Дмитрий Рогозин Миссия невыполнима?
Европе не избежать переустройства собственной архитектуры безопасности
Я хочу быть откровенным и рассказать вам, что происходит в Совете Россия-НАТО. Совет существует уже девять лет, и его работа регламентируется Римской декларацией 2002 года. В декларации уточняется, что каждая страна–член Совета напрямую сотрудничает с остальными в своем национальном качестве. Однако в реальности все происходит иначе. На первой для меня сессии Совета я пришел к выводу, что Североатлантический альянс принимает все решения до начала сессии Совета Россия-НАТО. Поэтому я считаю, что моя миссия фактически невыполнима. На мой взгляд, невероятно сложно изменить заранее принятое решение стран-участниц НАТО.
Даже если я полон желания донести до представителей Североатлантического альянса позицию России по тому или иному вопросу, у меня фактически нет никакой возможности повлиять на заранее утвержденную позицию государств НАТО.
Другой аспект моего профессионального опыта, приобретенного в российской дипломатической миссии при НАТО, касается «афганского кризиса». Ни для кого не секрет, что Россия имеет богатый и негативный для нас опыт военных действий в Афганистане. Однако мне бы хотелось подчеркнуть слово «богатый». Моя обязанность как посла России при НАТО – делиться с коллегами из Альянса нашим «афганским опытом».
Ведь идея десантировать демократию в Афганистан была заранее лишена всякого смысла. Однако, несмотря на все наши консультации и рекомендации, НАТО воспроизвела все промахи советского государства.
Впрочем, стоит отметить, что сотрудничество России с НАТО по Афганистану весьма интенсивно. Мы реализуем много совместных проектов. Во-первых, речь идет о предоставлении Россией наземного транзитного коридора для военных грузов Североатлантического альянса. Во-вторых, Россия открыла свое воздушное пространство для военной авиации НАТО.
Наша страна подготовила без малого тысячу специалистов для борьбы с производством и реализацией наркотиков в Афганистане. И это всего лишь малая доля тех областей, в которых мы можем успешно сотрудничать.
Впрочем, нам все-таки трудно понять, какие цели и задачи преследует западная коалиция в этом регионе. Если через два года американцы и их союзники покинут Афганистан, нам придётся в одиночку противостоять экстремистским тенденциям, которые значительно усилились в Афганистане в период войн последнего тридцатилетия.
Логичным выглядело бы установление прямых и тесных контактов между НАТО и Организацией договора коллективной безопасности (ОДКБ), члены которой – непосредственные соседи Афганистана.
На мой взгляд, никто не может объяснить, почему американцы пренебрегли возможностью сотрудничества, которое могло бы им принести дивиденды. В этой безучастности нет никакой логики.
Теперь что касается темы ПРО. Эта тема мне очень близка, и не потому, что я являюсь послом России при НАТО, а потому что президент Медведев назначил меня своим специальным представителем в Комиссии противоракетной обороны Россия-НАТО. Таким образом, мне поручено возглавить российскую делегацию в переговорах с США по ПРО.
Год назад, после Лиссабонского саммита, президент России Дмитрий Медведев выступил с инициативой секторального подхода к созданию системы ПРО в Европе. Речь шла о проекте противоракетного щита, в рамках которого Россия сотрудничала бы со своими западными партнерами в качестве ответственного за противоракетную защиту Восточной Европы. Одновременно Франция могла бы отвечать за Западную Европу, Германия оберегала бы небо над Северной Европой, а Соединенные Штаты защищали бы Южную Европу, сектор наиболее близкий к региону вероятных рисков ракетных атак.
Это предложение было отвергнуто нашими американскими коллегами. Президент США Барак Обама позвонил в Москву и сообщил, что коалиция стран–членов НАТО не имеет никакого желания участвовать в проекте секториальной защиты Европы.
Несмотря на этот отказ, мы хотели быть более гибкими в диалоге с нашими западными партнерами и выступили с другой инициативой – сотрудничества между двумя независимыми системами противоракетной обороны, так как мы узнали, что Североатлантический альянс принял решение о создании независимой европейской системы ПРО. На практике все это чистая условность, потому что все средства европейской ПРО исключительно американские. У Европы сегодня нет технологий встречи и перехвата ракет в космическом пространстве.
Наши коллеги из Брюсселя нам объяснили, что подобный проект не может быть реализован, потому что Россия, не являясь членом НАТО, не может участвовать в европейской системе ПРО.
Такой ответ нас весьма удивил. Мы очень хорошо знакомы с механизмами противоракетной обороны. Самый первый перехват ракеты в космосе был произведен Советским Союзом более пятидесяти лет назад. Россия обладает технологиями и богатым опытом и, что самое важное, внушительными географическими размерами, что позволяет нам быть «естественным партнером» для других геополитических сил.
Отвергнуто. Почему? Не знаю.
В этом отказе нет никакой логики еще и потому, что, согласно проекту европейской ПРО, противоракетный зонтик покрывает не только всю Европу, но и европейскую часть Российской Федерации. Мы с пониманием относимся к тому, что наши европейские коллеги беспокоятся о защите своих собственных территорий, но мы не понимаем, почему Альянс столь озабочен обороной российской территории. Причем против нашей воли!
Сегодня нашим двум странам (Франции и России – прим. пер.) предоставляется шанс стратегического сотрудничества. Россия не желает ограничиваться разговорами о возможных угрозах, а предлагает найти и дать общие для всех ответы на поставленные вопросы. Вместе мы в состоянии их решить.
Одна из основных современных задач России – преодолеть наследие прошлого столетия. Ушедший век стал настоящей трагедией для моей Родины, потому как он разделил Европу на две части. Россия была отделена от своих исторических партнеров.
Именно поэтому одним из основных политических желаний президента Медведева и премьер-министра Путина (а я очень хорошо знаю его мнение по этому поводу, потому что мы много об этом разговаривали) – преодолеть искусственную границу прошлого столетия.
Для ее осуществления необходимо найти или создать фундамент наших будущих отношений, работать над ним ежедневно и с полной самоотдачей, во благо будущего нашей Европы.
Добавлю всего лишь одну мысль. Мы, россияне, очень любим Францию. И мы искренне надеемся, что наши чувства взаимны и что вы со вниманием относитесь и понимаете российское видение будущего Европы. Нам необходимо быть вместе!
|
