Введение Наталия Нарочницкая Чем больше Россия отделяется от Европы, тем меньше значит Европа в мировой истории
Сегодня, спустя 15 лет после фактического провозглашения однополярного мира, можно наблюдать совершенно противоположные тенденции. Во-первых, динамичное развитие демонстрирует Азия. Китай и Индия опровергли западную доктрину вестернизации как непременного условия правильного развития. Через 20 лет западный мир столкнется с тем, что вестернизация – лишь одна из возможных моделей модернизации, наряду с другими. Россия сосредотачивается. А Запад сам переживает социальные и демократические преобразования без ясных перспектив. И в новой конфигурации нам очень важно понять, что может оказать поддержку и укрепить роль Европы. Первое десятилетие нового века закончилось беспрецедентным финансовым и общественным кризисом в Европе и мире. Но, по моему мнению, Европа до сих пор не показала, что обладает волей и способностью породить серьезную историческую альтернативу. На мой взгляд, от германо-российских отношений и отношений Европы и России напрямую зависит, образует ли в первой четверти XXI века треугольник «Америка – Европа – Россия» необходимую опору для новой геополитической системы, которая поддержит равновесие между нашей общей цивилизацией и развивающимися странами Востока.
Я позволю себе быть политически некорректной и скажу пару слов об угрожающих тенденциях в международных отношениях. Безусловно, сегодня мы живем в эпоху пресловутой глобализации. Однако ее естественные аспекты, против которых бессмысленно протестовать, совсем не тождественны навязчивой «идеологии глобализма», инструменту глобального управления, «global governance». Поколение, которое изучало научный коммунизм, поймет мою шутку. Демагогическое значение результатов соперничества между тоталитаризмом и демократией сильно напоминает тезис марксистского учения об обществе: «главное содержание эпохи – это переход от капитализма к коммунизму, социализму». Передел мира после развала Советского Союза все-таки меньше всего отразил борьбу идеологий XX века.
Традиционное понимание суверенитета сегодня устарело. Со времен Вестфальского мира 1648 года, который означал конец войны по религиозным, сегодня мы сказали бы – по идеологическим, мотивам, существовало понятие государства, а не системы ценностей или типа государственного порядка, как источника права и источника суверенитета. Идея национального суверенитета является основополагающим постулатом эпохи Просвещения и западноевропейской либеральной демократии. Суверенитет национального государства не может быть первого или второго сорта. В главе 1 «Цели и принципы» Устава ООН не отдается предпочтения ни одной религиозно-философской или общественно-политической системе. И западная демократия там вообще не упоминается как универсальная модель. Напротив, Устав начинается с утверждения суверенного равноправия всех многообразных субъектов международных отношений. Это означает равноправие республики и монархии, обществ западного и незападного типа. Для Иммануила Канта карательная война (bellum punitivum) между государствами была немыслима, поскольку «между ними нет отношения высшего к низшему». Еще в конце 70-х годов известный американский историк и политолог Стэнли Хоффман определил, что при основополагающем принципе суверенности государства только интервенция с целью повлиять на его внутренние дела, безусловно, должна быть расценена как противоправная.
Сегодня идеология глобализма отвергает принцип эгалитаризма и устанавливает среди наций отношение высшего к низшему. И если кто-то от имени фантома демократического мирового сообщества объявляется нецивилизованным, то он теряет международную защиту. Разве это не кризис демократии и либерализма как философии? Разумеется, незападный мир воспринимает проповедь права от имени демократии, удары против государств с другим типом правления как признак несостоятельности западных ценностей. Но эти ценности были широко распространены на Западе. Они были очень привлекательны в былые времена. Сегодня выяснилось также, что стратегические порты и моря одинаковым образом важны для монархии XVIII века и демократии XXI века, так как благодаря им проходят не только имперские пушки, но и танкеры с нефтью, поддержанные имперскими пушками.
Одной из главных целей сегодняшнего передела мира является контроль над природными ресурсами, из-за которых в будущем будет идти еще много войн. В Европе после развала Советского Союза европейская перестройка показала знакомые геополитические амбиции. Балто-Черноморская дуга – это старый проект, идущий от XVI века. Косово поле – это единственная равнина на Балканах, по которой танки НАТО могли дойти до города Салоники. Торжествующие англосаксы вели себя как «миротворцы» в Кабуле и Месопотамии, которые уже в Первой мировой войне были для Великобритании вожделенным призом. Сегодня наступил час Ливии. Задачей евразийской стратегии Запада является обеспечение решающего контроля над мировыми ресурсами и необратимое лишение всех потенциальных центров влияния рычагов управления этими ресурсами. Это не единственная задача, но все же.
Теперь об отношениях России и Европы. На мой взгляд, сегодня «старая» Европа утрачивает себя как исторический проект. Эти слова могут показаться парадоксальными на фоне впечатляющего роста Европейского Союза и роли евро. Однако особенность сегодняшней ситуации состоит в том, что стратегические потери России в 90-е годы не перешли на этот раз к ее прошлым соседям или соперникам на континенте и ни в коем случае не стали реваншем «старой» Европы. Восточная Европа, Прибалтика, Венгрия, Чехия и Балканы стали связаны не только с Европейским Союзом, но и с НАТО. Они не вернулись в «постгабсбургский» ареал, а оказались под англосаксонской эгидой. И по канону англосаксонской стратегии XX века Восточная Европа никогда больше не должна попадать в сферу влияния ни немцев, ни русских. Не случайно президент США Дж. Буш, выступая в Вильнюсе 23 ноября 2002 г. по случаю официального приглашения Литвы в НАТО, сказал, что «больше не будет ни Мюнхена, ни Ялты». В последующие дни эти слова были вырезаны из всех новостей.
Чем больше Россия отделяется от Европы, тем меньше значит Европа в мировой истории, глобальной и евразийской стратегии. В этом я уверена. Сегодня в Европе как никогда прежде сильна другая культурно-историческая парадигма сотрудничества. Пусть «новая» Европа, как сказал Рамсфельд, в своей иллюзорной эйфории роста тешит себя образами «азиатской Московщины» - эта эйфория так же естественна, как и недолговечна. Однако пришло то время, когда с обеих сторон серьезно задумываются об отношениях русских, немцев и французов. Роли Европы как независимой геополитической, культурно-исторической величины в будущем мире угрожает не существование российской великой державы, а ситуация, при которой российская великая держава будет отсутствовать.
Сотрудничество России и Европы и особенно взаимопонимание и совместная работа России и Германии может дать обеим странам мощный и в равной степени необходимый импульс на пороге третьего тысячелетия. Это продемонстрировала вся история XX века и времен Вилли Брандта и Эгона Бара. Романо-германская и русская православная культуры зиждутся на едином христианском и духовном фундаменте. Немцы и русские породили гениев мирового значения: Гете и Достоевского, Баха и Моцарта, Чайковского. Прекраснейшие немецкие стихотворения переведены на русский язык. И в век Тургенева его произведения уже были изданы в двенадцати томах на немецком языке.
После XX века мы также несем особую ответственность за выбор будущей Европы и форм ее единства. Я хотела бы сказать, что подлинное единство заключается не в новых разделительных линиях, так как они слишком напоминают конфигурации былых времен. Подлинное единство, кроме того, состоит не в диктате идеологических стандартов Совета Европы, где я много работала в качестве депутата Государственной Думы. Этот диктат также не нов. Так уже действовал Третий Интернационал. Евросоюз – это Четвертый либеральный интернационал. Подлинное единство, которое может принести Европе подъем и самостоятельность, заключается в признании вселенской равноценности наших опытов. Будущее состоит в конструктивном соединении исторического наследия и творческих сил всех этнических, конфессиональных и культурных составляющих Европы: германской, романской, славянской, латинской и православной.
|
