Документальная история сибири XVII середина XIX вв. Владивосток
Скачать 4.24 Mb.
|
| 3 Церковные архивы Сибири и Русской Америки Министерская реформа Александра I коснулась и церковных учреждений, которые с 1817 по 1824 г. относились к Министерству духовных дел и народного просвещения 92. Но на положении архивов Русской Православной церкви, во всяком случае в Сибири, эта реорганизация никак не отразилась. Продолжая рассмотрение истории церковных архивов края, начатое в предыдущих главах, следует, прежде всего, отметить два существенных обстоятельства. Во-первых, это значительное увеличение числа церковных архивов в азиатской части России, что явилось следствием расширения хозяйственного освоения этих территорий и роста численности русского населения, которое за первую половину XIX в. удвоилось, составив к 1850 г. около 2,9 млн человек 93. Вся Сибирь делилась на две епархии - Тобольскую и Иркутскую, пределы которой достигали северо-западного побережья Америки. В американских колониях России к началу 20-х годов XIX в. имелось четыре храма и насчитывалось, по некоторым источникам, до 10 тыс. православных христиан 94. Правда, в отношении Русской Америки эта цифра вызывает сомнения, будучи несколько преувеличенной. Во-вторых, церковная жизнь Сибири этого времени характеризуется некоторыми новыми тенденциями, имеющими прямое отношение к нашей теме. Они проявились в том, что с расширением влияния Русской Православной церкви в Сибири все более и более активизировались работы по изучению «церковных древностей» в научных целях. В своих истоках этот процесс выглядел как вполне естественный, ибо под понятием «церковные древности» традиционно подразумевался мощный пласт народной культуры. Старинные храмы, иконы и книги, храмовая утварь, древние рукописи и бумаги епархиального делопроизводства, церковные погос- 193 ты - все это реальные свидетельства духовной жизни российского общества, неизменно привлекавшие исследователей прошлого. Как уже отмечалось, система церковных архивов России была довольно стройной. В св. Синод стекалась масса документации из епархий и духовных миссий, функционировавших к началу XIX в. в Китае и Русской Америке. Синодальный архив, выделенный в 1839 г. в самостоятельное учреждение, включал ряд крупных документальных комплексов, представленных ныне в фондах РГИА. Прежде всего, это документация канцелярии св. Синода (ф.796, 371939 д., 1707-1918 гг.), а также канцелярии его обер-прокурора (ф.797, 94134 д., 1704-1918 гг.) 95 и др. К полномочиям св. Синода относились контроль за состоянием делопроизводства и архивов в епархиях, разработка и утверждение новых форм и правил ведения церковной документации. В качестве примера можно привести появление в начале XIX в. «обыскных книг». Вообще-то брачный обыск известен с конца XVII в. («Священникам делать обыск, нет ли препятствия по браку и родству или по другим причинам»). Как формальный письменный акт «обыск» был введен в 1765 г. и подтвержден Синодским указом 1775 г. В тексте нового указа св. Синода от 17 мая 1802 г. подчеркивалось, что в «случае справок не меньшим о браке доказательством служат обыски», которые ранее писались на особых листах, а не в заведенных для сего книгах и, следовательно, легко могут быть». Поэтому с 1802 г. акты стали оформляться в шнуровых обыскных книгах, отдельно от книг метрических. Обыскные книги - ценный исторический источник. Они включали все сведения о вступающих в брак лицах и заверялись подписями священников, свидетелей, поручителей, причта, жениха и невесты. Часто в книги заносились оригиналы или копии всех представленных документов. Законченные обыскные книги оставлялись для постоянного хранения в церковных ризницах вместе с метрическими книгами 96. В первой половине XIX в. разработка истории православия в России оформилась в качестве вспомогательной литургической дисциплины, получившей название церковной археологии. Впервые этот термин ввел иеромонах Иродион (Ветринский) в 1829 г. Наряду с историко-литургическим направлением церков- 194 ной археологии, изучающей происхождение и эволюцию богослужения, развивалось ее историко-описательное направление, восходящее к жанру «хождений» паломников Древней Руси, запискам участников «академических путешествий» XVIII в., к описям церковных и монастырских имуществ. На рубеже XVIII-XIX вв. стали издаваться описания святынь и церковных памятников в виде путеводителей по Пскому, Киеву, Новгороду и другим древним русским городам 97. Крупным событием духовной жизни Сибири явилось прославление в лике святых епископа Иркутского и Нерчинского Иннокентия (Кульчицкого) в 1805 г. 98. Биография этого крупного деятеля Русской церкви, полная ярких и драматический событий, вдохновляла не только создателей его жизнеописаний, но и стимулировала интерес к историко-церковным исследованиям, развитие которых в конечном счете невозможно без сохранения и изучения старинных архивов. К этому же времени относится появление в Сибири работ историко-церковного характера, в том числе основанных на архивных материалах. Об этом свидетельствует, например, «Историческое описание Посольского Спасо-Преображенского монастыря Иркутской епархии», датированное 1806-1807 г. 99. Литературная форма этого труда несет отпечаток традиций церковного летописания, которые сохранялись в сибирских монастырях весьма долго. Хотя, строго говоря, это, конечно же, не летопись, а именно «историческое описание» (т.е. жанр научного сочинения, свойственный второй половине XVIII - началу XIX вв.), составленное на основании сведений, почерпнутых «из архивных монастыря сего бумаг» 100. Но это не принижает его значения как документального источника, ибо многие монастырские архивы дошли до нас с огромными пробелами. Кстати, из аналогичных «светских» описаний известно, что и в других монастырях Забайкалья имелись редкие документы со времени их основания. Например, в архиве Троицкого Селенгинского монастыря, построенного по указу царя Федора Алексеевича и благословению патриаха Иоакима, «оригинально» хранились две грамоты сибирского митрополита Павла «с прописанием повелений патриарших и царских»101. Есть много свидетельств, что в начале XIX в. не только старинные сибирские монастыри, но и маленькие приходские хра- 195 мы за тысячи верст от губернских и областных центров, где-нибудь на Колыме или на Камчатке, обладали собраниями древних икон, рукописных и старопечатных книг, старинных документов, дорогой церковной утвари и иных ценностей, имевших историко-культурное значение. Так, например, известный мореплаватель В.М. Головнин, объехав в 1811 г. Камчатку, оставил об этом яркое свидетельство: «...Если здешние храмы наружностью бедны, то внутри богатым иконостасом и утварью далеко превосходят церкви больших наших городов, ибо когда торг пушными товарами по островам Восточного океана не был представлен исключительно Американской компании, а производили оный частные купеческие общества, то промышленные, отправляясь на острова, обещались в случае благоприятного возвращения делать в храм божий весьма богатые вклады, что они всегда и исполняли с точностью, а потому-то здесь оклады на образах, сосуды, евангелия, ризы и пр. по своей цене годились бы для соборов столицы» 102. Православные древности Сибири манили пытливых исследователей, хотя порой отсутствие четких методологических принципов церковно-археологических исследований оборачивалось для них крупными огорчениями. На всю Россию прогремела скандальная история с работами на захоронении сподвижника Петра I фельдмаршала А.Д. Меншикова в городе Березове. Могила знаменитого изгнанника находилась у алтаря сооруженной им церкви. В январе 1826 г. ее вскрыли в научных целях по приказу тобольского гражданского губернатора Д.Н. Бантыш-Каменского. Скоро слухи об этих раскопках докатились до столицы, и будущему знаменитому историку пришлось пережить немало неприятностей и даже объясняться по этому случаю с самим императором Николаем I 103. В суровом сибирском климате церковные храмы, абсолютное большинство которых были деревянными, быстро ветшали, и на их месте возводились новые. При этом от плохих условий хранения зачастую страдали имевшиеся в них старинные Документы и книги. Тем не менее в первой половине XIX в. многие сибирские монастыри, городские соборы и даже небольшие приходские церкви обладали крупными архивами за сто и более лет. Это подтверждается анализом паспортных данных современных фондов городских и сельских церквей в государственных архивах Тюменской, Томской, Омской, Иркутской областей, Красноярского 196 и Хабаровского краев, Национального архива Республики Саха (Якутия) и других регионов Сибири 104. По нашим наблюдениям, сохранность и полнота архивных фондов низовых церковных учреждений Сибири тем лучше, чем удаленнее они были от больших административных центров, где церковные архивы сильно пострадали в ходе коммунистических богоборческих кампаний, особенно в 20-30-е годы XX в. В качестве примера можно привести хранящиеся в НА РС(Я) архивные фонды трех Спасских церквей: Зашиверской на реке Индигирке (ф.244-и, 69 д., 1723-1891 гг.), Колымской (ф.250-и, 266 д., 1731-1918 гг.) и Анадырской (ф.239-и, 1752-1776 гг.) 105. Из дошедших до наших дней это, пожалуй, самые ранние архивные фонды местных церквей Восточной Сибири, хотя и они понесли крупные потери при «отделении церкви от государства» в 1918 г. и позднее. Об этом, в частности, упоминается в любопытной заметке, опубликованной в журнале «Архивное дело» в 1926 г. со слов очевидца: «...Нижне-Колымская церковь, средоточие миссионерской деятельности (Сен-Кельский и Эломбальский станы), была хранительницей всех «бумаг», касающихся этих трех пунктов. Сохранилась разрозненная переписка с половины XVIII столетия: ряд царских манифестов, консисторских посланий, дневники миссионеров, клировые ведомости и проч. Старожилы из духовенства утверждают, что много интересного и ценного материала растащено в недавнее время. Такая же участь постигла и миссионерскую библиотеку...; остатки икон и картин, палатка миссионерской походной церкви еще уцелели; отдельные экземпляры книг, даже старинных, встречаются в частных руках (кстати, церковная библиотека с частью церковного архива Средне-Колымской церкви употреблена на оклейку вместо обоев)» 106. По всей России подобная участь постигла в советское время многие тысячи церковных архивов. Поэтому, чтобы дать представление о составе документов архива обычного церковного прихода в Сибири первой половины XIX в., мы взяли в качестве примера сохранившиеся бумаги Спасо-Николаевской церкви Удского острога, являвшегося в тот период самой крайней точкой присутствия русских властей на юго-западном побережье Охотского моря. (К югу от него находилась территория Приамурья, считавшаяся «не разграниченной» по Нерчинскому договору 1689 г. меж- 197 ду Россией и Китаем). Материалы Удской церкви поступили в Государственный архив Хабаровского края в 2000 г. из его филиала в городе Николаевске-на-Амуре вместе с документами других православных приходов Нижнего Амура, в количестве 114 дел за 1826-1922 гг., собранными, по всей вероятности, уже после революции из фрагментарных остатков их церковных архивов 107. В делах Удской церкви отложились типичные, но довольно ценные документы, отражающие повседневную жизнь одного из самых отдаленных пограничных русских поселений на тихоокеанском побережье. Это метрические книги, путевые журналы миссионеров, клировые и исповедные ведомости, брачные документы (прошения о вступлении в брак, различного рода свидетельства и удостоверения на вступление в брак, паспорта, копии метрических записей и т.п.). Важное место среди этих материалов занимают пересылавшиеся иркутской духовной консисторией императорские указы и делопроизводственная переписка, которая в таких глухих местах была не очень интенсивной. Это видно, в частности, из журнала причта Удской Николаевской церкви, в котором за 1828 г. было зарегистрировано 50 входящих и 66 исходящих бумаг 108. В совокупности все эти документы с годами образовали объемистый архив, которым, как и всей нехитрой церковной «канцелярией», заведовал обычно сам приходской священник, либо поручал это местному дьячку. К сожалению, обнаружить следы составления описей местных церковных архивов этого периода не удалось. Видимо, делалось это нерегулярно, как и составление актов приема-передачи архивов при смене церковных служителей. Но вообще следует заметить, что сибирские архиереи весьма требовательно относились к вопросам письмоводительства в своих епархиях. Это видно, в частности, из циркуляра Иркутской консистории Камчатскому духовному правлению от 12 октября 1831 г. В нем изложена резолюция архиепископа на рапорте посольского архимандрита Феодорита, с предписанием «для непременного исполнения всем монастырям, настоятелям, духовным правлениям и благочинным в непосредственном ведении Консистории находящимся». Поводом для этого стал небрежно составленный рапорт отца Феодорита, что вызвало недовольство владыки, и он повелел «циркулярно предписать, дабы отныне всякие бумаги в Консисторию и ко мне были писаны на целом листу: ибо против- 198 ное означает непочтительность к начальству» 109. Подобные распоряжения архиереев следовали неоднократно, но на местах, вдали от епархиального начальства, они не всегда исполнялись. Все зависело от конкретных людей, облеченных полномочиями. Как и на государственной службе, заботу о хранении старых архивных бумаг проявляли некоторые священники, понимавшие их значе ние для науки и практики. В числе тех, кому мы в значительной мере обязаны сохранением церковных архивов Сибири и первыми трудами в сфере церковно-археологических исследований на ее территории, следует назвать два имени - святителя Иннокентия (Вениаминова) - митрополита Московского, апостола Америки и Сибири, и его современника - протоиерея П.В. Громова. Имя последнего в исторической литературе, к сожалению, мало известно. Между тем отец Прокопий был не только сподвижником И. Вениаминова на ниве церковного служения, но и видным деятелем культуры, оставившим заметный след в развитии исторической науки в Сибири в 30-70-е годы XIX в. Кстати сказать, в жизни они были очень дружны еще со времени совместной учебы в Иркутской духовной семинарии 110. Сын тулунского священника Прокопий Васильевич Громов начал службу цензором проповедей Иркутской духовной консистории в 1824 г. Он получил хорошее церковное образование, окончив семинарию, а затем и духовную академию со званием кандидата богословия. Указом иркутской духовной консистории от 31 августа 1833 г. П.В. Громов был определен настоятелем Петропавловского собора, благочинным камчатских церквей и первоприсутствующим в Камчатском духовном правлении. 15 сентября 1834 г. на транспорте «Елизавета» он прибыл в Петропавловский порт 111. Архив Камчатского духовного правления, безусловно, самый «старый» из дошедших до наших дней фондов церковных учреждений на востоке Сибири 112. После того как Петропавловский порт стал административным центром полуострова, по Высочайшему указу от 24 февраля 1816 г. здесь открылось первое на Дальнем Востоке духовное училище, а в ноябре 1826 г. завершилось возведение собора во имя святых Петра и Павла. По штату, 199 утвержденному еще в 1822 г. в связи с переводом в Петропавловск духовного правления, причта полагалось при соборе - протоиерей, два священника, диакон и четыре причетника 113. Вместе с правлением из Нижне-Камчатска в Петропавловский был перемещен и его архив, находившийся в довольно запущенном состоянии. Скорее всего, весь этот комплекс очень ценных исторических документов, самые ранние из которых относились к началу 20-х годов XVIII в., хранился при Петропавловском соборе без какого-либо описания, вместе с текущим делопроизводством самого духовного правления. Едва приступив к своим обязанностям и обследованию церковного хозяйства, П.В. Громов сразу обратил внимание на состояние здешнего архива, поскольку глубоко интересовался церковной стариной и вообще проблемами истории Сибири. Уже 8 октября 1834 г. последовало строгое распоряжение нового благочинного «о приведении разстроенного Камчатского духовного правления Архива в узаконенный порядок». Поручение выполнял член правления священник Василий Сизов (в других документах - В. Сизых. - А.К.). Работа по первичному упорядочению архива оказалась очень трудоемкой и заняла у него более года. В рапорте благочинному отец Василий докладывал, что все дела Камчатского духовного правления «с 1720-го по настоящий 1836 год разобраны по сортам подшитых материалов» 114. Была составлена также черновая опись дел, которую, к сожалению, обнаружить не удалось. С именем протоиерея П.В. Громова связано и научное использование церковных архивов Камчатки. Известно, в частности, что он состоял в переписке с выдающимся историком Сибири П.А. Словцовым и неоднократно отсылал ему исторические справки, а также копии документов духовного правления и других местных архивов. Это была большая и сложная по тем временам работа. В одном из писем П.А. Словцов писал П.В.Громову: «...Как далеко Вы заброшены; письмо от 15 октября 1837 года я получил в июле 1838 года - в такое время когда рукопись моя о Сибири была в типографии и это причиною было, что я не воспользовался сведениями в письме Вашем сообщенными. Это можно будет вознаградить во 2-й книге, за которую я еще не принимался. Покорнейше прошу Вас уведомить: 1) (если возможно) как называется и в далеком ли разстоянии от бывшего Анадырского остро- 200 га та сопка, близ которой пал Павлуцкий; 2) кто после Павлуцкого командовал Камчаткой, и нет ли там реестра начальников, приезжавших на смену друг другу...; 4) в иностранной книжке читал я что Курильские острова приобретены Россией около 1770 г.; нельзя ли это пояснить обстоятельствами и лицами, в том участвовавшими...» 115. Как видим, вопросы ученого (некоторые из них звучат вполне современно) своему камчатскому корреспонденту требовали основательной работы с источниками и для ответов на них требовалось изучить немало архивных дел. За двенадцать лет службы на Камчатке П.В. Громов глубоко изучил этот край и его историю. Известно, что он вел подробный дневник, который, к сожалению, сгорел вместе с его обширной библиотекой и архивом при большом иркутском пожаре в 1879 г. На основе документов камчатских архивов П.В. Громов опубликовал ряд статей по истории Русской Православной церкви на Дальнем Востоке 116. Что же касается деятельности П.В. Громова, связанной с архивами, то мы к ней еще вернемся в этой главе. В 20-40-е годы XIX в. церковно-административное устройство Сибири претерпело ряд важных изменений. В 1828 г. в Западной Сибири была учреждена Алтайская духовная миссия, а в 1832 г. - Обдорская миссия для обращения в православие остяков и самоедов. В 1834 г. из состава Тобольской епархии была выделена самостоятельная Томская епархия под управлением епископа Агапита (Вознесенского). К тому времени на ее территории имелся ряд ценных исторических архивов, в частности, в одном из старейших в Сибири Богородице-Алексеевском мужском монастыре, основанном в 1662 г. 117. Хранящийся ныне в Государственном архиве Томской области фонд духовной консистории (ф. 170, 18811 д., 1759-1921 гг.) является одним из самых крупных документальных собраний, сформировавшимся в деятельности Русской Православной церкви на территории Сибири 118. В XX столетии этот фонд, к счастью, никуда не перемещался, и полнота его состава объясняется относительно неплохими условиями хранения с первых лет существования Томской епархии. Это видно, в частности, из материалов обследования архивов Сибири и Дальнего Востока, 201 проведенного в 1913 г. Иркутской губернской ученой архивной комиссией. На ее запрос Томская духовная консистория сообщала, что в ее ведении имеется два крупных исторических архива: «один при сей консистории существует с 1835 г.; помещается в нижнем этаже каменного здания, занимаемого консисторией, и второй при Томском Богородице-Алексеевском монастыре с 1710 г.; помещается в правом нижнем ярусе монастырской каменной колокольни, в просторной и высокой комнате вместе с библиотекой монастыря. В означенном помещении архив находится в 1846 г. Содержимое архива хранится в особом шкафу под замком. Помещение для архива удобное и достаточно безопасное» 119. Значительно сложнее оказалась судьба церковных архивов на крайнем востоке Сибири и в американских колониях России. Важным этапом их формирования явилось учреждение в январе 1841 г. особой епархии во главе с епископом Камчатским, Курильским и Алеутским. Первым в управление новой епархией вступил епископ Иннокентий (Вениаминов), о жизни, творчестве и архипастырских трудах которо го сложилась обширная историография 120. Начало его служения в Русской Америке (о. Уналашка) относится, как известно, к 1824 г. Тогда на одном из островов Алеутского архипелага еще оставался в живых и по мере слабеющих сил окор-млял немногочисленную паству последний участник Кадьякской духовной миссии валаамский монах Герман (в миру Герасим Зырянов). С трудов этой миссии, прибывшей на о. Кадьяк в 1794 г., можно было бы, наверное, отсчитывать предысторию Камчатской епархии, хотя ее более чем тридцатилетняя деятельность оставила немного документальных следов. В основном это некоторая переписка, заметки и воспоминания мореплавателей. Никакого делопроизводства и, следовательно, собственного архива при миссии не велось. Причиной тому не только ее отдаленность. Во-первых, попытка назначить в колонии архиерея закончилась неудачей после гибели епископа Иосафа на судне «Феникс» в 1799 г. Формально числившееся на Кадьяке викариатство в 1811 г. пришлось упразднить. Во-вторых, взаимоотношения администрации колоний с членами духовной миссии были крайне сложными, если учесть беспощадную эксплуатацию туземцев и безудержный разврат в среду русских промышленных людей. Главный правитель колоний А.А. Баранов, представлявший власть российско-американс- 202 кой компании, притеснял и чинил множество препятствий валаамским инокам, пытавшимся возражать против его жестокости и бесчинств 121. Ценное свидетельство на сей счет оставил командир шлюпа «Камчатка» В.М. Головнин. В 1818 г. он проводил ревизию русских колоний и для выяснения причин сокращения численности туземного населения запросил метрические книги за время существования миссии, т.е. с 1794 по 1818 г. Позднее в своем отчете он отметил, что, по сообщению отца Германа, «компания никогда не давала им способов вести метрические книги и не сообщала ни о родившихся, ни об умерших и что алеуты часто во множестве умирают в отдаленных поселках, и потому метрических книг при миссии нет» 122. Правильную постановку дела смог организовать только преосвященный Иннокентий. Среди множества хлопот он большое внимание уделял четкому ведению документации и церковных архивов. Этот выдающийся миссионер-просветитель и талантливый ученый в полной мере понимал значение документов, как источников для научных исследований. Он даже разработал свои правила делопроизводства, изложив их в специальном «Наставлении священнику, назначаемому для обращения иноверных и для руко-водствования обращенных в христианскую веру» 123. Они касались всех церковных дел: денежной и имущественной отчетности, ведения метрических записей, переписки и т.п. Кстати, один из пунктов инструкции, непосредственно касавшийся собирания сведений для церковной истории, гласил: «...57) Для того, дабы начальство могло видеть успехи и труды каждого из священников и миссионеров и потому ценить их, каждому из них поставляется в обязанность вести журнал, в который записывать все действия, касающиеся обязанностей их, а также и то, что стоит внимания. И таковой журнал каждогодно представлять благочинному, который со своими отметками препроводит его к епархиальному начальству» 124. В «Миссионерских записках» самого И. Вениаминова неоднократно упоминаются архивы в приходах Дальнего Востока и Русской Америки. Например, объезжая епархию в 1842-1843 гг., он посетил Кадьякскую церковь и, будучи явно недоволен, писал: «В церковном архиве, состоящем почти только из нескольких циркуляров Святейшего Синода на имя Преосвященного Иоасафа, Иркутской епархии викария и епископа Кадьякского и прочих 203 принадлежащих к нему в Америке островов в 1799 и 1800 годах, также нет никаких документов и даже записок о миссии...». На островах Уналашка и Атха он отмечал: «По делам церкви найдена совершенная исправность: метрики и росписи целы... Приходно-расходные книги исправны и чисты... Все дела церковные рассмотрены и, где надлежало, даны приличные наставления» 125. Местопребывание епископа было назначено в Ново-Архангельске на острове Ситха, где усилиями главного правителя американских колоний РАК капитана 2-го ранга А.К. Этолина был выстроен прекрасный архиерейский дом, сохранившийся до наших дней как исторический памятник. В бытность преосвященного Иннокентия на Ситхе здесь же хранился и основной архив Камчатской епархии. О порядке его формирования судить довольно сложно, т.к. обычно корреспонденция приходила через иркутскую духовную консисторию на Камчатку дважды, а в Америку только морским путем - один раз в год. К тому же И. Вениаминов многие месяцы проводил в путешествиях и зачастую почте трудно было найти адресата, появлявшегося то в Америке или на Алеутских островах, то где-нибудь на Камчатке, то в Гижиге или Охотске, то в Аяне. Территория епархии расширялась, и в 1847 г. к ней был присоединен Удский край. Росло и количество церковных приходов. Только за поездку по епархии, в 1847 г. И.Вениаминов освятил четыре новых храма, в том числе в селении Удском. Свидетельством возросшего значения молодой Камчатской епархии стало возведение И. Вениаминова в 1850 г. в сан архиепископа 126. В 50-е годы XIX в. И. Вениаминову пришлось неоднократно менять место своей главной резиденции, и поэтому архивы Камчатской епархии оказались весьма разрозненными. В июле 1852 г. к Камчатской епархии была присоединена Якутская область, а через год в Якутск переехал на постоянное жительство и преосвященный Иннокентий 127. Какую-то часть текущей документации в виде небольшой «походной канцелярии» в этот период он, видимо, держал при себе. Что же касается самого епархиального архива, заключавшего немало ценных исторических документов, то он практически весь остался на Ситхе. Причины этого окончательно не ясны. Считается, что инициатором перенесения кафедры из Русской Америки в дальневосточные пределы страны был сам архиепископ Иннокентий. Но в таком случае, надо полагать, 204 он обязательно озаботился бы судьбой своего архива и обязательно постарался перевезти его в один из городов Дальнего Востока. Однако на самом деле все было не так просто. Во-первых, этому помешали военные события 1854-1856 гг. Во-вторых, взаимоотношения владыки с администрацией американских колоний РАК были не столь идиллическими, как это подается в современной исторической литературе. Это видно, в частности, из письма отправленного 11 февраля 1852 г. генералом Политковским, возглавлявшим Главное правление РАК, Н.Н. Муравьеву: «...Он (И. Вениаминов. - А.К.) очень не любит Компанию и позволяет себе о ней неправильные и резкие суждения. Душевно был бы рад, если бы архиерейскую кафедру перенесли из колонии куда угодно, Компания бы избавилась от многих неприятностей и столкновений, которые встречаются теперь от противодействия духовной власти, весьма расширившей свое влияние. Для колоний достаточно иметь благочинного, а архиерея нам совсем не нужно, чем он умнее, тем труднее ему уживаться с главными правителями и быть некоторым образом в подчинении местной власти» 128. Понятно, что, зная о таком к себе отношении, И. Вениаминов, видимо, просто не стал обращаться с дополнительными просьбами в Главное правление РАК в отношении архивов. К тому же стремительное изменение политической обстановки на берегах Тихого океана в середине 1850-х годов сделали бы такую просьбу весьма обременительной и трудноисполнимой. И хотя на этом рубеже обозрение архивов Камчатской епархии выходит за хронологические рамки нашей темы, мы позволим очередное отступление, поскольку дальнейшая судьба этого важнейшего комплекса документов показательна для истории архивов российского Дальнего Востока в XIX в. Как известно, решив «Амурский вопрос», с середины 50-х годов XIX в. Россия приступила к освоению Приамурья, Приморья и Сахалина. В связи с этим в 1857 г. св. Синод согласился с предложением И. Вениаминова о перенесении кафедры архиепископа в город Благовещенск - центр Амурской области, и учреждении викариатства в Ситхе и Якутске. Неустроенность первых лет слу- 205 жения И. Вениаминова на Амуре не позволяла ему вести систематическое делопроизводство. 25 мая 1860 г. в донесении Синоду он писал: «...что касается до открытия здесь консистории, то в настоящее время этого привести в исполнение невозможно по многим причинам, а главное потому, что в Благовещенске находится один только священник. И поэтому исполнение обязанностей консистории остается на якутском духовном правлении» 129. Разделение огромного комплекса документов Камчатской епархии и ее церквей произошло в 1867 г. в результате продажи США американских колоний России. При этом часть материалов, видимо, небольшая, осталась в Якутске, но главный архив епархии, относящийся к американским колониям России, по-прежнему находился в Ново-Архангельске, т.к. формально Аляска еще оставалась в ведении Камчатской епархии. Лишь в 1870 г. была учреждена новая зарубежная Алеутская и Северо-Американская епархия Русской Православной церкви 130. Какое-то время «американская» часть епархиального архива оставалась на Ситхе. Затем в 1872 г. резиденция епископа и консисторский архив были перенесены в Сан-Франциско, а с 1904 г. - в Нью-Йорк. В то же время на Аляске и Алеутских островах продолжали действовать 17 православных приходов и 36 церквей, располагавших своими архивами. В 1928 г. официальные лица Русской Православной церкви в США передали Библиотеке Конгресса (Вашингтон) в виде архивной коллекции часть исторических документов бывшей Камчатской епархии; в 1940 г. туда же поступила в качестве дара и вторая - последняя часть церковного архива по 1933 г. включительно. Этот документальный комплекс хранится в Библиотеке Конгресса и теперь под титулом «Архивы Аляскинской Русской церкви» (Alaskan Russian Church Archives). Коллекция включает огромное количество документов - 150 тыс. единиц, хранящихся в 1062 картонных коробках-боксах. Эти документы, в основном рукописные, как из архива самой консистории, так и из некоторых приходов, были разбиты на четыре периода: сибирский - 1772-1840 гг.; аляскинский - 1840-1872 гг.; западно-американский - 1873-1905 гг. и восточно-американский - 1904-1933 гг. Первые два периода, относящиеся непосредственно к теме нашего исследования, составляют около половины материалов коллекции 131. 206 В обзоре В.Л .Белобородько отмечалось, что физическое состояние коллекции в целом удовлетворительное. Лишь часть документов, в основном поступивших из церковных приходов, оказалась несколько испорчена временем и влагой, очевидно, во время перевозки их с островов. Интересно, что значительно лучше сохранились документы первых лет деятельности православных миссионеров в Русской Америке. Возможно, это объясняется хорошим качеством бумаги и чернил, употреблявшихся в те времена. По содержанию материалы коллекции делятся на три группы: метрические записи; исповедные расписки; хозяйственная документация (ежегодные отчеты о состоянии церковного имущества, финансов, о содержании приходов, строительстве церквей и т.п.); путевые журналы и дневники священников; различная переписка 132. Метрические записи о рождении, смерти и регистрации браков православного населения американских колоний России составляют примерно треть всего архива. Исповедные расписки - вторая группа документов - дают представление о численности поселенцев на Аляске по годам и социальной структуре тамошнего общества. Кроме Вашингтона, отдельные коллекции документов, катающихся деятельности православных миссионеров в Русской Америке, хранятся в университетских библиотеках США. В частности, в Университете Беркли (Калифорния) находится дневник одного из первых миссионеров Аляски иеромонаха Ювеналия. Какая-то часть материалов осталось также на Кадьяке, в Фербенксе и в Джуно 133. В 1980 г. Барбара Смит опубликовала довольно подробное описание архивных материалов Русской Православной церкви на Аляске 134. Небольшая коллекция копий документов о деятельности православных священников на Алеутских и Курильских островах в 20-60-е годы XIX в. представлена в собрании РГБ. В основном это дневники и журналы, веденные священниками церкви Св. Николая на острове Атха Яковом Нецветовым, Лаврентием Саламатовым и Василием Шабалиным. Кроме записей, касающихся миссионерских обязанностей, состояния церквей и приходов, эти материалы содержат немало сведений о жизни русского и туземного населения Русской Америки, что делает их весьма ценным документальным источником, выходящим за рамки историко-церковной проблематики 135. 207 Не менее сложной оказалась судьба «русской» части консисторского архива Камчатской епархии. В середине 60-х годов XIX в. большую его часть составляли, видимо, документы Камчатского духовного правления, находившиеся в тот период на прежнем месте в городе Петропавловске. Однако в 1866 г., по предложению архиепископа Иннокентия, правление вместе с его архивом перевели в Николаевск, где в тот период находились все гражданские и военные учреждения Приморской области. После выделения в 1869 г. Якутии в самостоятельную епархию возник вопрос об архивных документах, необходимых для ее практической деятельности. В связи с этим архиепископ Иннокентий получил выписку из указа Синода от 3 марта 1870 г. с предложением переслать из Благовещенска «все дела, касающие ся Якутской епархии, в том числе отчеты Якутских викарных преосвященных о состоянии епархии, а также необходимые циркулярные указы Святейшего Синода в копиях» 136. 29 октября 1870 г. епархиальный Совет постановил: «Отобрать все дела касающиеся до Якутской епархии и составив оным опись препроводить при отношении в Якутскую духовную консисторию». Сохранились и сами эти описи. В одной из них, содержащей только делопроизводственную нумерацию, числится 55 архивных дел за 1853-1869 гг. В другую опись («реестр», составленный вообще без нумерации) внесено 94 дела за 1863-1870 гг. 137. Таким путем образовался уже упоминавшийся комплекс документов Камчатской духовной консистории (ф.227-и, 216 д., 1856-1910 гг.), находящийся ныне в Национальном архиве Республики Саха (Якутия) 138. Вполне очевидно, что все перемещения и выделение части дел из консисторского архива осуществлялось без какого-либо упорядочения, негативно сказываясь на его состоянии. Отдельно следует остановиться на исторической части архива Камчатского духовного правления. Дело в том, что по мере заселения Южно-Уссурийского края и Приамурья все очевиднее проявлялись неудобства пребывания духовного правления в Николаевске. Оно оказалось в стороне от подчиненных ему церквей, и особенно тех, что были разбросаны на огромных расстояниях по морскому по- 208 бережью в Удском, Охотском, Гижигинском и Камчатском округах. Еще более осложнилось положение Камчатского (Николаевского) духовного правления в 70-е годы XIX в., после перенесения главного порта из Николаевска во Владивосток. В 1879 г., при очередном инспектировании епархии, епископ Мартиниан (Муратовский) посетил духовное правление в Николаевске и, ознакомившись с положением дел, обратился в Синод с предложением о его переводе в Благовещенск. Особое внимание владыки привлек архив, выглядевший крайне запущенным. Оставлять его и дальше в Николаевске было нельзя, т.к. своего здания в городе духовное правление не имело и ютилось в сторожке при ограде Николаевского собора. 17 июля 1880 г. епископ Мартиниан писал в консисторию, что «весь архив, привезенный из упраздненного Камчатского Д[уховного] Правления в Николаевское, находится в безпорядке и, за не имением средств, не может быть там приведен в форменное благоустройство; между тем в этом архиве заключаются такие драгоценные манускрипты, которые могут доставить богатый материал для истории Камчатской церкви, а особенно со времени открытия Камчатской епархии». Чтобы спасти «эти памятные древности от истребления и доставить преподавателям Благовещенской Д[уховной] Семинарии возможность заняться разработкою этих материалов с научною целию», владыка решил перевезти архив в консисторию, поручив это преподавателю Благовещенской семинарии А.В.Кириллову. Николаевскому духовному правлению епископ Мартиниан приказал «укупорить весь архив до 1866 года и сдать оный на пароход под наблюдение г. Кириллова». Деньги на перевозку выделялись из «остаточных епархиальных сумм» 139. Как видим, епископ Мартиниан, будучи глубоко просвещенным человеком, заботился об архиве не только из практических, но и из научных соображений, о чем говорит его внимание к «драгоценным манускриптам». Не трудно представить, какая участь их ожидала, останься архив на прежнем месте. И, конечно, едва ли этот архив уцелел бы в пожаре «николаевских событий» 1920 г. Между прочим, осенью 1880 г., при перевозке архива в Благовещенск, тоже возникали сложности. 10 ноября А.В. Кириллов докладывал владыке, что отправить документы из Николаевска он не смог. По его словам, «главным препятствием для этого послужила усилен- 209 пая перевозка груза, вследствие чего ни один пароход не согласился принять от меня груз, как от частного лица». Поэтому пришлось дожидаться зимнего пути по Амуру и отсылать архив частями на почтовых. Лишь 21 февраля 1881 г. диакон Пыжнов телеграфировал в консисторию о том, что «последний тюк сдан на почту» 140. К слову сказать, хлопоты с архивом благовещенский архиерей поручил А.В. Кириллову тоже не случайно. Интересы молодого кандидата богословия не ограничивались преподаванием латыни 141. Его научные труды и рукописное наследие по сей день привлекают внимание историков 142. В мае 1881 г. А.В. Кириллов, исполнявший тогда обязанности ректора Благовещенской духовной семинарии, передал доставленные материалы в консисторский архив. Как следует из рапорта занимавшихся приемкой архива секретаря консистории титулярного советника Николая Чернова и канцелярского служителя Николая Жилина, исполнявшего обязанности ее архивариуса, документы охватывали период с 1723 по 1867 год. О физической сохранности архива они сообщали: «Дела и книги находятся в самом жалком состоянии, особенно первых годов, так например: нет начальных, конечных или средних листов в делах, другие без обложек и без начальных листов, некоторые при перевозке архива и Петропавловска в Николаевск подмочены, почему листы слиплись, чернилы отцвели и бумага сгнила; указы св. Синода находятся или в делах, или порознь. Из дел много выпавших или оторванных листов, которые связаны составляют кучу бумаги, стоп до шести. Все дела требуют новых обложек, перешивки и составления новой описи, так как оная хотя и есть, но составлена неправильно (без обозначения когда началось или кончилось дело) и многих дел не оказалось» 143. Оставшая в Николаевске часть архива (около 26 пудов) осенью того же года была принята по «сдаточным ведомостям» членом правления протоиереем Александром Протодиаконовым. Кроме дел самого Николаевского духовного правления, по всей вероятности, эта часть архива включала и бумаги местных приходов Камчатской епархии (метрические книги, исповедальные росписи, клировые ведомости и т.п.) за 1740-1866 гг. Судя по описям, это пыли документы старинных камчатских церквей Большерецкой, Петропавловской, Нижне-Камчатской, Верхне-Камчатской, 210 Мильковской, Тигильской, Ключевской, а также «разных церквей» Приамурского края за 1866-1872 гг. Все эти материалы тоже подлежали передаче в Благовещенск, т.к. указом св. Синода Николаевское (Камчатское) духовное правление упразднялось с 1 января 1882 г. 144. Таким образом, в начале 80-х годов XIX в. именно в Благовещенске сложился единый комплекс самых ранних документов по истории православия на Дальнем Востоке, представлявший собой архив Камчатской духовной консистории, который в советские годы вновь оказался разобщенным. В настоящее время сохранившиеся крупные документальные комплексы Камчатской духовной консистории находятся в РГИА ДВ (ф.1009, 2081 д., 1812-1923 гг.; в состав данного фонда входят также документы Благовещенского епархиального Совета) и Государственном архиве Амурской области (ф.4, 807д., 1751-1904 гг.). Небольшой архивный фонд Камчатской духовной консистории, состоящий из разрозненных дел и документов, сформирован также в Государственном архиве Хабаровского края (ф.7-и, 5 д., 1859-1891 гг.) 145. Кроме этого, в Якутске в фондах НАРС (Я) отложилась сравнительно небольшая часть как самого консисторского архива Камчатской епархии, так и документов о ее деятельности, представленных в фондах церквей Колымского края и Чукотки 146. |
Похожие:
 | Рекомендовано управлением народного образования Администрации Новосибирской об-ласти | | Тиваненко А. В. История Английской духовной миссии в Забайкалье. (Начало XIX столетия). Улан-Удэ, 2009 |
| Данное планирование составлено на основе авторской программы «История России XIX века» А. А. Данилова, Л. Г. Косулина, М. Просвещение,... |  | Франции и Англии xvii–xix вв до нынешних проблем культурного сотрудничества в Западной Польше. Особое внимание уделяется практике... |
| Франции и Англии xvii–xix вв до нынешних проблем культурного сотрудничества в Западной Польше. Особое внимание уделяется практике... | | Д 212. 074. 05 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора исторических наук при фгбоу впо «Иркутский государственный... |
| История современной психологии / Пер с англ. А. В. Говорунов, В. И. Кузин, Л. Л. Царук / Под ред. А. Д. Наследова. – Спб.: Изд-во... | | Нового времени охватывает относительно непродолжительный период, исчисляемый приблизительно тремя столетиями. При этом в исторической... |
| Настоящий Федеральный закон регулирует отношения, связанные с созданием и функционированием свободного порта Владивосток | | Цель урока: Сформировать представление об уникальной природной жемчужине Сибири – озере Байкал |