УЧИТЕЛЬ
Крепчаем, как ни странно звучит. Уже почти на Китай походим. С его ещё более оригинальными контрастами между богатством и нищетой, великолепием и убожеством. Того и гляди «догоним и перегоним».
Мы вообще страна резко континентального пошиба. Никакие пути-дороги (первая наша беда) разницы температур не выдерживают.
Вторая беда откуда? Оттуда же?
Дураков хватает и среди чиновников с «олигархами», и среди «простого» люда с вовсе обездоленными россиянами. Всё честно. Всё строго пропорционально. Разве что первые дураки понапористей, понаглей, поувертливей. Зато вторые биомассой берут.
Умные по обе стороны баррикады имеются. С теми же качествами, что и дураки.
Но оставим дураков в стороне – спросу с них никакого (хоть с нас дураки спрашивают по полной – дурацкой – программе).
В силу профессиональных обстоятельств выискиваю и среди взрослого люда, и среди детей же умников и умниц. Обобщаю, анализирую, систематизирую, классифицирую… – что там ещё? Могу накатать некий учёный («учёный») труд по принципу «Из опыта…».
Но уж, коль подался в беллетристы, то таковым буду до конца дней своих. Бог с ними, с научными («научными») трудами.
Слушайте, если хотите.
Учительство – как ни крути, как ни верти – элита любого общества. В любые времена. Аксиома первая. С другой стороны, аксиома вторая, учитель – вечный изгой того же общества. Или почти изгой, или совсем. Всегда и везде. Как Иисус Христос. Как Его ученики.
Есть учителя и Учителя (как ученики и Ученики). О первых (тех, что с маленькой буквы) речи нет (жить-то людям надо). А вот Учитель (оставим Ученика пока в стороне) – это уже интересно. Помните полные залы в Останкино в годы perestroiki на встречах с учителями-новаторами?
Почему – полные? Учитель с большой буквы, всегда – Личность. Сильная, самодостаточная, независимая (хотя таким, как правило, удерживаться в наробразе бывает сложно – недолюбливают часто низколобые чиновники от наробраза самостоятельных и умных людей), а потому – любопытная, притягивающая к себе любознательных людей. Вольно или невольно.
И почему – Личность?
Дело не только в доскональном знании «своего предмета», не только в высокопрофессиональном умении доносить до учеников знания, умения и навыки (ЗУНы), да воспитывать и перевоспитывать (что много сложнее) всяческих лоботрясов в коротких штанишках.
Учитель (с большой буквы) – это много-много больше, чем элементарная «профпригодность». Он сродни Творцу, всё и вся видящему, слышащему, всё понимающему, всё прощающему (толерантность?), но точно выдерживающему далеко направленный и нацеленный азимут движения, как ныне раскованные говорят, вперед и (удивительно, заметим мы) прямо.
Во имя этого Учитель готов терпеть (и терпит) любые невзгоды, любые лишения бытия своего (и нашего). Не до материальных благ ему, хотя, конечно же, блага никак не помешали бы в профессиональной (миссионерской) деятельности во имя и на благо окружающих людей, не до житейских радостей Учителю.
Вам, взрослые (папы, мамы, дедушки, бабушки – ученики и Ученики), встречались такие наставники от Бога? Не поверю, если скажете – нет. Встречались. Вы, к примеру, читаете эти строки, вы соглашаетесь с их автором или нет, готовы что-то сказать миру и городу сокровенное, выстраданное, личное… Вы – явный результат воздействия на вас Учителя.
И (внимание) - личное!
Если оно, личное, у вас имеется, вы уже – личность (возможно, Личность). Вы уже привносите в жизнь, как ваш Учитель, нечто новое, «незнаемое» (как писал В. Маяковский). И подталкиваете тем самым жизнь вперед (а куда же ещё?), хотя, возможно, и не очень прямо. Но тут мудрая моя тёща (повторяя, естественно, других, но уж очень оптимистично повторяя) говорила: всё, что ни делается, делается к лучшему. Даже гадость какая-нибудь. Мир уж таков: чёрно-белый, многоцветный, бесконечный в своих проявлениях. Все в нём годится. Хотя белого да пушистого нам хочется всё же больше… – грешны мы, Господи.
Но мы об Учителе-Личности.
Для меня Первым Учителем всегда была, есть и будет моя мама – Антонина Акимовна Ткачёва (в девичестве). И не только потому, что учитель (биологии) по образованию (обучалась до войны в Харьковском государственном педагогическом институте), а потому что достойно, с высоко поднятой головой умудрилась пройти все круги ада ХХ века на «одной шестой части суши» и не сойти при этом с ума, не опуститься до животного состояния, сохранить светлый ум, незапоганенную честь, чистую совесть, истинное человеческое достоинство.
Вот они, эти дьявольские круги минувшего столетия страны, плотно окружавшие маму с момента появления её на свет и до самой гробовой доски:
ожесточённейшая гражданская война в Украине (как выжили все до единого в семье – Бог весть);
дикое, безрассудное раскулачивание (всё село поднялось на защиту от товарищей в кожанках при наганах хромого отца-старика с его шестью тружениками-детьми. И отстояли!);
сталинский голодомор 30-х г.г.(своими глазами видела поедания людей людьми);
«ежовые» рукавицы (расстреливали на месте, пытали и расстреливали в ходе допросов, уничтожали по месту посадки (высылки), изничтожали физически и морально на «лесоповалах»…);
хладнокровный расстрел фрицем на её глазах двух сыновей-малышей от первого брака;
рождение дочери в день гибели первого мужа – Антона (накрыло авиабомбой в штабе);
расстрел её самой (с малышкой на руках) полицаем из местных, своих, сельских;
ужасы пребывания после «неудавшегося» расстрела в оккупации;
послевоенные трудности (с учетом пребывания в годы войны на занятой врагом территории);
перемена по охоте власть предержащих мест жительства с тремя малыми детьми;
вживание с суржиком в русскую языковую стихию (пояснять, что значит речь для учителя?)…
Ботаником, как и Учителем, мама была от Бога – через пару-тройку лет посёлок Энергетиков (где и упокоилась её душа) после неустанных её трудов стал райским садом – яблони, груши, сливы, вишни, черешни…, даже абрикосы в степях оренбургских! Про повсеместно разведенные ею цветы и говорить не будет – не получится, слаб тут даже «великий и могучий». Остаётся посёлок таким и ныне, после её смерти. Приезжайте. Посмотрите. Полюбуйтесь и порадуйтесь.
Я никогда не слышал ни одного худого слова в её адрес от её воспитанников, учеников, их родителей, соседей, родных, близких, знакомых. Только поклон ей низкий, только слова благодарности (кто-то кладёт и кладёт живые цветы на её скромную могилку на Баймаковском кладбище).
Мы, её дети, её внуки, без йоты сомнения шагая по её стопам, стали учителями. И не самыми плохими. В нашей семье есть не самые последние поэты, художники, музыканты, спортсмены – мама (бабушка, прабабушка) прекрасно пела, великолепно рисовала, мастерски лепила сказочные фигурки из глины и пластилина – дочь гончара, знала бесчисленное множество сказок, песен, пестушек, потешек, баек, народных игр.
И что самое удивительное: никогда ни при каких обстоятельствах не жаловалась на судьбу, на трудности быта, не плакалась «за жизнь», не стонала по поводу многочисленных своих хворостей, болестей, горестей.
Святой была.
И умерла (совершенно неожиданно) за несколько часов до ожидаемой всеми смерти свой свахи – мамы моей жены, моей тещи, которая была много моложе мамы. В один день на одном кладбище их и похоронили. В великий день всепрощения. Царство им небесное.
С мамой обожал беседовать ещё один необыкновенный мой Учитель – Михаил Соломонович Клипиницер, фронтовик, журналист, литератор, который (по собственной инициативе) всю жизнь отдал поиску юных дарований области. А потому не раз и не два(!) мои любимые Учителя усаживались на какое-либо тёплое брёвнышко в чудесном мамином саду и под щебетание птиц и комариный писк толковали обо всём на свете – видах на урожай садов, полей и огородов; на учительские дела, на литературу, на подрастающее поколение, на миролюбивую политику КПСС… Ни словом, ни полусловом не порочили власть, хотя цену ей знали самую что ни на есть истинную.
Мама со своим горе-суржиком поначалу жутко смущалась, краснела, старалась избегать явные украинизмы, но скоро забывалась, раскрепощалась (сама тактичность, сама интеллигентность был Михаил Соломонович) и уже выдавала внимательно слушающему её собеседнику всё, что хотела и как могла сказать.
Опытный книгоиздательский редактор, М.С. исподволь научил меня (через письма!) грамотному литературному письму. Научил так, что сочинение на вступительных экзаменах в Оренбургский педагогический институт я написал на «отлично». Таковых набралось человека два-три. Не больше.
Сам поэт, приучил к строгостям в отношении поэтических форм, где всё и вся в силу краткости жанра на виду. Приучил так, что поэт Александр Возняк вынужден был поправить меня в «другую» сторону: «больше дерзайте и не пишите «гладких» стихов!»
Без преувеличения сама скромность, тактичность, воспитанность, он вытеснил из меня пацанячий максимализм, шапкозакидательство, гордыню (но, к сожалению, не до победного конца)… Много чего доброго сделал этот мудрый и скромный человек. Достаточно сказать, что первая и единственная прижизненная его поэтическая книжка вышла в 1932 году, в Самаре, хотя таких книжек он мог за свою долгую жизнь наиздавать далеко не один десяток. Посмертную книгу его стихов издали уже его благодарные ученики.
Не чурался, кстати, выпить по сто граммов «фронтовых» с другим моим Учителем – Николаем Ивановичем Валентовым, отцом, в блокадные дни защищавшим город на Неве, в светлый день Победы штурмовавшим Кёнигсберг, но (пехотинец!) ни разу не задетый ни пулей, ни осколком за все дни и ночи войны. Всякий раз всплывала в их оживлённом разговоре речь про это диво дивное (из призванных в первые дни войны почти никто не дожил до её, проклятой, кончины. А тут – и жив, и здоров, и ни ранения, ни контузии!). И очень немногие знали, как страшно мучился отец желудком…
Что до меня и моей милой супруги Нины Ивановны (я уже был женат), кою гость только так и именовал, то здесь Михаил Соломонович был не речист – больше слушал да улыбался, внимая нашему молодому лепету. А если и вставлял слово-другое, то это когда мы уж и вовсе «чушь прекрасную» несли.
Так общалась с нами и его обаятельнейшая супруга, умнейшая женщина Ксения Ивановна, когда уже мы бывали у них в гостях – сначала в комнатушке старого многоэтажного дома в Оренбурге на Володарской, затем в двухкомнатной квартирке и вовсе дома-монстра в пригородном поселке Степном.
По стопам Михаила Соломоновича пошёл ещё один мой Учитель – полагаю, тоже из учеников М.С. (Клипиницеры дружили с родителями В.П.) – Виктор Петрович Поляничко. Приезжая в Бугуруслан будучи идеологическим секретарем обкома КПСС, он, как правило, присылал за мной машину (ему это было надо?!).
Огромного роста, объёмный, могучий, басовитый, он досконально выспрашивал о работе, творчестве, быте. Слушал внимательно, заинтересованно, что лично меня – по большому счёту равнодушного к собственному творчеству – весьма удивляло. Давал уместные советы, тактично помогал (до сей поры, к примеру, живём в той квартире, которую Виктор Петрович выхлопотал для нас у местных властей). Не скажу про тихо умершего в Москве М.С. Клипиницера, но Виктор Петрович, даже трагически погибая, тут же дал о себе знать и мне, маленькому по сравнению с ним человечку.
…Телевизор у нас сломался.
Работая в ТОО многоцелевой фирме «Феникс», помогавшей мне издавать журнал с одноименным названием и торговавшей и телевизорами, я попросил настройщика Славу Зотова, очень страдавшего с утра после «вчерашнего», пойти ко мне домой на обед, «поправиться», заодно подладить аппарат – житейское дело.
Слава, естественно, откликнулся.
Пока я нарезал на кухне хлеб, колбаску, огурцы, выуживал из скромных запасников непочатую «самоставленной», Слава в это время ковырялся с «ящиком».
«Ящик» неожиданно ожил.
На всю квартиру загремело: вчера в Северной Осетии трагически погиб уполномоченный правительства Российской Федерации Виктор Петрович Поляничко…
Я на секунду онемел, потом громче всякого телевизора заорал: – Славка, держи звук!
Слава удержал.
И когда появился на кухне, когда кинул на меня, никакого, понятливый взгляд, молча и стоя опрокинул полный стакан «самоставленной» – помянул, как мог…
Таковыми они были, мои (понятное дело, очень даже не все) Учителя, пусть далеко не все – учителя по образованию. Образование в данном случае вторично. Настоящее учительство идет от Бога, от призвания, а не от некогда существовавшей «советской педагогики» (разговор о ней особый, специфический, профессиональный, потому – скучный. Опустим для ясности).
Странно, но Учителя (и по моим наблюдениям тоже) никого и никогда как бы ничему не «учат», не наставляют на путь праведный. Они даже по-армейски не говорят: делай, как я. Их методы, приёмы, способы обучения и воспитания – сложнейшее, мало объяснимое действо, в которое вовлечён весь мир с его вечными хлопотами, с его бесконечными проявлениями взаимосвязей и взаимозависимостей.
Можно изучить все объективные и субъективные закономерности обучения и воспитания людей, усвоить выверенные временем педагогические принципы и правила, применить самые что ни на есть изощренные педагогические технологии, словом, стать профессионалом в области образования и воспитания и быть при этом совершенно бездарным учителем и воспитателем. По нашему разумению, педагогика – это не столько мудрая наука, сколько высокое искусство; учитель – не столько профессия, сколько призвание. А оно, от Бога, может быть даже у самой неграмотной крестьянки – у Арины Родионовны, например.
Кроме того, детство и юношество по какому-то хитрому наитию чётко чувствует и различает учителей и Учителей. Лично мне за примером ходить не надо – Нина Ивановна, Нина, супруга, – строга, предельно требовательна, часто нелицеприятна. Сказала – как отрезала. И что? Наша квартира каждодневно полна любящих её детей (от «нулёвичков» до студентов МГУ, МГИМО, «Вышки»…, недавних и давних выпускников всяческих вузов, ссузов…), их родителей, друзей, знакомых, цветов, «фоток», открыток, безделушек – подарков любимой учительнице по поводам и без. А уж если «юбилей»…
Дима Лабутин (из умников), нынешний выпускник «Вышки», ученик глубоко уважаемого мной Е.Г. Ясина (лекции которого на «посиделках» ДВР и в Академии госслужбы при Президенте РФ я – как и все остальные – слушал с открытым ртом), в финале передачи «Умники и умницы» на ТВ на всю страну заявил: – Спасибо вам, Нина Ивановна!
За что? Да только за то, что зашёл посоветоваться к ней перед поездкой в Москву, как вести себя на ТВ. Нина Ивановна посоветовала таким образом, будто всю жизнь провела в студиях Останкино. Дима всё усвоил, оценил, отблагодарил. Получилось – на всю страну.
Учитель от Бога и по образованию, и по призванию, Нина Ивановна, Нина, просто-напросто добросовестно осуществляет мечту своей мамы (быть только учительницей и только учительницей, но…), которая с четырнадцати неполных лет с туберкулезом костей отбывала повинность за решеткой в «трудармии» все годы войны (не за решеткой, но продолжала отбывать – до 1956 года) как немка.
Учитель от Бога – само божество.
Земное жизнеуложение для него весьма условно: предельно скромный быт, что Бог послал – питание, то же – одеяние, развлечения, отдых (курорты-санатории только для узко избранных шкрабов-чинуш и горе-профдеятелей от образования), поездки (последнее сегодня вообще стало недоступно учителям).
«Полюбуйтесь», наконец, на могилки «братков», затем – учителей… Не горько? Не стыдно? Учитель продолжается в своих Учениках. Но и Ученики его, как правило, – люди довольно скромных мирских возможностей. Такая закономерность. Странная, несправедливая закономерность, но с христианской точки зрения вполне объяснимая: не может добропорядочный человек, дорываясь неистово до земных благ, перешагивать через себе подобных, хапать что ни попадя, юлить, врать, хитрить, предавать, убивать…
Затянулся «первичный» (читай – грабительский) период «накопления капитала» (имеется в виду – материально-финансового, а никак не духовного) в нашей дорогой матушке-России. Плохо сегодня российскому учительству, что бы там ни декларировали власть предержащие, какие бы национальные проекты не затевали.
Не лучше было и во времена «советской педагогики». Но там хоть всё нивелировалось всеобщей (за очень малым исключением – начальники да торгаши…) нищетой. На этом фоне, возможно, «учитель в нашей стране (и был? – В.Л.) поставлен на такую высоту…», что дух захватывало: книжки, кино, награды – всё про него и для него! А уж если ты ещё и «коммунистическое воспитание» прославляешь, то тут ты и вовсе – А.С. Макаренко, В.А. Сухомлинский…
Вы вчитывались в писания примкнувших к делу обучения и воспитания детей, скажем, Н. Крупской или, например, М. Калинина? Вчитайтесь. Идеологическая, как бы это сказать помягче…, чепуха. Ничего более. Но всё это тиражировалось миллионами и миллионами книг, пособий, статей; вдалбливалось в каждую – большую ли, маленькую ли – голову, выдавалось за истину в последней инстанции. До сей поры красуются по всей стране (в т.ч. в нашей области, в нашем городе) вывески: «Библиотека им. Крупской», «Школа им. Калинина», «Детдом им. Луначарского»…Не сотвори себе кумира, человек. В т.ч. нынешнего. Наплачемся потом.
Что-то как-то не распространялись на своих уроках и внеурочных занятиях про дедушку Ильича, Надежду Крупскую, Всесоюзного старосту etс мои лучшие Учителя в школах, педучилище, пединституте, академии госслужбы С.А. Черник (будущий главный редактор журнала «Советская педагогика»!), К.С. Фомина (недавняя партчиновница), Т.С.Кузин (лучший в городе лектор Всесоюзного общества «Знание»), С.М. Лубэ (по известной причине – из репрессированных – довольно осмотрительный человек), В.Г. Охитин (знавший досконально советскую литературу – и судьбы ее авторов – 30-х г.г.)… Мои Учителя знали истинную «себестоимость» недавних «кумиров» от педагогики?
Кто хорошо знал В.П. Поляничко как истинного коммуниста и его явное сопротивление perestroikе, может подтвердить, что мужественный этот человек был беспредельно далёк от голой идеологической трескотни, от пустой политической болтовни, от бесконечного – к месту и ни к месту – упоминания многочисленных «классиков» марксизма-ленинизма? А ведь идеологом был…
Были (и есть – как во всех сферах нашей жизни) коммунисты и Коммунисты. Виктор Петрович всегда был конкретен, честен, открыт перед собой и людьми. Он был преданным солдатом той армии, которой дал присягу, того дела, которому служил. Служил верой и правдой. До последнего вздоха. На его могиле на Новодевичьем кладбище в Москве всегда живые и яркие, как его жизнь, цветы. Он этого достоин.
Так что мы там про учителей с большой буквы сказали? Они – божество? Божество. Но не дай Бог сказать им это прилюдно, в глаза – покраснеют, засмущаются, не поймут, покрутят у виска пальцем. Нонсенс – истинный наставник с завышенной самооценкой.
Представляю себе, как среагировал бы на божественное определение в свой адрес директор семилетки (потом восьмилетки, сегодня – девятилетки) поселка Энергетиков, где я набирался уму-разуму, Алексей Кузьмич Андреев. Сразу бы в лоб «короедом» обозвал – самым жутким из его уст бранным словом.
Немалого роста, большерукий, большеголовый, громкоголосый фронтовик, Алексей Кузьмич (за глаза – Кузьмич) – математик от Творца, учительствовал с заметным чувством вины в своих глазах за свои весьма яркие данные. Он знал, что разгорячившись от возмущения по поводу нашего великого тупоумия по части математики, мог лёгким движением пальцев размять в пыль немалый кус мела, смахнуть со стены на пол тяжеленную классную доску, как бы дать (имитировал) самому бестолковому из нас подзатыльник и проч.
Он панически боялся всего этого, но это раз за разом случалось и, в конце концов, принесло свои позитивные результаты – только из нашего крошечного класса вышли два конструктора авиакосмической техники, один военачальник, неплохие руководители местного предприятия – СЭС – той конторы, которая недавно именовалась РАО ЕЭС «Россия».
Господи, что происходит сегодня с российской школой? Почему, по чьей вине исчезли из неё мужчины-преподаватели? Это – прошу прощения за резкость – сродни государственному преступлению. И по этой причине – тьмы и тьмы наших нынешних проблем и с демографией, и с инфантилизмом российских мужчин, а, следовательно, и с экономикой, и с политикой, и с социологией новороссийского пошиба.
Не мелочь, скажем, всё чаще излавливаемые в учебных заведениях субъекты не той сексуальной ориентации, извращенцы… Есть и иные негативные моменты, от которых недалеко до нравственного краха общества, до – не приведи Господи! - краха Государства Российского. Скажете, преувеличение? Я так не думаю.
И – хоть один высокопоставленный госчиновник это понимает, ощущает, хоть что-либо для улучшения положения дел в отечественной школе с мужчинами предпринимает?
Не касаюсь того времени, в котором не жил, которого не видел (пусть скажут другие), но моими Учителями в моё время только в городе Бугуруслане (кроме уже вышеназванных) были милостью Божьей математик Анатолий Васильевич Ерёмин, великий (без малейшего преувеличения!) знаток русской фауны и флоры географ и ботаник Михаил Дмитриевич Алексеев, филигранного педагогического мастерства химик Иван Игнатьевич Задорожный (и сегодня жив – девяносто пятый год), историк Евсей Михайлович Радин, работающий и ныне в городской ДЮСШ Гурий Тимофеевич Потапов, учитель музыки и пения Анатолий Фёдорович Шёмберг, истинный языковед Петр Алексеевич Николаев…
Какими же они были смелыми, раскованными, открытыми даже в те «сексотские» времена!
Автор этих строк предельно искренне благодарен женщинам-учителям, которые стоически и даже героически несут свою тяжкую учительскую ношу и за мужчин тоже в нынешней российской школе, но вопрос остается открытым, острым – где мужчины-учителя? Без них российской школе плохо, стране – то же. Пальцев руки хватит, чтобы пересчитать их, нынешних последних героев в брюках от образования и воспитания подрастающего поколения в нашем нынешнем Бугуруслане (и только ли в Бугуруслане?).
Сердцевиной всей нашей жизни является Учитель-Личность, даже если тот или иной наставник детства и юношества ни дня, ни часа не проработал в школе. Повторившись в учениках, он приближает то светлое будущее, ту святость России, о которой мечтает всякий русский человек. Иначе – для чего тогда жить и творить? 2008
|
