А. Я. Флиер современная культурология
Скачать 0.77 Mb.
|
| интегрирующей функции, как нормативным способом поддержания и обеспечения коллективных форм существования людей (реализацией их интенций солидарности). Здесь в качестве культуры понимаются все феномены сознания и поведения, тексты и образы, материальные объекты и сооружения и пр., которые непосредственно или опосредованно служат укреплению конструктивного и продуктивного характера коллективной человеческой жизнедеятельности и имеют в этом смысле универсальный характер. В противовес культурологии история, археология, антропология, филология и искусствоведение понимают культуру совершенно иначе, в ее национально, социально и религиозно дифференцирующей функции, разделяющей человечество на отдельные локальные сообщества (этносы, нации, сословия, классы, конфессии), специфические формы жизнедеятельности которых выражаются в их культуре и атрибутируются главным образом на основании своеобразия их культурных черт. А из этого следует, что культурология и иные культуроведческие науки исходно преследуют принципиально разные познавательные цели – в первом случае осмысление сущностного культурного единства человечества, во втором – изучение его формального культурного многообразия. Другое дело, что в культурологии существует и особое направление, изучающее культуру в историческом аспекте ее понимания, – «историческая культурология» (сейчас пребывающая в «подпольном», официально неинституционализированном виде). Специфические признаки этого направления, принципиально отличающие историческую культурологию (как часть культурологической науки) от истории культуры (как части исторической науки), до сих пор не получили сколько-нибудь устойчивого определения, хотя на раннем этапе институционализации российской культурологии такие попытки делались. В 1990-е гг. и я в какой-то мере занимался этим вопросом1. Но эти инициатива не была поддержана профессиональным сообществом. Не исключено, что именно отсутствие четких систематизирующих признаков и явилось одной из причин изъятия специальности «историческая культурология» из «Номенклатуры специальностей научных работников» в 2000 г. Мне представляется, что историческая культурология отличается от истории культуры в первую очередь тем, что она не занимается исследованием уникального и неповторимого в исторических явлениях культуры. Она изучает исторические тенденции развития культуры и ее исторические типы, а не единственное в своем роде своеобразие ее конкретных частных проявлений, не описывает и не атрибутирует их. Она не имеет отношения к анализу исторической эмпирики, чем занимается собственно история. Т. е. историческая культурология является в каком-то смысле «теорией истории культуры», занимающей промежуточное положение между философией истории и историей культуры как таковой. В привязанности же культурологии к собственно исторической проблематике (в ее атрибутивной функции) видится по преимуществу проявление «генетической инерции», доминирование родственных связей культурологии с антропологией, филологией и искусствоведением, от которых она в свое время отпочковалась и от «диктата» которых над собой ей рано или поздно предстоит избавиться. На самом деле, основной предмет научного интереса культурологии – современность, актуальные тенденции культурного развития и прогноз на культурное развитие в обозримом будущем, в исследовании которых антропология, филология и искусствоведение могут сопутствовать культурологии лишь в каких-то ограниченных, частных аспектах. Выход культурологии из «дочернего» состояния по отношению к антропологии, филологии и искусствоведению, как представляется, является одной из актуальнейших задач развития культурологии как самостоятельной науки. Это тем более актуально, поскольку культурология по самой своей природе (как постнеклассическая наука) уже не может пребывать далее в створе аналитических проблем наук классического типа (как синергетика уже не может пребывать в створе аналитических проблем ньютоновской физики). Но здесь возникает одна сложность. Рассматривая проблемы культуры прошлого, культурология опирается на обширный эмпирический материал, собранный историей, археологией, антропологией, филологией, искусствознанием и другими науками и первично обобщенный ими. Сама культурология по отношению к этому материалу выступает лишь как «вторичная обобщающая инстанция», поднимающая интерпретацию этого знания на следующую ступень теоретического осмысления. Нельзя не отметить, что с функцией «вторичной обобщающей инстанции» культурология справляется в целом неплохо. И ее опыт показывает, что феномен подобного вторичного обобщения науке нужен; он часто выводит на такие концептуальные модели, на такую глубину понимания, которые при первичном обобщении в рамках проблематики отраслевых наук являются недостижимыми. Отказываться от этого культурологии ни в коем случае не следует. Проблема видится в том, что локализовав себя исключительно в этом вторичном обобщении, культурология существенно ограничивает сферу своей практической социальной полезности как сферы знания. Для того чтобы быть по-настоящему социально востребованной, культурология должна приносить и видимую пользу актуальной социальной практике, в противном случае она рано или поздно будет поглощена философией. Право на то, чтобы быть «утилитарно бесполезной» из всех наук имеет только философия. Иметь сразу две отрасли знания, выполняющие по существу одну и ту же познавательную функцию (к тому же «утилитарно бесполезную»), для общества слишком накладно.Культурология должна найти для себя исследовательскую нишу – объект, предмет и проблемное поле исследований, в которой никто с ней конкурировать не сможет и в которой ее непосредственная социальная полезность будет самоочевидна. И я не одинок в этой позиции. И.М. Быховская обозначает задачи прикладной культурологии как «научно-стратегическое обеспечение практики разрешения реальных социальных проблем»1. Безусловно, соглашаясь с такой постановкой вопроса, я полагаю, что это определение является задачей всей культурологии, в равной мере как прикладной (обеспечение конкретных проектов), так и фундаментальной (обеспечение программ социокультурного развития в целом). И это в первую очередь должно быть исследованием современных социокультурных процессов, анализом доминирующих тенденций, прогнозированием и проектированием предстоящего социокультурного развития. Но в ситуации изучения культурных процессов современности у культурологии уже не будет «рабов», добывающих и собирающих первичный эмпирический материал в полевых экспедициях (серьезная помощь здесь возможна только со стороны социологии и в некоторой мере от искусствознания). По отношению к современной актуальной культуре культурология должна сама выступать в функции археологии, антропологии, текстологии и т. п. А обладает ли она необходимым инструментарием для этого? Похоже, что нет. Его только предстоит создать так же, как и подготовить соответствующие кадры. В подготовке кадров научных для культурологии тоже имеются серьезные проблемы. Пока что в качестве культурологов мы готовим многопрофильных гуманитариев, хорошо знающих, чем даосское мировоззрение отличается от буддийского (на основании данных, предоставленных иными науками), но которые не проявляют очевидной склонности к самостоятельному сбору фактического материала. Нынешние молодые культурологи (выпускники культурологических факультетов и кафедр) приучены брать этот материал из публикаций иных гуманитарных и общественных наук, уже открытым, описанным, атрибутированным, введенным в научный оборот. Они мотивированы на работу по развитию общей гуманитарной эрудиции населения (преимущественно историко-искусствоведческой по основному содержанию), что осуществляется главным образом в ходе образовательных и просветительских процедур. Но к целенаправленному изучению современной культуры как специализированного объекта с четко прописанными познавательными целями такие культурологи плохо подготовлены и редко когда проявляют интерес. Показательно, что в культурологическую науку в основном идут специалисты не с культурологическим, а с иным гуманитарным и общественно-научным образованием (преимущественно филологи и социологи), и они нередко достигают существенных успехов на культурологическом научном поприще. Вместе с тем за последние двадцать лет в культурологической науке успешно реализовалось крайне мало людей, имеющих профильное культурологическое образование. Кандидатами культурологии стали уже тысячи. Но многие ли из них стали учеными? И здесь мне приходится вернуться к вопросам, поднятым на первых страницах этого эссе. Соответствуют ли базовые атрибутивные признаки культурологии как науки (хотя бы на примере ВАКовских Паспортов научных специальностей по «Теории и истории культуры» и «Философской антропологии и философии культуры») современному состоянию культурологического знания? Является ли то, что записано в этих нормативных документах, собственно культурологией или здесь «свалены в один мешок» проблемные вопросы множества разных наук о культуре? Проведено ли здесь четкое размежевание между наукой о культуре и культурологической публицистикой? И как молодым ученым заниматься культурологическими исследованиями при такой нечеткости определения познавательных задач культурологии и ее дисциплинарных границ? Так или иначе, но для того, чтобы изучать современную культуру «с опорой на собственные силы», культурологии необходимо: • системно определиться с тем, что можно считать показательными явлениями современной культуры (художественной, социальной, национальной, политической, идеологической и пр.), выявляющими именно тенденции, а не модные эксцессы; • системно определиться с совокупностью объектов, на основании анализа информации о которых можно проводить исследования актуального состояния и основных тенденций развития современной культуры; • системно определиться с алгоритмами таких исследований и с тем, как проводить их в достаточно корректных и адекватных наблюдаемым реалиям параметрах (свободных от какой-либо ангажированности); • системно определиться с тем, что в современных условиях является культурной политикой (только ли деятельность Министерства культуры или культурная политика – это гораздо более широкое явление) и какую роль в ней играют Церковь, СМИ и пр.; • системно определиться с тем, что в современных условиях может служить показателями состояния социальной культуры общества (его социокультурного сознания), как замерять эти показатели в статике и динамике и на основании каких критериев делать выводы; • системно определиться в том, каким образом на основании изучения современных тенденций культурной динамики можно диагностировать тенденции общей социальной динамики общества (осуществлять социальный контроль) и прогнозировать направленность такой динамики; • системно определиться с тем, как взаимовлияние между культурными и социальными процессами можно целенаправленно использовать в целях социального управления, прогнозирования и проектирования... Но самое главное, как представляется, заключается в том, что культурологии необходимо пройти через определенную психологическую ломку. Ей нужно выйти из образа «гениального младенца», которому «мамочки» – история, антропология, филология, искусствоведение, археология и пр. поставляют «игрушки» – культурно-историческую фактуру, а культурология тешится с ней в своих интеллектуальных играх. Пока культурология не «отпустит мамочкин подол» и не научится сама добывать нужный фактурный материал для своих аналитических обобщений, ее перспективы как самостоятельной науки не вызывают уверенности. А по-настоящему уникальным (в пределах «археологических» возможностей культурологии) может быть, прежде всего, материал современный. И только, когда культурология станет «археологией современности» (и даже в какой-то мере «археологией будущего»), можно будет ощутить уверенность в ее надежных научных перспективах. * * * Поведу итоги. Эти рассуждения в существенной мере инициированы моими впечатлениями от культурологических конгрессов, в последние годы проходящих в Санкт-Петербурге и производящих впечатление шума толпы на улице, когда каждый говорит по мобильному телефону, и каждый о своем. И это не потому, что участники конгрессов профессионально некомпетентные люди, а потому, что предмет, о котором они рассуждают, настолько плохо систематизирован, структурирован и т. п., что становится очевидным, что, произнося слово «культура», каждый понимает его содержательное наполнение по-своему. Более того. Среди культурологов уже стало «правилом политкорректности» дискутировать о культуре, аккуратно обходя молчанием вопрос о том, что каждый из собеседников понимает под культурой. Столь же разнится и понимание того, что такое культурология и чем она должна заниматься. Для одних – это изучение общества и его культуры на основе синтезации материалов и методов всех гуманитарных и общественных наук (межпредметное научное знание об обществе), для других – это специальная область знания, формирующая общую гуманитарную эрудицию населения, для третьих – это область знания, изучающая процессы производства культурных форм (в первую очередь художественных) и т. п. Поэтому я предпринимаю очередную попытку как-то структурировать этот «уличный шум». И если «по горизонтали» он сам стихийно членится на разные секторы (направления) по объектам исследования: социальная культурология, гуманитарная культурология, художественная культурология, психологическая культурология, педагогическая культурология и пр., то я пытаюсь иерархизировать его «по вертикали»: по уровням обобщения культурологического знания. Мною предлагаются два варианта такой иерархии. Один вариант предлагает членение культурологии на: • интеллектуальное движение (оно-то и является в наибольшей мере синтезом всех общественных и гуманитарных наук), основанное на понимании особой роли культуры в детерминации современной социальной динамики и необходимости изучения и осмысления современности именно в этом ракурсе; • научную парадигму, ориентирующую науку на особое проблемное поле изучения общества как культурно интегрированной и культурно регулируемой системы, что должно иметь место наряду с иными общественными науками, изучающими общество в иных проблемных ракурсах; • собственно науку о культуре, исследующую культуру в ее основной социальной функции – управления сознанием и деятельностью человека, а также регуляции социально-коммуникативных процессов, обеспечивающих коллективный характер человеческой жизнедеятельности. Другой вариант иерархизирует культуру на: • философию культуры, изучающую культуру как всеобщую категорию, как определенную «модальность человеческого существования» (определение Г.С. Кнабе); • собственно культурологию, изучающую культуру как совокупность типов (стадиальных, региональных, социальных, функциональных и т. п.), моделируемых на тех или иных основаниях, на чертах сходства разных культурных явлений; • историю культуры, изучающую культуру как совокупность уникальных феноменов во всей глубине их своеобразия. Т. е. здесь реализуется классический принцип «общее – частное – единичное». Я полагаю, что такие варианты «вертикальной» структуры культурологии не исключают друг друга, а могут сосуществовать как взаимодополняющие. * * * Закончить хотелось бы обращением к очень выразительному примеру своеобразного понимания мира в разных национальных мироощущениях (философиях, религиях, культурах), приводимому нашим замечательным востоковедом Т.П. Григорьевой1. Пересказываю его на память, в собственной интерпретации: Для европейцев белое – это то, что не черное. И всегда одно противостоит другому. Для китайцев белое – это то, что со временем станет черным. Время все переменит. Для индусов белое – это и есть черное. Все зависит от того, с какой стороны смотреть. Развивая этот образ, могу сказать, что для культурологов никакого белого и черного нет. Это только слова, произнесенные человеком, его субъективные оценки, ситуативные впечатления. И все определяется тем, каким человеком, с какой целью и при каких обстоятельствах эти слова были произнесены. |
Похожие:
 | Григорьева Е. С. Культурология: практикум: учеб пособие / Е. С. Григорьева. Воронеж: фгбоу впо «Воронежский государственный технический... |  | Программа предназначена для преподавателей, ведущих данную дисциплину, учебных ассистентов и студентов направления подготовки 072500.... |
| Современная литературная норма и ее кодификация. Понятие «норма литературного языка», «вариант литературной нормы». Виды языковых... | | С современная поэзия: русская и зарубежная (сборник статей) / Под ред. А. В. Татаринова. Краснодар: zarlit, 2011 |
| «Современная ситуация в местном самоуправлении в России и Республике Бурятия» на тему | | Лекция Новое время. От традиционного общества к обществу модерна. Буржуа как антропологический тип |
| Лекция Новое время. От традиционного общества к обществу модерна. Буржуа как антропологический тип | | Рекомендовано Министерством общего и профессионального образования РФ в качестве учебника для студентов высших учебных заведений,... |
| | Государственное регулирование рынка трудовых ресурсов. Современная кадровая политика |