Третья. Региональные проблемы между США и РФ
Скачать 2.68 Mb.
|
| Мировому лидеру - баловню фортуны угрожают два явления: подъем претендентов на статус сверхдержавы и резкая дестабилизация (хаос) в стратегически важных районах мира. При этом аргумент о невоинственности демократических государств не выдерживает исторического анализа. Равно как и то, что рыночная экономика якобы неотделима от демократии - ни Япония, ни Германия никогда не были либеральными рыночными экономиками американского типа. Не выдерживает критики и аргумент о спасительности глобальной взаимозависимости. Не в первый раз на протяжении уходящего столетия упования возлагаются на тесные связи, обширный товарообмен, взаимовыгодную торговлю, исключающую силовые решения. Подобные аргументы красноречиво излагались накануне первой мировой войны (когда взаимозависимость действительно достигла впечатляющих размеров) и между мировыми войнами. Новый всплеск подобной аргументации не может служить основанием для благодушия. Такие специалисты как Кеннет Уолтц, Мириэм Элмен, Майкл Браун, Шин Линн-Джонс, Стивен Мюллер и др., полагают, что, если члены мирового сообщества испытывают страх в отношении друг друга, взаимозависимость лишь увеличивает вероятие конфликта.54 Историк Пол Кеннеди приводит слова англичанина, который, учитывая чрезвычайно интенсивный товарообмен между Британией и Германией в начале века, тем не менее сказал, глядя на дымящиеся трубы немецких заводов: “Каждая из этих труб - жерло пушки, направленное на Англию”55. Конкурирующие с Америкой экономики в конце ХХ века буквально ощетинились такими трубами. Потенциальные конкуренты Встает вопрос о том, кто сможет воспользоваться в будущем рассредоточенностью американских сил. Идентификация потенциальных претендентов-соперников стала одной из главных задач американской политологии. Мнения американцев о способностях различных стран обрести влияние неоднозначны. Среди первоклассных американских талантов С. Хантингтон обращает внимание на враждующие цивилизации. П. Чоэт и Э. Луттвак ищут полюс противоборства в азиатском развитии. С.Эмерсон сосредоточился на исламском фундаментализме. Немалое число теоретиков увидели мировой контрбаланс в поднимающемся Китае. Р.Хаас усматривает угрозу не в ком-то, а в флюидности и непредсказуемости мирового развития.56 Директор Агентства международного развития Брайэн Этвуд считает, что хаос в третьем мире занял место коммунизма в качестве самой большой угрозы безопасности США.57 Дэвид Такер призывает отбросить прежние стереотипы образа врага. Теперь в качестве таковых он видит “диких бойцов, которые не питают никакого уважения к цивилизованным ограничениям, которые готовы делать все что угодно, абсолютно все, что угодно ради достижения победы. Выросшие среди лишений анархического, сверхнаселенного и экологически пораженного пространства, размышляя над своим культурным унижением в богатых нефтью мусульманских землях, эти воины с удовольствием готовы прибегнут к жестокостям”.58 Советник президента Клинтона по национальной безопасности Энтони Лейк определил претендентов на роль потенциального противника так: “Крайние националисты и трайбалисты, террористы, организованная преступность, заговорщики, не считающиеся с соседями государства и все те, кто хотел бы возвратить недавно ставшие свободными государства к прежнему состоянию”.59 При столь широком определении потенциального противника противодействие ему, подстраховка требует глобализации внешней политики, доминирования по всем азимутам. Кто, спрашивает Рональд Стил, при такой, ничем не ограниченной идентификации потенциального противника, “не враг США?”60 Но адекватной военной, экономической, политической мощью обладают очень немногие субъекты мировой политики. И конечно же, не все конкуренты Америки могут претендовать на роль реального соперника. Лидеры политологического истэблишмента убеждены, что в мире будущего лишь четыре страны могут при благоприятном для них стечении обстоятельств выйти из сферы опеки США и, расширяя собственную зону влияния превратиться в самодовлеющие центры, создающие свою сферу влияния: Германия (валовой продукт - 2,2 трлн. долл.), Япония (4,3 трлн. долл.), Китай (1 трлн. долл.), Россия (0,5 трлн. долл.). Главные противники в заканчивающемся веке немцы и японцы, как уже говорилось, ограничены союзническими обязательствами перед США. Надежен ли этот контрольно-договорной барьер? Не все американцы уверены в своих союзах, в надежности партнерских уз, в эффективности системы военно-политической опеки над Европейским союзом и Японией. Такие из них как сотрудник “РЭНД корпорейшн” З.Халидад приходят к выводу о хрупкости союзнических связей: “Вера в возглавляемые Соединенными Штатами союзы может быть подорвана, если такие ключевые союзники как Германия и Япония придут к заключению, что существующие соглашения неадекватны угрозам их безопасности. Эта вера может быть также поколеблена, если в течение достаточно продолжительного времени Соединенные Штаты будут восприниматься как страна, теряющая волю и способность защищать свои интересы”61. Прежний антагонист - Россия вошла в клинч внутреннего противостояния, потери ориентиров, национального смешения и потери воли у ее руководителей. Роль поставщика сырья ее унижает, роль участника технологической революции ею почти потеряна. Скоропалительный слом прежних внутригосударственных и внешнеполитических структур лишил ее стабильности. Она пока не может найти внутренний мир по двум главным вопросам: 1) отношение к семидесятилетию коммунизма; 2) национальная идентичность россиян: отношение к новой границе, к 25 миллионам русских за пределами РФ, к новому статусу. Ее стратегическое оружие стареет, рынки ее промышленности сужаются, ее союзники (за единственным исключением) отвернулись. Государственный бюджет России опустился ниже уровня Финляндии и остановился на уровне Ирландии. “Россия, - приходит к выводу Р.Стил, - глубоко раненое государство... ей необходимы десятилетия, чтобы восстановить хотя бы видимость прежней мощи. В течение длительного времени она будет “больным человеком” на дальних рубежах Европы, представляя собой скорее проблему, чем угрозу”.62 Даже крайние алармисты в США не предвидят превращения страны, просящей займов МВФ и гуманитарной помощи, в соперника прежнего уровня. И все же. При всей слабости Российской Федерации, она является единственной страной в мире, чей ядерный потенциал способен угрожать Соединенным Штатам. Намерения, ныне дружественные в отношении США, могут меняться; потенциал, всегда нейтральный, может стать орудием угрожающей политики.63 “Враждебная Россия, если она войдет в союз с Китаем создаст огромную проблему для Соединенных Штатов, - считает Д.Каллео”.64 Мощь России умножится, если она найдет мощных союзников. На этот счет Тереза Дельпеш подчеркивает, что “будущие взаимоотношения между США, Россией и Китаем, среди которых контакты между Россией и Китаем являются наиболее сложными, будут решающими для проблемы войны и мира в следующем столетии”.65 Настороженность в отношении сближения главных хозяев колоссальной евразийской земельной массы является традиционной в американской геополитике. Не следует забыать, что “наиболее влиятельной концепцией англо-американского государственного искусства является идея евразийского “хартленда”, центрального пространства, идея сдерживания центральной державы”.66 Тем более союза центральных континентальных держав. Разумеется, далеко не все верят в подобный, устрашающий Вашингтон союз. Майкл Мандельбаум напоминает, что “самая многочисленная (Китай)и самая обширная по территории (Россия) страны отличаются друг от друга по чрезвачайно важным характеристикам. Китайская экономика, мощь и международный престиж отличаются от положения России, вступившей в тяжелый период своей истории”. Наиболее явственным потенциальным противником Соединенных Штатов в ХХI веке видится Китай, эта страна имеет максимальные шансы выйти в успешные конкуренты. Именно у Китая имеются, по мнению западных политологов, наибольшие шансы нарушить столь благоприятный для США статус кво. По широко разделяемому определению Колина Грея “возникающее китайское евразийское сверхгосударство являетя восточной “прибрежной территорией” по отношению к исторической “центральной территории”, его огромная прибрежная полоса выходит на главные морские коммуникации великих океанских путей, граничит с коммуникациями великой морской, промышленной и торговой империи Японии. Китай имеет вес и сильные позиции. В отличие от прежнего СССР, Китай не замкнут в своей континентальной массе, и замкнуть ее не смогла бы даже целенаправленная американская политика”67. Размеры, характер территории, численность населения, специфические социальные традиции, географическое расположение в мире делают трудным само преувеличение позитивного и негативного потенциала воздействия Китая на мировой порядок. “Китай неизбежно вырастет в гигантскую ядерную державу и, чтобы сбалансировать эту угрозу, Соединенным Штатам придется заплатить большую цену”.68 США, при всем их могуществе, не так много могут сделать в случае, если КНР продолжит свое самоутверждение сначала в Восточной Азии, а затем и во всем мире. Фактор привязанности к американскому рынку не следует преувеличивать. Да, Китай получает грандиозные преимущества благодаря доступу на американский рынок, благодаря западным инвестициям, заимствованию западной технологии. Но, по большому счету, Китай находится вне пределов досягаемости США. Это представление о широких возможностях Китая, об эфемерности попыток “канализировать” его развитие набирае все больший общественный вес. У растущего числа американцев складывается впечатление, что здесь Америке предстоят необъятные и неконтролируемые силы. Если Пекин не сойдет с пути, ведущему его к доминированию в Восточной Азии, то на передний план в США могут выйти силы, утверждающие, что нынешний курс опасен подъемом конкурента с населением в полтора миллиарда, с быстро расущей экономикой. Можно ли спокойно смотреть на эту растущую угрозу? “Внутри стратегического сообщества США существует фракция, которая полагает, что Соединенные Штаты должны предотвратить подъем Китая до статуса мировой державы, стимулировать внутренние противоречия и, если это не поможет, прибегнуть к превентивной войне”69. Столь панические выводы можно сделать лишь испытывая сомнения в продолжительность современного всемогущества Северной Атлантики, не надеясь на дружественность китайского роста, в случае потери веры в надежность азиатских союзников Америки. И, надо сказать, немалая фракция американской элиты исходит из пессимистического предположения, что “Европа и Атлантика теряют свою роль как фокуса международных событий в двадцать первом веке. Вместо них Азиатско-тихоокеанский регион будет диктовать ход событий в мире после окончания холодной войны.”70 Если советско - американские отношения определяли предшествующую половину века, то китайско - американские отношения будут определять первую половину ХХI века. История учит, что лидерство, доминирование неизбежно порождают противодействие. Три обстоятельства могут сделать основания американского могущества шаткими. Первое. Не в природе суверенных государств отдавать свою безопасность в чужие руки. Сверхмощь одной страны в конечном счете катализирует опасения окружения. Дружественность сегодня не гарантирует дружественность завтра. Свободные страны стараются гарантировать свое будущее не публично выраженными намерениями, а оценивая потенциал разрушительных действий. Намерения меняются, потенциал остается. Второе. Решимость населения США платить цену (материальную, людскую) может ослабеть. Как считает Терри Дибель, “глобальная роль требует расходования чрезвычайно большого объема ресурсов, большого оптимизма и активизма... Обычно американцы чувствуют себя неуютно наедине с идеей, что их страна пользуется своим весом на всех земных просторах и просто укрепляя свою безопасность”71. Собственно, Корея и Вьетнам, Сомали уже показали, что народ США приемлет лишь ограниченную плату за всемогущество. Как напоминает Дэвид Риефф, “генералы знают, что, по всей вероятности, вслучае гибели даже лишь одного американца. никто в правительстве не будет стоическим тоном говорить о превратностях войны и трагической судьбе солдат”.72 Многие американские генералы так и не оправились от того, что “многими видится как предательство во Вьетнаме”.73 Мир видел как быстро ушли американцы при Клинтоне из Сомали, встретившись с людскими потерями. Синдром Вьетнама так и не был “похоронен в песках Персидского залива” (Дж. Буша утверждал, что похоронил его там). Есть цена, платить которую американский гражданин и налогоплательщик не готов даже ради глобального доминирования. Времена, когда жертвы (почти любые) воспринимались оправданными, ушли. По окончании холодной войны наметилось желание многих американцев перенести фокус национальных усилий с далекой заграницы на улучшение условий жизни внутри страны. Уже осенью 1991 г. 74 % американцев высказались за такое “возвращение домой”.74 Третье. Ревизионистские страны в третьем мире, особенно те. кто получил в свое распоряжение оружие массового уничтожения, чьи размеры и демографические показатели позволяют претендовать на доминирующие позиции, явятся главными противниками статус кво.75 Есть все основания полагать, что в XXI в. границы прямых интересов США будут размыты еще больше даже по сравнению с непосредственно последовавшим за холодной войной периодом. Можно услышать голоса, вопрошающие, готова ли Америка воевать за румынские границы? За независимость Тайваня? За статус кво в Кашмире, в Тибете, на межафриканских границах, из-за острова Спратли и Сенкаку, споров в Центральной Азии? Пошлют ли США авианосные соединения в Тайваньский пролив во время следующих выборов на Тайване? Есть все основания усомниться в этом. И Китай становится мощнее, и средний американец меньше беспокоится о китайском острове. “Невероятно, - пишет К.Лейн, - чтобы США сумели укрепить доверие к гарантиям безопасности (если таковые будут даны) в отношении таких стран как Украина, балтийские страны и даже Тайвань - каждое из которых может оказаться в зоне угрозы ядерного соперника”76. Американский налогоплательщик не видит смысла в тотальном, глобальном сдерживании статус кво и он не готов на материальные жертвы, о чем лучше всего свидетельствует подъем неоизоляционизма в 90-е годы. При этом заметим, что один раз невыполненное обязательство способно подорвать веру в общую надежность лидера, а тогда суверенные страны пойдут своим путем. Поиски оптимального курса Ныне Америка расходует на реализацию своей внешней политики всего лишь одну четырнадцатую той доли своих богатств -значительно меньше той доли, которую она расходовала во времена президента Трумэна. Среди индустриальных стран Америка занимает последнее место по доле передаваемой другим помощи. Американская внешняя помощь опустилась до уровня 17 млрд. долл. - примерно 1% федерального бюджета. Она - главный должник ООН и многосторонних экономических организаций. Но и эти жертвы кажутся очень многим в США излишними. Почему собственно США должны расходовать собственные небесконечные ресурсы для обеспечения безопасности богатых Западной Европы и Японии? Ведь “имперское перенапряжение”, пишет, скажем, известный историк П.Кеннеди “ведет лишь к трате ресурсов, превращению силы в бессилие”77. И наиболее весомое приращение силы Америка осуществила не в ходе участия в противостоянии (холодная война обошлась миру в бесполезно потраченные 10 трлн. долл.), а в периоды отстояния от заокеанских дел - в начале первой и второй мировой войн, в 20-е гг. Нашего века. Контроль над миром - дорогостоящее предприятие. В конечном счете он может дать шанс другим, менее обремененным странам. Противостоять изменению столь благоприятного status quo Америка может за счет целенаправленного использования национальных сил или на основе мобилизации широкой коалиции тех патнеров, с которыми она выиграла холодную войну. Во весь рост начинает вставать вопрос формы стратегического сдерживания - односторонние действия или коалиционная стратегия, единоличное доминирование или поиски баланса сил? Первый подход пока господствует в американском истэблишменте; здесь не готовы поделлиться контрольными функциями, здесь усиливается страх в отношении возможных последствий ухода, лишения контроля над ключевыми регионами. Главенствующая логика диктует: следует контролировать те страны, которые потенциально способны стать в оппозицию. Претендент республиканцев на пост президента в 1996 году сенатор Доул, выступая с заглавной внешнеполитической речью в Никсоновском центре мира и свободы, отчетливо выразил эту линию. Он обязался поддерживать курс “великой стратегии, последовавшей за 1941 годом”, контролировать Европу, тихоокеанское побережье, Персидский залив, обеспечить “свободу морей и торговли”. При этом США, лишенные договорных пут, будут еще более свободны от международных организаций: “С Бобом Доулом в Белом доме ни один американец не будет получать приказы от фельдмаршала Бутроса Бутроса-Гали.” Такой курс возможен лишь при безусловной поддержке дома. Мощь американского интернационализма покоится на согласии американцев проводить активную внешнюю политику. Это согласие было главной константой Америки второй половины века. В 1947 г. 68% американцев поддержали активную роль США в мире и прежний изоляционизм погиб. Никогда на протяжении последовавших пятидесяти лет доля “активно настроенных” американцев не опускалась ниже 65 % от всего населения Америки. Но опыт Кореи и Вьетнама все же сыграл свою роль; массовые потери в далеких землях стали неприемлемыми для США. Сторонники второго подхода достаточно убедительно для многих указывают, что “риск конфликта и возможная уязвимость собственно американской территории по отношению к нападению извне проистекает непосредственно из заокеанских обязательств, диктуемых расширительным определением американских интересов”78. Никакая сила не может сделать мировое сдерживание вечным, более того, долговременным. Все прежние гегемонии встречали противодействие, в этом отношении исторический опыт достаточно убедителен. Как утверждает Чарльз Купчан, “Соединенные Штаты должны быть готовы к неизбежному ослаблению своего преобладания и, чтобы смягчить эффект этого процесса, способствовать укреплению региональных лидеров в каждом из трех регионов индустриальной и военной мощи - Северной Америке, Европе и восточной Азии... В противном случае произойдет ускорение ослабления американской гегемонии.”79 Если мировая история дает основания для проведения аналогий, то все тот же спор неизбежен в американском будущем: что лучше, платить постоянно растущую цену за глобальное преобладание или сформировать менее дорогостоящий и более надежный баланс сил в мире? Внутри США все громче слышны голоса, утверждающие, что в послевоенном мире “можно представить себе очень немного конфликтов, которые подвергают опасности подлинно жизненно важные интересы США”80. Односторонность подкосит ресурсы любой страны, даже такой богатой как США. Чарльз Мейнс убеждает, что “без признания ограничений в своих обещаниях и в реализации своей гегемонии Вашингтон доведет страну до банкротства и вызовет народное восстание против бремени Америки в мире”.81 Такие осторожные стратеги как Сэмюэл Хантингтон опасаются “одиночного плавания”, их предпочтительная схема - устойчивый баланс сил в мире82. Не лучше ли позволить самоутверждающимся силам нейтрализовать друг друга? Пусть “протовеликие” державы балансируют между собой, Соединенные Штаты смогут закрепить этот баланс, и он станет более надежным, чем гегемония, путем защиты американских интересов. Пусть другие страны расходуют свои ресурсы. США снимут с себя колоссальное бремя и их внутренняя сила, энергия их экономики и интеллект ее университетов - а не всеобъемлющие полицейские функции - обеспечат место страны в будущем. Р.Хаас полагает, что Соединенные Штаты могут играть роль “мирового шерифа, но у них всегда за спиной должна стоять группа помощников”.83 Чарльз Купчан предлагает заранее избрать региональных лидеров, готовых быть “помощниками шерифа”. В Северной Америке этого не требуется - США не имеют тут соперников и могут исполнять роль регионального лидера по совместительству. В пестрой Европе таким поощряемым Америкой лидером должна стать франко-германская ось, индустриально-политическая сердцевина многострадального континента ( на долю Германии и Франции приходятся 80% валового внутреннего продукта и 85% военных расходов всего Европейского союза84). Особый случай представляет собой Восточная Азия. Она при всем желании, полагают в США, не может выдвинуть приемлемого всем единовластного регионального лидера и Вашингтону не стоит спешить с кристаллизацией этого процесса. “Главные страны региона имеют прочные политические связи с Соединенными Штатами, но не друг с другом. В свете этого американское присутствие необходимо для региональной стабильности... Восточной Азии предстоит проделать еще очень длинный путь для достижения региональной солидарности”.85 Долгое время бывшая претендентом на региональное лидерство Япония в 90-е годы проявила свои слабые стороны. На долю Японии приходится более половины валового внутреннего продукта региона, но (1) у Японии невелик военный потенциал, (2) в регионе отсутствует солидарность (частично как наследие второй мировой войны), (3) подъем Китая таит непредсказуемые последствия. На главенство Китая в Восточной Азии Америка пока не готова. Она упорно ждет дальнейшей эволюции этого крупнейшего государства региона. Хотя все три региональных блока обладают огромными потенциальными силовыми возможностями, децентрализация внутри этих блоков ограничит их способность генерировать силовую мощь. А американское военное и экономическое присутствие дает им определенные гарантии. Лидеры всех трех регионов сформулируют свои “правила игры”, они создадут (предлагает Ч. Купчан) мировой директорат, который заменит “группу семи” и будет состоять из США, Японии, Германии, Франции, Китая и, возможно, России.86 Вперед выходят сторонники построения баланса сил. Без формирования такого баланса Америка будет вынуждена решать задачи, которые ее обескровят. Американские цели должны быть ограниченными; Америка должна “выработать новую концепцию своего места на Западе, своего отношения к прежнему ленинистскому и третьему миру”.87 Во время президентской кампании 1996 г. против одностороннего активизма выступали республиканские претенденты сенатор Фил Грем, Пэт Бьюкенен, Стив Форбс. Рональд Стил рекомендует Америке уйти в свое полушарие, укрепить свои позиции на океанских рубежах и действовать по примеру британской “блестящей изоляции” прошлого века. Страна должна залечить внутренние раны, примирить классы, расы, полы. “Если Америка не желает истощить себя в ходе реализации грандиозных амбиций, она должна восстановить чувство достижимого. Именно в чувстве реализма Соединенные Штаты нуждаются более всего. Нужно отставить политику военного контроля в глобальных масштабах, возвратить региональные проблемы лидерам регионов, отказаться от дорогостоящей зависимости от нефти Персидского залива и приложить все силы для повышения глобальной конкурентоспособности”88. * * * В пике второй мировой войны гениальный Уолтер Липпман поставил перед американским правительством такую задачу: “Сохраняя значительный запас своей мощи, необходимо привести обязательства нации в соответствие с ее ресурсами”. Под воздействием эйфории всемогущества президент Трумэн официально объявил своей целью глобальный контроль - решительный отход от правила Липпмана и, по словам Теодора Дрепера, “оригинальная кодификация Пакс Американы”. Готовность к глобальной вовлеченности получила свое завершение в широко известных словах президента Кеннеди о том, что Соединенные Штаты готовы “нести любое бремя и заплатить любую цену”. Уже Липпман видел в глобальной по охвату доктрине Трумэна “токсины идеологического крестового похода, не имеющего границ. Этот поход нельзя контролировать. Предсказать его результаты невозможно”.89 А сам патриарх глобализации американской политики Джордж Кеннан, опасаясь за неимоверность цены глобального контроля, был вынужден признать, что “в этом мире существуют такие проблемы, которые мы не можем решить, глубины, нырять в которые нет ни пользы, ни реального эффекта, дилеммы далеких регионов, которые найдут свое решение без нашего вмешательства”.90 Изолированные в своем профессиональном деле, в одиночестве смотря на телевизионный экран, бродя по интернету, читая газетные статьи американцы гласно и негласно спорят друг с другом как нация подлинных индивидуалистов, с трудом достигающих согласия по любым проблемам, не говоря уже о животрепещущих проблемах американского вовлечения в мировые дела. Пока большинство сходится в необходимости “мировой вахты”. Но консенсус по жгучему вопросу жертвы кровью и национальными богатствами ради своей версии порядка в мире не может быть вечным по определению. Дело не только в том, что мировая гегемония дорогостояща, а скорее в том, что такая гегемония неизбежно будет входить в противоречие с будущим. Как полагает Дэвид Риефф, “сценарий, согласно которому оппозиция транснациональному экономическому порядку со временем исчезнет, крайне маловероятен... Чем больше людей новый, эффективный тип капитализма лишает работы, тем больше людей склонны обвинять в этом новый мировой порядок”.91 Гегемония неизбежно встретит на своем пути противодействие не только самоутверждающегося внешнего мира, но и самих американцев, не готовых платить цену, приемлемую 60 лет назад, но уже менее приемлемую в Корее, неприемлемую во Вьетнаме, Ливане, Сомали. Воинственное самодовольство может привести к отчуждению важнейших союзников, ожесточить противников, довести мощь до перенапряжения. 1 Muravchik J. The imperative of American Leadership. A Challenge of Neo-Isolationism. Washington, 1996, p.36. 2 Fromkin D. The Coming Millenium. World Politics in the Twenty First Century (“World Policy Journal”, Spring 1993, p. 6). 3 Odom W. Russia’s several seats at the table (“International Affairs”, N 4, 1998, p. 809-910). 4 “The Economist”, December 12, 1998, p.35. 5 “The Economist”, December 12, 1998, p.35. 6 Odom W. Russia’s several seats at the table (“International Affairs”, N 4, 1998, p. 813). 7 Ibid., p. 813. 8 Ibid., p.814. 9 “Newsweek”, January 18, 1999, p. 27. 10 “Newsweek”, January 18, 1999, p. 24. 11 “Newsweek”, January 18, 1999, p. 27. 12 Blank S. Drift and Mastery (“European Security”, Autumn 1997, p.5). 13 Blank S. Drift and Mastery (“European Security”, Autumn 1997, p.5). 14 Blank S. Drift and Mastery (“European Security”, Autumn 1997, p.8. 15 “Los Angeles Times”, November 7, 1998. 16 Gaddis J.L. The Evolution of Containment (In: Diebel T. and Gaddis J.,eds. Containing the Soviet Union. Washington, 1987, p.1). 17 U.S. Budget, FY 1996, Washington, 1996, table 6.1. 18 “Survival”, Winter 1998-99, p.185. 19 Kupchan Ch. After Pax Americana. Benign Power, Regional Integration, and the Sources of a Stable Multipolarity (“International Security”, Fall 1998, p.77). 20 “The Military Balance,1998/99.”, Table 6, p. 34. 21 Steel R. A New Realism. (“World Policy Journal”, Summer 1997, p. 8). 22 Maynes Ch. W. “Principled” Hegemony. (“World Policy Journal”, p. 31). 23 “World Policy Journal”, Fall 1996, p.114-115. 24 Gaddis J.L. The Tragedy of Cold War History. //”Diplomatic History”, Winter 1993, p. 3-4. 25 Layne Ch. Rethinking American Grand Strategy. Hegemony or Balance of Power in the Twenty-First Century?//”World Policy Journal”, Summer 1998, p.9. 26 Цит. по: Pfaff W. Ronald Steel’s Post-Cold War America (“World Policy Journal”, Spring 1998, p. 70). 27 Danner M. Marooned in the Cold War. America, the Alliance, and the Quest for a Vanished World (“World Policy Journal”, Fall 1997, p. 3). 28 Calleo D. A New Era of Overstretch? American Policy in Europe and Asia (“World Policy Journal”, Spring 1998, p. 14). 29 O’Hanlon M.How to be a Cheap Hawk: The 1999 and 2000 Defense Budgets. Washington, 1998, p.4-5. 30 Krauthammer Ch. The Unipolar Moment (In: “Foreign Affairs”, America and the World 1990/91, p.23-33). 31 Nye J. Bound to Lead. N. Y., 1990, p. 258-260. 32 Haas R. The Reluctant Sheriff: The United States after the Cold War. N.Y., 1997. 33 Waltz K. The Stability of a Bipolar World (“Daedalus”, Summer 1964, p.881-909); Deutsch K. and Singer D. Multipolar Power Systems and International Stability (“World Politics”, April 1964, p. 390-406); Mearsheimer J. Back to the Future: Instability in Europe after the Cold War (“International Security”, Summer 1990, p. 5-56). 34 Van Evera S. Primed for Peace. Europe after the Cold War. (“International Security”, Winter 1990/91, p.5-57); Mastanduno M. Preserving the Unipolar Moment: Realist Theories and U.S. Grand Strategy after the Cold War (“International Security”, Spring 1997, p.49-88). 35 Doyle M. Kant. Liberal Legacies and Foreign Affairs.//Philosophy and Public Affairs. Summer, 1983, p.205-235. 36 Bush G. and Scowcroft B. A World Transformed. N.Y., 1998, p.566. 37 Tyler P. U.S.Strategy Plan Calls for Ensuring No Rival Develop.//New York Times, March 8, 1992 38 A National Security Straregy of Engage and Enlargement. Government Printing Office, Washington, Feb. 1996. 39 Albright M. The Testing of American Foreign Policy (“Foreign Affairs”, November-December 1998, p. 59. 40 World Policy Journal, Spring 1998, p. 47. 41 Albright M. The Testing of American Foreign Policy (“Foreign Affairs”, November-December 1998, p. 59). 42 Albright M. The Testing of American Foreign Policy (“Foreign Affairs”, November-December 1998, p. 61-62). 43 См.: Keohane R. After Hegemony. Princeton, 1984, p.31-32. 44 Diebel T. Strategies Before Containment. Patterns for the Future (In: Lynn-Jones M. and Miller S. America’s Strategy in a Changing World. Cambridge,1993, p. 42). 45 Cheney R. Defense Strategy for the 1990’s: The Regional Defense Strategy. W., p.7. 46 Art R.Why Western Europe Needs the US and NATO.//Political Science Quarterly, Spring 1996, p.1-40. Betts R. Wealth, Power and Instability: East Asia and the US after the Cold War.//International Security, Winter 1993/4, p.56-64. 47 Steel R. Op. cit., p. 7. 48 Doyle M. Kant, Liberal Legacies and Foreign Affairs (“Philosophy and Public Affairs”, Summer 1983,p. 205-235. 49 Jervis R. The Future of World Politics (In: Lynn-Jones S. and Miller S.,eds. America’s Strategy in a Changing World. Cambridge, 1993, p.17). 50 Kupchan Ch. After Pax Americana. Benign Power, Regional Integration, and the Sources of a Stable Multipolarity. (“International Security”, Fall 1998, p. 41). 51 Hyland W. The Case for Pragmatism (“Foreign Affairs”, America and the World 1991-1992, p.52). 52 Maynes Ch. America without the Cold War (“Foreign policy”, Spring 1990, p.18). 53 Harries O. Forteen points for Realists (“The National Interest”, Winter 1992-1993, p. 110-112). 54 Waltz K. Theory of International Politics. Reading, 1979, p.151-160; Elman (ed.) Paths to Peace: Is Democracy the Answer? Cambridge, 1997; Brown M., Lynn-Jones S., Miller S. (eds). Debating the Democratic Peace. Cambridge, 1996. 55 Kennedy P. The Rise of Anglo-German Antagonism, 1860-1914. Boston, 1980, p. 315. 56 Haas R. the Reluctant Sheriff: The United States after the Cold War. N.Y., p. 25; Huntington S. The Clash of Civilizations. N.Y.; Luttwak E.The Enlarged American Dream. N.Y., 1993; Juergensmeyer M.The New Cold War? Berkeley, 1993; Choate p. Agents of Influence. N.Y., 1990. 57 Rieff D. Whose Internationalism, Whose Isolationism? (“World Policy Journal”, Summer 1996, p. 3). 58 Tucker D. Fighting Barbarians (In: “Parameters”, Summer 1998, p. 70). 59 Steel R. Op. cit., p.3. 60 Steel R. Op. cit., p.3. 61 Khalidad Z. US Grand Strategies: Implication for the World.//Khalidad Z. (ed). Strategic Appraisal, 1996. Santa Monica, p.24. 62 Steel R. Op. cit., p.7. 63 Colin Gray. Do the Changes Within the Soviet Union Provide a Basis for Eased Soviet-American Relations? A Skeptical View. (In: Jervis R., Bialer S.-eds. Soviet-American Relations After the Cold War. Durham, 1990, p. 61-75). 64 Calleo D. A New Era of Overstretch? American Policy in Europe and Asia (“World Policy Journal”, Spring 1998, p.21. 65 Delpech Th. Nuclear Weapons and the “New World Order”: Early Warning from Asia? (“Survival”, Winter 1998-99, p.74). 66 Colin S. Gray. The Continued Primacy of Geography (“Orbis”, Spring 1997, p.259). 67 Colin S. Gray. Op. cit., p. 259. 68 Calleo D. A New Era of Overstretch? American Policy in Europe and Asia (“World Policy Journal”, Spring 1998, p. 19). 69 Layne Ch. Op.cit., p.10. 70 Haass R. Fatal Distraction: Bill Clinton’s Foreign Policy (“Foreign Policy”, Fall 1997, p. 120). 71 Diebel T. Op. cit., p.564 72 Rieff D. Whose Internationalism, Whose Isolationism? (“Wopld Policy Journal”, Summer 1996, p. 6). 73 Ibidem. 74 “Time”, October 7, 1991,p. 15. 75 Chase R., Hill E., Kennedy P. Pivotal States and U.S. Grand Strategy (“Foreign Affairs”, January-Februar 1996), p.33-51). 76 Layne Ch. Op.cit., p.20. 77 Kennedy P. The Rise and Fall of Great Powers: Economic Change and Military Conflict from 1500 to 200. N.Y., 1987. 78 Layne Ch. Op.cit., p.22. 79 Kupchan Ch. After Pax Americana. Benign Power, Regional Integration, and the Sources of a Stable Multipolarity (“International Security”, Fall 1998, p.42). 80 Jarvis R. What Do We Want to Deter and How Do We Want to Deter It?//Ederington B., Mazar M. (eds). Turning Point: The Gulf War and US Military Strategy. Boulder, 1994, p.130. 81 Maynes Ch. W. “Principled” Hegemony (“World Policy Journal”, p. 35. 82 Huntington S. America’s Changing Strategic Interests. (“Survival”, January-February 1991, p.3-17). 83 Haass R. The Reluctent Sheriff: The United States after the Cold War. N.Y., p. 122. 84 International Institute of Strategic Studies (IISS). The Military Balance. 1997-1998, p.46-100. 85 Kupchan Ch. After Pax Americana. Benign Power, Regional Integration, and the Sources of a Stable Multipolarity (“International Security”, Fall 1998, p.44). 86 Kupchan Ch. After Pax Americana, p.74. 87 Jovitt K. The Leninist Extinction (In: Chirot D. - ed. The Crisis of Leninism and the Decline of the Left: The Revolutions of 1989. Seattle, 1991, p.94). 88 Steel R. A New Realism (“World Policy Journal”, Summer 1997, p. 9). 89 “World Policy Journal”, Fall 1997, p. 14. 90 “World Policy Journal”, Summer 1996, p. 10. 91 Rieff D. Op. cit., p.9. Глава вторая |
Похожие:
 | Главная цель Программы – укрепление культурно-академических связей между народами США и России, улучшение взаимопонимания между нашими... |  | В случае, если у Вас возникли неразрешенные проблемы в связи с пользованием услугами авиакомпании «Нордавиа – региональные авиалинии»,... |
| В случае, если у Вас возникли неразрешенные проблемы в связи с пользованием услугами авиакомпании «Нордавиа – региональные авиалинии»,... | | Сша и уменьшился по сравнению с 2011 годом на 16,1% в том числе, экспорт составил 307,0 млн долл. Сша (снижение в 2,6 раза), импорт... |
| Главная цель программы – укрепление культурно-академических связей между народами США и России, улучшение взаимопонимания между нашими... | | Оговой службой США (irs), предполагающее, помимо прочего, сбор информации о налогоплательщиках США. Fatca направлен на предотвращение... |
| В связи с чем, на практике возникает большое количество споров между налогоплательщиками и инспекциями фнс россии, а также нередки... | | Европейский Суд по правам человека (Третья Секция), заседая Палатой в составе: Б. М. Цупанчича, Председателя Палаты, Дж Хедигана,... |
| Медиация представляет собой процесс, в котором нейтральная третья сторона (медиатор) помогает разрешению конфликта, содействуя конфликтующим... | | Статьей 40(I) Статута Международного Суда, имеем честь передать Вам подлинник Специального соглашения о передаче спора об Элизийских... |