Международные отношения, трансграничное сотрудничество, региональная безопасность в атр
Скачать 3.34 Mb.
|
| МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ РФ ФГБОУ ВПО «ВЛАДИВОСТОКСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ ЭКОНОМИКИ И СЕРВИСА» ________________________________________________________ Международные отношения, трансграничное сотрудничество, региональная безопасность в АТР Учебное пособиеВладивосток Издательство ВГУЭС 2015 УДК ББК Рецензенты: Галлямова Людмила Ивановна, д-р исторических наук, профессор, зам. директора Института истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН. Лынша Ольга Борисовна, канд. исторических наук, доцент Школы педагогики Дальневосточного Федерального университета. Тригуб Георгий Яковлевич, канд. исторических наук, доцент каф. Государственного и муниципального управления Владивостокского государственного университета экономики и сервиса. Международные отношения, трансграничное сотрудничество, региональная безопасность в АТР [Текст]: учебное пособие. Научн. ред. д.и.н., проф. Л.Н. Гарусова. Общ. ред. к.и.н., доц. Н.В. Котляр. – Владивосток: Изд-во ВГУЭС, 2015. – 230 с. Учебное пособие с грифом УМО. Коллектив авторов представлен как преподавателями Владивостокского государственного университета экономики и сервиса, так и академическими учеными Института истории, археологии и этнографии ДВО РАН, что позволяет на практике реализовать принцип сотрудничества вузовской и академической науки. Акцент сделан на региональном измерении проблем мировой политики и международных отношений. В работе исследуются различные аспекты современной азиатско-тихоокеанской стратегии России и место в ней российского Дальнего Востока. Внешняя политика ключевых государств АТР – Китая, Японии, Республики Корея, США и России анализируется в контексте возможностей и рисков их трансграничного взаимодействия в политике, экономике, культуре. Международные отношения, трансграничные связи и проблемы безопасности в Азиатско-Тихоокеанском регионе рассматриваются в качестве факторов влияния на социально-экономический, интеллектуальный и политический потенциал России. Дается обзор научной терминологии. Каждый раздел (тема) учебного пособия сопровождается контрольными вопросами для самопроверки знаний. Учебное пособие рассчитано на студентов бакалавриата и магистратуры направлений «Международные отношения» и «Зарубежное регионоведение», а также для широкого круга исследователей интересующихся международными отношениями в Азиатско-Тихоокеанском регионе. УДК ББК Печатается по решению РИСО ВГУЭС ISBN © Издательство Владивостокского государственного университета экономики и сервиса, 2015 ОГЛАВЛЕНИЕ
ВВЕДЕНИЕ Сегодня никто не сомневается в том, что Азиатско-Тихоокеанский регион (АТР) превратился в один из главных центров мировой экономики и политики. Современный мир в условиях глобализации все больше зависит от национальных интересов и международной активности ключевых азиатско-тихоокеанских игроков, прежде всего США и Китая. Вашингтон объявил АТР главным внешнеполитическим приоритетом Америки в ХХ1 веке. По многим прогнозам, следующие 20 лет регион будет выступать основным двигателем роста мировой экономики. В связи с этим обстоятельством, даже простая географическая принадлежность любой страны к Азиатско-Тихоокеанскому региону, может рассматриваться в качестве её геополитического и геоэкономического бонуса. Российская Федерация в настоящее время настойчиво позиционирует себя в качестве тихоокеанской державы, несмотря на исторически традиционные «атлантические» приоритеты своей внешней политики. Именно в АТР Россия ищет для себя возможности международной экономической и политической самореализации, а также новых союзников и партнеров. На фоне российско-украинского кризиса, сопровождающегося охлаждением отношений Москвы с Западом, сотрудничество России с Китаем становится её главным ориентиром во внешней политике. В свою очередь, подъем Китая, а также укрепление российско-китайского сотрудничества воспринимается Соединенными Штатами как угроза их национальным интересам. В условиях международной и региональной конкуренции признанных мировых лидеров - Америки и Китая, актуализируется вопрос о возможностях и рисках России, как еще одного азиатско-тихоокеанского игрока. Таким образом, сегодня в АТР сосредоточены не только ключевые возможности и ресурсы международного развития, но и его главные угрозы и вызовы. Президент РФ В.Путин неоднократно заявлял о том, что сотрудничество России со странами АТР должно стать стимулом для успешного социально-экономического развития Сибири и Дальнего Востока, а также условием их «встраивания» в региональные интеграционные процессы. В свою очередь, конструктивное экономическое и политическое взаимодействие России со странами Азиатско-Тихоокеанского региона станет значимым фактором региональной стабильности и безопасности. Каковы реальные шансы России влиться в интеграционные процессы в Азиатско-Тихоокеанском регионе? На каких условиях? Какие экономические и политические факторы повышают международную конкурентоспособность России, в целом, а также её наиболее «встроенного» в АТР Дальневосточного региона, в частности? Как трансграничное взаимодействие с Россией таких государств АТР, как Китай, Япония, США и Республика Корея влияет на её международный статус? Постановка и попытка решения этих и иных вопросов, стала побудительной причиной для написания данного учебного пособия. Эволюция тихоокеанской внешнеполитической стратегии России, особенности современной политики США, КНР, Японии, Республики Корея в АТР, непростые взаимоотношения в «виртуальном тихоокеанском треугольнике» США-Китай-Россия, политическая и экономическая конкуренция Пекина и Вашингтона и одновременно их стратегическое партнерство, сложные и многослойные межгосударственные отношения стран Северо-Восточной Азии, связанные с территориальными спорами, борьбой за энергетические, транзитно-транспортные, морские и иные ресурсы, а также другие актуальные сюжеты нашли свое отражение в данной работе. Основное внимание авторы учебного пособия уделяют международным отношениям в Северо-Восточной Азии, что представляется вполне логичным, поскольку речь идет о важнейшем для России субрегионе АТР. Ключевые темы излагаются на основе проблемного метода, ориентируя учащихся на активное освоение дидактического материала, а авторские подходы к региональной проблематике могут стать основой для студенческих научных дискуссий. Авторы данной работы не претендуют на единственно правильное изложение и интерпретация проблем международных отношений, трансграничного сотрудничества и региональной безопасности в АТР и приглашают к их обсуждению всех, кто в этом заинтересован. Тема 1. Внешнеполитическая стратегия России в Азиатско-Тихоокеанском регионе: основные тенденции В.Л. Ларин1 1. Политика России в АТР в XXI в: теоретические и практические аспекты. 2. Основные векторы современной тихоокеанской политики России. 1. Политика России в АТР в ХХI века: теоретические и практические аспекты. В 1990-е годы Россия предприняла попытка наскоком ворваться в Азиатско-Тихоокеанский регион. Эта попытка оказалась неудачной в значительной степени потому, что политика России в регионе была невнятной, непоследовательной, малоэффективной, и в конечном итоге неадекватной сложившейся архитектонике региональных связей. Проблема не столько в том, что тихоокеанское направление оставалось третьим, если не четвертым по важности среди российских приоритетов, сколько в непонимании людьми, формировавшими внешнюю политику страны, специфики этого региона, силы его политических и этно-культурных традиций, восприятия в нем России2. Российская внешняя политика в Тихоокеанской Азии как бы распадалась на три уровня - глобальный, региональный и двусторонний, каждый из которых существовал сам по себе. На глобальном уровне Россия пыталась найти в Азии (прежде всего со стороны Китая и Индии) поддержку и опору в ответ на давление Запада в Европе, в частности, на расширение НАТО на Восток. На региональном уровне делались попытки экономической интеграции в регион и решения проблем обеспечения безопасности восточных границ России. Однако главную роль играл уровень двусторонних отношений. Приоритет отдавался Китаю и Индии, но ставилась задача развития связей с США, Японией, двумя Кореями. При этом решались порой противоречащие друг другу политические и экономические задачи, а характер конкретных отношений с соседями, в которых самостоятельную и порой не регулируемую центром роль играли дальневосточные территории, далеко не всегда соответствовал целям, интересам и принципам политики Москвы. В результате «Россия сформировала несбалансированные отношения с Северо-восточной Азией» которые серьезно ограничивали ее возможности на будущее3. Попытки исправить положение были предприняты с приходом к власти президента В. Путина в 2000 г. Базовый документ российской внешнеполитической идеологии – «Концепция внешней политики РФ» 2000 г., исходивший из статуса России как «крупнейшей евразийской державы», объявил «сбалансированность» отличительной чертой российской внешней политики. Среди региональных приоритетов присутствовали «развитие азиатского направления», которое расшифровывалось как «дружественные отношения с Китаем и Индией», «устойчивое развитие отношений с Японией», «равноправное участие» России в решении корейской проблемы4. «Концепция», однако, являлась откровенным идеологическим наследием 1990-х. «Баланс» в ней был откровенно смещен в пользу Запада. В число главных географических приоритетов России Восточная Азия не попала. Первые три (как и в «Концепциях» 1993 и 1997 годов) – СНГ, ЕС, США (как мировая и атлантическая держава). Тихоокеанская политика России была фактически сведена к развитию двусторонних отношений со странами региона. Полноценная стратегия политики России в АТР, как и в отношении ведущих стран региона (КНР, США, Японии, Индии) так и не была сформулирована. Теоретические основы этой политики вырабатывались в администрации президента РФ и озвучивались преимущественно в выступлениях В. Путина. Основные постулаты внешнеполитической доктрины российского президента хорошо известны и выглядят следующим образом:
Президент России не раз демонстрировал свою убежденность, что вторая голова российского орла должна быть повернута на Восток. Главный мотив для него – видение структуры современного мира и места в нем России как великой державы и самостоятельного полюса. Реализация перечисленных приоритетов предполагала активную внешнюю политику России в Азии и развитие тихоокеанской части страны. Без Сибири и Дальнего Востока России великой державой не быть, а сохранение и развитие этих территорий невозможно без экономической интеграции с АТР. Определенный прогресс во взглядах на регион продемонстрировала новая Концепция внешней политики Российской Федерации, принятая в июле 2008 г. при третьем Президенте РФ Д. Медведеве. Хотя сам президент не раз показывал, что приоритетным направлением российской внешней политики он считал европейское и атлантическое, новая концепция интерпретировала российскую политику в Азию в более широком контексте. Как утверждала Концепция, «в контексте многовекторной внешней политики Российской Федерации важное и всевозрастающее значение имеет Азиатско-Тихоокеанский регион, что обусловлено принадлежностью России к этому динамично развивающемуся району мира, заинтересованностью в использовании его возможностей при реализации программ экономического подъема Сибири и Дальнего Востока, необходимостью укрепления регионального сотрудничества в сфере противодействия терроризму, обеспечения безопасности и налаживания диалога между цивилизациями». Важнейшим направлением российской внешней политики в Азии» было названо «развитие дружественных отношений с Китаем и Индией. Концепция декларировала углубление стратегического партнерства с Индией, «отношения добрососедства и созидательного партнерства с Японией», участие России «в поисках политического решения ядерной проблемы Корейского полуострова и «поддержании конструктивных отношений с КНДР и Республикой Корея», «наращивание позитивной динамики отношений с государствами Юго-Восточной Азии», развитие «стратегического партнерства с Вьетнамом» и «многопланового сотрудничества с Индонезией, Малайзией, Таиландом, Филиппинами, Сингапуром и другими странами региона» и даже налаживание «эффективного внешнеполитического и экономического взаимодействия в трехстороннем формате Россия - Индия – Китай»5. В то же время приоритет в выборе союзников был обозначен первым зарубежным визитом Д. Медведева, который он совершил в КНР. Второй важный документ, периода президентства Д. Медведева – это «Стратегия национальной безопасности РФ до 2020 г.», утвержденная Президентом РФ в мае 2009 г.6 В соответствии с документом, высшими национальными интересами РФ являются:
К внешним угрозам безопасности государства в стратегии отнесены:
Среди путей обеспечения национальной безопасности страны главным является решение внутренних проблем (укрепление обороны страны; обеспечение безопасности государства и общества; повышение жизненного уровня населения; экономическое развитие; развитие науки, технологии, образования; охрана здоровья; развитие культуры; охрана окружающей среды). Среди внешних условий обеспечения безопасности необходимо выделить два:
Оба имеют самое прямое отношение и к общей обстановке в Восточной Азии и в АТР, и к построению двусторонних отношений России со странами региона. В результате такого подхода, зависящего как от политики Москвы, так и от объективно развивающихся процессов в регионе и мире, сформировался практический алгоритм российской политики в АТР, в котором ключевую роль играли: 1. Экономические интересы. Их два:
2. Геополитические интересы (сохранение статуса Великой державы через придание ему азиатского колорита, «равное стратегическое партнерство»). 3. Идеологические интересы (поиски собственной идентичности через идеи евразийства и претензии на мессианскую роль России) 4. Личная политическая воля Владимира Путина, сначала как Президента, а потом – как главы правительства РФ. Обращаясь к истории России последних двух десятилетий, мы видим, что ее «тихоокеанский проект» уже прошел три стадии:
Главное достижение России в АТР за последние 20 лет – перевод отношений со странами региона из плоскости преимущественно военно-политической в общественно-политическую и отчасти экономическую. Наибольший прогресс достигнут в связях с Китаем. Окончательное установление российско-китайской границы перевело двусторонние отношения в новое качественное состояние. Активный политический диалог между Россией и КНР, общность задач, решаемых внутри каждого из государств, и тождественность подходов к большинству глобальных и региональных проблем способствуют развитию иных форм двустороннего обмена, где хватает и достижений, и нерешенных проблем. Положительную динамику демонстрировали отношения с Индией, которые строились на основе общности российского и индийского подходов к АТР. Оба государства провозгласили курс на экономическую интеграцию в регион. Оба придерживаются, в принципе, совпадающих взглядов на обеспечение национальной и региональной безопасности. У двух государств немало общих интересов для развития двусторонних отношений, объективно в поле действия которых попадают и восточные районы России7. На отношения России с Японией, Южной Кореей и США (как тихоокеанской державой) еще в значительной степени влияло наследие «холодной войны», и даже не столько «материальное» (Курильские острова, разделенный Корейский полуостров), сколько идеологическое, ментальное. Другими достижениями России Азии стали полупризнание в региональных организациях (АТЭС, АРФ, АСЕАН), вхождение в региональные переговорные процессы (участие в Шестисторонних переговорах по корейской проблеме), рост объемов торгово-экономических связей со странами региона8. Однако достигнутые результаты не позволяли говорить об успешном выполнении поставленных задач. Ни Россия в целом, ни ее восточные (тихоокеанские) районы не смогли занять заметного места в международной торговле и на рынке капиталов АТР, Россия продолжала «оставаться на периферии экономической интеграции в Северо-Восточной Азии и в Восточной Азии в целом»9. Ни для одного из государств АТР экономические связи с Россией не играли сколько-нибудь заметной роли: во-первых, масштабы этих связей были в разы меньше объемов экономических отношений стран АТР между собой или с государствами Европейского сообщества; во-вторых, в них преобладал простой товарообмен (преимущественно сырья на готовую продукцию), практически отсутствовала производственная кооперация, а потоки взаимного движения капиталов и рабочей силы были просто мизерны. 2012 год стал ключевым для модернизации внешней политики России, в том числе и в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Так, одним из первых актов вновь избранного Президента стал указ «О мерах по реализации внешнеполитического курса Российской Федерации», подписанный им в день вступления в должность – 7 мая 2012 г. Указ предписывал Министерству иностранных дел РФ, в том числе, разработать до декабря 2012 г. новую редакцию Концепции внешней политики Российской Федерации. 15 февраля 2013 г., представляя новую Концепцию членам Совета безопасности РФ, В. Путин сделал акцент на неизменности основных принципов внешней политики Российской Федерации, положенных в основу концепции: «прежде всего открытость, предсказуемость, прагматизм, нацеленность на достижение и отстаивание национальных интересов, безусловно, без всякой конфронтации»10. Эти принципы в полной мере соответствуют базовым элементам внешнеполитической доктрины В. Путина, сформировавшейся ещё в начале его первого срока пребывания на посту президента и уже упомянутой выше. Концепция внешней политики 2013 г.,11 как и ее предшественница 2008 г., декларирует «многовекторный характер» внешнеполитического курса России. При этом одна из главных дилемм, которую вынуждена решать и пока никак не может решить российская власть – это найти свое место между Европой и Азией. Концепции внешней политики России 2000 и 2008 годов позиционировали Россию как «крупнейшую евразийскую державу». В новой редакции такое определение отсутствует, зато появились положения о важности «формирования Евразийского экономического союза» как «связующего звена между Европой и Азиатско-Тихоокеанским регионом». Раздел Концепции, посвященный АТР, начинается с посыла о «возрастающем значении», которое «приобретает укрепление позиции России (выделено автором) в Азиатско-Тихоокеанском регионе», и объясняется это значение «принадлежностью нашей страны к этому самому динамично развивающемуся геополитическому пространству». При этом, однако, «самому динамично развивающемуся геополитическому пространству» в перечне региональных приоритетов России отводится лишь пятое место, не только следом за СНГ, Европой, США, что традиционно повторяется с первой Концепции внешней политики РФ 1993 г., но теперь уже и после Арктики и Антарктики. Любопытно при этом, что в Указе Президента «О мерах по реализации внешнеполитического курса РФ» от 7 мая 2012 г. в списке региональных приоритетов АТР находился на третьем месте (вслед за СНГ и Европейским Союзом). Вопрос о том, кто автор корректировки приоритетов остается открытым. В феврале 2011 г. в статье, опубликованной в газете «Московские новости» ещё в статусе главы правительства России, В. Путин, как бы включаясь в затянувшуюся дискуссию о месте России в мире, выразил свою точку зрения: «Россия — неотъемлемая, органичная часть Большой Европы, широкой европейской цивилизации». Там же будущий президент определил магистральный курс Российского государства: «к созданию от Атлантики до Тихого океана единого экономического и человеческого пространства — общности, называемой российскими экспертами «Союзом Европы», который только укрепит возможности и позиции России в ее экономическом повороте к «новой Азии» и предложил «поработать в пользу создания гармоничного сообщества экономик от Лиссабона до Владивостока»12. Вот и в Концепции-2013 Россия объявляется «неотъемлемой, органичной частью европейской цивилизации», а ее основной задачей в отношениях с Европейским союзом провозглашено «продвижение к созданию единого экономического и гуманитарного пространства от Атлантики до Тихого океана». Место и роль России в этом пространстве, исходя из Концепции-2013, достаточно скромны: «ключевое транзитное направление по обеспечению торгово-экономических связей между Европой и Азиатско-Тихоокеанским регионом». При этом из новой концепции исчезла достаточно фантастическая задача предыдущего документа, нацеливавшего на создание «системы общерегиональной коллективной безопасности и сотрудничества, обеспечивающей единство Евро-Атлантического региона - от Ванкувера до Владивостока». Таким образом, энтузиазм по поводу ускоренного движения России в Азию и скорой интеграции России в Азиатско-Тихоокеанский регион следует поумерить. Европоцентризм в российской политике по-прежнему доминирует. Несмотря на длительные и активные разговоры о необходимости интеграции России в экономику АТР, Концепция-2013 высказывается на этот счёт весьма осторожно и декларирует лишь «заинтересованность» России «в активном участии в интеграционных процессах» в регионе и не более того. Такую формулировку следует признать отражением реальности. На большее сегодня Россия претендовать просто не в состоянии. В то же время заметное внимание, существенно большее, чем в предыдущей концепции, уделено проблемам обеспечения безопасности в АТР. Вероятно, сыграла свою роль жесткая критика в адрес разработчиков Стратегии национальной безопасности РФ 2009 г., в которой Азиатско-тихоокеанскому региону места вообще не нашлось. Общий посыл к теме безопасности в обеих Концепциях мало отличается. И там, и тут говорится о необходимости оздоровления военно-политической обстановки в Азии, «где сохраняется значительный конфликтный потенциал, наращиваются военные арсеналы, увеличивается опасность распространения оружия массового уничтожения». Но если в первой из них действия России сводились лишь к «деятельному участию» «в поисках политического решения ядерной проблемы Корейского полуострова», поддержании «конструктивных отношений с КНДР и Республикой Корея» и абстрактном «укреплении безопасности в Северо-Восточной Азии», то Концепция-2013 уже декларирует активность России в различных региональных объединениях (прежде всего, на площадке Восточноазиатского саммита), приложение усилий «по формированию в Северо-Восточной Азии эффективных механизмов укрепления мира, безопасности, взаимного доверия и взаимовыгодного сотрудничества как регионального компонента новой архитектуры безопасности в Азиатско-Тихоокеанском регионе» и, в конечном счете, – создание в АТР «транспарентной и равноправной архитектуры безопасности и сотрудничества на коллективных началах». С незначительными вариациями идея такой «транспарентной и равноправной архитектуры безопасности и сотрудничества» появилась в ряде двусторонних соглашений России со своими стратегическими партнерами в Азии. В течение последнего года она зафиксирована в Совместных заявлениях, опубликованных по итогам переговоров В. Путина с Президентом СРВ Чыонг Тан Шангом13, Премьер-министром Республики Индия М. Сингхом14 и Председателем КНР Си Цзиньпином15. Сама концепция была озвучена в сентябре 2010 г. на встрече Д. Медведева и Ху Цзиньтао, которые и высказались за создание в АТР «открытой, транспарентной и равноправной архитектуры безопасности и сотрудничества, основанной на принципах международного права, внеблоковых началах и учете законных интересов всех сторон»16. Еще один важный тезис концепции связан с ситуацией на Корейском полуострове. В упомянутой выше статье в «Московских новостях» В. Путин писал о неприемлемости для России ядерного статуса КНДР. Концепция-2013 подтвердила приверженность России безъядерному статусу Корейского полуострова и её готовность «всемерно содействовать последовательному продвижению этого процесса на основе соответствующих резолюций Совета Безопасности ООН, в том числе в рамках шестистороннего переговорного формата». Россия остается приверженцем мирного решения корейской проблемы и главным его инструментом видит Шестисторонние переговоры. 2. Основные векторы современной тихоокеанской политики России. В настоящее время РФ наращивает свое присутствие в АТР, выстраивая индивидуальные траектории своей политики с ключевыми региональными акторами. КНР. На азиатском направлении внешней политики Китай для России является главным приоритетом, тем более что, по убеждению российского президента, «российско-китайские отношения находятся на подъёме и переживают лучший период за свою многовековую историю»17. Не удивительно, что по уже устоявшейся традиции18, первый свой официальный зарубежный визит в качестве президента В. Путин совершил в КНР менее чем через месяц после вступления в должность, в начале июня 2012 г. Результатом поездки стали Совместное заявление «О дальнейшем углублении российско-китайских отношений всеобъемлющего равноправного доверительного партнёрства и стратегического взаимодействия» и полтора десятка соглашений, протоколов и меморандумов. Переговоры показали, что основой отношений стратегического партнерства между Россией и Китаем по-прежнему остаются схожие подходы к общим принципам современного и будущего мироустройства и многим проблемам глобальной политики. «Наши позиции близки, созвучны, и главное, что мы вышли на высокий уровень координации», – так Президент России охарактеризовал результаты переговоров в июне 2012 г.19 В Концепции-2013 отношения с Китаем обозначены соответственно формуле, выраженной в «Совместном заявлении» от 5 июня 2012 г.: как «всеобъемлющее равноправное доверительное партнерство и стратегическое взаимодействие». В Концепции 2008 г. присутствовало более скромное «стратегическое партнерство». Видимо, таким образом было решено прикрыть тему «недостаточного уровня политического доверия», мелькавшую во многих документах и речах китайских политиков последнего десятилетия, и обозначить содержание и направление китайской политики России. Из новой версии Концепции внешней политики России исчезла присутствовавшая в прежнем документе задача «приведения объема и качества» российско-китайского экономического взаимодействия «в соответствие с высоким уровнем политических отношений». Нет её и в текстах последних коммюнике и совместных заявлений. Видимо, предполагая безуспешность попыток изменить характер экономических отношений между двумя странами, в Кремле уже избегают ставить задачи изменения их структуры и качества, ограничиваясь общими фразами о необходимости делать «всё возможное для дальнейшего развития торгово-экономического взаимодействия, гуманитарных и других связей»20. В результате в итоговом документе российско-китайского саммита, состоявшегося в Москве в марте 2013 г., появилась, видимо, устраивающая обе стороны абстрактная «стратегическая задача» в области двусторонних связей: «конвертация достигнутого уровня политических отношений в результаты практического сотрудничества в экономической, гуманитарной и других сферах»21. Результатом такого «практического сотрудничества» стала многомиллиардная нефтяная сделка Москвы и Пекина, которая, похоже, удовлетворила обе стороны. 21 июня 2013 г. в присутствии В. Путина и первого вице-премьера Госсовета КНР Чжан Гаоли председатель правления НК "Роснефть" И. Сечин и президент Китайской национальной нефтегазовой корпорации (CNPC) Чжоу Цзипин подписали долгосрочные соглашения по экспорту нефти в КНР. Контракт предусматривает поставку в КНР в течение 25 лет около 360 млн тонн нефти, его объем составляет 270 млрд долл. В результате в ближайшие пять лет Китай превратится в крупнейшего покупателя российской нефти в мире. Обратная сторона этой сделки заключается в том, что по мере того, как Россия стремится сокращать вывоз сырой нефти и наращивать экспорт нефтепродуктов, нефтяной контракт с Китаем закрепляет за Россией статус простого поставщика сырья. На заседании круглого стола «Саммит энергетических компаний: изменения на мировых нефтяных рынках», состоявшемся в рамках Петербургского международного экономического форума и на следующий день после заключения этой мегасделки с Китаем, В. Путин провозгласил начало «новой эры» международного сотрудничества России в энергетике. Суть «новой эры» заключается в том, что «во взаимодействии со стратегическими партнёрами мы переходим от чисто сырьевых поставок к полномасштабному сотрудничеству в производственно-технологической сфере»22. В традиционном ключе, преимущественно через призму разработки сырьевых ресурсов в России и экспорта их в КНР, рассматривалось взаимодействие с Китаем в Программе развития Дальнего Востока и Забайкалья до 2025 г., утвержденной правительством России в марте 2013 г. Программа, правда, была дезавуирована в сентябре 2013 г., но подходы Москвы к региональному взаимодействию России с Китаем вряд ли изменились. Япония. Концепция внешней политики РФ 2013 г. закрепляет курс на «динамичное развитие добрососедских многоплановых отношений» с Японией. Отличие от «отношений добрососедства и созидательного партнерства» Концепции-2008 – чисто стилистическое. Добавился тезис о необходимости взаимодействовать на международной арене. Ну и, конечно, «продолжение диалога о путях взаимоприемлемого решения неурегулированных вопросов». На переговорах с японской стороной российские политики продолжают делать акцент на развитии экономических связей, всячески подчеркивая их перспективы для обеих сторон. Примером может служить заявление В. Путина на встрече со спецпредставителем японского правительства, бывшим Премьер-министром Японии Ёсиро Мори 21 февраля 2013 г.: «В целом у нас очень успешно развиваются отношения в экономике – это и автомобилестроение, и фармацевтика, и энергетика, и лесопереработка. Япония получает уже, по-моему, 10 процентов сжиженного газа, который производится на территории России. Можно подумать о развитии сотрудничества в области сельского хозяйства»23. Внешние условия, в которых сегодня оказалась Япония, фактически вынудили её согласиться с предложениями российской стороны о переносе акцента с обсуждения проблемы Курильских островов на вопросы экономического взаимодействия и подписания мирного договора. Токио, где серьёзно обеспокоены ростом мощи и влияния Китая в мире и регионе, усилением его позиций в Тихоокеанской России, а также надеются на готовность Путина пойти на компромисс в решении проблемы «Северных территорий», вынужден смягчить свою позицию в территориальном споре. В результате на переговорах между В. Путиным и Синдзо Абэ в конце апреля 2013 г. в Москве стороны согласились возобновить переговоры по заключению мирного договора, фактически прервавшиеся еще в 2001 г. Некоторые подвижки в переговорах привели к тому, что на короткой встрече на высшем уровне в Сочи премьер-министр Японии С. Абэ заявил о том, что Россия и Япония «смогли открыть новую страницу развития наших двусторонних отношений»24. США. Отношения с США рассматриваются в России исключительно в контексте глобальной или евро-атлантической политики. В тихоокеанской повестке дня в отношениях между Россией и США стоит лишь проблема Северной Кореи. Эта тема оказалась единственной из тихоокеанской повестки дня, вошедшей в «Совместное заявление» по результатам встречи В. Путина и Б. Обамы на Саммите G-8 в Мексике в июне 2012 г.25. Обсуждалась она и на очередной встрече в аналогичном формате в июне 2013 г. в Ирландии. Очевидно, что подходы сторон к проблеме КНДР не во всем совпадают, но «точки соприкосновения» находятся и готовность «усилить взаимодействие по всем этим направлениям» стороны проявили26. Однако на фоне российско-американских противоречий вокруг Украины трудно прогнозировать дальнейших ход событий по данной проблеме. Страны Корейского полуострова. Первая в XXI в. Концепция внешней политики России (2000 г.) сообщала о том, что усилия России «будут сосредоточиваться на… поддержании сбалансированных отношений с обоими корейскими государствами»27. Вторая (Концепция-2008) делала упор на «поддержании конструктивных отношений с КНДР и Республикой Корея, на поощрении диалога между Пхеньяном и Сеулом». Новый документ более пространен. Он сообщает, что Россия нацелена на поддержание «дружественных, основанных на принципах добрососедства и взаимовыгодного сотрудничества отношений с Корейской Народно-Демократической Республикой и Республикой Корея». При всех нюансах в оценке характера отношений с корейскими государствами во всех этих документах они рассматриваются, прежде всего, через призму межкорейского политического урегулирования и поддержания региональной безопасности. В то же время, констатация «дружественных отношений» с Пхеньяном дает понять, что Кремль заинтересован в сохранении КНДР как независимого государства. Южная Корея, с которой у России нет каких-то политических противоречий (если не считать таковыми её союзнические отношения с США), рассматривается в Москве как потенциальный инвестор и потребитель российского сырья. Плодотворным был визит Президента России В. Рутина в Сеул в ноябре 2013 г. В подписанном по результатам виза коммюнике указывалось на договоренность сторон «об укреплении российско-корейского диалога на высшем и высоком уровнях в области политики и безопасности», развитии многостороннего сотрудничества, в том числе «активизации экономического взаимодействия между регионами двух стран на двусторонней и многосторонней основе», а также отмене визового режима между двумя странами28. Южная и Юго-Восточная Азия. Две последние Концепции внешней политики РФ в равной степени декларируют развитие дружественных отношений с Индией, «упрочение взаимодействия по актуальным международным проблемам и укрепление взаимовыгодных двусторонних связей во всех областях, прежде всего в торгово-экономической сфере», а также «эффективного внешнеполитического и экономического сотрудничества в формате Россия - Индия – Китай». Специфика последней Концепции в том, что она вводит понятие «привилегированного стратегического партнерства с Индией», зафиксированное в Совместной российско-индийской декларации от 24 декабря 2012 г.29 Суть этой «привилегированности» не расшифровывается, но она, видимо, заключается в тесном сотрудничестве России и Индии в военно-технической области: совместной работе по созданию истребителя пятого поколения, многоцелевого транспортного самолета, сверхзвуковой ракеты «БраМос» и др., а также в том, что в структуре двусторонних экспортно-импортных обменов преобладают, по утверждению российского президента, высокотехнологичные товары – примерно 50 процентов с обеих сторон30. Для России такая структура внешнеэкономических связей явно нетипична и, естественно, «греет душу». В Юго-Восточной Азии главным партнером России остается Вьетнам. Визит Президента Вьетнама Чыонг Тан Шанга в Россию в июле 2012 г. завершился принятием Совместного заявления об укреплении отношений всеобъемлющего стратегического партнёрства, которое предусматривает расширение двустороннего взаимодействия в различных областях и на международной арене. Помимо Вьетнама, с которым Россия, согласно Концепции-2013, намерена «углублять стратегическое партнерство», другие страны ЮВА в документе не представлены. В прежней концепции упоминались Индонезия, Малайзия, Таиланд, Филиппины и Сингапур. В новой предполагается «интенсификация отношений с Австралией и Новой Зеландией, поддержание регулярных контактов и налаживание связей с островными государствами южной части Тихого океана». Тихоокеанская Россия31. Указ президента РФ от 7 мая 2012 г. обоснует необходимость участия России в региональных интеграционных процессах целью «содействия ускоренному социально-экономическому развитию регионов Восточной Сибири и Дальнего Востока»32. Более развернуто эта мысль выражена в выступлении Президента России на президиуме Госсовета в ноябре 2012 г., посвященном ситуации на Дальнем Востоке. «Мы должны, - заявил В. Путин, - в полной мере использовать соседство с такими крупными, развивающимися регионами мира и с крупными странами, которыми являются страны Азиатско-Тихоокеанского региона, использовать как для подъёма самих дальневосточных территорий, так и для России в целом…»33. На последнем, пожалуй, стоит сделать главный акцент. Ключевой задачей и одновременно головной болью российской власти остается поиск средств и путей ускоренного развития Тихоокеанской России. Но это развитие – не самоцель. Развитие этого региона рассматривается сегодня в Москве как неотъемлемое условие решения более масштабной генеральной задачи: обеспечить будущее российского государства. Как заявил на том же заседании президиума Госсовета Президент России, «наша страна сможет успешно двигаться вперед только при условии качественного и динамичного развития этих территорий. … Мы должны обеспечить ускоренное, устойчивое развитие этих территорий, с тем чтобы и сами эти территории развивались эффективно, и чтобы они стали важнейшим фактором процветания и роста могущества России в целом»34. Эта же мысль подчеркнута в декабрьском (2012 г.) послании Президента Федеральному Собранию РФ: необходимо использовать «колоссальный потенциал Сибири и Дальнего Востока» для того, чтобы «занять достойное место в Азиатско-Тихоокеанском регионе»35. Однако в Концепции внешней политики России 2013 г. посыл в отношении восточных районов страны несколько отличается от установок президента. В ней, как и Концепции-2008, сообщается только о том, что Россия заинтересована в использовании возможностей Азиатско-Тихоокеанского региона «при реализации программ экономического подъема Сибири и Дальнего Востока». Обратим внимание, что в обоих случаях речь идет не о «развитии Сибири и Дальнего Востока» как таковом, а лишь о «реализации программ» их «экономического подъёма». А программы будут те, которые выполняют общегосударственные задачи. Скептицизм по поводу «нового восточного поворота» Кремля в мире и самой России достаточно велик. Не меньший – в странах АТР и Северо-Восточной Азии, в том числе в главном стратегическом партнёре – Китае. Обращение к историческим прецедентам показывает, что в прошлом эта политика быстро выдыхалась, раз за разом наталкиваясь на непреодолимые для российского центра препятствия: расстояния, климат, европейский менталитет, иную культурно-цивилизационную среду и, в конечном результате, крайне высокую и неподъемную для России стоимость приобщения к клубу тихоокеанских держав36. Тем не менее, проведение Саммита АТЭС во Владивостоке вопреки всем пессимистическим пророчествам показало, что с Россией не всё так безнадежно. Но только при условии, что есть политическая воля первого лица и его готовность эту волю претворять в жизнь. В остальных случаях инерция мышления и непрофессионализм исполнителей губят все инициативы практически на корню. Двадцатипроцентная эффективность выполнения поручений Госсовета правительством и чиновниками на местах, отмеченная Президентом России во время совещания на Сахалине37 – яркое свидетельство качества их работы. В результате ощущения судьбоносности поворота России на Восток нет, как нет и осознания подлинной значимости этого региона для России. Есть много общих слов, за которыми прячутся не более чем обыкновение бюрократии идти в русле указаний Президента, и старание избегать и принципиальных решений, и конкретных дел. Очевидна ставка Кремля на экономическое проникновение в регион. Именно на этой стороне отношений делает акцент В. Путин на переговорах с азиатскими партнерами России. Однако единственным локомотивом, способным втащить Россию в экономическое пространство АТР, сегодня остается Китай. Интерес Японии сдерживается сегодня не только осторожностью японского бизнеса, сохранением территориального спора, но и опасением дальнейшего российско-китайского сближения. Даже планируемого роста товарообмена со стратегическими партнерами – Индией (до 20 млрд долл) или Вьетнамом (до 5 млрд долл.) к 2015 г.38 будет недостаточно, чтобы серьёзно повлиять на укрепление России в регионе. При этом двойственное и противоречивое отношение российской властной и политической элиты к Китаю сохраняется. Вторая «линия российского проникновения» – создание «новой архитектуры безопасности» – сталкивается с настороженным, если не негативным отношением к этому со стороны США и их союзников в Азии, прежде всего Японии и Южной Кореи, усматривающих в этом проекте намерение России и Китая перекроить мир по собственному разумению и в собственных интересах. Слишком многое – история, культура, экономика, традиции – связывает Россию с Западом, чтобы она могла в одночасье повернуться лицом к Востоку. Но, похоже, в последнее время это Запад делает всё возможное, чтобы заставить Россию ускорить этот процесс. Соответственно более актуальной становится выработка долговременной стратегии России в Азиатско-Тихоокеанском регионе, в основе которой должно лежать глубокое понимание национальных интересов России и учет всех шансов и трудностей, которые создаются этим новым этапом российской внешней и внутренней политики. Контрольные вопросы
| ||||||||||||||||||||||||||
Похожие:
 | Программа предназначена для преподавателей, ведущих данную дисциплину, учебных ассистентов и студентов направления подготовки бакалавра... | | Программа предназначена для преподавателей, ведущих данную дисциплину, учебных ассистентов и студентов 1 курса направления 031900.... |
| Международные отношения и на основании рабочего учебного плана направления 031900. 68 Международные отношения для магистерской программы... |  | Национальная, мировая и региональная валютные системы: связь и различие их основных элементов |
| Московского государственного института международных отношений (университета). Она адресована прежде всего студентам, аспирантам... | | Программа предназначена для преподавателей, ведущих данную дисциплину, учебных ассистентов и студентов направления 031900. 62 -«Международные... |
| Программа предназначена для преподавателей, ведущих данную дисциплину, учебных ассистентов и студентов 3 курса направления 031900.... | | «Внешнеэкономическая деятельность» составляет современное мировое хозяйство (мировая экономика), развивающиеся в его рамках международные... |
| Учебно методическое пособие «Международные валютно-кредитные и финансовые отношения» разработано в соответствии с требованиями Федерального... | | Рабочая программа учебной дисциплины «Международные конфликты в XXI веке». Новороссийск: нф мгэи, 2014. 38 с |