Когда и сколько заплатили Иуде Искариоту
Игорь Мельниченко
Содержание
Когда и сколько заплатили Иуде Искариоту 1
Содержание 2
ПРЕДИСЛОВИЕ 3
ВВЕДЕНИЕ, которое нужно прочесть 4
Глава 1. КАК ПОДТВЕРДИТЬ ВЕРУ АЛЕКСАНДРА МАКЕДОНСКОГО 10
Глава 2. КАК ЕВАНГЕЛИСТЫ ДАТИРУЮТ СВОИ КНИГИ 12
Глава 3. КОГДА ЗАПЛАТИЛИ ИУДЕ 17
Глава 4. СКОЛЬКО ЗАПЛАТИЛИ ИУДЕ 26
Глава 5. КОГДА И ГДЕ ВОЛЫ БОДАЛИСЬ 36
Глава 6. КАК КЛЕОПАТРА СОБЛАЗНЯЛА ЦАРЯ ИРОДА 46
Глава 7. КОГДА ИОАНН БЫЛ В ДУХЕ 65
Глава 8. КАКИМ ТИРАЖОМ АПОСТОЛ ПЕТР ИЗДАЛ ЕВАНГЕЛИСТА МАРКА 79
Глава 9. ПОЧЕМУ МОИСЕЙ РАЗБИЛ СКРИЖАЛИ ЗАВЕТА 88
Глава 10. КТО, КАК, КОГДА И ПОЧЕМУ УСТРАНИЛ ПРОРОКОВ ИЗ ИУДЕИ 112
Глава 11. ВО ЧТО ВЕРИЛ И ВО ЧТО НЕ ВЕРИЛ ТРИНАДЦАТЫЙ АПОСТОЛ 130
Глава 12. КОГДА ХРИСТИАНЕ ПЕРЕСТАЛИ ПОСЕЩАТЬ СИНАГОГУ 150
Приложение 1 177
Приложение 2 182
ПРЕДИСЛОВИЕ
Написанная в жанре научной публицистики книга Игоря Мельниченко “Когда и сколько заплатили Иуде Искариоту” посвящена истории возникновения и развития иудаизма и христианства. Тема эта чрезвычайно сложная, деликатная. Все, или почти все, с ней связанное в результате многовековой традиции обрело положение непререкаемых церковно-религиозных истин, не терпящих вокруг себя суеты светских сомнений. Случается, что яркая публицистичность произведения, не сдерживаемая ответственностью перед прошлым, способна внушить читателю идеи очень далекие от действительности, иногда совершенно ложные. Примеров тому множество, особенно последнего времени. Убежден, что в таких работах главным должно быть не литературное мастерство автора и не его “право на вымысел”, а способность к исследовательскому поиску, обоснованность и корректность выводов, честность перед самим собой и читателем.
Удалось ли все это Игорю Мельниченко? В значительной мере, да. Знакомство с рукописью книги убеждает в том, что ее автора действительно больше волновала научная доказательность собственных сомнений и выводов, чем литературная экстравагантность их подачи.
Анализируя названия и оценивая стоимость денежных единиц, упоминаемых в Новом Завете, И.Мельниченко обратил внимание на имеющиеся анахронизмы, что свидетельствует о временном разрыве между появлением притч Иисуса Христа и канонических евангельских текстов. Как показывает автор, если притчи вне сомнений относятся к I в. н. эры, то тексты Евангелий могут быть датированы не ранее чем IV в. н. эры. Нумизматические аргументы позволили прийти также к выводу, что греческий перевод Библии с ее арамейского оригинала не мог возникнуть ранее второй половины III в.н. эры.
Полученные новые даты, которые существенно отличаются от хрестоматийных, дали возможность высказать интересное положение о проблеме возникновения монотеизма. Основываясь на текстологическом анализе оригинальных библейских текстов, а также на ряде других античных источников, автор книги утверждает, что христианство и иудейство вышли из “общего иудеохристианского дома”.
Предваряя публикацию книги этим небольшим предисловием, я не имел в виду выписать ей некий сертификат научной безупречности. Многие её положения безусловно вызовут полемику, отдельные – консервативное неприятие. И все же, будучи убежден в полезности этой яркой и искренней книги, считаю целесообразным рекомендовать её широкому читателю.
П.П. Толочко, академик Национальной академии наук Украины
ВВЕДЕНИЕ, которое нужно прочесть
Воспринимая введения как рудимент, как некий литературный аппендикс, их зачастую опускают. Читатель прав. Однако содержание этой книги может быть сочтено сказкой. На этот случай и написано введение - пусть тогда будет и присказка.
Вопросы мировоззренческие к излагаемому имеют косвенное отношение. Поэтому в наш утомленный философией век их следовало бы не касаться. И все же, коснемся. Это поможет сразу получить общие оценки.
Бог - есть постулат, прозрачной гранью отделяющий предопределенность от таинства свободы воли и выбора, мир раскрепощающей иррациональности - от вязкой и цепкой логики знания, веру - от неверия. Явного антагонизма здесь нет, можно принимать или не принимать постулат. В небольшую щелку "можно", предоставляющего право выбора, свободно пролазит чертик атеизма, упрямо верующего, но скрывающего свою веру. Бога нет! - тоже вера.
Постулаты не опровергают. Для неверующего бог есть, начиная с того рубежа, где появляются ленивые самоограничения свободы воли. Для верующего - пока его успокаивающее чувство предопределенности не расходится резко с жизнью. Так что верующими, в широком смысле слова, являются все.
Неверие - всегда беспокойный поиск, вера - спокойное ожидание, стойкая убежденность. Но...
"Я ошибался! - кричал совсем охрипший Левий. - Ты бог зла! Или твои глаза совсем закрыл дым из курильниц храма, а уши твои перестали что-либо слышать, кроме трубных звуков священников. Ты не всемогущий бог. Ты черный бог. Проклинаю тебя, бог разбойников, их покровитель и душа".
Булгаковский евангелист Левий Матвей вовсе не отчуждает своего бога, это искания в обусловленных верой пределах. В "Мастере и Маргарите" отчаявшийся Левий, сталкиваясь с жестокостью и переживая личную психологическую драму, отчаяние обращает в ревность о боге. Он готов отступить от того, что записывал за своим учителем, и, подталкиваемый мутящей сознание жаждой мести, ищет нож.
"Совсем охрипший Левий" неявно формулирует философскую проблему теодицеи (богооправдания), с которой у слабого человека соседствует и богоосуждение: если бог хочет и может устранить в мире зло, то почему он бездеятелен, почему зло неистребимо? Если он хочет, но не может, то он бессилен, как человек. То есть - не бог. Если может, но не хочет, то он не то что не всеблаг, он зол, и тогда обыкновенный человек становится божественнее бога. Если, наконец, не может и не хочет, то тем более - бог не бог.
Подавленный жгущим отчаянием верующий Левий поневоле поставил бога-покровителя перед судом своей совести. Но слова гнева угаснут одно за другим, Левий смягчится. Смягчится даже по отношению к прокуратору Иудеи, который послал на казнь безвинного с точки зрения законов разума. Смирившийся Левий попросит у прокуратора кусок пергамента и пожелает остаться созерцателем предопределенного мира добра и зла.
Приведенный парадокс теодицеи известен с древнейших времен и является источником оправдания иррациональности бога и собственных действий, направленных на его защиту, ибо попытка логически оценить пространство противоречивой нравственности, в котором живет верующий человек, может приводить к внутреннему смущению и даже разрушению религиозности: я верую в Бога и способен, опираясь на свои оценки, бросить ему вызов.
Верующие подсознательно теодицею распространяют на богословие. И тогда она, становясь уже "религиеоправданием", нетерпима и агрессивна как средство защиты собственных религиозных представлений.
Такая расширенная теодицея одновременно и искренна.
Пусть нас больше не упрекают в недостатке ясности, ибо мы этим гордимся! - заявлял крупный физик и философ-богослов Паскаль. - Следует признать истинность религии в самой ее непостижимости, в малой нашей просвещенности в ней и в нашем безразличии по отношению к ее постижению.
Тогда каковы же признаки лжи? - возражал ему в литературной полемике Вольтер. - Как! Чтобы тебе поверили, достаточно сказать: я темен, я непостижим?
Вольтер отнюдь не являлся атеистом, как иногда сейчас полагают. Вслед за выдающимся математиком и философом Лейбницем он пришел к сверхприродному Творцу, не поддающемуся оценке в пределах действия разума. Язвительное - непостижим - сказано всуе. Спор же велся не о Боге как таковом, а о Библии. Во времена великих открытий в области разума теодицею распространили и на содержание этой книги: "истинность... в самой ее непостижимости... в нашем безразличии по отношению к ее постижению".
С XVIII века проблема остается неизменной. В дело вмешалась светская наука, но положение никак не прояснилось, а точнее сказать - еще больше запуталось. Хрупкую цепочку действительность - легенда - миф ученые библеисты жестко скрепили, и в начальном звене ее оказалась настолько искаженная действительность, что ее можно принять лишь как объект догматической веры. Так что положение с проблемой теодицеи, распространенной на содержание Библии, разве что усугубилось. Искренне сказанные когда-то Паскалем слова сегодня может с большим основанием повторить любой верующий. Но их может повторить в качестве не теодицеи, а - позволим себе такой неологизм - наукооправдания и любой ученый, занимающийся Библией.
Для верующего парадокс теодицеи устраняется при принятии постулата о непостижимости Бога. А вообще-то, более ясное и оголяюще откровенное решение проблемы появилось задолго до Паскаля: "Угодно было Богу посредством глупости оглашенного учения спасти уверовавших" - I Послание Коринфянам (1.21).
В сфере же науки постулаты о непостижимости чего-либо недопустимы, так как по определению науки - это область рациональных знаний, и любая "глупость" может и должна рассматриваться как объект исследования. Поэтому наукооправдание будет осуществляться (и осуществляется в библеистике) - позволим себе и метафору - совсем охрипшим голосом, как у булгаковского Левия.
Чтоб уяснить современное положение дел и с теодицеей, и с библеистским наукооправданием, приведем текст, взятый из двух последних переводов православной Библии - русской и украинской.
Бытие (9.3-5): "Все движущееся, что живет, будет вам в пищу; как зелень травную даю вам все. Только плоти с душею ее, с кровию ее, не ешьте. Я взыщу и вашу кровь, в которой жизнь ваша, взыщу ее от всякого зверя, взыщу также душу человека от руки брата его".
Отрывок не очень понятен, но если внимательно вчитаться, то речь, в частности, может идти и о запрете людоедства. А вот что написано в украинском переводе: "Усе, що плазує, що живе воно, буде вам на їжу. Як зелену ярину Я віддав вам усе. Тільки м'яса з душею його, цебто з кров'ю його, не будете ви споживати".
До сих пор все шло гладко, почти как в русском переводе, если исключить вставленную мелочь: "що плазує" - что ползает. А дальше абзац, и читаем текст, бросающий в дрожь: "А тільки Я буду жадати вашу кров із душ ваших, з руки кожної звірини буду жадати її, і з руки чоловіка, з руки кожного брата його Я буду жадати душу людську". По-русски "жадати" - сильно желать, жаждать, все остальные слова понятны без перевода.
Верующего здесь теодицея не спасет, разве что поможет в крайней, паскалевской форме - "истинность в нашем безразличии по отношению к ее постижению".
Забегая немного вперед, скажем: ни того, что написано в русском синодальном переводе, ни того кошмара, что в украинском, в оригинале нет. Украинский перевод сделан не с "мови давньоєврейської", как это утверждается в самой Біблії (видання московського патріархата, Москва, 1988), а заглядывая в английский (The Holy Bible in the King James Version) не менее, если не более кошмарный текст:
"And surely your blood of your lives will I require; at the hand of every beast will I require it, and at the hand of man; at the hand of every man's brother will I require the life of man" - Genesis (9.5).
В украинской версии, как и в английской, в одних и тех же местах стоит местоимение "Я", которого в подлиннике нет (и быть, заметим, не может, так как слова принадлежат не одному лицу), что дает основание заключить - украинский перевод вдохновлен английским. Отличие рассматриваемых текстов незначительно, перевод выполнен весьма точно.
Ну а вот что дословно в подлиннике (9.3-5): "Все движущееся, что живое (КЛ-РМШ АШР ЕУА-ХИ), вам будет пищей (ЛКМ ИЕИЕ ЛАКЛЕ). Как зелень травяная, передается вам все (КИР’К ЭШБ Н'Т'ТИ ЛКМ А'Т-КЛ). Только мяса души своей, крови своей - не есть ее (АК-БШР БНФШУ ДМУ ЛА-ТАКЛУ). И только за кровь вашу душам вашим - возмездие (УАК А’Т-ДМКМ ЛНФШ’ТИКМ АДРШ). Из руки всех живых - возмездие наше (МИД КЛ-ХИЕ АДРШНУ). И из руки человека, из руки каждого брата его (УМИД ЕАДМ МИД АИШ АХИУ) -возмездие за душу человека (АДРШ А’Т-НФШ ЕАДМ)” (здесь и всюду далее алфавит оригинала транслитерирован русскими сходно звучащими буквами. Полугласные даются неизменно согласованными: алеф – А, хе – Е, вав – У, йод – И, айн – Э. Для того, чтобы отличать тет и тав, а также каф и коф, тав и коф выделяются при помощи штриха – ‘Т и ‘К. Дагеши, как позднее изобретение, опущены. Пэ в середине и конце слов транслитерируется как Ф. Современная разбивка библейского текста на стихи не рассматривается в качестве обязующей синтаксической необходимости).
Великие слова! Ною и сыновьям, сразу после потопа, говорят это боги (АЛЕИМ), так как до потопа какая-либо нравственность обитателями земли отвергалась, а следовательно, встречалось и людоедство.
Текст предельно прост для перевода, здесь никаких трудностей нет. Для переводчиков же с монотеистической теософской концепцией является непроходимым место: МИД КЛ-ХИЕ АДРШНУ. Поскольку АДРШ(НУ) написано с местоименным суффиксом НУ - наше, то тогда АДРШНУ - "возмездие наше". Но активно действующих богов в рамках представлений и толкований монотеистов в Библии нет и быть не должно. Поэтому переводчики местоименный суффикс просто не замечают, омоним КЛ-ХИЕ - "все живые" - переводят как "всякий зверь" и, совершенно не смущаясь, вместо "из руки всех живых - возмездие наше" получают - "из руки всякого зверя возмездие". Дальше, после того, как возмездие богов превращено в намеренность зверя, вставляется, сообразуясь с личными литературными вкусами, куда кто хочет, несуществующее в тексте местоимение "Я" с большой буквы, выбрасываются и вводятся любые слова. В результате переводчики получают совершенно жуткий, бредовый текст, и вкладывают его в уста Бога, как, например, в английской и украинской Библиях. Или, в лучшем случае, вполне приличный, как в русской Библии, но не имеющий ничего общего с подлинником.
А ученые? А ученые в подобных случаях тексты не рассматривают.
- Темное это место! - говорят библеисты. - Его нельзя понять в рамках нашей концепции.
Предположить же, что темной является сама концепция, как и вся современная библеистика, невозможно, поскольку откровенная противоречивость в этой науке приобрела формы наукооправдания - если факты противоречат умозрительным построениям, то тем хуже для фактов. Темное место.
Введение можно было бы уже завершить. Однако коснемся еще вопроса о неясных местах Библии.
Среди них можно выделить особый класс, когда приводятся описания непосредственных видений на ночном небе. Таких мест в Библии много, но для примера возьмем только одно, весьма существенное. Рассматриваемый пример показывает насколько библеистика связана с общей историей культуры, о которой в книге дальше и пойдет речь, и насколько слепое отношение к "неясностям" препятствует выявлению таких связей.
Ночью на небе можно видеть Луну и звезды, да еще облака, если они есть. Со времен Шумера люди заполняли небо живыми образами: Большая и Малая Медведицы, Лев, Овен, Змиедержец, Дева - все это совокупности звезд на небосклоне, вызывающие зрительные ассоциации. Среди созвездий особую роль играют двенадцать созвездий Зодиака, так как, опираясь на них, с учетом восхода и захода Солнца в том или ином созвездии, в древности измерялось время - часов не было. Наряду с изменчивой красавицей Луной выделялись также необычно ведущие себя пять звезд: Меркурий, Венера, Марс, Юпитер, Сатурн. Вместе с Солнцем и Луной они рассматривались как особая семерка звезд.
Необычность поведения пяти планет заключается в том, что они движутся, если период наблюдения достаточно велик, относительно других, неподвижных звезд. Эти "быстрые" звезды ассоциировались иногда с самыми быстрыми животными, которыми пользовался человек, - конями. Во-первых, они подвижны, а Змиедержец или, например, любая из Медведиц - нет. Во-вторых, линии, которые эти пять звезд прочерчивают, путешествуя среди созвездий, напоминают циклически продолжающиеся петли, которые описывают копыта галопирующего коня.
Есть бесспорные археологические доказательства, что такая ассоциация в древности имела место: на некоторых античных монетах планеты представлены конями, помещенными в то или иное созвездие.
А теперь возьмем неясные, на первый взгляд, библейские описания и зарисовки, сделанные, как утверждает их автор, так: "После сего я взглянул, и вот дверь отверста на небе... и тотчас я был в духе". "Я взглянул, и вот, конь белый, и на нем всадник, имеющий лук". "И вышел другой конь, рыжий; и сидящему над ним... дан большой меч". "Я взглянул, и вот конь вороной, а на нем всадник, имеющий меру в руке своей". "И я взглянул, и вот, конь бледный, и на нем всадник, которому имя смерть". "И появилось на небе великое знамение - женщина, облаченная в Солнце, под ногами ее Луна, а на главе ее венец из двенадцати звезд". Да еще картину, увиденную в "отверстую дверь", предваряет утверждение автора: "Побеждающему дам утреннюю звезду".
Красивые, как видим, изображения - кони цветные, женщина, облаченная в Солнце, с венцом из 12 звезд. Но так как все происходило на небе, и если кони - ассоциативный образ планет, то конь рыжий - это только Марс, красно-рыжее светило. А если сидящему на этом рыжем коне дан большой меч, то поскольку большой меч есть лишь у небесного Персея, то, переводя на современный астрономический язык, Марс находился под созвездием Персея. Конь, например, вороной, или темный - это, конечно же, Меркурий, наиболее слабая для наблюдения планета. А поскольку у Меркурия в руках мера, то есть весы, то и находился Меркурий в созвездии Весов. Более того, как только появляется планета бога торговли Меркурия, сразу, в следующем же стихе начинается настоящая торговля и спор об оценке ячменя и пшеницы.
Словом, если небесные картинки счесть гороскопом, то получается следующая небесная ситуация. Юпитер (конь белый) в Стрельце (всадник, имеющий лук), Сатурн (конь бледный) в Скорпионе (всадник, имя которому смерть), Марс (конь рыжий) под Персеем (над сидящем на коне - большой меч), Меркурий (конь вороной) в Весах (в руках сидящего мера). Наконец: "Побеждающему дам утреннюю звезду". Венера (утренняя звезда), наиболее почитаемая в древности, единственная из планет конем не являлась, так как она женщина. Находилась же Венера в созвездии Геракла-Змиедержца (Побеждающему дам утреннею звезду).
С планетами все, а о Солнце и одновременно Луне сказано прямо. Среди созвездий Зодиака единственная женщина - Дева. Солнце заходило в Деве (женщина, одетая Солнцем). После захода Солнца появилась Луна под Девой (внизу ног ее). А над Девой венок из 12 звезд - это созвездие Волосы Вероники, в котором как раз столько ярких звезд.
Приведенные места теологи воспринимают как непонятные, поэтому переводят их не так, как разобранное выше наставление богов Ною и сыновьям, а дословно и правильно, так что их можно цитировать даже по синодальной Библии. Что и сделано.
Семь подвижных небесных светил произвольным образом среди десятков созвездий разместить нельзя, размещая одновременно правильно другие созвездия. Вероятность того, что произвольное размещение даст реализуемую на практике картину, ничтожно мала.
Дату, когда имело место описанное расположение планет и звезд на небе, просто вычислить. Если взять отрезок времени, начиная со времен завоеваний Александра Македонского и до средневековья, то точно такое расположение планет и звезд осуществилось единственный раз -30 сентября 395 года нашей эры.
Но столь поздняя дата написания любой из книг Библии взрывает разработанную библейскую хронологию и существенно разрушает ряд представлений, сложившихся в общей истории.
Поэтому приведенную датировку, которая известна с начала XX века, историки не замечают. Как полагал автор этого открытия Н. А. Морозов, полученный им результат "с астрономической точки зрения не может возбуждать более никаких сомнений, он решен окончательно и навсегда, и с этим отныне приходится считаться всем серьезным историкам".
Все бы было так, если бы кроме астрономической точки зрения для "серьезных историков" не существовали и другие, например - идеологическая. И если бы при наличии последней, весьма обязывающей точки зрения, с ней не соседствовало бы наукооправдание и паскалевское требование безразличия по отношению к постижению того, что расходится с верой. Паскаль, правда, говорил не о научной вере, да и не представлял, что такая может возникнуть. Но в чем разница? Слепая настойчивость ревностной веры не зависит от ее объекта.
Есть еще один изъян в высказывании Морозова. Гении, а он был гениальный человек (в чем читатель еще сможет убедиться), переоценивают возможности своих коллег. Историки не только не считаются как с приведенным, так и с другими принципиально новыми результатами Морозова. Они их не рассматривают, кто в следствие необразованности, а кто в силу идеологической предопределенности своих задач.
Здесь можно бы поставить запятую, а не точку. Но, хватит присказок - теперь к делу.
|
