Использованные источники
Гражданский кодекс Республики Беларусь: Закон Респ. Беларусь, 7 дек. 1998 г., № 218-З в ред. от 08.07.2008 // Консультант Плюс: Беларусь [Электрон. ресурс] / ООО «ЮрСпектр», Нац. Центр правовой информ. Респ. Беларусь. – Минск, 2008.
Белов В.А. Сингулярное правопреемство в обязательстве. 2-е изд., стер. М.: АО Центр ЮрИнфоР, 2001. – 265 с.
Агарков М.М. Учение о ценных бумагах. – М.: Финстатинформ, 1993. – 140 с.
О регулировании рынка ценных бумаг: Постановление Министерства финансов Респ. Беларусь, 12 сент. 2006 г., № 112: в ред. от 05.09.2008 // Консультант Плюс: Беларусь. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО "ЮрСпектр". – Минск, 2008.
Цифровая библиотека в XXI веке: организационные начала и правовая защита
Анацкая И.М., Дмитриева О.А.
Гродненский государственный университет им. Я. Купалы, Беларусь
(факультет истории и социологии, 4 курс)
Науч. рук.: О.В. Мороз
На протяжении последних тридцати лет представители различных дисциплинарных направлений науки осваивают продукты информационных и телекоммуникационных технологий — компьютерные сети, электронную почту, базы и банки данных. Мировая сеть Интернет, услугами которой пользуется каждый 13 житель Земли, образует информационный универсум, пространство, которое оказывает значительное влияние на социальную организацию и формы общественной деятельности. Под воздействием технологических новаций меняется характер социального взаимодействия, складываются новые формы свободного обмена диверсифицированной информацией — web-сайты, "чаты", онлайновые телефорумы, теле- и видеоконференции, создаются сетевые экстерриториальные коллективы, деятельность внутри которых определяется как "телеработа" и распространяется за географические и административные границы. Фактор Интернета сказывается на социальной организации науки, формах воспроизводства научного знания: в глобальной Сети стираются различия между отдельными отраслями знания, создаются междисциплинарные "анклавы", изменяется тематический репертуар научной деятельности, возникают новые направления и целые исследовательские области [4].
«Гуляя» по страницам Интернета, можно встретить различные так называемые «библиотеки», формировавшиеся путем направления конкретными лицами понравившихся им книг в «фонды» библиотеки, владельцами которых являются конкретные физические лица. При этом в обращении к читателям указано, что многие произведения, выставленные на этих страницах, даны без указания фамилий авторов и переводчиков. Владелец признает, что это неправильно, и призывает будущих поставщиков эти координаты указывать [2, с. 41].
В связи с этим можно отметить, что среди самых распространенных противоправных деяний во «всемирной паутине» числятся нарушения авторского права.
Виртуальное пространство становится ареной борьбы за распределение ресурсов и контроля над знанием. Прежде всего, это касается стандартизированных форм научной литературы [5]. Говоря о виртуальном пространстве и мире высоких технологий, необходимо отметить, что библиотеки выступают здесь неотъемлемым информационным ресурсом.
В последнее время во многих странах в интересах общественного развития создаются цифровые библиотеки. Книги и иные произведения оцифровываются и размещаются на сайтах и порталах библиотек, что вызывает недовольство и противодействие правообладателей, хотя цифровые библиотеки представляют собой несомненное общественное благо.
Существуют планы по созданию Всемирной цифровой библиотеки. Европейская комиссия уверена, что к 2010 г. будет действовать портал Европейской цифровой библиотеки [1, с. 272].
Страны с переходной экономикой при создании цифровых библиотек сталкиваются не только с правовыми, но и с финансовыми трудностями. Так, к примеру, многие крупные библиотеки сканируют свой фонд, но опасаются предоставлять удаленный доступ к отсканированным ресурсам.
Проблема оцифровки библиотечных фондов широко обсуждается и специалисты фактически единодушны в том, что необходимо инициировать создание такого закона об авторском праве, в котором будут утверждены положения об оцифровке библиотечных фондов, предоставление к ним доступа в сети Интернет, а также аспекты защиты прав автора данного произведения. Этот закон должен соответствовать, так называемому, «трехуровневому критерию», который позволит не только не опасаться правовых последствий оцифровки библиотечного фонда, но и избежать расходования значительных государственных средств, необходимых, на первый взгляд, для получения разрешений на сканирование охраняемых произведений [1, с. 273].
Первое условие предполагает допустимость оцифровки фондов реально действующих библиотек, которые правомерно приобретены и правомерно пополняются. В законодательстве некоторых стран данное условие считается выполненным.
Для соответствия второму условию оцифровка фонда не должна наносить ущерба нормальному использованию произведений. Нормальным использованием произведений, составляющих фонд библиотеки, является предоставление произведений читателям непосредственно в читальных залах либо во временное пользование через абонемент. Читатели используют библиотечный фонд для получения доступа к знаниям и информации, содержащихся в нем. Оцифровка фонда не может нанести ущерба нормальному использованию произведения, поскольку она делает его лишь более удобным и доступным для читателей. Иногда правообладатели заявляют, что доступ к произведениям в цифровой форме в Интернете понижает спрос на их книги и поэтому недопустим. Однако такие аргументы несостоятельны. Дело в том, что подавляющее большинство книг, журналов, газет фонда давным-давно отсутствует в продаже и читатели даже при желании не могут их приобрести. Еще в большей мере это относится к современным малотиражным изданиям, быстро исчезающим из розничной продажи. Если же книги в продаже еще есть, их цифровые копии не должны предоставляться читателям, поскольку это может нанести ущерб нормальному использованию произведений [1, с. 274].
Третье условие должно защищать права автора и издательства. Подчеркнем, что законные интересы автора могут быть ущемлены только в том случае, если ему принадлежит имущественное право на произведение. Если же эти права переданы издательству, то могут быть нарушены интересы издательства, а не автора. Если автор по договору с издательством остается правообладателем, то его законные интересы при нормальном использовании произведения в библиотеках могут быть нарушены только при наличии этого произведения в розничной продаже. После реализации издания, законные интересы правообладателя не могут быть нарушены предоставлением доступа к цифровой форме произведения библиотеками [1, с. 274-275].
Необходимо отметить, что оцифровка и предоставление доступа к произведениям имеет некоторые преимущества для автора:
при размещении произведения на портале библиотеки, можно предположить, что число читателей возрастет;
размещение оцифрованного произведения в сети Интернет является своеобразной рекламой для автора и его произведений.
На основании вышесказанного, можно сделать вывод, что библиотеки имеют право оцифровывать свой фонд, но должны при этом гарантировать соблюдение авторского права.
Говоря о соблюдении законодательства в сети Интернет, необходимо отметить, что из всех противозаконных действий, совершаемых во «всемирной паутине», нарушение прав интеллектуальной собственности, по общему мнению, наносит максимальный ущерб — как моральный, так и материальный. Связано это с тем, что сеть Интернет содержит множество различных информационных ресурсов, включающих в себя объекты авторского права, открытые для свободного доступа. Их уязвимость обусловлена легкостью копирования, размещения, перемещения во «всемирной паутине», а также удаления произведений из нее [3, с. 69].
Приведем несколько примеров нарушения авторского права в сети Интернет:
преобразование печатной версии произведения в электронную версию и последующее размещение на сайте без согласия на это автора;
копирование материалов сайта для дальнейшего их распространения в реальном мире или размещения на другом сайте без ведома и согласия на это автора материалов.
В заключение следует отметить, что человек всегда находился в прямой зависимости от информационных ресурсов — первоисточников, библиографических указателей, каталогов, реферативно-аналитических изданий, объем и степень доступности которых, в библиотеках и информационных центрах, были недостаточными и редко соответствовали запросам потребителей. Интернет с его декларационно безграничным объемом самых разнообразных по форме и содержанию открытых сетевых ресурсов, должен удовлетворить потребность в информации, расширить круг чтения за счет привлечения актуальных и ретроспективных зарубежных источников, способствовать росту научной коммуникации, адаптации к новым условиям и форматам научной деятельности [4]. Однако, при всем при этом, не следует забывать и об авторе того или иного произведения, интересы которого должны быть защищены законодательством.
Использованные источники
Судариков С.А. Интеллектуальная собственность. - М.: Издательство деловой и учебной литературы, 2007. - 800 с.
Ананьева Е. Авторское право и Интернет // Интеллектуальная собственность. 2000. №3. С.38-41.
Паферова О. К вопросу о квалификации отдельных нарушений авторского права в сети Интернет // Биллютень нормативно-правовой информации. Юридический мир. 2007. 1 января. С. 69-72.
Интернет-портал Института социологии Российской академии наук [Электронный ресурс] / Арефьев П.Г. Интеграция российского академического сообщества в глобальные коммуникации // Социологический журнал. 2001. №2. – Режим доступа: http://www.socjournal.ru/review/436 –Дата доступа: 18.12.2008.
Интернет-портал Института социологии Российской академии наук [Электронный ресурс] / Батыгин Г.С. Социология Интернет: Наука и образование в виртуальном пространстве // Социологический журнал. 2001. №1. – Режим доступа: http://sj.obliq.ru/review/419 –Дата доступа: 07.01.2009.
К вопросу о содержании некоторых семейных правоотношений: Брачный договор
Андрияшко М.В.
Барановичский государственный университет, Беларусь
Вопрос об отраслевой самостоятельности семейного права относится к числу спорных. Дискуссия о месте семейного права в системе права ведется с 1960-х годов и наиболее развернуто представлена, в частности, в работах Е.М. Ворожейкина, О.С. Иоффе, В.А. Рясенцева, М.В. Антокольской и других исследователей.
Спорность указанного положения заключается в утверждении об отсутствии отраслевой самостоятельности семейного права и включении его в систему гражданского права, поскольку «существенных различий между предметом семейного и гражданского права выявить невозможно» [1, с.18]. Эта позиция, высказанная и аргументированная М.В. Антокольской, сводится к тому, что гражданское и семейное право соотносятся как общее и специальное. Допускается некоторая самостоятельность отношений в рамках предмета гражданского права [2, с.36], поскольку им в полной мере присущи качественные особенности гражданских отношений: «формальное юридическое равенство субъектов», «имущественно-распорядительная самостоятельность» и «автономия воли» [1, с. 8].
Однако нельзя не согласиться со словами виднейшего юриста Г.Ф. Шершеневича: «Физический и нравственный склад семьи создается помимо права» [3, с. 455]. Поскольку создание и существование семьи покоится на основе, не подвластной ни государству, ни его законам, а именно, на глубоко личных чувствах любви, взаимопонимания, ответственности за судьбу друг друга [4, с. 74]. Кроме того, «Семейное право располагает собственной общей частью и понятийным аппаратом. Здесь обозначены такие специфические правовое понятия, как, например, брак … [4, с. 77]», семья, близкое родство, воспитание детей, приемная семья и др.
В целом, придерживаясь позиции, в соответствии с которой семейное право является самостоятельной отраслью права, мы, тем не менее, отметим, что в настоящее время все больший круг брачно-семейных правоотношений приобретает черты имущественного характера, свойственные гражданско-правовым отношениям. Об этом свидетельствуют принимаемые в последнее время изменения в брачно-семейное законодательство. Так, например, Кодекс Республики Беларусь о браке и семье (далее – КоБС) 1999 года по сравнению с Кодексом БССР 1969 года содержит целый ряд новелл и новых институтов, характеризующихся имущественным содержанием, возмездностью выполнения услуг. Группу таких институтов составляют, в частности, институты Брачного договора, суррогатного материнства, приемной семьи, патронатного воспитания детей. К двум последним институтам применимы не только нормы брачно-семейного и гражданского, но также и трудового законодательства. Строго лимитированный объем настоящего доклада не позволяет рассмотреть каждый из перечисленных институтов, в связи с чем, ограничимся рассмотрением первого из указанных институтов.
Появившись в КоБС 1999 года впервые, институт Брачного договора имеет целью регулирование сразу нескольких групп отношений. Так, в предмет рассматриваемого договора в соответствии со ст.13 КоБС могут быть включены соглашения о:
1) совместном имуществе и имуществе каждого из супругов;
2) порядке раздела совместного имущества супругов в случае расторжения брака;
3) материальных обязательствах супругов по отношению друг к другу в случае расторжения брака;
4) формах, методах и средствах воспитания детей;
5) месте проживания детей, размере алиментов на них, порядке общения с детьми отдельно проживающего родителя, а также другие вопросы содержания и воспитания детей в случае расторжения брака.
На сегодняшний день правовое регулирование Брачного договора в Республике Беларусь представляется наиболее полным по сравнению с правовым регулированием этого института в странах СНГ. Указанное объясняется тем, что предусмотренные отечественным законодательством положения о Брачном договоре в наибольшей мере направлены на «укрепление брака и семьи, повышение культуры семейных отношений, осознание прав и обязанностей супругов, ответственности за детей и друг за друга» (ст.13 КоБС).
Изменения и дополнения КоБС, принятые в 2006 году, по словам В.Якимович, «…обусловлены именно практикой применения норм Кодекса Республики Беларусь о браке и семье, наличием пробелов в правовом регулировании тех или иных вопросов» [5, с. 69]. В.Якимович также поясняет, что уточнение отдельных нормативных предписаний КоБС потребовалось в настоящее время, «Учитывая новизну и недоработку отдельных положений Кодекса, а также динамику развития общества,…» [5, с. 69].
После внесения указанных изменений в КоБС в 2006 году Брачный договор вправе заключать не только супруги, как это было с 1999 года по 2006 год, но также и лица, вступающие в брак, то есть следует отметить установление более широкого субъектного состава. Указанная мера направлена на защиту прав и законных интересов в сфере брачно-семейных отношений большего круга субъектов. Кроме того, «Указанные изменения в целом направлено на унификацию белорусского законодательства с законодательством иных государств СНГ» [6, с. 26].
«Однако в законодательстве отсутствует определение термина «лица, вступающие в брак», поэтому к ним можно отнести как лиц, уже подавших совместное заявление о регистрации брака, так и лиц, только намеревающихся сделать это. Поскольку КоБС не требует документального оформления желания вступить в брак, право на заключение Брачного договора не обусловлено последующим заключением брака и может быть реализовано в любое время до заключения брака, так и в браке до его расторжения. Иное толкование было бы неправомерным ввиду необоснованности ограничения предоставленного Законом права.
К такому же выводу приводит системный анализ иных норм ст.13 КоБС. Согласно ч.3 и ч.5 ст.13 КоБС лица, вступающие в брак, наряду с супругами могут заключить Брачный договор в любое время и в определенном ими объеме соглашений, а также в любое время внести изменения и дополнения в Брачный договор, удостоверив их нотариально. Отсутствие в указанных нормах ссылки на юридический факт, определяющий начало срока, в течение которого может быть реализовано право на заключение Брачного договора, приводит к выводу о том, что возможность заключения Брачного договора обусловлена лишь добровольным согласием сторон и обоюдным желанием вступить в брак на момент заключения Брачного договора» [6, с. 27].
Как справедливо отмечает П.В. Рагойша, детального анализа требует новелла КоБС о возможности заключения Брачного договора несовершеннолетними лицами, вступающими в брак. Указанная новелла небесспорна, учитывая личный характер брачных правоотношений и ограниченную дееспособность несовершеннолетних. Российское законодательство, например, вопрос о способности несовершеннолетних к заключению Брачного договора не рассматривает, вследствие чего в литературе высказано мнение, что «для заключения брачного договора необходимо обладать полной дееспособностью, включая такой ее элемент, как способность к вступлению в брак. Брачный договор нерасторжимо связан с личностью его участников и, как следствие, не может быть заключен ни с участием законного представителя, ни по доверенности» [6, с. 28].
Вместе с тем, белорусский законодатель принял принципиальное решение, однозначно сформулировав норму права по данному вопросу. Со своей стороны полагаем, что такое решение правомерно. Допуская в установленных законом случаях снижение брачного возраста и заключение брака до достижения совершеннолетия, т.е. расширяя пределы ограниченной дееспособности несовершеннолетних за счет обретения ими брачной дееспособности, было бы неверным ограничивать право будущих супругов на установление договорного режима имущественных правоотношений в браке до его заключения, поскольку в таком случае вступающие в брак лица в отношении брака и его последствий обладали бы разным объемом правомочий. Однако связывать право на заключение гражданско-правовой сделки, которой по сути является Брачный договор, с обладанием брачной дееспособностью полагаем не вполне обоснованным, поскольку Брачный договор сам по себе не порождает брачных правоотношений. Условия указанного соглашения вступают в силу не ранее дня заключения брака между его сторонами, т.е. до заключения брака Брачный договор является «юридическим нулем».
Примечательно, что на такой же позиции стоит законодатель. Согласно ч.3 ст.13 КоБС в редакции Закона согласия законных представителей не требуется для заключения Брачного договора несовершеннолетними, которые приобрели полную дееспособность до заключения брака. Поскольку эмансипированные лица не наделяются автоматически брачной дееспособностью и ходатайствуют о снижении брачного возраста на общих основаниях, представляется, что способность к заключению Брачного договора по действующему белорусскому законодательству обусловлена не брачной дееспособностью, а общей гражданской дееспособностью [6, с. 29].
Не углубляясь в правовое регулирование брачной и общей гражданской дееспособности законодательством стран-участниц СНГ, отметим, что появившийся впервые в Семейном Кодексе Российской Федерации (далее – СК) в 1995 году институт брачного договора определяется в ст.40 СК как «соглашение лиц, вступающих в брак, или соглашение супругов, определяющее имущественные права и обязанности супругов в браке и (или) в случае его расторжения». Определения Брачного договора со схожими формулировками содержатся также и в семейных кодексах Казахстана и Кыргызстана. Несмотря на широкий субъектный состав (супруги и лица, вступающие в брак), рассматриваемый институт в семейных кодексах названных государств имеет весьма узкий предмет (имущественные правоотношения). Законодательство Украины относит к предмету Брачного договора определение лишь имущественных отношений супругов в браке и в случае его расторжения [6, с. 24] (узкий предмет), а заключен такой договор может быть только между супругами (узкий субъектный состав). |
