Обзор решений Европейского суда по правам человека по уголовным делам за 2012 год
Скачать 0.64 Mb.
|
5. Несправедливость судебного разбирательства из-за отсутствия чёткой и предсказуемой процедуры получения разрешений на проверочные закупки. Использование недопустимых доказательств. В этой связи примечательно дело «Веселов и другие против Российской Федерации», постановление от 2 октября 2012 г., которое, по словам бывшего судьи ЕС Ковлера А., обещает стать трендом (2) с января текущего года. Обстоятельства дела: Каждый из заявителей был выявлен в ходе негласной деятельности сотрудников милиции в виде проверочной закупки наркотиков согласно статьям 7 и 8 Федерального Закона «Об оперативно-розыскной деятельности» от 12 августа 1995 года (N 144-ФЗ). В результате этой деятельности заявители были признаны виновными в торговле наркотиков. В отношении Веселова, 1989 года рождения: По версии властей РФ 19 мая 2009 г. X. добровольно пришел в отделение милиции и сообщил, что два человека, "Виктор" (заявитель) и "Руслан", продавали гашиш по 600 рублей за один грамм. 15 сентября 2009 года Никулинский районный суд города Москвы признал заявителя виновным в том, что он пытался незаконно продать наркотики, и приговорил его к четырем с половиной годам лишения свободы. Московский Городской Суд оставил решение суда первой инстанции без изменения и повторил вывод, что заявитель пытался продать наркотики во время проверочной закупки, безоговорочно отклонив довод о том, что его подставили, не отвечая на доводы заявителя. Золотухин Максим, 1982 года рождения, согласно приговору осужден за сбыт наркотических средств. По сведениям властей РФ, 13 июня 2006 года У. добровольно пришла в отделение милиции и сообщила, что она наркоманка, и она хочет донести на своего дилера- заявителя, сказала, что покупала героин у заявителя в течение долгого времени, после чего сотрудники милиции предложили ей участвовать в проверочной закупке наркотиков у заявителя, и она согласилась. Дело было рассмотрено в Орджоникидзевском районном суде Екатеринбурга. Заявитель частично признал свою вину, но утверждал, что преступление, которое он совершил, было результатом проведения оперативно-розыскных мероприятий сотрудниками милиции у которых не было доказательств о том, что он и раньше занимался торговлей наркотиками, а У. он в первый раз согласился помочь купить героин, ее участие в проверочной закупке не было «добровольным». В суде У. подтвердила добровольность сообщения о причастности заявителя к незаконному обороту наркотиков, заявив, что ранее три раза покупала героин у заявителя. Свердловский Областной суд оставил решение суда первой инстанции без изменения, и не ссылался на довод заявителя о провокации, неверной оценки доказательств, а ограничился выводом, что осуждение заявителя было законно и обоснованно Дружинин Игорь Вячеславович, заявитель, 1977 года рождения, был признан виновным в преступлении, связанном с наркотиками. По его делу, согласно сведениям властей РФ, З. добровольно пришла в местное отделение ФКСН и сообщила, что заявитель был торговцем наркотиками. Сотрудники милиции предложили ей участвовать в проверочной закупке наркотиков у заявителя, и она согласилась. При этом сторонами не оспаривалось, что до того как З. не сообщила о заявителе, как о наркоторговце, сотрудники милиции не знали, что заявитель может быть причастен к торговле наркотиками. В суде заявитель признал себя виновным в том, что помогал З. купить наркотики, но утверждал, что все было подстроено сотрудниками милиции, и потребовал, чтобы доказательства, касающиеся проверочной закупки, были исключены. 17 февраля 2009 года Зюзинский районный суд города Москвы признал заявителя виновным в попытке незаконно продать наркотики и приговорил его к четырем с половиной годам лишения свободы. 13 мая 2009 года Московский Городской Суд рассмотрел кассационную жалобу. Отклонил доводы о специально подстроенном преступлении, заявив, что проверочная закупка была основана на информации, предоставленной З. сотрудникам милиции, особенно учитывая то, что она “ранее покупала наркотики у заявителя несколько раз”, суд пришел к заключению, что проверочная закупка была законна, признав решение суда первой инстанции обоснованным. Учитывая, что рассматриваемые жалобы похожи по содержанию и поднимают одинаковые вопросы согласно Конвенции, Европейский Суд принял решение объединить их. Итак, заявители жаловались на то, что они были несправедливо осуждены за преступления, связанные с наркотиками, спровоцированные милицией, и что их ходатайства о подстрекательстве не были должным образом рассмотрены в ходе внутригосударственных судебных разбирательств, что нарушало Статью 6 Конвенции. Правовые позиции ЕС: «Суд принимает использование агентов под прикрытием как законную технику расследования для борьбы с серьёзными преступлениями, и она на требует, чтобы были приняты адекватные меры защиты от злоупотреблений, поскольку общественные интересы не могут оправдать использование доказательств, полученных в результате провокации милиции. Конвенция не исключает возможности полагаться на такие источники как анонимные информаторы на стадии предварительного расследования, а также там, где природа правонарушения может гарантировать их надёжность. Однако последующее использование таких источников судом первой инстанции - это другой вопрос, и оно приемлемо только в случае обеспечения достаточных гарантий против злоупотреблений на месте, в частности, чёткой и предсказуемой процедуры разрешения, выполнения и надзора за конкретными способами. В делах, когда главное доказательство является результатом негласной операции, такой как проверочная закупка наркотиков, власти должны продемонстрировать, что у них были обоснованные причины для организации негласной операции, и должны обладать конкретными и объективными доказательствами, подтверждающими, что были предприняты первоначальные шаги для совершения деяний, составляющих правонарушение, за которое заявитель в последствии преследуется, при этом любая информация, на которую полагаются власти, должна поддаваться проверке». Европейский Суд «проводит чёткое разграничение между частной жалобой и информацией, поступающей от осведомителя или информатора милиции. Последние в таких случаях подвергаются значительному риску расширить своё участие в операции под контролем милиции до роли агента-провокатора, что может привести к нарушению Статьи 6 § 1 Конвенции. Таким образом, в каждом случае критически важно установить, находится ли преступное деяние уже в процессе совершения на тот момент, когда осведомитель начал сотрудничать с милицией». Любая негласная информация, по мнению ЕС, должна отвечать требованию, согласно которому следствие должно вестись в целом в пассивной манере. «Это исключает, в частности, любые действия, которые могут толковаться как оказание давления на заявителя с целью совершения им правонарушения, например, проявление инициативы в контактах с заявителем, повторные предложения, несмотря на его первоначальный отказ, настойчивые напоминания, повышение цены выше средней или апеллирование к чувству сострадания заявителя посредством упоминания синдромов абстиненции». Европейский Суд установил, что «вероятность пересечения границы между законным внедрением агента под прикрытием и подстрекательством к совершению преступления повышается, если внутренние законы страны на предусматривают чёткой и прогнозируемой процедуры получения разрешений на негласные операции; это ещё более вероятно, если отсутствует должный надзор». В делах против Российской Федерации Европейский Суд установил, в частности, что «ни Федеральный Закон «Об оперативно-розыскной деятельности», ни другие документы не предоставляют достаточных гарантий в отношении контрольных закупок, и указал на необходимость получения на них судебного или иного независимого разрешения и надзора». И, наконец, Европейский Суд особо указал на роль национальных судов, разбирающих уголовные дела, где подсудимый заявляет, что он был спровоцирован на совершение правонарушения. «Любые оспариваемые заявления о подстрекательстве возлагают на суд обязанность рассмотреть их в манере, совместимой с правом на справедливое слушание дела. Применяемая процедура должна быть основана на принципе состязательности сторон, должна быть тщательной, всеобъемлющей и окончательной по вопросу подстрекательства, и обвинение должны нести бремя доказывания с целью продемонстрировать отсутствие. Объём судебного рассмотрения должен включать причины, почему была инициирована негласная операция, степень вовлечённости полиции в правонарушение и природу любого подстрекательства или давления, которым был подвергнут заявитель. Что касается Российской Федерации в частности, Европейский Суд указал, что национальные суды имели полномочия рассматривать такие ходатайства, в частности, по процедуре исключения доказательств». Применение правой позиции в настоящем деле: Европейский Суд пришёл к заключению, что «осуждение заявителей в уголовном порядке было основано в основном на результатах проверочных закупок под контролем милиции. Ни в одном из этих случаев милиция не рассматривала другие меры расследования для проверки подозрений, что заявители являлись торговцами наркотиками. Учитывая особое внимание к результатам негласных операций и их важности для результатов уголовного судопроизводства, компетентные органы обязаны были убедиться, что манера, в какой проверочная закупка была санкционирована и исполнена, исключала возможность злоупотребления властью, особенно провокации». Однако Европейский Суд нашёл, что «ответственность милиции за действия своих сотрудников и информаторов установить невозможно, в значительной степени из-за системного сбоя, а именно отсутствия чёткой и предсказуемой процедуры получения разрешений на проверочные закупки». Суд снова сослался на свою прецедентную практику относительно оформлений разрешений на проверочные закупки посредством простого административного решения того же органа, который выполняет операцию, без какого-либо независимого надзора, без необходимости оправдывать операцию и практически без необходимости выполнять какие-либо формальности, что в принципе неадекватно. Сравнив данную систему с практиками, принятыми в других Государствах-членах, Суд обнаружил, «что в большинстве других стран проведение проверочной закупки и подобных негласных операций является объектом множества процессуальных ограничений. В Российской Федерации, наоборот, оперативно-следственные органы Государства наделены навязчивыми методами расследования, которые не обеспечивает никаких ограничений против злоупотреблений». При таких обстоятельствах, установленных в настоящих делах, именно недостаточная процедура получения разрешений на проверочные закупки, в результате которых заявители были подвергнуты произвольным действиям милиции, подорвала справедливость уголовного судопроизводства против заявителей. «Внутригосударственные суды не смогли адекватно оценить ходатайства заявителей о провокации, в частности, рассмотреть основания для проверочной закупки и действия милиции и их информаторов при взаимодействии с заявителями. В свете вышесказанного, Европейский Суд считает, что уголовное судопроизводство против всех трёх заявителей было несовместимо с понятием справедливого суда». Соответственно, имело место нарушение Статьи 6 Конвенции. Надо отметить, что не всегда ЕС устанавливает нарушение права на справедливое разбирательство по доводам жалоб заявителей, в свете обжалования последними допустимости доказательств. Так, по делу «Алчагин против России», постановление от 17 января 2012г., ЕС признал, что имело место нарушение ст. 3 Конвенции в материальном и процессуальном аспектах, в связи с тем, что на предварительном следствии к заявителю применялось насилие, но отказал в удовлетворении жалобы заявителя о признании нарушенным его права по ст. 6 Конвенции. Алчагин в жалобе в Европейский Суд утверждал, что его право на справедливое судебное разбирательство было нарушено ввиду использования в суде его признательных показаний данных под принуждением. Правовая позиция Европейского Суда: «При определении справедливости судебного разбирательства Европейский Суд учитывает, были ли соблюдены права защиты (предоставлена возможность оспорить подлинность доказательств или их использование; качество доказательств, включая тот факт, ставят ли обстоятельства, в которых такие доказательства были добыты, под сомнение их достоверность или точность)». Европейский Суд полагает, что «использование доказательств, добытых способом, который признан противоречащим ст. 3 Конвенции, всегда поднимает серьезные вопросы относительно справедливости процесса, даже если признание таких доказательств не являлось решающим в поддержании обвинения. При этом подчеркивается, что ст. 3 Конвенции предусматривает абсолютное право, и его не могут перевешивать никакие другие интересы, такие как тяжесть расследуемого преступления или общественный интерес в эффективном уголовном расследовании, поскольку это подорвало бы абсолютный характер такого права». В настоящем деле Европейский Суд установил, что «в период, когда заявитель подвергался бесчеловечному и унижающему достоинство обращению, противоречащему материальному аспекту ст. 3 Конвенции, и давал признательные показания, он пользовался юридической помощью адвоката, выбранного им самим. Национальные суды использовали признательные показания заявителя для установления его виновности, при этом вышеназванные показания были учтены в совокупности с другими многочисленными доказательствами против заявителя, включая его собственные признательные показания, данные перед присяжными. Заявитель не отрицал, что в ходе суда он действительно признал себя виновным в совершении преступлений, за которые он впоследствии был осужден. Кроме того, заявитель был должным образом представлен в ходе производства и, таким образом, имел достаточную возможность, которой он воспользовался, оспорить в национальном суде приемлемость и использование доказательств, полученных под давлением». Учитывая данные обстоятельства, Европейский Суд не смог прийти к выводу, что использование признательных показаний заявителя, полученных на стадии досудебного расследования, сделало само судопроизводство в отношении него несправедливым. 6. Процедура пересмотра в порядке надзора. Несправедливость судебного разбирательства в связи с нарушением принципа правовой определенности. За время прошедшее с момента ратификации Конвенции ЕС вынес несколько десятков решений о нарушении Россией ч. 1 ст. 6 конвенции, в связи с пересмотром вступивших в силу судебных решений в порядке надзора. Практически все жалобы касались одной и той же ситуации: пересмотра в порядке надзора решения по делу, которое уже вступило в силу и в отношении которого уже началось исполнительное производство. Во всех подобных делах, начиная с Рябых, ЕСПЧ ссылался на выводы, сформулированные им в постановлении по делу Брумареску против Румынии от 28 октября 1999 г. В этом деле Суд счел необходимым рассматривать ч. 1 ст. 6 конвенции в свете преамбулы, где зафиксирован принцип верховенства права, одним из элементов которого является правовая определенность, и на основании этого пришел к выводу, что ч. 1 ст. 6 конвенции гарантирует не только «право на суд», но и предполагает окончательность решений, вступивших в силу. Правовая позиция: ЕС пришел к выводу, что пересмотр дела в подобных случаях нарушает разработанный еще римскими юристами принцип res judicata, который состоит в том, что окончательность вступившего в силу решения не должна подвергаться сомнению; никакая сторона не имеет права добиваться отмены окончательного решения суда только для цели повторного рассмотрения дела и вынесения нового решения; вышестоящие суды должны использовать свои полномочия, чтобы исправлять судебные ошибки; и надзор не должен быть скрытой апелляцией, т.к. само по себе наличие двух взглядов в отношении одного и того же предмета спора не может быть основанием для пересмотра окончательного решения. Вместе с тем, требования правовой определенности не являются абсолютными. Позиция Суда состоит в том, что по уголовным делам такие требования должны рассматриваться в совокупности с положениями п. 2 ст. 4 Протокола 7 к конвенции, которые прямо разрешают государству осуществлять пересмотр дел в случаях, когда имеются сведения о новых или вновь открывшихся обстоятельствах или когда в предыдущем разбирательстве были допущены существенные ошибки, которые могли повлиять на исход дела. Рассматривая жалобу Никитина, который утверждал, что надзорный пересмотр вступившего в силу оправдательного приговора в отношении него представляет собой нарушение права на справедливое судебное разбирательство, ЕС пришел к выводу, что Россия не нарушила ст. 6 конвенции. Дело в том, что согласно прецедентной практике Суда, ст. 6 не применима в случаях, которые касаются отклонения обращений о пересмотре дела, и ее действие распространяется только на новые процессы, которые имеют место после удовлетворения обращения о возбуждении надзорного производства. |
Похожие:
 | Европейский Суд по правам человека (Третья Секция), заседая Палатой в составе: Б. М. Цупанчича, Председателя Палаты, Дж Хедигана,... | | |
| Европейского Суда по Правам Человека, Совета Европы и Адвокатской Палаты г. Страсбург | | Председатель Европейского Суда по правам человека Люциус Вильдхабер. Европейский Суд подключается лишь тогда, когда они не делают... |
| В соответствии с планом работы Верховного Суда Чувашской Республики судебной коллегией по уголовным делам проведен анализ практики... | | Верховного Суда Чувашской Республики судебной коллегией по уголовным делам проведен анализ практики в суде кассационной инстанции... |
 | Европейского Суда по правам человека, иностранных судебных решений и анализ допустимости восприятия изложенных в них правовых позиций... | | Вопросы уголовного процесса в практике Европейского суда по правам человека и Конституционного Суда Российской Федерации |
| В соответствии с планом работы Верховного Суда Чувашской Республики судебной коллегией по уголовным делам проведен анализ практики... | | Заявитель на то, что его избивали в отделении милиции, принуждая дать признательные показания, и что его заявления о ненадлежащем... |