НА РАННИХ ПОЕЗДАХ
Быть собкором, с одной стороны, - вольная птица; с другой, - все дела и проблемы твоей округи твои. А она, округа, когда начал собкорить в «Южном Урале», сначала охватывала т.н. Абдулинскую зону, затем к ней добавилась Бугурусланская. А шесть районов немалой Оренбургской области да два города – это, согласитесь, уже какая-нибудь Бельгия. По территории. Но какая-нибудь Бельгия – это цивилизация (дороги, автомобили, телефоны…), а северо-западный регион Оренбуржья…
Много раньше – это когда я самую малость потрудился литсотрудником в милой до слёз районке под пышным названием «Северная звезда» (больше бы подходило уровня «Пионерский фонарик», на худой конец - «Комсомольский прожектор»…) – у нас в редакции был универсальный транспортный набор: не первой свежести «козлик», он же ГАЗ-69, мотоцикл с коляской ИЖ-56 и лошадка мохноногая при телеге (летом) и санях (зимой). Такой роскошью в области могла похвастать далеко не каждая районка! И всё равно об зимнюю пору на выходные от с.Северного до г.Бугуруслана я вынужден был добираться самолётом – был такой «кукурузник» АН-2 при лыжах, осуществлявший полёты по маршруту «Северное – Бугуруслан – Оренбург». Лёту – минут 20. Стоимость билета – 2 р. 20 коп. Словом, трактора районке ещё недоставало…
Редакция газеты «Северная звезда». В. Левановский - второй справа. 29 июля 1966г.
Связь? По часу, а то и поболее приходилось кричать в чёрную и тяжёлую эбонитовую трубку одно и то же: «Аксёнкино? Дайте «Зелёную долину»! «Зелёная долина»? Будьте добры, Секретарку! Секретарка? Мне бы колхоз имени Тукая… Занято? Спасибо…» Та ещё связь была. Воистину было «трое суток не спать, трое суток орать ради нескольких строчек в газете…»… Как-то часа через три дооравшись наконец-то до районного масштаба тьмутаракани и спросивши, кто у телефона, услышал в ответ: «А ты кто?». Каков вопрос
– таков ответ: «А ты?». Слово за слово, брань за бранью – с того конца проволоки трубка была брошена. А утром следующего дня хмурый Александр Васильевич, редактор, добрейшей, кстати, души человек, переживавший за всех и за вся (умер от разрыва сердца в приемной райкома КПСС после очередной выволочки вскорости) вопрошал творческий коллектив: «Кто вчера звонил туда-то?». Я назвался. «Какое вы имеете право так разговаривать с инструктором райкома партии?!» – взорвался добрейшей души человек Александр Васильевич. И влепил мне выговор.
И такой околопартийносоветскокомсомольскопрофсоюзной дури затем на моём жизненном пути встречалось столько, что один пересказ может занять полжизни. Но это так, к слову. Мы об собкоровстве в «Южном Урале», органе обкома КПСС…
Собкору печатного облпарторгана транспорт не полагался. Правда, установили телефон типа «Барышня, это Смольный?» с пятью звонками. Пятый – мой. Открыли счёт под межгород, но при пяти звонках он был практически бесполезен. Материалы можно было добывать только как Бог на душу положит, чем мои предшественники (кого помню) Иван Гавриленко, Борис Глинский, Владимир Никитин, Самигула Баймурзин, Витя Зацепин… и занимались. И весьма успешно. Особенно трое первых. Классики просто.
Мало-помалу, потихоньку-полегоньку, но дело пошло-поехало: информации, корреспонденции, зарисовки, нечто похожее на статьи и очерки. Во всяком случае, план по строчкам – авторским и своим – выполнял всегда. Но всё это было так – трудом рутинным, скучным в общем-то занятием. Куда интереснее было работать много позднее в «Новом поколении», «Демократической газете», РИА «Априори» – можно было не оглядываться на партсекретарей и партинструкторов, как правило, дубиноголовых и вместе с тем весьма увертливых партклерков. Совместить в одно, что они думали и говорили, было никак не возможно. Ловкие были ребята. Правда доловчились до того, что хватило пуда сургуча, чтобы прикрыть в одночасье их устланные коврами офисы, всяческие –комы т.е. Но мы несколько о другом…
Так вот, самым интересным было в собкоровской работе не то, что попадало на газетные полосы, и зачастую даже не упоминалось в устных разговорах – не так могли понять номенклатурные товарищи разных рангов, не так истолковать, преподнести кому надо в самом пакостном виде – подсиживали товарищи друг друга от души. Подсиживают и сегодня, сейчас, но всё же не так мерзопакостно, как было, хотя… Отсюда не всё и скажу, что знаю. Только допустимое. Ферштейн?
На самых ранних поездах – на электричках – добирался я, как правило, в Асекеевский, Матвеевский, Абдулинский и Пономаревский районы. Составы притормаживали у нужных мне станций задолго до начала рабочего дня местных чиновников, без которых никак было не обойтись – скажем, выклянчить транспорт, получить «добро», устроиться на ночевку… Потому приходилось гробить наиценнейшее для журналиста время в ожидании чиновного люда, где придётся и как придётся – на вокзальчиках, под навесами домов в дождь и слякоть, в прогулках по малочисленным улочкам райцентров и т.д. Иногда попадались собеседники – те же сошедшие с поездов пассажиры, встречные-поперечные, или…
Или – это, к примеру, приходящий в свой кабинет задолго до начала рабочего дня первый секретарь Асекеевского РК КПСС А.И.Решетов. Заглянуть к нему, напроситься в собеседники проблемой не было. Я и заглядывал. Мы и беседовали. И это было много интересней какого-нибудь тусклого интервью на какую-либо никому не нужную, но заказанную редакцией тему о надоях, привесах, гектарах, центнерах, передовиках, отстающих…
Начало августа. Начало уборки. 7.00 утра. Сидим. Беседуем. Звонок. Звонит первый секретарь обкома КПСС А.Н.Баландин – речь о той же уборке озимых зерновых. Я тычу пальцем на окно: мол, Александр Иванович, про накрапывающий дождик доложите – не всё, мол, с погодой в порядке… А.И. никак не реагирует. Не реагирует, и ладно. И вдруг слышу: «Анатолий Никифорович, тот дождик, который сейчас моросит за окном, помех нам не создаст, а вот тот, который хлынет 17-18 числа, дел нам наделает!»
У меня отваливается челюсть – откуда такая точность в прогнозе погоды аж за полмесяца?! Минут через пять спрашиваю. Александр Иванович молча открывает лежащий перед ним огромный гроссбух с минувшими прогнозами погоды и молча показывает на 17-18 дни февраля. Снег. 17 августа на поля Асекеевского района, когда их объезжал первый секретарь обкома, обрушился ливень. А тут ещё под острый взор А.Н.Баландина подвернулся КамАЗ с зерном при щелястом кузове. Этого первый секретарь райкома уже никак предвидеть не мог, хотя в момент моего удивления его предсказанием, подмигнув, уверенно сказал: «Шаманим помаленьку. Могём». Разнос за ход и организацию уборочных дел в районе получился просто показательным. Оперативно подготовленный мною репортаж с полей лучшего в районе колхоза им.Куйбышева на страницы «ЮУ» не попал.
Или – вечно восседающий за своим колченогим столом инвалид с детства при последней стадии диабета главный экономист ОПХ им. 50-летия ВЛКСМ Геннадий Афанасьевич Винокуров. Тоже не проблемой было скоротать с ним в Сарай-Гире время за разговором и за семечками, которые он лузгал без передыху – от диабета, уверял, снадобье. Он знал всё. Например про то, что замысел знаменитого в те времена в коммунистическом мире фильма «Коммунист» был задуман именно в Сарай-Гире. Я покопался в библиотеках, точно – в Сарай-Гире. Начал собирать на эту интересную тему материал – Г.А. выложил передо мной папку с историей создания зерносовхоза «Гигант» – предшественника ОПХ. Радуюсь вместе со всеми тружениками зерноводческого хозяйства по поводу обильно выпавших дождей после явно затянувшейся засухи, рассуждаю, как и все, дескать, нижняя влага соединилась с верхней, и теперь урожаю быть – Г.А. покачивает головой: нет, ребята, зерна в этом году не ждите; и ты, горе-журналист, почём зря не дёргайся…
Через день-другой ртутный столбик зашкалил далеко за 40 градусов по Цельсию, пшеничные стебли ссохлись, спеклись – колосья остались без влаги – что верхней, что нижней – и без питания. Писать на эту тему было всё одно, что воздух сотрясать…
2003
|
