Социальные и гуманитарные предпосылки кризисных явлений в мировом и российском высшем образовании
Скачать 0.85 Mb.
|
5 Один из видных отечественных обществоведов А. Панарин склонен рассматривать описанные выше явления, наряду с многими другими в качестве последствий экономического тоталитаризма (16). Он подчёркивает. Что мировому сообществу грозит постепенный отказ от законных способов действия и переход к преступным. Являющимся более рентабельными и экономическими эффективными. Первоначальной установкой научного знания. пишет А. Панарин, является категорическое отсеивание суждений, которые невозможно проверить наблюдением или экспериментом. Поэтому, с самого начала, такие суждения как «наука должна служить народу, прогрессу, развитию личности» - не являются, строго говоря научными. Их невозможно подтвердить или опровергнуть в форме научного эксперимента. Народ, Прогресс, Свобода, Равенство, Справедливость – это духовные категории, а не экономические. Следовательно, старый, традиционный принцип, по которому получение знания неотделимо от личности, выходит из употребления. Знание и создаваемые на его основе технологии производится и будет производиться для того, чтобы быть проданным. Если наука целиком превращается в производство знания-товара, то к каким последствиям это ведёт для неё самой и общества в целом? Рыночный статус знания неминуемо влечёт, по мнению А. Панарина, за собой вымывание тех его разновидностей, которые не приняли товарную форму и не могут служить немедленной прикладной (технологической) пользе. В масштабах общества последствия коммерциализации знания таковы. Если знание тотальным образом превращается в товар, по определению служащий любому покупателю, то увеличивается вероятность того, что знание-товар вместе со всей прикладной наукой скупят дельцы теневой экономики. Действительно: теневая экономика – самая рентабельная, здесь на единицу вложений получают в десятки, а то и сотни раз большую отдачу, чем в легальной экономике, функционирующей в рамках закона. Это, по мнению А. Панарина, грозит мировой цивилизации неслыханной перспективной: полной перекупкой научного сообщества теневыми дельцами, всегда готовыми дать максимальную цену, поскольку теневой бизнес имеет огромное количество наличности. Маячит перспектива того. что криминал, организованная преступность монополизирует знание, со всеми вытекающими отсюда для цивилизации последствиями. В отличие от большевистской диктатуры, криминальные заказчики знания совсем не претендуют на то, чтобы вмешиваться в сам процесс производства знания и исказить его каким-либо идеологическим шумом. Напротив, криминалитет, организованная преступность, мафия целиком соглашается с тем, что знание должно быть точным, технологичным, эффективным. Если наука товар – то её покупают самые богатые, которые стремятся сделать из неё свою монополию. Внутри страны это означает отмирание не прикладной науки и переход прикладной науки на сторону олигархов, финансовых спекулянтов, дельцов теневого бизнеса. В глобальном же масштабе – это переход на сторону самого богатого заказчика. В настоящее время на роль такого заказчика претендуют США в качестве эмитента мировых денег (16). Мафия стремится противопоставить прикладную науку (в том числе прикладные отрасли гуманитаристики – социологию, политологию, этнологию) требованиям морали, культуры, просвещения. Она честно признаётся, что ей нужны эффективные социальные технологии манипуляции, направленные на укрепление её экономического и политического могущества. Как только народ в качестве долговременного устойчивого исторического субъекта. Способного накапливать достижения цивилизации отбрасывается, все долговременные социокультурные стратегии цивилизации становятся бессмысленными. Большой рынок цивилизации, работающий как система долговременного стратегического накопления, сменяется мозаикой рынков, для которых такие стратегии немыслимы и по существу бессмысленны. При этом само знание становится всё более конкретным, рецептурным, технологичным. Молодёжи трудно противостоять этой тенденции, поскольку она всё активнее вовлекается в культивирование потаканию своим влечениям, в уход от реального мира в виртуальный, где господствует принцип удовольствия. Таким образом, молодёжь лишь активизирует и ускоряет этот процесс. За ним так сказать будущее, и он обречён на лавинообразное нарастание. Сегодня, подчёркивает А. Панарин (16), главным аргументом в пользу монополии экономической власти является экономическая эффективность. Если кто-то прямо заявит. Что финансовый воротила имеет безраздельное право не только экономически наживаться, но и выступать в роли жреца нравственности и охранителя духовных святынь, это может вызвать шок. Однако экономическая и прежде всего финансовая олигархия претендует как раз именно на это. С одной стороны, эта тенденция выступает как стихийная коммерциализация культуры. «Экономический человек», ориентированный на прибыль готов так сказать кастрировать национальную культуру, тщательно выбраковывая всё то, в чём он подозревает некоммерческое начало. Ведь менеджер – это агент, подчиняющий те или иные формы социальной активности процессу производства прибыли. Менеджер является полномочным представителем экономической власти в её борьбе с рецидивами иного, некоммерческого, непрагматического подхода к миру. Его назначение – отсекать всё нефункциональное, не сулящее быстрой материальной отдачи. До тех пор, пока всё на свете не превратилось в товар, имеющий свою цену и подлежащий продаже, экономическая власть не может полностью ощутить себя безраздельной и всеохватывающей. Поэтому всё то, что не имеет товарного статуса и признанной точной меновой стоимости, господствующий либерализм объявляет пережитками традиционализма. Экономическая власть чувствует себя вполне самостоятельной только там, где чётко определено, кому и сколько надо заплатить за те или иные выгодные ей действия и решения. С этой точки зрения народы и их национальные мыслители, лидеры, полководцы, представляются иррациональными, ускользающими от калькуляции. Но когда все эти персонажи вытесняются товаровладельцами, продающими свой интеллект и находчивость, способность влиять на исход переговоров или исход сражений, тогда мир сразу же принимает узнаваемый рыночный облик и становится прозрачным и предсказуемым. В таком мире власть измеряется количеством денег (например, долларов), предназначенных для подкупа. Только в этом мире владельцы наибольшего количества денег автоматически оказываются наделенными наибольшей властью. Отсюда первым шагом на пути построения тоталитарного экономикоцентричного мира оказывается дискредитация внеэкономических ценностей. Причём речь идёт не только об экономическом ограблении, но и о духовной власти. В современном бессословном обществе, пишет А. Панарин, в котором различные общественные группы живут на виду друг у друга и свободно обмениваются информацией, у менее престижных групп появляются чувства зависти к более престижным и стремление им подражать. Бессословное общество, и это существенно, характеризуется единством социокультурных стандартов. Однако для одних групп эти стандарты оказываются реалистичными, адекватными, а для других – нет. Происходит драматический разрыв между фактической социальной принадлежностью и желаемой. На первый взгляд здесь можно увидеть явно положительный обмен «передовыми достижениями», просвещение развитыми отсталых и неразвитых. Но подходя к проблеме с более реалистических позиций, указывает А. Панарин, нетрудно увидеть в этом явлении источник социокультурной катастрофы. От того, что выравниваются притязания по стандартам высоко развитых стран ещё не происходит выравнивания соответствующих возможностей. Практика единого социокультурного стандарта плодит невротиков – людей, которым никогда не примирить свои притязания с реальным опытом и своим реальным жизненным окружением. В результате возникает феномен массового социокультурного отчуждения от своей профессии и в целом от своей социальной группы. Эта принадлежность начинает восприниматься как неудача. Как знак отверженности. Одно дело, когда люди делают своё дело с удовольствием и воодушевлением, видя в нём смысл жизни, другое – когда они воспринимают его как проклятие и отверженность. Покинутая земля, покинутые профессии, покинутая отчизна – вот итог этого разрыва между фактической и референтной принадлежностью. Рассогласованность между целями и нормами, иллюзорность ориентации, мгновенные переходы от восторга к отчаянию (экзальтированность), общая психологическая дестабилизация и непредсказуемость поведения – таковы проявления маргинальной личности. Она активно стремится манипулировать другими, но, не в меньшей степени сама подвержена различного рода манипуляциям (16). Профессиональная идентичность, как мы видим, оказывается в условиях современного глобализма уязвимой, а возможно и целенаправленно разрушаемой. Между тем она, что ещё более очевидно. Является одним из важнейших конечных результатов профессионального, в том числе высшего образования. Здесь кроется ещё один трагический парадокс современного общественного развития. Профессия как воплощение религиозного призвания, как известно. является одним из центральных понятий теоретического обоснования капиталистического производства, данного Максом Вебером. Главный пункт расхождений между М. Вебером и К. Марксом касаются природы капиталистического первоначального накопления. У Маркса эпопея первоначального накопления напоминает «великую криминальную революцию». Такая наследственность («тайна первоначального накопления») накладывает на всю историю капитализма неизгладимую печать и обосновывает его разрыв как с прошлым, так и с будущим человечества. Т.е. богачи возникли вопреки логике исторического развития и возвращение к ней означает их уничтожение – от первобытного коммунизма к коммунизму как светлому будущему всего человечества. совсем другую интерпретацию первоначального накопления даёт М. Вебер. Накопление у него – не процесс грабежа чужой собственности и результат бесчеловечной «находчивости» всякого рода проходимцев образующих класс людей, не имеющих ни почвы, ни отечества, а, напротив, религиозно мотивированное воздержание от всякого мотовства и излишеств и обращение в дело того, что в прежней атмосфере ренессансной раскованности неминуемо было бы потрачено на чувственные радости. Реформация в понимании М. Вебера представляет собой реакцию на гедонистический ренессанс и является по существу новым возвращением к религиозной аскетике. По его мнению, лютеранский и кальвинистский социокультурный тип потому и порождает предпринимательство, что считает предосудительным безнравственное потребительство и потакающую греховной чувственности расслабленность. Не безбожное «бесстрашие» авантюристов и циников, по мнению М. Вебера порождает капитализм, не отвержение всех запретов и норм, а напротив – великое религиозное смирение и страх людей, потерявших веру в гарантированное коллективное спасение, даруемое католической церковью. Такие гарантии коллективного спасения в своё время реформатор Мартин Лютер называл шулерством профессиональных «спасителей душ», продающих индульгенции. В свою очередь заказ на подобные гарантии со стороны массы он осудил в качестве религиозного безволия. Объявленное Лютером отсутствие даруемых церковью сверху религиозных гарантий спасения призвано было пробудить индивидуальную религиозную волю и индивидуальное подвижничество. Но это подвижничество рассматривалось уже не как монашеское послушание и аскеза, уход от мирской повседневности, а именно как подвиг повседневности. Именно в этой связи Макс Вебер употребляет термин «бируф» - профессия как призвание или воплощение в профессии религиозного призвания человека. Если в прежние времена главным грехом считалась гордыня, личные амбиции, а главной добродетелью – духовное смирение и кротость, то теперь уже кротость расценивается как слишком лёгкий путь к спасению, недостойный человека. На самом деле спасение должно осуществляться через усердие в мирских делах, в делах повседневных, через трудолюбие, бережливость, добросовестное выполнение общественного долга. Постепенно в протестантизме Бог утрачивает прежние качества христианского Бога, предпочитающего «нищих духом», и начинает как бы напоминать ветхозаветного Бога Израиля, спасающего не всех, а только избранных. Избранные в данном случае те, кто способен не к разовому подвигу просветления и покаяния, а к методической повседневной аскезе. Почему же протестантские аскеты так стремились к успеху в повседневных, практических делах? Потому, что, не имея коллективных гарантий спасения, которые прежде давала католическая церковь, они постоянно испытывали гнетущее давление неуверенности и страха и лечились от этого, работой. Аскетическая жертва протестантизма у М. Вебера чем-то напоминает жертву, приносимую пролетариями у К. Маркса. Труд пролетария у Маркса оказывается источником прибавочной стоимости и помогает тем самым преодолеть примитивное представление о капиталистической экономике как основанной на грабеже и перераспределении. Грабёж (воровство, мошенничество и т.п.) согласно К. Марксу создаёт только первичную предпосылку капитализма, как бы запускает его первый цикл. В дальнейшем он функционирует уже не как паразитическая. Проедающая ранее созданное (или природное) богатство, а как производительная, создающая новое богатство система. Всё это становится возможным исключительно благодаря труду наёмных рабочих, производящих не только стоимости, но и прибавочную стоимость как источник всеобщего экономического роста. Тайна протестантского аскета у М. Вебера в чём-то напоминает тайну марксистского пролетария. Благодаря своему повседневному и неуклонному усердию и последовательному воздержанию от проедания излишков, предприниматель-протестант создаёт некую «прибавочную стоимость», а точнее прибыль, которая качественно отличается от традиционных типов дохода тем, что наряду с частью, предназначенной для потребления, содержит растущую часть, предназначенную для накопления. М. Вебер в отличие от К. Маркса, рисует последовательный образ буржуа как аскета, отвергающего авантюры старого экономического перераспределения и признающего законным и богоугодным только богатство, которое обретено подвигами самоотречения, как в его прямом материально-потребительском выражении, так и в смысле дисциплины духовного и культурного само-воздержания. В первом случае оппонентом буржуа оказывается аристократический шулер. во втором – аристократическая богема. М. Вебер перевернул основной тезис марксизма, объявив, что основой общественного богатства фактически является не столько эксплуатация пролетариата, сколько пуританское само-воздержание протестантского мещанства, сублимировавшего религиозную энергию в энергию предпринимательства, не проедающего свою прибыль, а методически накапливающего и инвестирующего её. Пролетарское воздержание носит достаточно банальный и, в общем, ненадёжный характер, ибо навязано ему извне. В случае ослабления внешней узды пролетарии могут быстро превратиться в люмпенов, требующих «хлеба и зрелищ», или в безответственных потребителей, презирающих всякую ответственность и мораль. Напротив, буржуазное пуританское воздержание носит внутренне глубоко мотивированный характер. Протестантский переворот не только преобразовал основу буржуазного богатства, но и способствовал процессу национального укоренения предпринимательства. По мере того как отношения типа «инородец – туземец» заменялось отношениями между тесно связанными между собой соотечественниками, имеющими общую территорию и общую судьбу, этика мастеров обмана и воровства заменялась гражданской этикой партнёрства и ответственности (16). Наиболее существенной особенностью глобализма конца ХХ начала ХХ1 века оказалось последовательное отстранение властных, экономических и интеллектуальных элит от всех местных традиций, норм и интересов. Быть элитой всё чаще означает членство в некоем тайном интернационале, никак не связанном с местными национальными интересами. Поскольку народам подобная отстранённость вряд ли может понравиться, она маскируется и осуществляется по существу конспиративно. Термины, унаследованные от классического либерализма и просвещения, начинают выполнять манипулятивную роль. При ближайшем рассмотрении оказывается. что большинство массовых завоеваний эпохи просвещения абсолютно не совместимы с логикой современной глобализации. Именно решительным шагом назад, от модерна вновь к средневековой архаике знаменуется в частности экономическая практика глобализма. А. Панарин выделяет внутри бизнеса, как получения прибыли, три основных блока. Два из них унаследованы от доиндустриальной эпохи и представляют собой в сущности обогащение посредством грабежа и спекуляции. Грабёж в феодальную эпоху носил узаконенный государственный характер и осуществлялся прежде всего в форме захватнических войн с присвоением имущества побеждённой стороны в виде трофеев. Другим источником обогащения была спекуляция. Разновидностью спекуляции можно считать ростовщичество, в котором в качестве объекта выгодной продажи становятся сами деньги. Промежуточными формами обогащения между грабежом и спекуляцией можно считать контрибуции, воровство, мошенничество, взяточничество. Все эти формы обогащения объединяют быстрота и отношение к народной массе как к «чужим», чьи интересы не принимаются в расчёт. Эти формы обогащения можно также охарактеризовать как «игру с нулевой суммой». Чем больше выигрыш одних, тем больше проигрыш других. Выигрыш всех участников таких форм экономического взаимодействия невозможен чисто теоретически. Как отмечает А. Панарин, протестантский сдвиг, описанный М. Вебером и его последователями, не только заменил гедонистическую психологию феодальной знати, безответственно расхищающей захватом приобретённое богатство самоограничением. Сбережением и накоплением. Он не только национализировал религию по принципу «чья земля. та и вера», он национализировал экономику. вырвав её из рук, не имеющих отечества спекулянтов и ростовщиков, попирающих местные интересы. Национальные производительные экономики рождались из того же корня, что и национальные демократии – из гражданской морали, требующей уважения к соотечественникам. Производительная экономика – наиболее медленный и требующий огромного терпения и самоограничения способ обогащения. В сущности, он стал реально возможным только в индустриальную эпоху, позволившей постепенно достичь высокого уровня производительности труда. Плоды производительной экономики рассчитаны на подавляющее большинство. Этот способ обогащения предполагает отношение к другим, как к «своим». Кроме того, в отличие от остальных способов приобретения богатства, это игра «не с нулевой суммой». Т.е. предполагается одновременное обогащение всех участников экономической деятельности, хотя конечно не такое быстрое, как при захвате трофеев и спекуляции. Новая этика глобализма, указывает А. Панарин, (16) рождающая последовательную отстранённость экономических элит от местных национальных интересов, сопровождается подъёмом нового ростовщичества. Спекулятивная прибыль вытесняет прежнюю предпринимательскую и знаменует господство банка над предприятием и международной диаспоры финансовых спекулянтов – над нациями, теряющими экономический суверенитет. Современные «либералы» глобалисты защищают не предпринимателей, создающих национальное богатство, а финансовых спекулянтов. Они защищают привилегии международных экономических хищников, опирающихся на глобальные центры политической и экономической власти, тайно лелеющих мечту о безраздельном мировом господстве, которое сегодня принято называть однополярным миром. |
Похожие:
 | России от 1 октября 2013 г. N 1100 установлены образцы дипломов о высшем образовании и о квалификации. Приказом Минобрнауки России... |  | «Об образовании»; Федерального закона «О высшем и послевузовском профессиональном образовании»; Трудового кодекса рф; Типового положения... |
| Закона РФ «Об образовании», Федерального закона «О высшем и послевузовском профессиональном образовании», Типового положения об образовательном... | | Закона РФ «Об образовании», Федерального закона «О высшем и послевузовском профессиональном образовании», Типового положения об образовательном... |
| Лекция 1 Сервисная деятельность как форма удовлетворения потребностей человека. Социальные предпосылки возникновения и развития сервисной... | | Если Вы являетесь выпускником мгуп имени Ивана Федорова, но не получили свой диплом о высшем образовании, то Вам необходимо явиться... |
| Фамилия, имя, отчество выпускника вуза указываются полностью в именительном падеже | | Но в соответствии с законами РФ «Об образовании» от 13. 01. 1996 №12-фз, «О высшем и послевузовском профессиональном образовании»... |
| ... | | Если Вы являетесь выпускником рхту им. Д. И. Менделеева, но не получили свой диплом о высшем образовании, то Вам необходимо явиться... |