Збигнев Бжезинский Еще один шанс. Три президента и кризис американской сверхдержавы
Скачать 2.47 Mb.
|
Книга Фукуямы, написанная в традиции гегельянской и марк систской диалектики, блестяще, но в отдельных местах вводя в заблуждение, показывала, что политическая эволюция челове чества увенчалась победой демократии. Этот вывод, встречен ный шумным одобрением, был многими истолкован как доказа тельство того, что демократия стала теперь неизбежной судьбой человечества. (Неоконсерваторы после 11 сентября использова ли эту интерпретацию для обоснования своих активистских рекомендаций.) Возможно, только само название книги вводило в заблуждение, учитывая, что автор позднее выразил сожаление о том, что был неправильно понят, и утверждал, что его выводы относительно эволюционной модернизации были не столь дале ко идущими. Но его драматическое проникновение в предпола гаемую историческую неизбежность демократии служило мощ ным основанием для тех, кто настаивал на том, чтобы Америка всеми доступными ей средствами выступала за продвижение демократии в качестве центрального направления политики США на Ближнем Востоке. Таким образом, догматический ак тивизм сочетался с историческим детерминизмом. Неоконсерваторы различными путями использовали и вели кую цивилизационную интерпретацию Хантингтона (который, в свою очередь, обращался к «Закату Европы» Освальда Шпенглepa и «Постижению истории» Арнольда Тойнби: первая была написана вскоре после Первой мировой войны, а вторая - после Второй мировой) для обоснования их представлений об экзистен циальном конфликте с исламом по проблемам основных ценностей. В этом отношении непреднамеренное политическое влияние Хантингтона было даже более сильным, чем влияние Фукуямы. Его концепция, доказанная с большой изощренностью и убедитель ным обоснованием, послужила предупреждающим пророчеством, что нельзя позволить себе стать самодостаточными. Однако в те чение нескольких лет, особенно после 11 сентября, «столкнове ние цивилизаций» стало широко признанным диагнозом гло бальной реальности, которая еще совсем недавно, в 1990 году, казалась отдаленной. Результатом стала манихейская доктрина, с которой ни один из двух исследователей не мог бы примириться: демократия, столь убедительно провозглашаемая неотвратимой целью разви тия человечества, вступала в экзистенциальный конфликт в воп росе основных ценностей. Но такая участь нередко постигает великие умы; в свои поздние годы Джордж Кеннан нередко жаловался на то, что его широко признанный и открывающий новый путь научный труд, обосновывающий политику сдержи вания сталинистской России, был искажен теми, кто прославлял его анализ и стремился проводить его рекомендации в жизнь. Во всяком случае, понятие «демократический конец истории» как заключительный момент великой коллизии с фундамента листским исламом стал для неоконсерваторов лучом света, прон зившим туманы после холодной войны. Эти два явления - глобализация как поднимающаяся волна и неоконсерватизм как призыв к действию - стали доминирую щими на политической сцене, оттеснив альтернативные точки зрения. Тем не менее, первоначально смятенное чувство облег чения в конце холодной войны вызвало некоторое беспокойство относительно более глубинных проблем Запада, особенно в сфере морали и культуры. Возникали вопросы о перспективной жиз неспособности западной культуры, которой, казалось, все боль ше не хватало морального компаса. Отсутствие этого компаса и стало для меня поводом публично поставить вопрос (это было в 1990-м, в университете в Джорджтауне на лекции, озаглавлен ной «Послепобедный блюз»), действительно ли поражение ком мунизма означает победу демократии. Этот вопрос сразу же возникал в связи с будущим прежних коммунистических стран Восточной Европы и крушением Со ветского Союза. Для восточноевропейских стран привлекатель ность Европы служила маяком и идеалом. Историческая и гео графическая близость объединенной Европы могла бы помочь преодолеть сорокалетнее подчинение коммунистической докт рине. Для России коммунистическое наследие было вдвойне тяжелым, укоренившимся более прочно и к тому же усугубляв шимся имперскими традициями старой России и длительной ностальгией по их возрождению. Можно было бы полагать, что логическим курсом для Запада должно быть поэтому проведе ние долговременной политики, направленной на вовлечение России в более тесные отношения с Европой, но было мало признаков, что кто-либо в Вашингтоне серьезно и конструктив но думает над этим вопросом. Терзающее Запад философское беспокойство, особенно в Аме рике, о настроениях, доминирующих в обществе, вызвало у меня озабоченность в связи с тем, что ни одна из двух соперничающих концепций не была в историческом плане достаточной для того вызова, перед которым оказалась Америка. Это был вызов и стра тегический, и философский. К какой важнейшей цели теперь, после поражения коммунизма, должны стремиться граждане демократического Запада? Для многих представителей высшего и среднего класса ответ заключался в двух словах: гедонистский релятивизм - без глубоких убеждений, без трансцендентального сознания, с хорошей жизнью, определяемой главным образом промышленным индексом Доу Джонса и ценой бензина. Если это так, то тогда дихотомия между гедонистским релятивизмом Запада и абсолютизмом внезапно обнищавших жителей преж него советского пространства и политически пробудившегося развивающегося мира только увеличит глобальное разделение. Ответ должен быть найден путем более глубокого морального определения мировой роли Америки. Без этого глобальное ли дерство Америки было бы недостаточно легитимным. Привлекательной моральной основой политики в конечном счете должны быть гуманитарные соображения. В этом случае права человека превращаются в глобальный приоритет. Это отве чает устремлениям политически активной массы людей. Про свещенная политика, основанная на моральной убежденности, должна также усилить способность руководства добиваться общего согласия, а не вызывать манихейское разделение. Напро тив, отсутствие моральной убежденности сохраняет возмож ность для демагогов использовать внезапно возникающие кри зисы и новые страхи. Именно опасения такого рода побудили меня написать («Вне контроля», 1993 г.), что «затруднения Америки в осуществлении эффективного глобального руковод ства... могут породить ситуацию, которая усилит глобальную нестабильность... и приведет к возвращению тысячелетней де магогии», и даже высказать мнение, что «фаза американского превосходства, возможно, не будет длительной, несмотря на оче видное отсутствие кандидата на ее замещение». По существу, уже начиная с 1990 года стоял вопрос: обладает ли Америка достаточными способностями для того, чтобы осу ществлять руководство миром в то время, когда политические и социальные ожидания человечества перестали быть пассивны ми, а сосуществование различных религий и культур происходит, как в компрессорной скороварке, под давлением, создаваемым их взаимодействием? Три следующих один за другим американ ских президента - Джордж Г.У. Буш, Уильям Дж. Клинтон и Джордж У. Буш имели возможность ответить на этот вопрос не в форме философской абстракции, а реальными политическими делами. Первый из этих глобальных лидеров-президентов стре мился проводить традиционную политику, находясь в нетради ционных условиях, в то время как два соперничающих взгляда на мировое устройство еще находились в стадии кристаллиза ции. Второй руководствовался мифологизированной версией глобализации, находясь в положении вершителя судеб челове чества. Третий принял на себя военные обязательства, чтобы руководить в мире, догматически представляемом двухполюс ной системой, образуемой добром и злом. Первородный грех (и тупики ограниченного мышления) Сегодня мы вступили в эпоху, когда в основе прогресса будет лежать общечеловеческий интерес. Осознание этого требует, чтобы и мировая политика определялась в первую очередь общечеловеческими ценностями... Дальнейший мировой прогресс возможен теперь лишь через поиск кон сенсуса в движении к новому мировому порядку. МИХАИЛ ГОРБАЧЕВ, из выступления на Генеральной Ассамблее ООН 7 декабря 1988 г. Началось новое партнерство стран, и мы переживаем сегод ня уникальный и необычный момент истории... Из волне ний этого тревожного времени... может возникнуть новый мировой порядок... в котором государства всего мира -Восток и Запад. Север и Юг - смогут процветать и жить в состоянии гармонии. ДЖОРДЖ Г.У. БУШ, из выступления на объединенной сессии Конгресса США 11 сентября 1990 г. «Новый мировой порядок» стал брендом Джорджа Г.У. Буша, часто цитируемым определением его видения мира. Но эта фраза не принадлежала ему и недостаточно четко характеризовала его внешнеполитический курс. В своей речи в Конгрессе, провоз глашая свою приверженность «новому мировому порядку», Буш, не давая каких-либо четких обязательств в отношении того, что он намерен делать, признался, что «разделял это мнение с президентом Горбачевым», когда они «встречались несколько недель назад». Но Горбачев использовал эту фразу задолго до этой встречи. Буш не был мечтателем, он был искусным прак тиком силовой политики и традиционной дипломатии в нетра диционное время. Не обладая историческим воображением, он воспринял лозунг Горбачева, но никогда серьезно не пытался его осуществлять. Президентство Буша Первого совпало с целым каскадом потрясений, прошедших по Евразии. Несколько кризисов либо развивались, либо внезапно возникали на этом обширном про странстве, которое в течение предшествовавших четырех деся тилетий было главной ареной грандиозного стратегического соперничества между Соединенными Штатами и Советским Союзом. Это соперничество выражалось в конфронтации на трех стратегических фронтах: на западе оно обозначалось границами НАТО, на востоке - демаркационной линией, разделяющей Корею, и Формозским проливом, на юге, в районе Персидского залива, - доктриной, провозглашенной Картером в ответ на со ветское вторжение в Афганистан. Это разделение теперь допол нялось возникавшими на флангах политическими, этническими и религиозными волнениями на Балканах, Ближнем Востоке, в Восточной Азии и особенно внутри самого советского блока. В отношении этих очагов конфликтов Буш проявил как силу, гак и сдержанность. Он был мастером кризисного урегулирова ния, но не был стратегическим провидцем. Он уверенно действо вал в связи с распадом Советского Союза и в ответ на агрессию Саддама Хусейна сумел с большим дипломатическим искусст вом и военной решимостью организовать ответную международ ную акцию. Но ни один свой триумф он не превратил в длитель ный исторический успех. Уникальное политическое влияние Америки и ее моральная легитимность не нашли стратегического применения ни в трансформации России, ни в умиротворении на Ближнем Востоке. Справедливости ради стоит сказать, что Буш, как ни один из президентов США за весь период с конца Второй мировой войны, сталкивался с такими глубокими и мас штабными беспорядками на мировой арене. К счастью, он был опытным и знающим политиком и не нуждался в подсказках. Он был хорошо известен большинству иностранных государст венных деятелей и обычно пользовался их уважением. Он быстро сформировал свою внешнеполитическую команду и уверенно руководил ею. Какие бы оговорки ни делались в последующем в отношении его наследия, он подобрал себе хороших главных советников по внешнеполитическим вопросам. Буш выбирал людей, близких к нему, следующих его лидерству, способных работать в команде и принимавших установленное им разделение труда. Совет по вопросам национальной безопасности возглавил Брент Скоукрофт, выполнявший обязанности советника президента по вопросам внутренней политики и друг семейства Бушей, в то время как государственный секретарь Джеймс Бейкер действовал как надежный переговорщик за пределами США. Совершенно очевидно, что внешней политикой США руко водил сам Буш. Стратегические решения шли сверху вниз, а не наоборот - от аппарата СНБ или Государственного департамента. Буш работал в тесном контакте с тремя ключевыми советниками высшего уровня (два упомянутых выше и министр обороны Ричард Чейни). Все они были людьми, которых он знал лично. Но, консультируясь с ними, он время от времени приглашал к себе для беседы в Овальном зале наедине аутсайдеров (я приглашался для консультаций по Советскому Союзу и Польше). Буш несом ненно был первым среди равных, хорошо информированным и уверенным государственным деятелем, принимавшим оконча тельное решение. СНБ работал ровно, сосредоточенно, в четкой иерархической системе, своевременно реагируя на подлинно беспрецедентные крупные исторические повороты событий. Мир, в котором работала команда Буша, разносило на части, и поддающаяся определению и исторически понятная эпоха подходила к своему концу. Но курс, который предстояло прово дить, не был самоочевиден. Буш должен был определить свои приоритеты, заглянуть подальше, за сегодняшний и завтрашний день, иметь ясность в отношении направления движения и дей ствовать соответственно. Этого он никогда как следует не делал. Он прежде всего сконцентрировал внимание на деликатной задаче мирного управления процессом демонтажа советской империи, а затем на устранении чрезмерных амбиций Саддама Хусейна. Обе задачи он решил блестяще, но ни одну из них как следует не использовал. Прогрессирующий распад Советского Союза как раз совпал с серединой президентства Буша в декабре 1991 года. Эта дата отметила начало глобального верховенства США. Но этому событию предшествовали и продолжались после него усиливав шиеся беспорядки во всем советском блоке. Любая политиче ская реакция на эти беспорядки осложнялась тем, что она могла вызвать вспышки насилия и политические взрывы за пределами советской сферы в различных частях Евразии. (Возможно, чи татель пожелает ознакомиться с основной хронологией событий, происходивших в годы президентского срока Буша, которая приводится ниже, чтобы почувствовать чрезвычайно высокий темп изменений, с которым столкнулась команда Буша в первые четыре года.) МЕЖДУНАРОДНАЯ ХРОНОЛОГИЯ С ЯНВАРЯ 1989-го ПО ДЕКАБРЬ 1991 ГОДА Февраль 1989. Через несколько дней после прихода Буша в Белый лом советские войска были выведены из Афганистана, куда они вторглись в конце 1979 года, так и не сумев подавить упорное афганское сопротивление, поддержанное полузамаскированной коалицией США, Великобритании, Пакистана, Китая, Саудовской Аравии и других стран. Сентябрь 1989. Движение «Солидарность» в Польше формирует первое в советском блоке некоммунистическое правительство. Подавленная введенным в 1981 году военным положением, «Соли дарность» в конце 1980-х поднимается, как Феникс из пепла, и летом 1989-го (менее чем через полгода после инаугурации Буша) доби вается проведения первых во всем советском блоке свободных выборов. Этому беспрецедентному событию предшествует стихий ное массовое движение, начавшееся повсюду в Восточной Европе, в Венгрии, нечто подобное в Польше - в октябре, в Чехословакии - в ноябре, в Болгарии и Румынии (в последней с актами насилия) - в декабре. 4 июня 1989. Протест па площади Тяньаньмэнь. В Китае начатая Дэн Сяопином за десятилетие до этого и все более динамичная программа социально-экономических реформ привела к бурному росту производительности, инновациям, ускорению экономического развития, а также усилению политического брожения. Социальные выступления, особенно среди интеллектуальной части молодежи и студентов университета, вызвали вспышку внезапной активности, вылившуюся через несколько дней в демонстрацию, требующую де мократизации. Этот самый серьезный вызов режиму за весь период с 1949 года был кроваво подавлен танками на площади Тяньаньмэнь. 9 ноября 1989. Падение Берлинской стены. Коллапс советского контроля в Польше, Венгрии и Чехословакии изолирует восточно германский режим и ускоряет драматическое разрушение Берлинской стены. Еще около года Буш будет успокаивать своих главных западноевропейских союзников и получит вынужденное советское согласие на воссоединение Германии в октябре 1990 года. |
Похожие:
 | | Германия после первой мировой войны. Экономический кризис. Искалеченные судьбы людей и их души. Как говорит один из героев романа,... | |
 | Николаева Льва Трифоновича, члена правления тсж «Шанс», собственника квартиры №47, д. 2, А. Миттова бульвар, г. Чебоксары | | Страховщик – Общество с ограниченной ответственностью «Страховая компания «ресо-шанс» (ооо ск «ресо-шанс») юридическое лицо, созданное... |
| Тсж «шанс», содержащиеся в егрюл, не связанные с внесением изменений в учредительные документы, произведённой ифнс по г. Чебоксары... | | |
| Три восьмиэтажных корпуса тесно стоят один за другим, фасад первого выложен белой глазурованной плиткой. Висят таблички: «Ажурная... | | Государственная власть в Российской Федерации осуществляется на основании разделения на следующие три ветви |
| На новом бланке появился штрих-код (лицо бланка, вверху справа на белом поле), а номер состоит из 12 цифр, который дублирован в виде... | | Мяло К. Г. Россия и последние войны ХХ века (1989-2000). К истории падения сверхдержавы. — — М.: Вече, 2002. — 480 c |