Вчера, сегодня, завтра
Скачать 2.29 Mb.
|
Александр МИНКИН КГБ сегодня Во-первых, я только сейчас из одного из докладов узнал, что уже несколько лет осуществляю задание руководства КГБ по дискредитации органов. Я действительно писал резкие критические статьи против КГБ, но не предполагал, что таким образом я выполняю их задание. В 1990 году я опубликовал статью «Граждане, Отечество в госбезопасности». Там я с большим удовольствием процитировал высказывания Бобкова, первого заместителя председателя КГБ СССР. Первое: «Многие благодарны чекистам за то, что не встали па преступный путь, а стали активными членами советского общества». Ни одной фамилии в доказательство Бобков не привел. Однако, я верю, что это не так. Второе: «После 20 съезда КПСС органы госбезопасности твердо стали на путь строжайшего соблюдения социалистической законности». Третье: «Закон тоже должен применяться неформально». И четвертое: «В принципе мы в КГБ за максимальную гласность». Я зачитал вам эти высказывания, во-первых, чтобы показать, что они, как две капли воды, похожи на то, что МБ говорит о себе сегодня. Во-вторых, для того, чтобы показать и доказать на конкретных материалах, что МБ — прямой наследник структур КГБ и вряд ли оно сможет измениться. (98) Прежде чем я перейду конкретно к делам, зачитаю вам стихотворный документ 1938 года — гимн НКВД, автор которого уже не подлежит ответственности. Эй, враги, в личинах новых вам не спрятать злобных лиц, Не уйти вам от суровых, от ежовых рукавиц, Не пролезть ползучим гадам к сердцу Родины тайком. Всех откроет зорким взглядом наш недремлющий нарком. Припев: Враг умен, мы умней. Враг силен, мы сильней. Весь советский народ нам поможет Вражьи когти срубить, вражьи зубы спилить, Вражьи гнезда огнем уничтожить. Мы — защита миллионов, Мы — защита всей страны От предателей, шпионов, Поджигателей войны. Все ведомства лгут о своей деятельности, и это нормально. Поэтому когда о своей деятельности лжет МБ, мы не должны удивляться, мы должны только добиваться контроля над ним, чему и посвящена эта конференция. Нужна просто ревизия. Нужна старушка-ревизор, которая знает бухгалтерию, которая достаточно сумасшедшая и которая не понимает разницы в звездочках, чтобы ничего не бояться и подсчитать, на что и как они тратят деньги. Сверить документы, билеты, отчеты... Вот одно из этих дел. КГБ отправляло своих агентов на митинги, где в период предвыборной кампании Ельцину задавались вопросы. Эти вопросы были составлены и отредактированы в КГБ и направлены в ЦК КПСС с такой запиской: «Уважаемый Валерий Иванович (Болдин), это — вопросы, которые будут заданы нашему общему другу и товарищу. Может быть, покажете М.С. С уважением Крючков». Здесь у меня список этих идиотских вопросов. Например: «Чем по-вашему вызвана восторженность правой прессы в США по поводу ваших (99) выступлений в этой стране?» Уже тогда, очевидно, планировалось сделать из Ельцина агента ЦРУ. Одно из последних моих столкновений с этим ведомством было связано с уголовным делом по контрабанде икон. Были арестованы четыре человека, один из них — итальянец, шофер грузовика. В этом грузовике была обнаружена запечатанная коробка, в которой находились контрабандные иконы. На границе ее обнаружили, началось уголовное дело. На суде итальянец получил 4 года строгого режима. Те люди, которые покупали эти иконы, упаковывали, созванивались с заграницей, получали деньги и делали всю организаторскую работу, получили по 2 года условно. А шофер, который даже не знал, что везет, получил 4 года. Это было довольно скандальное решение суда, потому что суд дал больше, чем просил прокурор. Дело в том, что уголовное дело итальянца рассматривала спецколлегия суда, которая ведет дела, подготовленные Комитетом госбезопасности, а там, видимо, знали, сколько надо дать. Была направлена кассация в Верховный Суд России. Верховный Суд выслушал адвоката, выслушал прокурора (уже другого), и прокурор в Верховном Суде попросил дать итальянцу наказание, «не связанное с лишением свободы». Суд удалился на совещание и, вернувшись, сказал: «4 года лагерей усиленного режима». Это было заказное кэгэбешное дело. Я написал об этом статью, которая называлась «КГБ живее всех живых», после чего по телевизору выступил Михайлов, представитель МБ по связи с общественностью, который сказал, что я все наврал, что я извратил все факты, что моя статья заслужила звание «лучшей липы месяца», потому что итальянец — коварный враг. Итальянец — коварный враг, наверное, потому, что не захотел вербоваться, хотя это ему предлагалось. Более того, из следственного дела было изъято 7 протоколов допроса, и по телевидению Михайлов вместе с кем-то еще обвинил меня в том, что я придумал эту ерунду, что изъято 7 протоколов допроса. Но это не ерунда. Протоколы были изъяты, видимо, потому, что содержание записей не должно было стать предметом гласности. Но в журнале, в Бутырке, были отмечены вызовы на допросы, а то, что протоколов этих допросов нет, весьма серьезное нарушение. (100) Вам известно и то, что произошло совсем недавно в Ленинграде, и, видимо, также не очень понравилось МБ. Во всяком случае для меня было почти невозможно напечатать статью об этом. Мне отказали в четырех или пяти редакциях. Дело было так. В Ленинграде в банк пришел коммерсант, чтобы открыть рублевый счет. Однако этот счет открывать не хотели. Тогда он дал взятку тысячу немецких марок. Когда он ушел, сотрудница банка обнаружила эти деньги и позвонила в КГБ. Там ей сказали: «Дадим вам микрофон, магнитофон, вы его вызовете и под запись вернете ему деньги». Она его вызвала, вернула конверт, и на выходе из банка его взяли. Началось следствие. Спустя полтора месяца оно было прекращено за отсутствием состава преступления. Городская прокуратура вернула дело в районную прокуратуру с требованием возобновить следствие и передать дело в суд. И вторично дело было закрыто за отсутствием состава преступления. В третий раз городская прокуратура вернула дело и заставила районную прокуратуру передать его в суд. Все это делалось под нажимом Комитета госбезопасности. В протоколах допроса есть потрясающие вещи, в частности, такая: «Оперативный работник КГБ сообщает следователю прокуратуры, что он научил сотрудницу банка, что говорить». Счет коммерсанта к тому моменту, когда произошел инцидент, уже был внесен в компьютер. Все это было ложью чистой воды. Суд все-таки состоялся, и он оправдал этого человека. Однако, прокуратура передает это дело в следующую инстанцию, видимо, в Городской суд, где его попытаются посадить. Еще пример. В «Известия» мною была отдана статья, которая называлась «Источник ситуаций». Это конкретный материал, который касался агентов КГБ в окружении Горбачева. В статье приводится документ — записка генерала Шебаршина. Шебаршин пишет Крючкову о том, что сообщил источник из окружения Горбачева. Это не только информация, но и меры, предлагаемые этим источником, ходы, которые бы заставили Горбачева сдвинуться в сторону Павлова. Таким образом, это была информация от человека, который влиял на Горбачева в нужном для Крючкова и Комитета госбезопасности направлении. Эта статья в «Известиях» была встречена (101) чрезвычайно холодно, меня спросили: «Где оригинал?» Я сказал: «Обратитесь в прокуратуру, в сейфе прокуратуры лежит оригинал». «Без оригинала мы печатать не можем», — сказали мне в «Известиях», и в тот же вечер на роскошном банкете, где собралась интеллигенция, мальчики из «Известий» сказали, что статья напечатана не будет, потому что выяснилось, что «Минкин засовывает в «Известия» гэбистскую дезинформацию». Я хочу сказать, что если бы нашлось учреждение, комиссия, какой-то комитет, который хотел бы заниматься не общими философскими рассуждениями по поводу деятельности МБ, а конкретными делами этой службы сегодня, то он должен иметь в виду, что количество документов, находящихся в руках людей, огромно, и по каждому этому документу, на наш взгляд, должно было бы проводиться расследование. Так кто и почему нарушает права человека, и сколько это стоит? (102) Вил МИРЗАЯНОВ О самом распространенном мифе о КГБ по охране государственных секретов Мне хотелось бы обратить ваше внимание на примере военно-химического комплекса на один из самых распространенных мифов о роли КГБ в охране государственных секретов — секретов новых научно-технических достижений — и о его борьбе против поползновений против вероятного противника. Многие, я уверен, прощают грехи КГБ и сегодня лишь потому, что он якобы борется с распродажей России. Наши научно-технические достижения так высоки, что иностранные разведки темными ночами только и мечтают завладеть ими. До назначения меня в 1986 году начальником Отдела противодействия иностранным техническим разведкам Государственного научно-исследовательского института органической химии и технологий — основного разработчика боевых химических отравляющих веществ — нечто подобное полагал и я. Но близкое знакомство с этим ведомством быстро отрезвило меня. Я и мой отдел были признаны воспрепятствовать тому, чтобы иностранные разведки получили технические секреты наших новых разработок в области химического оружия, в частности, формулу нового вещества, которое превосходит по своей эффективности известные до сих пор. Путем физико-химического анализа выбросов в атмосферу сточной воды и (103) др. мы должны были следить, чтобы содержание в них этого вещества с учетом дальнейшего естественного рассеивания не превышало нормированную величину, которая по нашим данным была доступна иностранным разведкам. А они, отобрав пробу воздуха или сточной воды в Москве, могли бы потом в своих лабораториях путем анализа расшифровать охраняемое вещество. О потенциальных возможностях вероятного противника мы судили по данным, публикуемым в научно-технической литературе. По мере сил и возможностей, а последних было до смешного мало, современное оборудование доставалось буквально с кровью. Однако, в то время, как мы пытались ловить миллиграммы или несколько частиц на миллиард, беспрепятственно могли уходить граммы, а может быть и килограммы таких веществ. Потому что существующая, с позволения сказать, система контроля за расходом отравляющих веществ, которая была организована КГБ, была попросту формальной. Исполнитель получал, допустим, несколько сот граммов отравляющего вещества в запаянных ампулах, в которых содержится смерть приблизительно 10 тысячи человек. Все отпускалось строго по весу, с точностью до второго знака. Затем он работал у себя в лаборатории с этим веществом, записывая в специальную тетрадь учета ежедневный расход. За ведением этой тетради следили работники отдела режима, как правило, не химики, регулярно подвергали проверке, и, не дай Бог, если в записях обнаружилась бы незначительная неточность, помарка. Тогда устраивался форменный спектакль. Какие за это должны следовать карательные меры, в уголовном кодексе было расписано с тщательной подробностью. Однажды у одного моего сотрудника при такой проверке приход с расходом не сошелся в несколько сотых грамма. Обычная небрежность — он ошибся в записях. Шум был страшный. По приказу директора выговор исполнителю, предупреждение начальнику и т.д. Один такой случай может отнять у человека полжизни, а то и всю. Самое интересное состояло в том, что в тетрадь учета можно было написать любой расход, в том числе и полный, сразу после получения вещества, даже не израсходовав его. (104) Хочу сказать, что если бы кто-нибудь захотел бы вынести из института ампулу с любым отравляющим веществом (десятки тысяч смертельных случаев, мгновенная смерть), то он мог бы это сделать свободно и безо всякого риска быть пойманным. Вывозили же из института материальные ценности, стройматериалы, например, деревообрабатывающие станки. А колючая проволока, высокие стены, батальон охраны — это чисто внешний пугающий атрибут строгого режима. Вот такими выводами поделился я с заместителем директора по режиму, в то время майором, а сейчас, наверное, уже подполковником КГБ, Мартыновым Александром Васильевичем. Что же вы думаете? Никакого удивления. Как будто все нормально и все давно известно. Видимо, он знал о проблеме хранения гостайн гораздо больше, чем я — рядовой ученый. В другой раз я поднял проблему возможной утечки секретов через отходы института. Дело в том, что после проведения опытов все отравляющие вещества накапливались в бочках. Периодически эти бочки вывозятся по железной дороге в Саратовскую область, и там на полигонах их содержимое с остатками отравляющих веществ попросту выливается в яму. Будучи наивным ученым, я после проведенных мною исследований был грубо огорчен, что принятая система уничтожения отходов не обеспечивает полного уничтожения отравляющих веществ. Иначе говоря, содержание остатков находится на вполне достаточном уровне для иностранных технических разведок. Нужно ли говорить о том, что это содержание было на уровне, опасном для человека. Конечно, в то время я уже понимал, что государственная безопасность, охраняемая КГБ, и безопасность народа это далеко не одно и то же. Но надеялся, что возможная утечка секретов должна сильно волновать эти ведомства. Я повторил свой патриотический демарш перед наместником КГБ. Результат был прежний — нулевой. И тогда я прозрел: КГБ не охраняет секреты какого-либо оружия, не занимается предотвращением утечки отравляющих веществ даже путем элементарной кражи. КГБ охраняет режим секретности, который позволяет ему в союзе с верхушкой военно-промышленного комплекса безраздельно господствовать над людьми и, конечно, хозяйничать у кормушки. (105) Вот почему не угроза утери секретов оружия, технологий и рецептур заботит его, его заботит лишь угроза подрыва самого режима секретности. И вот поэтому наша с Федоровым попытка рассказать об этом режиме лжи и лицемерия на страницах печати привела в ярость КГБ. Это разоблачение было квалифицировано, как разглашение государственной тайны, и привело к моему аресту и к репрессиям, которые продолжаются по сей день. Хотя никаких государственных тайн мы не выдали. А то, что «выдали», было удачно названо средствами массовой информации «тайные дела под завесой секретности». Ну а если кто-то захочет выдать секреты военно-химического комплекса, может это делать сегодня, так же, как и вчера. Я это утверждаю, как ученый-специалист в этой области. Как иначе трактовать такой факт, что в настоящее время на Запад переселились три ведущих специалиста в области химического оружия, информированные о наших последних достижениях гораздо больше, чем я? Правда, они не сделали никакой попытки поколебать этот установленный режим секретности, т.е. то, что охраняется КГБ. Видимо, поэтому КГБ и не был им помехой, хотя эти люди вооружены многими тайнами. Секретность вчера и сегодня — это возможность извлечь максимальную выгоду из эксплуатации чужого труда, возможность добиться своей исключительности, незаменимости и возможность бесконтрольно распоряжаться огромными материальными ценностями. Именно режим секретности обеспечит любому директору секретного института и его приближенным, а через них и тем, кто выше, присвоить чужой труд и извлечь максимальную выгоду в виде многочисленных премий, учёных степеней и званий. Ведь «Его величество секретность» всегда помешает узнать, за что они получены. А как легко, например, избавиться от неугодных людей, когда у тебя на вооружении целый арсенал способов, даруемых той же секретностью — грех этим не воспользоваться. Чтобы не быть голословным, приведу следующий пример. Когда нужно было справиться с докторами химических наук Шитовыми, сделали так, что у них вдруг пропала секретная бумага. Но этого оказалось мало. Затем по наводке другого агента КГБ, кстати, профессора, доктора химических наук в (106) их рабочей комнате нашли что-то, не сданное на склад перед Олимпийскими играми. И таких случаев можно привести множество. Сегодня этой паразитической прослойке режим секретности облегчает дело сращивания с многочисленными СП, которые попросту служат для перекачки основных фондов и их дальнейшей «прихватизации». В этом контексте, наверное, становится понятной та беспрецедентная кампания, развернутая печатью и телевидением по пропаганде якобы успехов военно-промышленного комплекса. Это уже настоящая работа КГБ. Ясно, что ВПК и КГБ друг без друга не могут выгодно существовать, поэтому идет их совместная борьба за выживание, за сохранение господствующего положения в государстве. Именно в этом смысле нужно понимать и ту ложь, на которую пошла верхушка военно-химического комплекса и которая скомпрометировала Россию при заключении Женевской конвенции. Исходя из своего многолетнего опыта общения с КГБ, могу попытаться спрогнозировать его будущее. Это будущее видится мне более благоприятным, чем при режиме Горбачева. В этом меня убеждает устойчивость позиции этого ведомства в военно-химическом комплексе. Тот же пресловутый режим секретности, те же сексоты, те же бесправные ученые, которые все понимают, но сказать не могут. А попытка открытого выступления против такого положения карается так же решительно, как и вчера. Как и почему судите сами. Вот пример: 20 октября 1991 года я опубликовал статью в «Курантах», где рассказал практически то же самое, что и в «Московских новостях» совместно с Львом Федоровым 20 сентября 1992 года. Однако, только после второй статьи поймали утечку, и я был арестован. Таким образом, человек, выдавший страшные гостайны, целый год гулял на свободе и имел возможность выдавать их и дальше. Где же КГБ и в чем же дело? А дело в том, что КГБ тогда сидел без пороху. Горбачевский режим подломил ему могучие крылья, отняв право законом прикрывать свои репрессии. В 1989 году Комитет Конституционного надзора СССР во главе с Сергеем Алексеевым отменил все секретные акты, касающиеся прав человека, если (107) они не были опубликованы в открытой печати в течение 3 месяцев. Под такую квалификацию попало печально знаменитое постановление Совета Министров 1987 года «О гостайне» и соответствующие отраслевые перечни. Это обстоятельство лишило возможности КГБ расправиться со мной в 1991 году. Дело закончилось лишь моим изгнанием из института. А 14 января 1992 года руководитель нашей победы над путчем, организованном тем же КГБ, — президент Ельцин — реанимировал вышеуказанные нормативы, вручив в его руки юридическое оружие. Так был восстановлен рухнувший при Горбачеве режим секретности. Не думаю, что нужна большая фантазия, чтобы догадаться, кому это выгодно. Разумеется, Борис Ельцин, пойдя на этот незаконный шаг, стал, если не был до этого, заложником КГБ. Это, по крайней мере, на моем примере, доказано наглядно. И еще, 20 октября 1992 года Президент посетил Министерство безопасности России. Его встреча с сотрудниками министерства, по сообщению печати, перешла в расширенную коллегию. 22 октября 1992 года состоялся обыск в редакции «Московских новостей» и «Нового времени», обыск в квартире Федорова, мне был предъявлен ордер на обыск в моей квартире и на арест. Этот ордер был подписан 20 октября 1992 года. Вот такая хронология. Мой прогноз о будущем КГБ стал еще более реальным после ознакомления со следственным управлением КГБ и Лефортовской тюрьмы. Вот уж когда поистине убеждаешься в правоте Сталина, утверждавшего, что кадры решают все. Какие он имел в виду кадры, очевидно любому — кадры КГБ. Они и решают. Действуют по-прежнему уверенно. Стены этого заведения украшают портреты Ленина и Дзержинского. В полную силу действуют так же, как и при Сталине подведомственные акты, заменяющие закон, и секретные перечни, на основании которых можно арестовать и посадить, но знакомить с ними нельзя никого, даже подсудимого и адвоката. И такой абсурд никто пока не собирается отменять, так же, как и другие. (108) |
Похожие:
 | России: вчера, сегодня, завтра: [Текст] : материалы XV международных Конивских чтений (Владивосток, 2 марта 2016 г.) / под общ ред... | | Длительность воздействия и возможность подробного рассказа о рекламируемом продукте/ услуги |
| С октября 1993 по январь 1995 года Центр информации и анализа деятельности российских спецслужб Общественного фонда "Гласность" провел... | | Федоров А. В. Медиаобразование: вчера и сегодня. М.: Изд-во моо впп юнеско «Информация для всех», 2009. 234 c |
 | Вам бежать со мной. Если Вы сегодня не решитесь, я завтра уезжаю на Кавказ». Конец письма читает Раиса, и просто надо слышать, как... | | Вам бежать со мной. Если Вы сегодня не решитесь, я завтра уезжаю на Кавказ». Конец письма читает Раиса, и просто надо слышать, как... |
| Выбирал Арон Моисеевич недолго. Растянув лицо в улыбке, он залпом выпил чай, взял лежавший на столе учебный план и зашагал к сейфу,... | | Стоит ненастная погода. Вчера подул резкий холодный ветер. Он срывает с деревьев листья и разносит их по рощам, по дорогам. Улетают... |
| Красноярск 7 апреля 2017 года Благодаря «дачной амнистии», граждане могут в упрощенном порядке зарегистрировать права на земельные... | | Красноярск 7 апреля 2017 года Благодаря «дачной амнистии», граждане могут в упрощенном порядке зарегистрировать права на земельные... |