Европейский суд по правам человека судебное решение
Скачать 0.8 Mb.
|
| Отступление: статья 1 Конвенции 26. Прежде чем приступить к ответу на этот вопрос на основе статьи 6 п. 1, необходимо сделать некоторое отступление в связи с другим значимым для проблемы фактором. Речь идет о выводах, которые следуют из статьи 1 Конвенции, где говорится следующее: "Высокие Договаривающиеся Стороны обеспечивают каждому человеку, находящемуся под их юрисдикцией, права и свободы, определенные в... настоящей Конвенции". Нормоустанавливающее слово в данном контексте "определенные", и, следовательно, из обязательства государств - участников исключается все, что не "определено" в Конвенции. Мы воздержимся от попыток уточнить, чем "определенные" отличаются, скажем, от упомянутых, указанных или перечисленных <15>, и поставим вопрос: может ли право, которое даже не упомянуто, указано или перечислено, а лишь - самое большее - подразумевается, рассматриваться как нечто, получившее "определение" в Конвенции в каком-либо смысле, который разумно может быть придан термину "определенные"? По моему мнению, нет; и в этом вопросе я полностью согласен с точкой зрения, выраженной моим коллегой судьей Фердросом. -------------------------------- <15> Очевидно, что всякая вещь, получившая определение, должна быть iрso facto (в силу самого этого факта) упомянута, указана, перечислена или по крайней мере названа и т.п. Обратное из этого не следует. 27. В основе этого вывода лежат отнюдь не соображения технического характера. Во-первых, даже если принять ту точку зрения <16>, что "слово "определенные", используемое в данной норме, не очень подходит", поскольку в Конвенции "ни одно из прав или свобод не определено в строгом смысле слова", они лишь упомянуты, указаны или перечислены - т.е., короче говоря, поименованы, то и тогда ничто не говорит в пользу права доступа, которое как таковое в Конвенции вовсе не упомянуто. Во-вторых, значительная часть судебного разбирательства по данному делу и доводов участников была посвящена как раз тому, как следует понимать право доступа и к чему оно ведет, - короче говоря, как его следует определить. Дефиниции требуют соблюдения особых правил - они не могут покоиться на подразумеваемых положениях. -------------------------------- <16> Фаусетт Дж. Е. С. Указ. соч. С. 33. 28. Отсюда с необходимостью следует, что, по-видимому, невозможно - или, скорее, недопустимо - рассматривать как подпадающую под обязанность, установленную статьей 1 Конвенции, - обязанность, которая регламентирует ее применение в целом, - какую-либо свободу или право, которое настоящая Конвенция не потрудилась назвать, а самое большее лишь подразумевает и которое не поддается применению в таком подразумеваемом виде без того, чтобы не взяться за его весьма тщательное определение или за выработку условий, при которых оно действует <17>. -------------------------------- <17> Право доступа к правосудию не означает, что суды должны обладать неограниченной юрисдикцией или что такое право доступа не подлежит никакому контролю, или что отбывание наказания не оказывает определенного влияния на право доступа. Совершенно ясно, что подразумеваемое право доступа к правосудию без уточнения или определения последнего окажется нежизнеспособным в том смысле, что его природа и сфера действия будут вызывать постоянные споры. Мой коллега судья Зекиа очень удачно подметил существо дела, когда привлек наше внимание к юридическим последствиям статьи 17 Конвенции, которая запрещает Договаривающимся государствам заниматься какой-либо деятельностью, направленной на ограничение любых прав или свобод "в большей степени, нежели это предусматривается в Конвенции", - значение этой нормы состоит в том, что если бы право доступа к правосудию подразумевалось в силу статьи 6 п. 1, то оно носило бы абсолютный характер, так как данная статья не предусматривает каких-либо ограничений. 29. В этой связи нужно также отметить, что само понятие права доступа к правосудию носит двусмысленный характер до тех пор, пока оно не получит определения. Необходимость в определении или по крайней мере в описании сферы его действия нашло специальное признание в п. 38 Решения Суда, а подразумеваемое - в конце 44 пункта. Например, имеет ли право доступа к правосудию такой вид, как его предусматривает внутреннее законодательство заинтересованного государства, и если это так, то, предусматривая право доступа, сохранит ли Конвенция его в таком виде или в измененном? Если же предположить, что Конвенция как бы впервые предусматривает право доступа к правосудию, то, очевидно, это обязывает внутреннее законодательство Договаривающихся государств или некоторых из них ввести институт доступа к правосудию, но тогда возникает вопрос: каким должно быть право доступа - абсолютным или таким, которое ограничено разного рода условиями? Ограничено ли право доступа к правосудию предъявлением исковых требований или включает и право их решения по существу, независимо от рассмотрения предварительных вопросов о приемлемости? В этих вопросах законодательство различных стран существенно расходится, поэтому придется определять допустимую степень изъятия из абсолютного права, которая считалась бы приемлемой с позиций Конвенции о правах человека. То обстоятельство, что Европейская конвенция не содержит такого определения, может означать только одно, что если бы право доступа к правосудию подразумевалось в силу статьи 6 п. 1, то оно бы требовало специального определения ad hoc со стороны Суда по каждому отдельному случаю. Но это было бы неприемлемо, так как правительства никогда бы не знали заранее, как обстоит дело. 30. Приведенные вопросы могут выглядеть риторическими по форме, но они не являются таковыми по содержанию. Они показывают необходимость дать определение доступа к правосудию как особого права или свободы, а так как Конвенция такового не содержит, то данного конкретного права нет в числе обязательных для Договаривающихся государств в соответствии со статьей 1. С другой стороны, нельзя ожидать что стороны смогут выполнить столь важное международное обязательство, если оно достаточно полно не определено и не может быть точно понято. Беглые и едва понятные <18> ссылки, содержащиеся в данной связи в п. 28 и 38 (первого раздела) настоящего Судебного решения, не являются ни в коей мере адекватной заменой взвешенного обсуждения этой проблемы, с которой данное Судебное решение полностью не справилось. -------------------------------- <18> Например, что кроется за ссылками на определение в "узком смысле слова"? Более узком, чем что? И что будет в таком случае "более широким" смыслом? Такая расплывчатость может породить только "самую запутанную путаницу", по выражению Мильтона в его "Потерянном рае" ("Paradise Lost"). 31. Имеется еще один момент, с которым, по моему мнению, логично было бы связать вопрос о юридических последствиях статьи 6 п. 1. Она не содержит определения того, чем является выводимое из нее право, и это означает, что такое право не охватывается действием статьи 1 и налагаемым ею обязательством общего характера. Точно такой же точки зрения придерживается судья Фердрос. Тем самым подобный вывод правомерно подводит к мысли, что статья 6 п. 1 фактически не подразумевает никакого такого права, а рассматривает только обязательные условия судебного процесса, и это дает мне основание возобновить дискуссию, прерванную в конце 25 пункта. Эта дискуссия связана с ранее проведенным анализом статьи 6 п. 1, показавшим, что, говоря о судебном разбирательстве, она не содержит каких-либо указаний на наличие позитивного права инициировать процесс. Возник вопрос: а нельзя ли достаточно легитимным образом обосновать подразумеваемое этой статьей наличие такого права? Возобновление рассмотрения вопроса о подходе i. Подход со стороны Суда 32. Вполне понятной, разумной и правомерной выглядит точка зрения, согласно которой доступ к правосудию рассматривается или должен рассматриваться как важное право человека. Вместе с тем в равной мере обоснованным будет утверждение, что сама важность такого права требует (и это особенно важно для Конвенции, основывающейся на межгосударственном соглашении, а не на суверенных законодательных полномочиях), чтобы оно было четко выражено, а не было получено путем дедуктивных умозаключений или выводов от общего к частному. Сказанное подводит нас к главному. Имеется существенное различие между тем, когда право создано законодателем в осуществление своих суверенных полномочий, и правом, основывающимся на Конвенции, которая сама явилась результатом процесса выработки соглашения и ограничена тем, по поводу чего была достигнута договоренность или имеются надлежащие основания полагать наличие такой договоренности. В последнем случае нужны гораздо большие ограничения при толковании; Конвенция при этом не должна интерпретироваться как предусматривающая больше, нежели она содержит или что несомненно следует из ее содержания. Чаша весов склоняется (по сравнению с правом, созданным законодателем) от принципа толкования, которое представляется разумным и не сталкивается с явно выраженными противоречиями, к ограничительно ориентированному толкованию, которое нуждается в позитивной основе - Конвенции, выражающей то, о чем стороны договорились, - позитивной основе, закрепленной либо в самих формулировках Конвенции, либо в необходимо следующих из них выводах; причем слово "необходимо" является ключевым. 33. Данное слово является значимым, потому что отношение Комиссии к настоящему случаю, а также Суда, как мне кажется, сводится к тому, что поскольку трудно допустить, чтобы Конвенция по правам человека не предусмотрела в той или иной форме право на доступ к правосудию, то следует исходить из презумпции, что она это сделала. Это отношение очевидно лежит в основе того, что говорится в последнем абзаце п. 35 Судебного решения; по мнению Суда, было бы "немыслимо, чтобы статья 6 п. 1 содержала подробное описание предоставляемых сторонам процессуальных гарантий в гражданских делах, не защищала бы в первую очередь того, что дает возможность практически пользоваться такими гарантиями - доступ к суду". Однако как образец логического мышления это полное несоответствие посылки и вывода. Наверное, представляется естественным, что защита права доступа должна "быть первой", предшествовать процессуальным гарантиям: но факт остается фактом - этого нет, и логический вывод, что он должен бы быть, в лучшем случае является возможностью, но никак не необходимостью; можно легко представить себе ситуацию, когда в этом праве нет необходимости либо когда его предоставление должно быть ограничено определенными случаями, а в некоторых случаях исключено, но там, где оно предоставлено, должны иметься гарантии в отношении характера последующего судебного разбирательства. 34. Вывод или подразумеваемое условие могут рассматриваться как "необходимые" только в том случае, если рассматриваемая статья без них не может действовать. Как уже говорилось (п. 25 выше), необходимый и единственно необходимый элемент статьи 6 п. 1, который выводится из нее, заключается в предположении (без которого статья утрачивает смысл, но который легко придает ей смысл), что юридическая процедура началась и ведется. Чтобы текст статьи ожил и приобрел смысл и реальную сферу применения, совсем не нужно вводить дополнительную и необоснованную гипотезу, будто этот текст подразумевает существование не только самой процедуры, но и предварительного права начать ее. Это переход к другому кругу идей, который не оправдан, так как статья и без того имеет большую сферу применения. Цитируя моего коллегу судью Зекиа: у статьи есть "собственные основания для существования... без прививки к ней права доступа". Позвольте мне в общем контексте рассуждений о подразумеваемых положениях сослаться на то, что я написал более двенадцати лет тому назад в статье о толковании международных договоров, не имеющей никакой связи с делом, подобным данному <19>. -------------------------------- <19> См. "The Philosophy of the Inference, British Yearbook of International Law, 1963, p. 154. 35. Указанные здесь соображения представляются мне настолько вескими, что для объяснения линии Суда я вынужден обратиться к иным факторам, таким как правила толкования международных договоров по Венской конвенции о праве договоров 1966 г.; Устав Совета Европы - международный договор, совершенно отличный от Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод; принцип верховенства права и "общие принципы права, признанные цивилизованными странами", о которых говорит статус Международного суда в статье 38 п. 1 "c". Все эти факторы внешние по отношению к статье 6 п. 1 Конвенции и не имеют сколько-нибудь заметного прямого влияния именно на проблему толкования, которая обсуждалась в п. 25, 33 - 34 настоящего отдельного мнения. Они могут быть полезными в качестве соломинки, за которую можно было бы ухватиться; они никоим образом ничего не определяют сами по себе, даже если взять их в совокупности <20>. КонсультантПлюс: примечание. В тексте документа при переводе, вероятно, допущена опечатка: вместо "говорит статус Международного суда в статье 38 п. 1 "c" следует читать "говорит Статут Международного суда в статье 38 п. 1 "c". -------------------------------- <20> Значение, придаваемое фактору "верховенства права" в п. 34 настоящего Судебного решения, сильно преувеличено. Этот элемент, несмотря на всю его весомость, лишь походя упоминается в преамбуле к Конвенции. Договаривающимися Государствами двигала, главным образом, не столько забота о верховенстве права, сколько гуманитарные соображения. 36. По-настоящему определяющим элементом в выводе, к которому пришел Суд, был, по-видимому, страх перед предполагаемыми последствиями, которые могли наступить, если не включить право на доступ в п. 1 статьи 6. Это хорошо видно из следующих отрывков, первый из которых продолжает приведенную в п. 33 цитату: "такие характеристики судопроизводства, как справедливость, публичность и оперативность лишаются смысла в отсутствие самого судебного разбирательства". Еще большее значение имеет второй отрывок (указанное Судебное решение, п. 35, пятый абзац), первое предложение которого читается так: КонсультантПлюс: примечание. В тексте документа, видимо, допущена опечатка: вместо "приведенную в п. 33" следует читать "приведенную в п. 35". "Если бы статья 6 п. 1 понималась как касающаяся исключительно производства по делу, которое уже было возбуждено в суде, то Договаривающееся государство могло бы, не нарушая статьи, упразднить суды или вывести из их юрисдикции некоторые виды гражданских дел, передав их органам, зависимым от Правительства". 37. Эти мотивы, образующие очевидно подлинное ratio decidendi данной части Судебного решения, требуют троякого комментария: a) Предполагаемые последствия совершенно оторваны от действительности или в лучшем случае сильно преувеличены. b) Аргументация воспроизводит хорошо известную логическую ошибку; она исходит из посылки, что без права доступа к правосудию гарантии судопроизводства, предусмотренные статьей 6 п. 1, станут беспредметными. Это равнозначно продолжению такого рода софизмов, которые известны философам как парадокс "короля Франции" - парадокс предложения, которое имеет смысл с точки зрения лингвистики, но фактически абсурдно, а именно утверждение "король Франции лысый". Однако парадокс исчезает, когда замечают, что утверждение никоим образом логически не подразумевает существования короля Франции, а лишь то (неважно, верно это или нет), что если таковой существует, то он лыс. Но то, что таковой есть, должно быть установлено самостоятельно; а как хорошо известно, на самом деле короля Франции сейчас нет. Равным образом можно предусмотреть все мыслимые гарантии благополучия короля Франции, если бы он существовал, однако все они потеряют смысл, если его нет. Их наличие никоим образом не является неоспоримым основанием для утверждения, что король существует или должен полагаться существующим. Таким же образом гарантии справедливого судебного разбирательства, предусмотренные статьей 6 п. 1, будут действовать или нет в зависимости от того, ведется процесс или нет. Они ни в коей мере не влекут за собой вывод, что судебное разбирательство должно быть или что следует провозгласить право доступа для того, чтобы процесс появился. Решение Суда изобилует логическими ошибками, которые выводят Б из А на том основании, что А специально не исключает существования Б. Но отсутствие исключения еще не предполагает включения ipso facto. Последнее еще должно быть доказано. |
Похожие:
 | Оборудование: Всеобщая Декларация прав человека; Правила обращения с жалобами в Европейскую комиссию и Европейский суд по правам... | | Данное судебное решение становится окончательным при обстоятельствах, изложенных в п. 2 статьи 44 Конвенции. Оно может подлежать... |
 | Незаполненный формуляр жалобы в Европейский Суд по правам человека можно найти в разделе«Конвенция о защите прав человека и другие... | | Европейский Суд по правам человека (Третья Секция), заседая Палатой в составе: Б. М. Цупанчича, Председателя Палаты, Дж Хедигана,... |
| В ее активе – более 20 жалоб в Европейский Суд по правам человека; коммуникации в Рабочие группы и Специальным Рапортерам Организации... | | В декабре 1986 г инспекторы, назначенные Министерством торговли и промышленности, начали расследование, поскольку возникло подозрение,... |
| По делу «Рябых против Российской Федерации» Европейский Суд по правам человека (Первая секция), заседая Палатой в составе | | Разбирательство дела в Европейском Суде по правам человека начинается с подачи жалобы. Данный сайт посвящен исключительно рассмотрению... |
| Буква закона (66/2010) | |