Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего образования
Скачать 8.74 Mb.
|
Литература:
УДК 93/94 ЛЕТЧИК–ЧЕЧЕНЕЦ ДАША АКАЕВ «Рожденный летать, ползать не может!» И.С. Бацаева, ассистент кафедры истории древнего мира и средних веков Чеченского государственного университета Аннотация: Статья посвящена одному из героев Великой Отечественной войны, чеченцу летчику-истребителю Д. Акаеву. Защищая Родину, Д. Акаев проявил мужество, стойкость и преданность своей стране. Ключевые слова: Великая Отечественная война, командир, Даша Акаев, летчик, герой. PILOT – CHECHEN DASHA AKAEV "Born to fly, crawl!" I.S. Bezaeva, assistant of the Department of ancient history and middle ages, Chechen state University Abstract. The Article is devoted to one of the heroes of the great Patriotic war, the Chechen pilot – fighter D. Akaeva. Protecting the Homeland, Etc Akayev showed courage, fortitude and devotion to their country. Key words: Great Patriotic war, the commander, Dasha Akaev, pilot, hero. В годы Великой Отечественной войны тысячи воинов-чеченцев проявили мужество и героизм, сражаясь против немецко-фашистских захватчиков, выполняя свой воинский и патриотический долг перед Родиной. Одним из них является летчик – герой Даша Акаев, о котором до последнего времени почти не было известно. И только благодаря Степану Савельевичу Кашурко, бывшему помощнику по особым поручениям маршала Советского Союза И.С. Конева, назначенный им однажды на поисковую работу, он более пятидесяти лет не просто исполняет это святое дело, но и превратил свою жизнь в служение памяти всех забытых Родиной героев. В 1991 году впервые из его уст услышали имена чеченцев, представленных к высокому званию Героя Советского Союза, но так и не получивших. Он впервые назвал имена «без вести пропавших», героев, которые сознательно уходили в последний бой в 1944 году, шли на верную смерть, чтобы не быть снятыми с фронта и отправленными в Казахстан и Среднюю Азию. Одним из них был Даша Акаев, мой земляк из Закан-Юрта. Даша Ибрагимович Акаев родился в селении Шалажи Урус-Мартановского района 5 апреля 1910 года в семье бойца легендарной «Дикой дивизии» Ибрагима Акаева. Во время становления советской власти Ибрагим переселился в соседний Ачхой-Мартановский район, в село Закан-Юрт. Даша закончил школу-интернат в соседней Ермоловке и ФЗУ в Ростове-на-Дону [3, С. 7]. Работая слесарем на Ростсельмаше, все свободное время пропадал в местном аэроклубе. Когда же в 31-м был брошен клич: «Комсомолец, на самолет!», Даша немедля устремился в Первую объединенную школу пилотов ГВФ города Бийска. В 34-м он прошел аттестацию военного пилота. Когда началась Великая Отечественная, старший лейтенант Акаев подал рапорт – немедленно отправить его на фронт. Однако командование Амурской Краснознаменной флотилии, где он тогда служил, не хотело расставаться с опытным мастером дневных и ночных полетов, точной стрельбы и бомбометания. Его повышают в должности, назначают заместителем командира 3-й авиаэскадрильи АКФ [2, С. 3]. Враг стремительно приближался к Москве. Гитлеровские войска заняли Волоколамск, нависла угроза над столицей. Даша Акаев настоятельно требует отправки на фронт, но вновь получает категорический отказ, мотивируя тем, что и здесь, на Дальнем Востоке, может вспыхнуть война, «а ведь вы не рядовой, а командир». Акаев вспылил: «Согласен на разжалование, пошлите защищать Москву рядовым. Страна в опасности, а я отсиживаюсь здесь, в глубоком тылу, хожу по начальству, упрашиваю, унижаюсь. Рожденный летать, ползать не может!» Наконец, командование авиаэскадрильи и авиаполка АКФ сдалось и Акаеву подписали аттестацию: «Заместитель командира ЗАО 117-й АКФ старший лейтенант Акаев делу партии Ленина-Сталина и Социалистической Родине предан. Дисциплинирован, требователен к себе и подчиненным. Умеет воспитывать в личном составе боевой дух. В общественно-массовой работе участвует активно. Способен пренебрегать личными выгодами для пользы службы. Волевой, смелый, инициативный, решительный командир» [5, С. 2]. В конце января 1942 года старший лейтенант Даша Акаев прибыл в распоряжение Военно-Воздушных Сил краснознаменного Балтийского флота (ВВС КБФ). Уже 2 февраля 1942 года Даша начал боевые вылеты, только за первый день их было три. За четыре дня февраля он произвел 12 боевых вылетов в ночное время на самолетах МБР-2 (морской бомбардировочный разведчик), за что был представлен к ордену Красной Звезды, который был ему вручен в августе 1942 года. Вот выписка из наградного листа: «Старший лейтенант Акаев, будучи прикомандированным с Дальнего Востока для приобретения опыта в ночных действиях самолетов МБР-2, с этой работой справился отлично, закрепив практическими успешными боевыми полетами. 2-го, 3-го, 4–го, 17 февраля 1942 года произвел 12 боевых вылетов. Командир 58-й ОАЭ ВВС МВФ батальонский комиссар Соболев» [2, С. 3]. Опыт Акаева стал достоянием не только 58–й Отдельной авиаэскадрильи, но и многих авиаподразделений ВВС КБФ. В конце 1942 года Акаева пригласили на встречу командиров и офицеров ВВС КБФ для обмена боевым опытом в бомбометании. Воспользовавшись авторитетной трибуной, Акаев высказал свое личное недовольство воевать с фашистами на таких тихоходных, фанерно-парусиновых гидросамолетах, как МБР-2: «Дайте мне в руки штурвал мощного скоростного бомбардировщика и тогда я с удовольствием поделюсь боевым опытом», – заявил он [3, С. 8]. Это был вызов! Боевые летчики поддержали его и командование, приняв вызов, предложило ему поехать в авиашколу и попробовать себя на штурмовиках с крейсерской скоростью в 200-410 километров в час. Освоив новую машину, капитан Акаев получил назначение в 35-й штурмовой авиаполк 9-й штурмовой авиационной дивизии ВВС КБФ. Как пишет С.В. Кашурко, небо не знало таких штурмовых атак по вражеским позициям: эшелонам, кораблям, пристаням... Он выработал и с успехом применял свои маневры при атаке цели, при выходе из нее, и при сборе групп для новых ударов по противнику и охотно обучал им летчиков» [3, С. 8]. В сентябре 1943 года Акаеву присваивают внеочередное звание майора и назначают командиром 35-го штурмового авиаполка. Это было время подготовки наших сухопутных, морских и воздушных сил к решительному прорыву вражеской блокады Ленинграда. Советское командование решило осуществить его войсками Ленинградского, Волховского и 2-го Прибалтийского фронтов. Привлекались также Краснознаменный Балтийский флот, его военно-воздушные силы и авиация дальнего действия [1, С. 6]. 14 января 1944 года Ленинградский фронт и активно поддерживающая его авиация КБФ перешли в наступление. Вторая ударная армия и ВВС КБФ нанесли мощный удар на опорный пункт противника. Завязались напряженные бои. Фашисты оказывали ожесточенное сопротивление. Борьба за каждый опорный пункт требовала огромных усилий и самопожертвования. В газете «Правда» за 14 января 1944 года так и писали: «Штурмовики майора Акаева, несмотря на низкую облачность и плохую видимость, организованно подходили к цели и точно поражали ее. Первым в воздух поднялся майор Акаев. Для обеспечения успеха операции он сначала атаковал зенитные средства врага. Уничтожил четыре зенитных автомата, затем поджег танк, взорвал бронемашину, землянку с солдатами и офицерами» [1, С. 6]. Командование дивизии за блестящее выполнение боевых заданий представило майора Дашу Акаева к ордену «Александр Невский». Несомненно, в Акаеве – чеченце по национальности, как в капле воды, отражена сила нашего многонационального союза, страны, граждане и воины которой, разные по национальности, но одинаковые в своей любви к Родине, били врага с упорством, ожесточением и мастерством…», – говорил лейтенант Попов [1, С. 6]. 22 февраля 1944 года в село Закан-Юрт Зане Акаевой, матери Даши, пришло письмо с фронта, в котором он и писал: «Мама, я уже командир штурмового авиационного полка, награжден двумя орденами. Участвовал в прорыве блокады Ленинграда: спасал ленинградцев от голодной смерти. А теперь со своими боевыми товарищами гоним немецких оккупантов за пределы нашей родной страны. Мстим фашистам за разоренные города и села, за бесчинства и надругательства над людьми. Нам некогда отдыхать, мама. Днем и ночью штурмуем вражеские позиции, эшелоны, корабли и аэродромы. Вы же, мама, спите спокойно, теперь вы далеко от фронта, и никто не потре-вожит ваш мирный труд. Знайте: я защищаю вас, я всегда с вами. Но если суждено будет умереть, то умру за свою Родину героем, Вас же, мама, Родина не забудет!» [5, С. 2]. И Родина… не забыла мать героя. Уже на следующее утро читавший письмо офицер с солдатами отправили ее, вместе со всем чеченским народом, в Казахстан на поселение. Униженная и оскорбленная Зана Акаева тяжело переживала разлуку с родиной. Она ежедневно выходила на дорогу, всматриваясь в казахстанскую степь, вглядываясь в чужое небо. Она ждала сына, командира полка, летчика, майора Дашу Акаева. Ждала вызволения из неволи. Но шли годы. Сын не являлся. Мать писала письма Сталину, Молотову, Ворошилову и Берии, слезно просила сообщить, где ее сын – защитник Родины Даша Акаев. Приходили ответы: «Майор Акаев вылетел 26 февраля 1944 года по боевому заданию в часть не вернулся» …Такой ответ порождал двусмысленность, разные толки, намек: «Может быть, немцам сдался» … [4, С. 5]. Убитая горем и тоской, гордая Зана Акаева не вынесла бесчинства и надругательства. Ее сердце остановилось весной 1953 года. Хоронили ее на краю города Семипалатинска. Даша Акаев узнал о выселении чеченцев и ингушей по радиостанции. Он летел с боевого задания и, переключая волны, услышал на английской волне сообщение о том, что на Северном Кавказе проведена депортация народов. Что случилось с матерью? Жива ли? Замучена? Эти вопросы не выходили из головы Даши. Спустя некоторое время командир дивизии вызвал Дашу и сказал ему, что случилось, и что от него требует командование. Приказано было выслать Дашу в Казахстан. Но командир нашел способ оставить Дашу. Акаев был сам не свой. Его подчиненные это заметили. По ночам они слышали, как их отважный, смелый командир, который хладнокровно шел в любой воздушный бой... плачет в подушку. За что? Почему? Он ведь старался! Он воевал, как и все! Он воевал за Родину, за Сталина, за мать! Он не купался в роскоши и богатстве, он действительно делал это от чистого храброго сердца! А его мать сослали в Казахстан, и он не знает до сих пор, что с ней стало… [3, С. 1]. План операции по уничтожению немецкого аэродрома подготовил майор Даша Акаев и 26 февраля 1944 года он вылетел в составе штурмовой группы на свое последнее задание. Неприступный аэродром стратегического назначения был стерт с лица земли ценой жизни майора Даши Акаева и его семи боевых товарищей, во время бомбежки аэродрома Раквере. Оставшиеся в живых летчики видели, как самолет Акаева упал на аэродром. Этот последний подвиг славного сына чеченского народа уникален и беспримерен, ведь он пошел на этот последний шаг, зная, что он не вернется, и что его народ незаслуженно и коварно наказан руководством Кремля, выслан в холодные и голодные степи Средней Азии. Адмирал, командир Балтийского флота В.Ф. Трибуц в своей книге называет Дашу Акаева Героем Советского Союза. Человек такого высокого военного ранга не мог говорить такие вещи безосновательно. Несправедливо, когда государство не признает подвиги героев, отдавших свои жизни за советский народ, за страну. Даша Акаев, посмертно представленный к званию Героя Советского Союза, был вычеркнут из списка, как представитель депортированного чеченского народа. Подвиг командира и всех, кто пал вместе с ним, обеспечив Советской Армии победоносное наступление на Берлин, предали забвению: пятая графа Даши Акаева оказалась роковой не только для него, но и для всех, кто, не задумываясь, пошел за своим командиром в огонь. Но мы не должны забывать их беспримерные подвиги, и обязаны помнить о достойном сыне Чечни, который с честью выполнил свой воинский долг перед Отчизной, как и многие другие наши герои. Литература:
УДК 930.2 ПРОМЫСЛЫ И КУСТАРНОЕ ПРОИЗВОДСТВО В ТЕРСКОЙ ОБЛАСТИ В УСЛОВИЯХ РАЗВИВАЮЩЕГОСЯ ТОВАРНОГО ХОЗЯЙСТВА КОНЦА XIX – НАЧАЛА XX ВЕКА С.А. Гайтамирова, старший преподаватель кафедры истории древнего мира и средних веков Чеченского государственного университета Аннотация. Статья посвящена исследованию промыслов и кустарного производства в Терской области в условиях развивающегося товарного хозяйства конца XIX – начала XX веков. Кустарными промыслами в Терской области занимались горцы, казаки, «иногородние», группировались они преимущественно около городов и ярмарочных пунктов, не распространяясь равномерно по всей массе населения. Проанализированы меры правительства по содействию кустарям. Ключевые слова: Терская область, кустарное производство, промыслы, шерстяные изделия, горское оружие, войлочная фабрика, предпринимательство. CRAFTS AND CRAFT PRODUCTION IN THE TEREK REGION IN THE CONTEXT OF AN EMERGING COMMODITY ECONOMY IN THE LATE XIX - EARLY XX CENTURY S.A. Gaitamirova, senior lecturer of the Department of ancient history and middle ages of chgu Abstract. The Article is devoted to crafts and artisanal production in the Terek region in the context of an emerging commercial economy of the late XIX – early XX century. Artisanal fisheries in the Terek region was engaged in the mountaineers, the Cossacks, "nonresident", they were grouped mainly around cities and fair points, not spreading uniformly throughout the mass of the population. Analyzed government measures to promote the artisans. Key words: Terek region, handicrafts, handicrafts, woolen products, highland arms, felt factory, entrepreneurship. В центральных областях России домашние промыслы на протяжении всего XIX века относительно быстро превращались в кустарную, а затем и фабрично-заводскую промышленность. Оторванность Северного Кавказа от внутренних районов России, слабость рыночных связей и путей сообщения способствовали довольно долгому сохранению полунатуральных форм хозяйства и развитию домашних промыслов. Но в Терской области во второй половине XIX века домашняя промышленность постепенно превращалась в кустарное ремесло, мелкотоварное производство. В той мере, в какой кустари и ремесленники работали на рынок, они имели отношение к промышленному предпринимательству: «кустарь» – это промышленник низших сословий» [5, С. 451]. Подтверждая факт широкого распространения домашней промышленности, известный публицист А.Г. Ардасенов писал в 1896 г.: «Во всей Осетии, Кабарде и Чечне еще в весьма недавнее от нас время, никто бы не нашел ни одного плотника, столяра как ремесленника… всем этим был понемногу каждый туземец» [9, С. 19]. Горцы производили телеги, арбы, ободья, колеса, клепки, бочки, корзины» [16, С. 219]. Для себя производили, конечно, изделия не только из дерева, но и шерсти, кожи, другого сельскохозяйственного сырья, а часто – и металлов. В качестве домашних промыслов существовали приготовление пива, изготовление сыра, сукон, войлочных изделий, плетение из серебра и золота, веревочное производство. Продукция домашних промыслов горцев обеспечивала все слои населения одеждой, обувью, домашней утварью, предметами сельскохозяйственного инвентаря, оружием. Исследователи, изучавшие домашнюю промышленность в XIX в., отмечали, что она «имеет много невыгодных сторон: ее неподвижность и рутина, по большей части дурное качество ее произведений выкупаются только отчасти дешевизной, которая не всегда соединяется с выгодами производителей». В отличие от домашних промыслов, кустарное производство изначально было ориентировано на рынок. Особая Комиссия по исследованию кустарной промышленности в России в 1876 г. определяла «кустарную» промышленность как «… тот вид обрабатывающей промышленности, который является домашним занятием преимущественно сельского населения и служит более или менее дополнительным при сельских занятиях» [19, С. 10–11]. В конце XIX – начале XX вв. кустарные промыслы продолжали играть заметную роль в экономической жизни России. В них было занято больше работников, чем в крупной промышленности. Общее число занятых в кустарных промыслах только 40 губерний Европейской России современные исследователи определяют в 4 млн. чел. [17, С. 23]. Как писалось в «Обзоре кустарных промыслов России» за 1902 г.: После земледелия кустарная промышленность – наиболее важный источник заработка для населения нашего отечества. Даже в Московской губернии тогда кустарными промыслами было занято в 4,5 раза больше жителей, чем на фабриках и заводах [10, С. 1]. Однако распространена кустарная промышленность была в дореволюционной России крайне неравномерно. Хорошо известно, что в губерниях Центральной России существовал значительный разрыв по уровню развития кустарной промышленности. Что же касается окраин, то этот разрыв был еще больше. Относительно Терской области справочно-энциклопедические издания признавали, что кустарная промышленность там не имела серьезного значения в общей экономике области [4, С. 7]. Крупнейший знаток кустарных промыслов Кавказа О.В. Маргграф писал о распространенности промыслов: «В Терской области все ее восточные части, приближающиеся к Дагестану, вся Кумыкская плоскость, а за нею Грозненский округ, хотя в промышленном отношении и оживленнее прочих местностей, но промыслы здесь группируются уже по преимуществу около городов и ярмарочных пунктов, не распространяясь по всей массе населения так равномерно, как в Дагестане. Еще далее на запад, в пределах Терской области, некоторые кустарные промыслы концентрируются около Владикавказа и Пятигорска, – а затем почти исчезают, уступая место земледелию и скотоводству. Таким образом, уже в соседней с Дагестаном области промышленная деятельность населения в общем значительно менее развита: произведения ее не идут вдаль и лишь изредка сбываются на Север – в Ставропольскую губернию и на юг – в Закавказье» [7, С. 151]. В начале XX в. часть продукции кустарной промышленности Терской области оставалась на местном рынке, другая часть поступала в соседние уезды и губернии и третья – на всероссийский и даже мировой рынок. На местном рынке оставались арбы, глиняная посуда, шерстяные чулки, кузнечные изделия. На региональный рынок выходили бурки, сукна, шерстяные ткани, шелковые и вязаные изделия. В Москву, Петербург, Нижний Новгород и за границу вывозились ковры, паласы, оружие, изделия из серебра и меди [4, С. 16]. Кустарная промышленность продолжала существовать рядом с зарождавшейся фабрично-заводской, прежде всего – в горных районах, но не только в них. В 1900 г. А.С. Пиралов назвал важнейшие причины более или менее устойчивого существования кустарных промыслов на Кавказе. К таким причинам он отнес: а) почти полное отсутствие фабричной и заводской промышленности, для развития которых вне больших городов… не существует достаточно благоприятных социальных и экономических условий; б) обилие производимого в крае сырого материала: шерсти, шелка, меди, глины, дерева и пр.; в) недостаток пахотных земель и отсутствие удобных путей сообщения, особенно в нагорных местах, где к тому же продуктивная сельскохозяйственная деятельность населения ограничивается суровыми продолжительными зимами и малоземельем; г) существование в крае значительного кочевого и полукочевого населения, ведущего преимущественно скотоводческое хозяйство и туго переходящего к земледелию; кочевой быт поддерживается условиями топографическими и климатическими; д) полунатуральный характер хозяйства у многих кавказских народов, живущих вдали от больших городов и удобных путей сообщения; е) высокое достоинство материала в связи с красотою и своеобразностью рисунка некоторых кустарных изделий (ковры, паласы, сукна, серебряные и медные предметы), с которыми соответствующие фабричные изделия конкурировать не могут по качеству, а в некоторых случаях даже по цене; ж) наконец, особенным оживляющим элементом является сила, ловкость и смышленость многих народностей края и социальное положение женщины» [14, С. 44]. Как и по всей России, в Терской области имелись необходимые экономические предпосылки для развития промыслов и, вместе с тем, действовали некоторые специфические факторы, связанные с политикой царизма на Северном Кавказе. На состояние промыслов в горных районах существенное воздействие оказывала складывавшаяся там политическая ситуация. Последний крупный вооруженный мятеж в Чечне был в 1877 г., однако и после этого вооруженные стычки не прекращались, широкое распространение получило «абречество». Горцам (прежде всего – чеченцам) приходилось вести полукочевой образ жизни, что резко ограничивало возможности сколь-нибудь серьезного развития (и даже сохранения) многих видов промыслов. Растущее малоземелье, вытеснение горцев в самые неблагоприятные в хозяйственном отношении районы, тормозило развитие овцеводства – и связанных с ним промыслов, а также деревообработки, обработки металлов. В 1893 г. признавалось: «кустарные промыслы в Чечне, за исключением разве одного черепично-кирпичного, находятся в периоде упадка» [18, С. 92]. Царизм, возможно, готов был бы поддержать развитие кустарной промышленности у казаков, но те, богато наделенные плодородной землей, и, имея большие доходы от сельского хозяйства, проявляли к ней мало интереса. Русское правительство в конце XIX века в принципе признавало важное экономическое значение кустарных промыслов для страны в целом и населения Кавказа в частности. На кустарную промышленность возлагалось много надежд, существовали надежды, что она смягчит переход к капитализму, или даже модифицирует капиталистический строй, придаст экономике ярко выраженную «национальную окраску» [3, С. 43]. В 1899 г. в Тифлисе был организован Кавказский кустарный комитет, призванный содействовать развитию кустарных промыслов на Кавказе, включая Терскую область. До этого все ограничивалось редкими отдельными этнографо-экономическими работами по изучению промыслов. Первая значительная работа этого рода – О.В. Маргграфа – появилась в 1882 г. в Москве [7]. В целях содействия местным кустарным промыслам в 1899 г. Министерство земледелия и государственных имуществ учредило Кавказский кустарный комитет, который был «призван выяснить практические нужды кустарей и, по мере сил и возможности, приходить им на помощь». Годовой бюджет Комитета был ограничен в 4 тыс. руб. [20, С. 8]. Финансовая поддержка, оказываемая правительством кустарным промыслам всей России, возросла с 35–60 тыс. руб. в год в конце 80-х гг. XIX в. до 1,5 млн. руб. в 1912 г. [11, С. 1]. Но из 1,5 млн. руб. правительственных пособий на весь Кавказ пришлось лишь 75 тыс. руб. – примерно 5% всех ассигнований. [11, С. 39]. Та скромная поддержка промыслам, которую они получали от Кавказского кустарного комитета, в основном ограничивалась районом Закавказья, в Терской области ее в какой-то мере получали владикавказские кустари, а также некоторые казачьи станицы (проявлявшие интерес к шелководству, например). Именно казачьи станицы получали какую-то эпизодическую поддержку для развития промыслов и от местных властей. Так, для возрождения шелководства в 1895 г. ряд станиц Терской области получали от областного правления бесплатно целлюлярную грену разных пород. Поддержка шелководов осуществлялась и Кавказской шелководческой станцией. Несмотря на это, в начале XX в. шелководческий промысел оставался весьма неэффективным: при размотке пропадало много шелка, шелк наматывался неровный и грубый. Значительная часть шелка оставалась на местном рынке – шла на отделку казачьего костюма, платки, шали [18, С. 74–75]. В Прохладненском, Павлодольском, Червленском станичных училищах в конце XIX в. существовало обучение шелководству, причем обучение включало как теоретическую подготовку, так и практические занятия. Кавказская шелководческая станция представляла училищу грену, а училище доводило эту грену до станичников [8, С. 46]. В центральных губерниях кустарей поддерживали и земства. Начиная с 1898 г. земства могли по льготной цене приобретать лес из казенных лесничеств для кустарей. Через земства кустари могли получать в кредит необходимый им металл. Была организована – пусть в относительно скромных масштабах – поставка изделий кустарной промышленности для правительственных учреждений и ведомств. Ничего подобного для кустарей Терской области в конце XIX века не было. Приходилось констатировать: «Земских учреждений, которые внутри России так много потрудились в деле изучения и поднятия технического и экономического положения народной промышленности, на Кавказе не существует. Здесь не было до последнего времени правительственных или общественных учреждений, обязанных заботиться о нуждах кустарей» [13, С. 43]. Без ощутимой поддержки правительства и земств прогрессивные сдвиги в кустарной промышленности Терской области осуществлялись крайне медленно. В технологии изготовления кустарных изделий их почти не было. Даже в 1913 г. техника кустарного производства оставалась крайне примитивной. Как писал А.С. Пиралов, «кавказский кустарь старается делать свое орудие из сподручного материала, чтобы ничего не покупать» [13, С. 18]. Кустарные изделия изготовлялись так же, как и десятилетия назад. На первом съезде деятелей по кустарной промышленности, проведенном в Петербурге в 1903 г., признавалось, что для поддержания кустарной промышленности необходимо распространение среди кустарей общего и технического образования, уменьшение влияния скупщиков, содействие со стороны государства и местных органов управления [15, С. 2]. Все эти меры – сколь ни были они скромны – гораздо шире практиковались в губерниях центральной России, чем в Терской области. У горских народов традиционно было весьма развито овцеводство, поэтому огромное значение имело производство различных изделий из шерсти: сукна, войлока, ковров, бурок, шляп и др. Производством шерстяных изделий занимались у горцев женщины. К 1913 г. приблизительно половина шерсти, полученной в Терской области от местных пород овец, перерабатывалась на местных же кустарных промыслах. Кроме того, на кустарную переработку поступало небольшое количество верблюжьей и козьей шерсти. [4, С. 22]. Из шерстяных изделий весьма широкую известность приобрела кавказская бурка. Бурочный промысел в начале XX в. существовал в двух основных районах Терской области – Нальчикском округе и Грозненском, с центром в селении Старый Юрт. В Старом Юрте перед Первой мировой войной производилось до 10 тыс. бурок в год (в 10 раз меньше, чем на войлочной фабрике Адельханова), во всем Грозненском округе – до 21 тыс. штук, по цене 5 – 7 руб. Существовала определенная специализация «бурочников»: в Грозненском округе производились наиболее дешевые, «ходовые бурки», в Нальчикском – более дорогие [4, С. 36]. В Нальчикском округе производилось до 30 тыс. штук бурок, по цене от 10 до 25 руб. за штуку [14, С. 36]. Бурка была не только непременной одеждой кавказских народов, еще в XIX века она стала необходимой принадлежностью амуниции кавказских казачьих войск. Именно поэтому с конца XIX века она стала предметом фабричного производства. К 1913 году крупнейшая на Кавказе войлочная фабрика (Г.Г. Адельханова) могла производить до 100 тыс. штук бурок в год [4, С. 34]. Одним из промыслов, который мог бы рассчитывать на сохранение и развитие, было ковровое производство. К 1913 г. именно ковры из всех изделий кустарной про-мышленности играли наибольшую роль в вывозе в центр России и за границу [21, С. 227]. В начале XX века на Северном Кавказе вытеснялись фабричными изделиями даже такие традиционные продукты кустарных промыслов, как бурки, папахи, ковры. Как признавал в 90-х гг. XIX века изучавший тогда кустарные промыслы Терской области Г.А. Вертепов, «фабрично-заводская промышленность (области) находится еще в младенческом состоянии и поэтому кустарные промыслы являются почти единственным видом обрабатывающей промышленности» [1, С. 5]. Особенно велико было в Терской области значение промыслов, связанных с обработкой металлов. На состояние кузнечных и слесарных промыслов в Терской области большое влияние оказало проведение Владикавказской железной дороги. В прилегающих к ней районах большинству местных кустарных мастеров пришлось ликвидировать свое производство и искать заработка в районах, наиболее удаленных от железнодорожной линии. Если в сельской местности каждый из кузнецов и слесарей производил полный ассортимент кузнечно-слесарной продукции, то в городах существовала специализация, а потребителями их продукции были не только местные жители, но и производственные предприятия. На весь мир были известны достоинства горского оружия. Горские оружейники издавна славились умением изготовлять шашки, кинжалы, ружья, предметы защитного вооружения. В 1867 г. на Всемирной выставке в Париже экспонировался набор черкесского вооружения – каленая сабля, панцирь, шишак, налокотники, лук со стрелами, шарф – общей стоимостью 360 руб. [2]. Еще одним распространенным промыслом была деревообработка. В средней горной полосе Терской области находились богатые лесные массивы, там произрастали бук, граб, клен, липа, ольха, ясень, дуб, сосна. Именно в этой средней горной полосе и получили наибольшее распространение деревообрабатывающие промыслы. Больше всего ими занимались кабардинцы, осетины, чеченцы, лезгины, казаки. Так, в середине XIX века в Чечне были весьма распространены промыслы, основанные на обработке дерева: чеченцы производили обручи, клепки, доски, таркалы (колья, служившие для поддержки виноградных лоз). Из дерева кустарями изготовлялась и мебель. С конца XIX века фабричная мебель начала вытеснять кустарную в равнинных селениях, однако в горские аулы фабричная мебель практически не поступала. На развитии деревообрабатывающих промыслов области весьма неблагоприятно отразился переход в казну многих общинных равнинных лесов в 1871 г. и горных – в 1894 г. Развитие капиталистических отношений в первые пореформенные десятилетия вызвало рост мелких крестьянских промыслов. В дальнейшем, с развитием мануфактур-ного, и, особенно, фабрично-заводского производства, темпы роста кустарных промыслов снижаются, падает их роль в общем объеме производства. В Терской области процесс превращения кустарных промыслов в мануфактурную и фабрично-заводскую промышленность в начале XX века только-только начинался. Фабрично-заводская промышленность области возникала преимущественно отнюдь не как результат развития кустарных промыслов. |
Похожие:
 | Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего образования | | В федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего образования |
| В федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего образования |  | Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего образования |
| В федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего образования | | Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего образования |
| Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего образования | | Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего образования |
| Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего образования | | Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего профессионального образования |