Дом Ра Виталий Листраткин
Скачать 2.59 Mb.
|
- В отпуск собрались? – поинтересовался я. - Нет, брат… Эмигрируем в Чехию. - Погоди, а как же завод, производство? У тебя так хорошо шло! - Закрыл я завод… - Что будешь делать в Чехии? - Придумаю что-нибудь… - он огляделся по сторонам. – Может, по чашке кофе? В ближайшем кафе заказали латте. Из глубины полукруглого креслица Коршун выглядел не слишком веселым, даже наоборот. - Как же так вышло, Дима? - Я занимал два этажа в муниципальном здании, - рассказывал он. – Станки смонтированы, сделано капитально. И зашел как-то один мужчина. Я, говорит, вместо этой химчистки буду строить торгово-развлекательный центр. Большой, с аквапарком. Москвичам, мол, удобно сюда ездить. У меня, говорит, под это дело инвестор немецкий имеется. Ты, говорит, сам покинешь помещение или особое приглашение нужно? Как же я его покину, говорю. Я сюда, можно сказать, врос. А он: ну тогда начнем тебя душить. Стандартная практика «крысоедов», за деньги еще и не то сделают. Доброй половине чиновников давно сломали нравственность нехитрыми приемами. Например, взятку назвали другим словом, что сняло рефлекс на слово «взятка», и процесс пошел. Взяток теперь не брали - «откатывали», «заносили» и «пилили». Это уже были не воры, а уважаемые члены общества, использующие «окно возможностей». И тогда человек смог торговать своей честью: общество ему доверило общую кассу, а он за взятку раздавал ее хищникам. В целом это называлось «деловой подход к жизни». - Держи, - протянул Дима ручку. – Подарок на память. Я покрутил презент: ручка как ручка, ничего особенного. - Там кнопка сбоку. Я нажал кнопку, на стене рядом появилась жирная красная точка, как целеуказатель снайперской винтовки. - Ручка-указка! – представил подарок Коршун. – На мощном лазерном диоде с коллиматором. От действующих аналогов отличается габаритами и крайне малым весом. Плюс там последняя модель литий-ионной батареи – годами может работать без замены. Одно из последних изделий… Я видел в глазах Коршуна пустоту, которая яснее ясного говорила: его предел прочности иссяк. Теперь у него нет бизнеса, нет мечты, ради которой стоило бы жить и бороться. Всё равно что задремать на переднем сидении по дороге из аэропорта вечерком. А потом вдруг проснуться и обнаружить себя на месте водителя: руля нет, мчишься по встречной, впереди фары и педаль в пол давить бесполезно. У него всё отобрали, впереди только падение. Если не в могилу, то в бездну безвременья. И кто в этом виноват? Какие-то конкретные люди? Скорее, уклад, который стыдливо именуют «системой». Можно воевать с непосредственными персонажами, но сражаться с системой бессмысленно. Справиться с ней можно двумя методами: обойти стороной или построить собственную систему, альтернативную, так сказать. Когда мы молоды, власть сама падает нам в руки, мы легки на подъем и быстро принимаем решения. Мы кажемся себе римскими героями, рожденными для побед. Но однажды обнаруживаем у себя на щеках слезы. «Это от ветра», — предполагаем мы. Но продолжаем чувствовать их соленый вкус даже дома, в теплой постели. Стариковские слезы – всё, что остается после побед. И эти слезы ничем не отличаются от слез, которые остаются от поражений. В чем же тогда различие? Как отличить поражение от победы? Наверное, мы не должны сами уметь это делать – и поражения, и победы должны распознать другие люди. «Все пройдет», — так написано на кольце библейского царя Соломона. Вот оно и прошло. И слава, и бесславие. И деньги, и нищета. И власть, и забвение. В прошлом. Но только не в моём. Ибо мы находимся здесь, чтобы внести свой вклад в этот мир. Иначе зачем мы здесь? *** Однажды в городе появился кортеж из двух черных «минивэнов» с «гаишным» сопровождением – начальство. Кортеж проследовал к Манджет, вскоре мне доложили: - К вам государственный федеральный инспектор. Я велел пропустить, и вскоре лифт вознёс пятидесятилетнего мужчину в строгом костюме и с такой же выправкой. Его сопровождали два молодых человека, вооруженных крупнокалиберным фотоаппаратом и ноутбуком. Выглядела свита фривольнее руководства: цветастые свитера, брюки в «облипку». Усадил разношёрстную компанию в переговорной, велел подать чай-кофе. - Чем могу быть полезен? Мужчина пригладил седые волосы, протянул визитную карточку. Я мельком взглянул на гербастую карточку, повторил вопрос: - Яков Петрович, чем могу быть полезен? - Я – государственный федеральный инспектор, - с удовольствием выговорил он название своей должности. - Моя функция – наблюдать за вверенными территориями, обеспечивать связность с вышестоящими органами власти. А ваш… э-эээ… населенный пункт представляет для нас особый интерес. - Почему? - Ваш проект неоднозначный, можно даже сказать – единственный в своём роде. Именно поэтому. - И вы, значит, хотите за нами наблюдать… - Так точно, - подтвердил он. – С близкого расстояния. - Вы военный? - Тринадцать лет оттрубил! Военно-политическое училище, затем университет. Занимался делами молодежи и социальной защиты населения. Теперь откомандирован сюда для постоянного проживания. Куда вы намерены нас разместить? - Яков Петрович! – воззвал я к голосу разума. – Вы сами-то рассудите: на кой мне шпион в собственном городе? Зачем вас «размещать»? Вспыхнула фотокамера, застрочил ноутбук. - Зачем вы так? – вздохнул инспектор. – Я же к вам с миром… Он даже продемонстрировал растопыренные ладони. - Этот город – частная территория. И чем меньше государство лезет не в свое дело – тем лучше. - Вы не знаете правила игры? - Знаю. Но это ваша игра, понимаете? И я не хочу в ней участвовать, даже статистом. - Я правильно понял: вы отказываете в размещении ответственного чиновника? - Не вижу оснований. - Вот приказ! – он взмахнул какой-то бумагой. - Ваш босс – не мой босс. Опять вспыхнула фотокамера. Парень за ноутбуком строчил не переставая. Яков Петрович размышлял минуты две. Оценивал ситуацию и делал выводы, как я понимаю. - Ладно, - сказал он. – Мы уедем. Но учтите: обо всем будет доложено наверх. - Это ваше дело… Я вышел на крышу и смотрел с высоты, как чиновничий выводок рассаживается по «минивэнам». С десяти метров они выглядели букашками. Но с другой стороны – микробы еще меньше, а неприятностей от них куда больше. Прорвемся! В конце концов, если есть мечта, желание и настойчивость, вы прорастете даже сквозь асфальт. Как солнце, чей лик каждое утро на барке Манджет несет древний бог Амон-Ра – несёт, несмотря ни на что. *** Шаг за шагом я шёл к идее расширения бизнеса. Хватит делать просто кристаллы, решил я. Пора взяться за готовую продукцию, делать всё от начала и до конца, вплоть до красочной упаковки. Я всё просчитал. Для начала требовалось поработать на контракте, как делают китайцы. А затем, окрепнув и поднаторев, взяться за разработку собственной торговой марки. Тренироваться я хотел на своем канадском партнере. И не без оснований полагал, что сумею представить Кевину лучшее предложение. Но для реализации плана к уже имеющемуся заводу в Сан-сити требовалось присоединить ещё несколько предприятий, создав, таким образом, электронный кулак. Тайвань, говорите? Ха-ха! Я способен создать продукты покруче. Нужно только грамотно всё продумать и вложить кучу денег в техническое перевооружение. «Что дальше?» - иногда размышлял я. И погружался в сладостное неведение. В мечтах вспыхивали идеи насчет IPO, венчурных фондов, всевозможных слияний и объединений… Но это ерунда. Главное - я бы создал концерн мирового уровня. Мой концерн! Успешный проект на том и стоит, что его владелец не знает значения слова «невозможно». Он как ребёнок: пробует, экспериментирует. И в силу этого незнания и преуспевает. Любой бизнес-проект может и должен масштабироваться. Ибо проект без амбиций – это не проект, а мертвец. Невозможно создать бизнес и декларировать: «Он будет вечно оставаться на таком-то уровне». Ничего подобного, заданного уровня попросту не бывает! Ты либо растёшь вширь (или вглубь), либо умираешь. Иначе произойдет то же самое, что и с остановившейся акулой (вы в курсе, что акулы движутся всю жизнь?): жабры прекратят омываться кровью, хищник умрет. Наверное, не совсем корректно сравнивать бизнес с акулой, но нечто схожее есть. Успех – это всегда чье-то поражение. Я выиграл, а Коршун проиграл. И безвестные тайваньские бедолаги, чьи заводы смыло океанской волной, тоже проиграли. И нет никаких гарантий, что завтра не проиграю я. А кто-то, между прочим, выиграет. Невозможно угадать свою истинную миссию на земле. Когда-то я был убеждён, что стану великим рок-музыкантом. Потом спортсменом – и обязательно чемпионом. Затем бизнесменом – и непременно чтобы дотянуться до Стива Джобса. А этот город… Который я поначалу позиционировал как вариант продвинутого общежития для рабочих. На деле я создал нечто более важное. Мой город словно показывал собственным примером: «Люди, так надо жить!» Я присмотрел пару фабричек – они как нельзя лучше укладывались в технологическую идею моего паззла. Слетал, посмотрел одну фабричку, потолковал с собственниками. Они производили монокристаллические солнечные панели и как раз сейчас отрабатывали турецкий заказ – турки планировали построить солнечную электростанцию площадью почти десять гектаров. Но в остальном дела у фабрикантов шли не очень: внутренний спрос был минимальным, все надежды они связывали исключительно с внешним рынком. Я же держал в голове собственные кристаллы с изменённой молекулярной структурой. И знал: за этим проектом будущее. Поэтому приложил всё обаяние, чтобы убедить владельцев продать фабрику. Мне не сказали «да» или «нет», но ясно дали понять, что при адекватной цене охотно продадут – это меня обнадёжило. Съездил на второй объект. Там отливали пластмассовые корпуса бытовой электроники. Парк из двадцати современнейших термопластавтоматов, участки покраски, тампопечати и шелкографии. Дела там шли прекрасно, собственники продавать бизнес не собирались, но были не против, чтобы я купил существенный пакет акций – по цене и условиям дальнейшего сотрудничества можно было разговаривать… Я не рассказывал никому о далеко идущих планах, даже своей правой руке Вениамину. Рано, считал я. Потому расскажу, когда дело будет сделано… По возвращении в аэропорту меня встречала целая делегация, во главе которой сиял Мент. Мерзавец выглядел совершенно счастливым. Меня обступили оперативники, впервые в жизни я ощутил на запястьях металл наручников. Запихнули в служебный фургон и прямо в дороге начали пролечивать легендой. По их версии, именно я вымогал деньги у вице-губернатора – десять миллионов долларов. С выручкой на заводе тухло, все вбухал в сомнительные социальные эксперименты, вот и решил поправить дела. А запись, на которой я отдал миллион евро – провокационная подделка, именно так заявил один авторитетный эксперт. А что случилось бы, если бы вице-губернатор отказался платить? Мною обещалось поднять восстание (не шучу!). Под легенду сгоношили свидетелей – четырех полицейских информаторов из числа тех, кто за деньги родную мать продаст. Естественно, на угрозу мятежа «наверху» отреагировали обостренно. Меня задержали на семьдесят два часа, причем сразу дали понять: пролонгация гарантирована. Я понимал, что такие задержания за день не делаются, к мероприятию готовились долго и тщательно. Но поменялся вектор задачи: если раньше предлагалось слить бизнес, то теперь решено разгромить город. «Так не доставайся же никому!» Начались допросы. В жестком варианте, не снимая наручников – словно я суперкиллер какой. Уж насколько считал себя тертым калачом, но под напором следователей растерялся. Слава Ра, хватило ума не подписать ничего из бумаг, которые так настойчиво подкладывались. - Ты ведь не сам это придумал, нет? – говорили мне. – Кто-то подсказал, да? - Признайся, подпиши. И тогда сделаем тебя свидетелем – будет совершенно другой расклад. Каким свидетелем? Чему свидетель? Что за идиотизм? Иногда на таких уговорах присутствовал Мент, раздражая щербатой улыбкой. В другой расклад я не верил, в обещания тоже. И поэтому молчал, ссылаясь на адвокатов и пятьдесят первую статью Конституции. И правильно делал. *** В СИЗО я провел долгих семь месяцев. Не буду описывать камерный быт – кинематограф это сделал за меня, многократно и довольно развернуто. В изоляторе я был скорее статистом, нежели активным участником следственных действий: за меня бились лучшие юристы страны, оперативно подъедая моё благосостояние. Из города приходили ужасные вести. Нам действительно перекрыли кислород: попросту вырубили газ. Юридическое основание подвели лихо: земля, дескать, выдавалась под сельскохозяйственное назначение, а поскольку я пренебрег доверием арендодателя, то и договор оказался ничтожен. Юристы обжаловали этот ход. Но время для маневра было упущено, увы. Отсутствие электричества моментально обескровило город. Завод не работал, цветущий оазис превратился в резервацию. Жители разъехались. У меня имелся личный финансовый фонд, который позволял оплачивать услуги юристов и не задавать лишних вопросов о заводе. Со временем адвокаты сами научились искусно обходить больную тему – понимали, куда не стоит сыпать солью. Что касается властей, они и пальцем не пошевелили, чтобы удержать ситуацию. На пресс-конференции журналисты (не из губернаторского пула) прямо спросили губернатора, нафига он убивает город – «проект ведь работоспособный»? Я ожидал, что тот в очередной раз увернется, но нет – губер решил объясниться. И тем самым выдал метафизическую картину собственного мира. Губернаторская бизнес-модель представляла собой фильтр-транслятор, который действовал избирательно: что-то добросовестно фиксировалось для дальнейшей трансляции «наверх», негатив же попросту замалчивался в лучших традициях Йозефа Геббельса: «Пропаганда не может быть объективной, она должна быть принципиально субъективно односторонней». Да, ему пришлось говорить о городе. Но он применил гениальную оговорку: «На фоне того-то и того-то этот проект незначительный». А раз «незначительный», то и толковать, получается, не о чем. Закройте дверь, следующий! Спустя семь месяцев меня выпустили. Формально ввиду отсутствия события преступления: что-то не сложилось с доказательной базой. Но скорее всего, система потеряла ко мне интерес: город-то разрушен, что с меня взять? Впрочем, в любом раскладе не легче: мерзавцы за семь месяцев меня фактически разорили. Я с тоской думал, что делать дальше, стоит ли начинать заново? Есть ли в этом смысл? И если есть, то какой? В тюрягу меня убирали как картошку – в сентябре. А выпустили, соответственно, в апреле. В результате поздно вечером я оказался на улице одетым не по сезону: джинсы и легонькая курточка. Из личных вещей: ключи от квартиры и разряженный телефон. Меня пробирала дрожь, зубы отбивали чечетку. Рядом тормознула черная «бэха», оттуда выглянул Вилкин: - Садись! Я забрался внутрь. Капитан прибавил температуру обогрева в салоне. - Как жизнь, спрашивать не буду, - усмехнулся он. – И так все понятно. - Что ты тут делаешь? - Встречаю тебя. Кто, если бы не я? - Если бы не ты, я бы там в принципе не оказался... - Это вопрос спорный, - не согласился капитан. – И вообще, у каждого своя работа… - А сейчас что с работой случилось? - Обстоятельства изменились… Куда тебя подвезти? - В город. На всякий случай уточнил: - В мой город. - Старик, твоего города не существует. |
Похожие:
 | Приложение №1 к документации об открытой закупке у единственного поставщика (исполнителя, подрядчика) | | Ооо «Дом-Строй» на строительство объекта капитального строительства: «Многоквартирные жилые дома со встроенными торговыми и административными... |
 | Марианна соломко 242 Александр попов 243 Дмитрий ларионов 244 Наталья емельянова 245 Оксана шикова 246 Виталий леоненко 248 | | Муниципальное образовательное учреждение дополнительного образования «Дом детского творчества» |
| | Москва, ул. Бирюлевская, дом 1, кв, Юго-Восточный Административный Округ, тел: (499) 111-11-11, проживаю по адресу: 222222, г. Москва,... | |
| Претензия об отказе от договора купли-продажи технически сложного товара и возврате денег | | Охватывается 90% мирового товарооборота96 |
| Известия, виталий иванов вице-президент Центра политической конъюнктуры России, 09. 06. 2008, №103, Стр. 6 44 | | «Методическое обеспечение оценки экономической эффективности инновационных проектов» |