говорит, что много размышляла в раннем детстве: «Я все время думала, чтобы понять я, каким я была ребенком... для меня это была работа выживания, а без этого, я думаю, что... я имела бы...» «Понять я» кажется мне поразительной формулировкой: любопытно, что она не говорит «понять себя», как если бы «я» было отстранено от нее, инопланетно, что исключает регистр вторичных идентификаций, или как если бы не было внутренней переработки событий. Когда категория прошлого не могла быть правильно выработана, как это можно видеть в крайних проявлениях у этого типа личности, речь идет уже не о переносе, а о копировании, о редупликации идентичного, о повторении повторения, что вызывает головокружение. В этом смысле нет до, нет после, нет истории; история — это сейчас, это то, что будет выстраиваться между нами. Вне времени, вне пространства или, скорее, как в межзвездном пространстве, Б, пользуется ассоциативным стилем, который можно охарактеризовать как пунктирный, разъемный, рассеченный, неуловимый для других, наподобие русской матрешки. «Когда я была маленькой(им), у меня были страхи, много страхов, трудно объяснить, кошмары, не галлюцинации, ну, скажем, проекции очень нездоровых образов. ...Например, там, где я жила, я всегда возвращалась домой через подвал, это длинный коридор, и я не знаю, как в долю секунды стены меня поглотили... Не знаю, громадные монстры вышли из лифта,., это, действительно, очень болезненно». 213 Вампир — это действительно один из монстров, описанных Б. в тексте, который она принесла на сеанс. Она зачитывает: «По-моему, у нас у всех есть вампир внутри... он создает единство нашего существа, но, главное, он порождается неутолимой жаждой, вызванной инстинктом выживания». Желание, фрустрации или зависть в первичных отношениях мать-дитя, вероятно, не дали возможности «материнской способности мечтать»- (Бион) осуществить свою контейниру-ющую функцию, возвращая невыносимое в приемлемой форме. Таким образом, «интерес находится по ту сторону пола-Вампир — хозяин своего желания, он боится только абсолютного отсутствия добычи. Он является компенсацией беспомощности». Беспредельное отчаяние ребенка, столкнувшегося с насилием чувства покинутости? Действительно, вампир «чувствует все фактически, так как его ясновидение не оставляет места ни сомнению, ни страху... Ему нужна сама сущность другого, а главным образом противоположный пол». Б. упоминает и о других монстрах, о монстрах своих сновидений и кошмаров. Они отсылают к Альбатору, персонажу мультфильма 1970-х годов: «Были такие существа, которые неотступно преследовали меня... с длинными волосами, зеленые, внушающие тревогу... что они могли мне сделать, я не знаю... может быть, каннибализм. <...> Когда я обретала способность двигаться, я пряталась под кровать бабушки и дедушки, но, когда мне было очень страшно, я чувствовала себя абсолютно парализованной». Здесь мы можем отметить лишь использование женского от лица мужского и представить ужас уничтожения первичным материнским имаго с головой Медузы по эту сторону кастрации, не доходя до кастрации. Смысл быть мальчиком или девочкой являлся, по-видимому, средством преодоления страхов. Биологически Б. — женщина, даже если психически она хочет быть мужчиной. «Это не просто зависть в некотором смысле. Все очень просто, да, у меня много проблем с моим телом, потому что нас было двое, и мы воевали. Когда я была моложе, я пыталась всеми средствами доказать, что я не девочка, было совершенно необходимо, чтобы другие это знали. Теперь я чувствую себя самой собой, и мне не нужно это показывать, чтобы быть тем, чем я являюсь,— мужчиной. Многие говорят мне "ме- сье", и я думаю, что люди чувствуют, что я представляю собой. Я никогда не могла видеть себя лесбиянкой, это меня шокирует. У лесбиянки может быть мужская часть. Гомосексуальные женщины — это неизвестный мне мир, так же как и мир гомосексуалистов-мужчин. Мне говорят: "Но почему бы тебе не жить с женщиной?" Нет, это совершенно невозможно. Мой способ видения женщин не женский». Б. стоит на своем: «Я все-таки иду к мысли об операции... у меня, само собой разумеется, нет такого же видения, как у вас... страх приходит... с самого детства... от ощущения нехватки существования». В течение трех лет работы мои интерпретации материала, приносимого ею, интересуют ее только с интеллектуальной точки зрения, но не затрагивают ее, не проникают в нее, не подвигают ее на рассмотрение менее калечащего решения. Отрицание тела женщины таково, что оно должно обязательно воплотиться в операцию на теле. Мои интерпретации с эдипова уровня не имеют успеха; интерпретации, отсылающие к сенсорному уровню, такому, как холод, тепло, дрожь, нежность, или еще более метафорические, или же связанные с ее музыкальным образованием, не создают реального контакта, вызывая у меня чувство беспомощности. Однако Б. дорожит психотерапией. Если она пропускает сеанс, то часто из-за необходимости идти к врачу — психиатру, эндокринологу, гинекологу, хирургу. Мне приходят в голову представления об осложнениях и о катастрофических провалах. Я не могу представить себе Б. мужчиной, это не будет правдоподобно! Способствую ли я порождению монстра? Не стану ли я вампиром, от которого она и стремится защититься этой трансформацией? Несмотря на то что она знает мою позицию относительно ее планов, месяц за месяцем она добивается от меня, чтобы я дала свое заключение психиатру, который будет принимать окончательное решение. Убедившись в том, что я ее не одобряю и «укрепившись» в своей позиции, она приходит на сеансы. Смирившаяся, покорная, пунктуальная — это всего лишь вопрос времени. В этот период сомнений она старается держать меня на ослабленной позиции, где моя функция сводится к 215 воплощению ее «небытия» ценой моей самоотверженности. Речь идет о том, чтобы привести ее к уровню идентичности; невротический же путь кажется прегражденным. Рефлексивное и аутоэротическое движение в момент неудачи галлюцинаторного удовлетворения желания стало невозможным. Это движение всегда предполагает потерю объекта, объекта, который нужно найти, чтобы потом он мог быть потерян; а для Б. объект был потерян уже до того, как найден. Она не смогла совершить работу горя и превращает этот объект в «вампира, который на нее нападает». Тем не менее Б. нужно также убедиться, что я не только вижу это слабое место со шлейфом страданий, но и могу это пережить, взвалить на себя это психическое функционирование и выжить. При всем при том она может чувствовать только, что я тоже «из другого места», отсюда и ее тревога быть снова покинутой после операции. Во мне звучит лейтмотивом затронувшее меня: «Can’t it be magicс», созвучное «противоположностям, которые идут не вместе», о чем она мне часто говорила. Что бы она ни делала, мы будем продолжать. Поэтому я осознаю значение того, что представляет собой для Б. мое скромное сопровождение: не спросит ли она меня с тревогой, согласна ли я буду ее принимать после, так как я была против ее операции? В то же время она излагает фантазм, исследуемый уже в течение долгого времени, фантазм быть всем, т. е. одновременно и мужчиной, и женщиной, не зависеть ни от кого и ни от чего, быть самодостаточной и таким образом избегать страданий и страха. Перед летним отпуском Б. сообщает мне, что комиссия дала свое согласие и что она наконец начинает гормональное лечение. По возвращении из отпуска я чувствую большое изменение. В моей голове кружится то «он», то «она»: может быть, гормонотерапия не будет необратимой... День операции назначен, и она решила сделать фотографии своего тела. Для этого она обратилась к своей подруге-актрисе с просьбой помочь ей. «На память?» — спрашиваю я. «Нет, не память, а отпечаток вроде шрама». Чтобы смириться с мыслью о том, что надо раздеваться, Б. пьет много виски и пива. Она не помнит, что произошло. «Я так напилась, что меня вырвало, потом вырвало снова, потом я свалилась. Она меня раздела, чтобы сделать фотографии, потеряв при этом мою голову. На фотографиях было только тело». Мне приходит в голову перверсный сценарий для контейниро-вания психотической тревоги и подтверждения непроницаемости расщепления Я. Б. описывает мне свой выбор фотографий в то же утро на сеансе. Она говорит, что почувствовала отделение: «Я выбросила все фотографии с головой. Тело — это я и не я». Она отказывается понимать операцию как калечение. Это рождение, и даже мое согласие ей не требуется (больше). Действительно, несогласие с моей стороны ее «сделало бы даже сильнее», говорит мне Б., испытывая нарциссический триумф над объектом. Она делает из меня пассивного свидетеля своего предприятия. Может быть, даже речь идет о том, что в движении проективной идентификации она заставляет меня оценить весь тот ад, который она пережила за тридцать лет? Для Б. это вопрос выживания, жизненная необходимость, единственный выход, это или выбрасывание из окна, или медленно, но верно алкоголизм. Она убеждает себя, что сама операция — это не страшно: «Ведь затрагиваются не жизненно необходимые органы, такие, как сердце, печень или почки». После долгого отсутствия в связи с операцией Б. возобновляет сеансы. Уверенный в том, что я буду продолжать работу, он говорит теперь о школьных страданиях маленького мальчика, отличающегося от других. Это ребенок, брошенный своей матерью, которая не хотела ничего ни от него, ни для него: «Делай что хочешь, если это тебе доставляет удовольствие». Вероятно, нужна была такая хирургическая материализация, чтобы «она» стала «им» и чтобы я его называла «он». Теперь Б. демонстрирует свою мужественность как в одежде, так и путем акцентуации низкого тембра своего голоса, в жестах, манере садиться и выпячивать грудь. Узница себя самой, в разрыве с представляемым, по ту сторону представляемого, дыра в невыразимом, иллюзорно затыкаемая музыкой, обращающейся к невыразимому и выражающей его, Б. обеспечивает себе поддержку со стороны аналитика, осуществляющего оркестровку и фигурирующего в ее кошмарах поочередно то в роли повторяющегося паука, то в роли на- 217 секомого, попавшего в паутину. В таком отношении Б. требует от своего аналитика «быть ее пробелом», двигаясь по лезвию ножа. В этом контексте Б. пасует перед фаллопластикой, как если бы отказ иметь мужское тело — а она уже больше не женщина — защищал ее от конфронтации со смертельным напряжением отчаяния. Здесь нет и речи о завоевании, стоял вопрос только об уничтожении, это место отсутствия: ни, ни. |
Похожие:
 | Уроки французского психоанализа: Десять лет фран-у 714 ко-русских клинических коллоквиумов по психоанализу / Пер с франц. — М.:... | | ... |
| В компетентные органы рф, Франции и стран Шенгенского соглашения от гр. Сидорова Ивана Ивановича | | В компетентные органы рф, Франции и стран Шенгенского соглашения гр. Петровой Анны Васильевны |
| В компетентные органы рф, Франции и стран Шенгенского соглашения от гр. Петрова Петра Петровича | | В компетентные органы рф, Франции и стран Шенгенского соглашения от гр. Петрова Петра Петровича |
 | В компетентные органы рф, Франции и стран Шенгенского соглашения гр. Петровой Анны Васильевны | | В компетентные органы рф, Франции и стран Шенгенского соглашения от гр. Петрова Петра Петровича |
| История миграционной политики Франции с начала 20 века Опыт регулирования миграции во Франции. 7 | | Французская журналистика с первых своих шагов качественно отличалась как от немецкой, так и от английской периодики своей содержательностью.... |