Планы семинарских занятий, тестовые задания по дисциплине «Политическая система современной России»
Скачать 2.01 Mb.
|
| 2.2. Особенности функционирования посткоммунистической политической системы России Большинство ученых сходятся во мнении, что основной особенностью политической системы исследуемого периода выступает нестабильность и слабость демократических институтов. Это обстоятельство объясняется целым рядом причин. Во-первых, либерализация политики опередила реальное реформирование других сфер общественной жизни (до сих пор не созданы определенные социальные и экономические условия, позволяющие с большей или меньшей степенью эффективности использовать конституционно провозглашенные политические, гражданские права и свободы). Во-вторых, несмотря на то, что следующая за либерализацией (появление новых политических принципов и правил) и демократизацией (их институциональное и процедурное оформление) фаза ресоциализации предполагает разрушение ранее принятых ценностей и моделей поведения, демократические настроения и устремления не сложились в организационную политическую силу, не смогли заставить власть считаться с собой. Не сумев создать единый демократический фронт, силы демократической ориентации оказались разобщенными, фактически проигравшими парламентские выборы 1995/2003 гг. и отсутствующими как особая сила на президентских выборах 1996/2004 гг. В-третьих, возникновение и становление нового режима привели к тому, что вместо восприятия норм демократического процесса российская оппозиция копила потенциал конфронтации. Она приобрела преимущественно внесистемный характер, так как, не имея реальной возможности контролировать исполнительную власть, оппозиционеры скорее борются против системы с целью изменения ее институциональной структуры. В-четвертых, несмотря на то, что функционируют парламент, политические партии, выборы, «ни общественное мнение, ни система принятых политических решений не отражают равных возможностей, терпимости и общественного контроля, которые подразумеваются в демократических обществах»46. С точки зрения Д.Е. Москвина47, результатом трансформации политической системы России является «институциональная неопределенность, при которой основные субъекты не находят компромисса относительно политических и поведенческих процедур и правил, а последние постоянно меняются и могут носить спорадический характер, о чем свидетельствуют: частотность изменения выборного законодательства (под каждые общефедеральные выборы менялся весь пакет законов, их регулирующих); переход общефедеральных телевизионных СМИ из-под «неограниченного контроля олигархических группировок» под ограниченный контроль государственной бюрократии; отсутствие автономии политических партий, выражаемое в постоянных попытках «перекроить» партийный спектр путем законодательного регулирования численности, наименования партий и т.д.». Но, тем не менее, «это тоже форма демократии, она строится на проведении свободных выборов и соблюдении политических прав граждан (в том числе права критиковать президента и создавать оппозиционные партии), что отличает ее от президентских диктатур, существующих в Туркменистане, Казахстане или Узбекистане»48. Сегодня суперпрезидентский характер правления жестко не противопоставляется возможностям демократизации. Так, по мнению американских исследователей А. Шляйфера и Д. Трейзмана, несмотря на то, что российские политические институты во многом несовершенны и гражданские свободы соблюдаются далеко не всегда, с точки зрения политической обстановки Россия находится в ряду наиболее демократичных в регионе. Тогда как изъяны демократии в стране являются характерными для многих государств со средним достатком49. В связи с этим немецкий исследователь Дж. Зимон отмечает: «Лишь постепенно на Западе начинают сознавать, что модернизация отнюдь не означает обязательного приспособления к западноевропейско-североамериканским отношениям; более того, заимствование тех или иных технических навыков и достижений западных политических систем может привести к политическому и культурному дистанцированию от них»50. Очевидно, что расхождение между результатами демократического транзита на Западе и в России будет сохраняться и в дальнейшем. Обозначенная специфика выразилась в частности в том, что массовая консолидация в меньшей степени была связана с процессами политической ресоциализации, так как во многом состоялась благодаря личности президента. Данную ситуацию М. Вебер обозначал термином «плебисцитарная демократия». Это такой тип политического режима, при котором созданные демократические институты выступают в качестве формы выражения населением своего отношения к национальному лидеру. Его легитимность существенно превышает уровень поддержки гражданами всех иных политических институтов, поэтому общество ориентировано на политические приоритеты, транслируемые центральной фигурой в политической системе. Безусловно, переход к такому способу управления, при котором граждане наделены правом участия в смене правящей элиты в ходе нормативных, законодательно закрепленных процедур и через устойчивые социально-политические институты в России осложнен: исторически ограниченным сроком формирования политической культуры (многие демократические ценности еще не смогли стать элементом внутренней культуры и потребностей человека); тем, что политический процесс характеризуется пассивным участием рядовых граждан в политической жизни; демократия слабо воспринимается обществом как инструмент решения актуальных социальных проблем. Несмотря на это, некоторые исследователи позитивно оценивают обозначенные характеристики российского демократического транзита. Анализируя особенности трансформации политической системы России, Клаус фон Байме51, акцентирует внимание на том, что именно политическая апатия российского населения, которую принято считать негативным фактором, послужила, по его мнению, стабилизации нового режима. Более того, он считает, что в российских условиях развитая политическая культура участия привела бы к диктатуре. Оценивая политический режим в России, отечественные авторы (В.Я. Гельман, Л.Ф. Шевцова, Л.А. Гордон, Ю. Левада и др.52), чаще всего характеризуют его, как своего рода гибридную модель, для которой свойственны следующие черты: -институциональный дефицит (в условиях расплывчатых правил политической игры сохраняется вероятность того, что эти правила будут неожиданно изменены); -противоречие между демократической организацией, структурой и авторитарным содержанием функционирования власти; -гипертрофия исполнительных органов власти (особенно института президента) в условиях режимной консолидации и дезинтегрированного общества; -имитационный характер функционирования фасадных политических институтов (имитация стабильности/нестабильности); -непрозрачность механизмов принятия политических решений в госаппарате, недостаточное развитие механизмов общественного и правового контроля. Гибридность политического режима, с одной стороны, сохраняет потенциальные возможности для вариативности политического развития (в определенных условиях гибридность является способом адаптации комплиментарных институтов). С другой стороны, сочетание противоположных (традиционных и инновационных) элементов используется властными структурами в тех случаях, когда их интересы требуют отступления от продекларированных правил. Вместе с тем, нельзя не согласиться с Г.И. Вайнштейном, который утверждает, что концепция гибридного режима не столько описывает особый тип «новых демократий», сколько отражает общее для большинства из них состояние53. Специфика российской политической системы характеризуется, по его мнению, «конфликтом между элементами реальной демократии и элементами, обусловленными не столько авторитарностью государственной власти, сколько ее слабостью, неэффективностью, неспособностью упорядочивать демократический процесс». Осуществив первый этап демократического транзита (согласно теории двойного перехода, он связан с институционализацией демократических норм) в сложных социально-экономических условиях, российская политическая системам столкнулась с проблемами снижения эффективности, управляемости, делегитимации. Поэтому сущностной особенностью ее функционирования стало преобладание режима самосохранения над режимом регулирования и упорядочивания. В последующих политических преобразованиях (с 2000 г.) проявилась тенденция к усилению государственной власти через решение ряда задач (имеются в виду институционализация новых структур, ресубординация политической системы, восстановление функциональной специфики институтов, достижение утраченного консенсуса между ветвями власти, упорядочивание использования государственных ресурсов и контроля центральной власти над ними и др.). Результаты деятельности в этом направлении выразились, прежде всего, в упорядочении системы исполнительной власти, усилении федерального присутствия в регионах, укреплении личной власти президента. Таким образом, специфика переходного периода, основным содержанием которого является трансформация политического режима в России, определяется незавершенностью и смещенностью фаз транзита, протекающих с разной интенсивностью. До сих пор в российской политике сосуществуют демократические и авторитарные элементы, за период 1991-2008 гг. невозможно выявить точный алгоритм движения к демократической консолидации или отказу от демократии. 2.3. Социально-экономические и социокультурные факторы системной трансформации постсоветского общества Безусловно, специфика состояния политической системы общества коррелировала с особенностями социально-экономического и социокультурного развития России рассматриваемого периода. К особенностям системной трансформации в России 90-х гг. ХХ в., проявившимся в экономической сфере, на наш взгляд, можно отнести: -сочетание двух типов институтов: либерализированных и нелиберализированных (капитализм не развивался как естественный процесс, выигрывая в конкуренции с другими направлениями, а насаждался благодаря государственной политике); -двухслойность экономического сектора, в котором сложно разграничить формальные и неформальные составляющие (малое предпринимательство деформировано влиянием спекулятивного капитала и невыгодностью производственного предпринимательства; крупный капитал приобрел форму монопольно-олигархического уклада в процессе сращивания с государственной властью); -разнообразие и асимметрию целей политического и экономического развития (в результате осуществления радикальной либерализации экономики произошла девальвация ряда демократических ценностей); -противоречивый характер и неравномерность результатов экономических преобразований (основное направление которых выразилось в циклическом движении от тотального разгосударствления к восстановлению регулирующего статуса государства в экономике). Обобщив результаты исследований отечественных и зарубежных ученых54, анализировавших становление рыночной экономики в современной России, мы выделили несколько этапов, характеризующих этот процесс. Первый этап (1991 – 1998 гг.) связан с попыткой сделать доминирующими институты, которые до этого играли дополнительную (комплиментарную) роль в экономике, что нашло отражение в процессах: легитимации рыночных механизмов (частная собственность, конкурентные отношения между участниками рынка, свободное ценообразование) и инфляционной дестабилизации; установления открытой экономики и сворачивания промышленного производства (вхождение в мировое экономическое сообщество в качестве топливно-сырьевого сектора). На втором этапе экономических преобразований (1998 – 2000 гг.) произошел поворот в сторону восстановления господствующего положения традиционных институтов, который выразился в том, что функционирование либерализированных институтов дополнялось административным управлением (не регламентированным юридическими нормами), а также постепенно возрастала роль государственных органов в обеспечении пропорционального развития экономики субъектов федерации. Третий этап (2000 г. до н. в.) отличается от второго более выраженной реализацией государственной стратегии, направленной на усовершенствование организационных форм, свойственных для традиционного институционального пространства. В обозначенный период времени проявились тенденции дальнейшего усиления позиций федерального центра (формирование единого правового пространства, разграничение полномочий и предметов ведения между Федерацией, субъектами и муниципальными образованиями) и постепенной смены административного контроля политико-правовым (отлаживание механизма бюджетного регулирования, учитывающего интересы субъектов разного уровня). Исходя из этого, в качестве основного результата экономического развития РФ в рассматриваемый период выступает постепенный переход от стратегии заимствования и радикального внедрения институциональных инноваций к системе управления, которая базируется на совершенствовании традиционных институциональных форм. Третий этап можно назвать этапом стабилизации и формирования условий для дальнейшего динамичного развития страны. Формирование стабилизационного фонда, реализация национальных проектов, внутреннее инвестирование стратегических отраслей экономики, постепенная интеграция в мировую экономическую систему являются условиями обеспечения конкурентоспособности России. Вместе с тем, в экономической политике остаются и негативные черты, к ним можно отнести в частности, отсутствие стратегии долгосрочного экономического развития, сохранение структурного дисбаланса бюджетной системы, при котором передача на нижестоящий уровень расходных полномочий не подкрепляется соответствующими финансово-экономическими ресурсами, недостатки налоговой и монетарной политики, определяющие проблемы партнерства бизнеса и власти, инвестирования не сырьевых отраслей экономики, не достаточного развитие финансово-банковской системы и другие. Представленная периодизация изменений в экономической составляющей системной трансформации постсоветского общества демонстрирует, что на каждом этапе экономических преобразований имели место как позитивные, так и негативные проявления трансформационных процессов. Экономические перемены оказали противоречивое влияние на институциональные и социокультурные составляющие политический трансформации российского общества. Так, наличие альтернатив экономического поведения (связанное с закреплением частной собственности, свободы предпринимательской деятельности и т.п.) привело к повышению вариативности ценностных ориентаций общества, долгое время существовавшего в условиях экономической и идеологической монополии государства-партии. Однако данный процесс сопровождался дезориентацией личности и дезинтеграцией общества, что в целом снижало трансформационную активность различных групп населения. Помимо социально-поведенческого аспекта итогов экономических преобразований в посткоммунистической России, необходимо отметить, что именно с негативными процессами в рассматриваемой сфере связано недостаточно устойчивое положение политических ценностей демократии, а также колебание приоритетов и настроений в массовом сознании. Социальные результаты системной трансформации в России связаны с такими явлениями, как: разрушение старой системы государственных социальных гарантий без обеспечения социальной защищенности населения; изменение образа жизни низкодоходных слоев населения; распространение стратегии «выживания», ориентированной на низкий уровень материального обеспечения; углубление социального неравенства, нарастание бедности, маргинализации и эксклюзии. Среди факторов, детерминировавших изменение социальной структуры постсоветского общества, можно выделить трансформационные и традиционные. По замечанию З. Голенковой, «в отличие от развитых стран, переживающих состояние «шока перед будущим» и активно реализующих цивилизационные процессы интеграции, транзитивные общества, переживая синдром «шока от прошлого», пытаются изменить свое положение путем дезинтеграции»55. В условиях нарастающей глобализации обозначенные тенденции переплетаются, проявляясь с разной интенсивностью и в разном соотношении в каждый конкретный период времени. Выражением дезинтеграции является, прежде всего, социальная дифференциация (сложившаяся в данном обществе система существенных различий социального положения, отражающая закономерности формирования перспективного развития общества). При этом неустойчивые (кризисные, деформированные) общества не обеспечивают воспроизведение социальной дифференциации на закономерных основаниях, что означает не отсутствие в них социальной дифференциации, а отсутствие устойчивости последней56. В трансформирующемся обществе социальная дифференциация дополняется явлениями социальной аномии (разрушением одной ценностно-нормативной системы и несформированностью другой) и социальной депривации (ограничением, либо лишением доступа к материальным и духовным ресурсам, возможностям необходимым для удовлетворения основных жизненных потребностей). К особенностям социальной трансформации в России чаще всего относят отсутствие теоретически и практически обоснованной политики социальной реконструкции, которая происходит стихийно, непоследовательно, иррационально. В результате этого социальная структура российского общества характеризуется крайней неустойчивостью, аморфностью и неопределенностью. При этом подчеркивается, что дезинтеграция российского социума обусловлена как несовпадением темпов социальных изменений в различных сферах, так и пространственной неравномерностью хода преобразований57. В различных регионах страны преобразования осуществляются с разной степенью интенсивности. Субъекты РФ значительно отличаются друг от друга уровнем концентрации денежных доходов (регионы экономически неравны в 2,5 раза). В конце 90-х гг. ХХ в. коэффициенты Джини (неравенства) в Агинском, Бурятском и Усть-Ордынском автономных округах соответствовали его значениям в Словакии, а в Камчатской и Магаданской областях – в южно-американских странах. Различия коэффициентов Джини в регионах России достигли таких же размеров как между странами с наиболее и наименее высоким уровнем экономического неравенства. Отмечаются доходно-имущественное расслоение общества (в сентябре 2002 г. среднедушевые доходы 10 % наиболее обеспеченных граждан превысили доходы 10 % наименее обеспеченного населения более чем в 14 раз) и диспропорции в оплате труда по отраслям экономики (наиболее высокие заработки сосредотачиваются в топливно-энергетическом комплексе, цветной металлургии и в сфере финансов, самые низкие – в сельском и лесном хозяйствах, легкой промышленности и в бюджетных секторах экономики), усиливающие социальное напряжение и социальные деформации в обществе. Следовательно, экономические преобразования конца ХХ столетия оказали значительное влияние на изменение социальной структуры общества. Обозначенная проблема занимает центральное место в работах широкого круга российских исследователей58, в то время как проблема взаимозависимости (коэволюции) изменений социальных институтов, процессов, структур и ценностных ориентаций массового сознания изучена не достаточно. Мы считаем, что, во-первых, крайне неравномерное распределение приватизированной собственности, снижение качества жизни повлекли за собой образование социальных контрастов, разделение общества на богатое и сверхбогатое меньшинство и малоимущее и бедное большинство, что сужало и без того немногочисленную социальную базу трансформации. Во-вторых, возникновение слоя бизнесменов, складывание среднего класса с характерным предпринимательским менталитетом были осложнены экономическими кризисами и административными барьерами. Поэтому инновационная деятельность в новых экономических условиях оказалась доступной для небольшой части населения. В-третьих, трансформационная структура общества характеризовалась переходом от этакратического типа социальной стратификации (положение индивида/группы определялось местом во властной иерархии) к новому типу, при котором дифференциация общества стала определяться комплексом факторов: -спецификой собственности на различные объекты (средства производства, финансовый капитал, продукты интеллектуальной деятельности и т.п.); -формой собственности (мелкая, средняя и крупная индивидуально-частная, акционерная, кооперативная, коллективная, государственная и т.д.); -функциями, выполняемыми в отношении собственности (организаторы производства, менеджеры и т.д.); -принадлежностью к профессионально-отраслевым общностям (энергетики, горняки, машиностроители и др.); -уровнем, качеством и условиями жизни (высший, высокий, средний, ниже среднего, низший уровни); -социокультурными основаниями (ценностные, мотивационные, поведенческие). В-четвертых, в современном российском обществе сосуществуют страты с различными стартовыми условиями (советские, позднесоветские, постсоветские условия социализации), что в определенной степени способствует распространению социального отчуждения и ценностной поляризации. В-пятых, слабость социально-политической инфраструктуры (неразвитость гражданского общества, партийной системы, местного самоуправления) детерминировала преобладание, особенно в начале преобразований, протестной мобилизации или мобилизации негативного толка (вокруг внешней/внутренней угрозы), и тем самым снижала позитивный консолидационный потенциал общества. Таким образом, динамичность перемен и незавершенность трансформационной структуры российского общества оказали влияние на формирование таких характеристик его ценностной системы, как гетерогенность, поляризованность, контрастность. В то же время трансформация социальной структуры стимулировала ценностную легализацию в прошлом скрытых и становление новых социальных слоев, способствующих расширению сфер и форм хозяйственной и общественной самодеятельности населения. Среди социальных акторов в трансформационной структуре общества особое место исследователи59 отводят среднему классу (при этом часто данное понятие приравнивается к «средним слоям», мелкому предпринимательству, «новому» среднему классу и т. д.), для которого характерны высокий уровень адаптивности к рыночной экономике, социальная мобильность, прагматическое отношение к государству, приверженность к таким либеральным ценностям, как индивидуальная свобода и частная собственность. Однако средний класс, составляющий основу стабильности демократических политических режимов и эффективного рыночного развития на Западе, в России остается неоднородным (дифференцированным по социально-профессиональным и имущественным основаниям), лишенным групповой идентичности «молчаливым меньшинством», дистанцированным от каналов общественного влияния на власть (ассоциации, объединения, партии и т.п.). Таким образом, институционализация демократии в России, должна быть направлена на формирование такого социально-политического порядка, который обеспечивает стабильный характер изменений за счет осознания общих интересов, ценностного согласия и значимости политических институтов. Опираясь на научную традицию исследования институционализации (Т. Гоббс, Д. Юм, Ж.-Ж. Руссо, О. Конт, Э. Дюркгейм, М. Вебер, Т. Парсонс, П. Сорокин, Ю. Хабермас и др.), современная политическая мысль рассматривает этот процесс в качестве объединяющего многообразные изменения, которые формируют и преобразуют взаимодействия субъектов в систему. В основе этого процесса, по мнению П. Бергера и Т. Лукмана60, лежат три фактора: хабитуализация (опривычивание), типизация (появление типичных моделей поведения) и легитимация (предполагающая несколько уровней: ценностный, инструментальный, символический и др.). Исходя из этого, Э.А. Попов подчеркивает, что «одна из главных проблем становления демократии в России заключается в недостаточном уровне ценностного согласия, так как ее институциональное оформление, санкционированное сверху, опережает и не соответствует (или не вполне соответствует) культурно-психологической среде, в которой она вынуждена функционировать»61. Очевидно, что завершение политической трансформации, достижение политической системой состояния устойчивого функционирования, при котором ее характеристики и свойства существенно отличаются от прошлого состояния и позволяют избежать возможной инверсии, в значительной степени зависят от взаимообусловленности институциональных и структурных (прежде всего, социокультурных) преобразований. В заключение отметим следующее. 1. Проблемы, с которыми Россия столкнулась в ходе демократического транзита (экономический спад, высокие социальные издержки преобразований, олигархическая форма собственности, распространение коррупции, нестабильность демократических институтов и т.д.), с одной стороны, не уникальны, с другой стороны, можно выделить ряд специфических особенностей ее политического развития. Так, во-первых, демократический переход осуществлялся не просто в условиях кризиса идентичности, но в ситуации построения новой государственности; во-вторых, модификация элит необходимая для реализации согласительных процедур между оппонирующими сторонами была недостаточной, поэтому противостояние оппонентов («реставраторов» и «реформаторов») носило открытый конфликтный характер, имело силовое разрешение, в результате чего конституционное закрепление получили нормы соответствующие суперпрезидентской форме республиканского правления. 2. Узкая социальная база преобразований предопределила опору нового режима на формирующиеся региональные и экономические элиты в соответствии с принципом «обмена ресурсами». В этой ситуации неустойчивость демократических институтов и высокий уровень инверсионности политических процессов стимулировали режимную консолидацию в двух вариантах: олигархического авторитаризма (1996 – 1999 гг.) и плебисцитарной демократии (2000 – 2007 гг.). Первый вариант менее жизнеспособен, так как сопряжен с механизмами саморазрушения (массовая негативная мобилизация, делегитимация, сецессия и т.д.). Второй вариант более устойчив с точки зрения ограничения давления на систему сил ее разрушающих, но так же уязвим с позиции воспроизводства политической системы без лидера, обеспечивающего легитимность основных политических институтов. 3. На процесс институционализации демократии в России существенное влияние оказали социально-экономические и социокультурные факторы (ценностная дезориентация и поляризация, социальная дезинтеграция, резкое доходно-имущественное расслоение, нестабильная и несбалансированная социальная структура и др.) предопределившие во многом слабость социально-политической инфраструктуры, протестный и негативный характер массовой социальной мобилизации, низкий уровень трансформационной активности граждан и консолидационного потенциала общества. 4. Укоренение новых политических институтов и усвоение демократических ценностей массовым сознанием - процессы не линейные и не однонаправленные, а скорее цикличные, волнообразные, поэтому вектор институциональных и социокультурных изменений определяется следующими противоречиями, характерными для функционирования посткоммунистических политических систем: -между радикальными социально-экономическими и политическими изменениями, с одной стороны, и требованиями стабильности в общественной и политической сферах - с другой; -между поступающими изнутри, равно как и из внешнего мира, требованиями роста и реструктуризации экономики и социального обеспечения и снижением уровня жизни; -между потребностью в установлении плюралистической и демократической политической системы и узкими социоэкономическими и культурными предпосылками преобразований; -между моделью реформ и возможностями общества; между недостаточным развитием демократических традиций и вторжением «готовых образцов» демократии; -между потребностью модернизации и либерализации и потребностью в возврате к традиционным нормам; между стремлением установить правовое государство и демократические институты и сильной тенденцией к персонализации власти; -между гражданскими, политическими правами и социально-экономическими свободами (традиционные либерально-демократические ценности, как, например, свобода, не имеют для повседневной жизни граждан большого значения, если они не наполнены реальным, конкретным содержанием, если нет гарантии для реального участия граждан в управлении обществом); -между решениями, интересами, ценностями элиты и значительной части населения; -между относительной слабостью государства и гипертрофированным административно-бюрократическим аппаратом и т.д. Но какими бы противоречиями и трудностями не сопровождался демократический переход в России, его результатом является сформированная институциональная структура, функциональность и устойчивость которой могут быть проанализированы с помощью таких показателей, как инерционность демократического процесса (стабильность и воспроизводство демократических институтов в условиях сменяющихся электоральных циклов), сформированность стратегий поведения политических акторов (их соответствие демократическим ценностям, нормам и процедурам), легитимность демократических институтов (уровень массовой поддержки и готовность населения разделять ответственность с властью). |
Похожие:
 | Правоведение: Сборник планов семинарских занятий/ Уфимск гос авиац техн ун-т; Сост-ли: Е. В. Миронова, А. Ф. Шакирзянов. – Уфа, 2014.... | | Планы семинарских занятий предназначены для руководства при подготовке студентов к семинарским занятиям по курсу «Доказывание и доказательства... |
 | Учебно-методический комплекс составлен в соответствии с требованиями государственного образовательного стандарта высшего профессионального... | | Отовки к семинарским занятиям, положены задания из учебного пособия Н. Л. Бондаренко, Т. М. Халецкой Гражданское право. Практикум.... |
| Темы №1, №2 Понятие, сущность, система, принципы и источники международного права. Субъекты современного международного права | | Дано краткое содержание изучаемых тем, планы семинарских и практических занятий, тематика контрольных и курсовых работ, примерные... |
| Дано краткое содержание изучаемых тем, планы семинарских и практических занятий, тематика контрольных и курсовых работ, примерные... | | Дано краткое содержание изучаемых тем, планы семинарских и практических занятий, тематика контрольных и курсовых работ, примерные... |
| Дано краткое содержание изучаемых тем, планы семинарских и практических занятий, тематика контрольных и курсовых работ, примерные... | | Планы семинарских занятий по изучению курса «История российского правосудия» для студентов 1 курса очной формы обучения по направлению... |