Практика и результаты банкротства

Скачать 413.24 Kb.

Название	Практика и результаты банкротства
страница	3/4
Тип	Документы

filling-form.ru > бланк заявлений > Документы

1 2 3 4

3.1.2. Финансово-экономические аспекты несостоятельности предприятий

В сопоставлении с общим количеством хозяйствующих субъектов число предприятий, в отношении которых реализуются процедуры банкротства, весьма незначительно. В среднем из 200 предприятий примерно лишь одно находится в состоянии банкротства (табл. 3.6). Если сопоставить эти данные с количеством убыточных предприятий, то приходится признать, что на макроуровне процедуры банкротства, вообще говоря, являются точечными и в самой минимальной степени служат целям удаления с рынка неэффективных предприятий.

Таблица 3.6

Оценка масштабов применения процедур банкротства к хозяйствующим субъектам в региональном разрезе

Федеральные округа	Число предприятий, в отношении которых реализуются процедуры банкротства, в % от общего количества предприятий		Справочно: число убыточных предприятий, в % к общему количеству в 2000 г.
	по состоянию на 1 января 2001 г.	по состоянию на 1 января 2000 г.
Центральный федеральный округ	0,34	0,27	33,00
Северо-Западный федеральный округ	0,64	0,43	32,00
Южный федеральный округ	0,78	0,38	34,00
Приволжский федеральный округ	0,96	0,58	39,00
Уральский федеральный округ	0,44	0,30	40,00
Сибирский федеральный округ	1,07	0,61	46,00
Дальневосточный федеральный округ	1,45	0,87	46,00
Российская Федерация	0,67	0,42	37,00

Источник: данные ФСФО по статистике банкротств в 2000 г. по российским регионам и данные Госкомстата России по количеству хозяйствующих субъектов в российских регионах, а также по удельному весу убыточных предприятий.
Возможности применения института несостоятельности в полном объеме для решения макроэкономических задач весьма ограничены по ряду причин. Во-первых, круг предприятий – потенциальных банкротов – очень широк. Российский закон о несостоятельности ориентирован на развитую рыночную экономику, где удельный вес хозяйствующих субъектов, в отношении которых необходимо применять процедуры банкротства, незначителен (на уровне 3-4%). Однако экономическая ситуация в России иная. По состоянию на октябрь 2001 г. убыточными являлись 39% промышленных предприятий. Массовое проведение процедур банкротства нанесет основной удар по обрабатывающим отраслям промышленности и еще в большей степени усилит сырьевую направленность российской экономики.

Во-вторых, российские регионы характеризуются значительной неоднородностью социально-экономического развития, при этом тенденции их развития носят разнонаправленный характер. В частности, если в Северо-Западном федеральном округе удельный вес убыточных предприятий по результатам 2000 г. составил 32%, то в Дальневосточном и Сибирском округах - 46% (см. табл. 3.6). Таким образом, массовое применение процедур банкротства приведет к усилению территориальной неравномерности развития России.

В-третьих, российская экономика является высококонцентрированной. По данным Госкомстата, например, в 1999 г. три крупнейших предприятия в лесопромышленном комплексе выпускали около 12% объема продукции отрасли, в машиностроении - 18%, в цветной металлургии – 29%, а в черной металлургии – около 38%. Более того, в связи с тем, что в промышленности динамично развиваются процессы консолидации капиталов, создаются крупные интегрированные бизнес-группы (см. подробнее главу 4), следует ожидать дальнейшего увеличения степени экономической концентрации в таких отраслях, как металлургия, машиностроение, лесоперерабатывающий комплекс (ЛПК), нефтехимия. С одной стороны, при осуществлении процедур банкротства в массовом порядке вышеупомянутое вмешательство будет способствовать ухудшению условий для конкуренции, (ведь рассчитывать на то, что малый бизнес сможет заместить крупные высокотехнологичные производства с высоким стартовым порогом инвестиций, не приходится). С другой стороны, для экономики (точнее, бюджетов) ряда российских регионов характерна очень высокая зависимость от результатов деятельности нескольких сверхкрупных предприятий.

3.1.3. Особенности поведения кредиторов и интересы сторон

Рассматривая интересы различных сторон при реализации процедур банкротства, следует условно выделить два этапа в развитии российского института несостоятельности – до 1998 г. и после. Подобное разделение связано как с изменением регулирования несостоятельности с 1998 г., так и с кардинальными сдвигами в экономической ситуации после августовского кризиса.

В период действия закона о несостоятельности 1992 г. (до февраля 1998 г.) наиболее существенными внешними факторами, определяющими интересы сторон, были следующие:

- в качестве условия для объявления предприятия банкротом устанавливалось превышение суммы его долга над стоимостью имущества, что создавало значительные препятствия при инициировании процедур банкротства;

- в государственной или смешанной собственности сохранялось большое число крупных привлекательных предприятий;

- для экономики был характерен высокий уровень бартеризации расчетов, острой была проблема неплатежей, в том числе государству по налогам и обязательным платежам.

В числе причин недостаточно активного применения закона о банкротстве 1992 г. назывались^³ отсутствие систематической практики осуществления процедур банкротства со стороны государства как налогового кредитора и его ориентация на использование таких инструментов, как наложение штрафов за просрочку. Обычным кредиторам было бессмысленно инициировать процедуру банкротства, поскольку все ликвидные активы при этом шли в погашение задолженности государству как привилегированному кредитору.

На завершающем этапе действия закона о банкротстве стали проявляться определенные тенденции к расширению масштабов применения процедур банкротства к потенциально высокорентабельным предприятиям, а также к тем предприятиям, которые должны были получить крупный заказ. Некоторые эксперты^⁴ связывали это со стремлением ФУДН ускорить процесс приватизации.

В период действия закона о несостоятельности 1998 г. (с марта 1998 г.), особенно после августовского финансового кризиса, существенно изменился состав основных факторов, влияющих на реализацию процедур банкротства:

- резко снизился «порог» для начала процедур банкротства;

- интенсифицировались процессы промышленной интеграции, при этом, как показано в главе 2, активизировалась законотворческая деятельность по защите интересов миноритарных акционеров;

- на значительном числе предприятий начался рост производства, но сохранился высокий уровень задолженности предприятий по налоговым платежам^⁵, (при этом государство лишено права голоса при принятии важнейших решений на собраниях кредиторов);

формировалась и развивалась система арбитражных судов, но они оказались в значительной зависимости от региональных и местных органов власти;
обострились проблемы подготовки арбитражных управляющих, их аффилированности с отдельными кредиторами.

После принятия нового закона о несостоятельности развернулась кампания по демонстрации потенциальной «созидательности» процедур банкротства^⁶. Постулировалось, что 90% случаев причины бедственного положения предприятий лежат в сфере управления бизнесом и лишь 10% связаны с унаследованной структурой экономики. Поэтому предполагалось, что процедуры внешнего управления позволят отстранить от руководства некомпетентного менеджера и заменить его компетентным арбитражным управляющим, который «оздоровит» предприятие. Многие эксперты в тот период (а некоторые и сейчас) демонизировали образ «красного директора», не видя как возможных путей его саморазвития, так и альтернативных банкротству инструментов замены менеджмента.

Некоторые специалисты также отмечали проблему умышленного банкротства. Оно может использоваться как способ защиты директора от акционеров. Менеджеры относительно легко могут сделать так, что их доверенные партнеры консолидируют умышленные долги предприятия, выкупят его векселя и проведут банкротство, поставив новым управляющим представителя прежнего руководства. Представители государственных органов власти^⁷ в качестве одного из мотивов преднамеренного банкротства после принятия закона 1998 г. называют стремление вывести из предприятия, являющегося должником по налоговым платежам, наиболее ликвидные активы. Такие возможности связывались ими с ограничениями государства как налогового кредитора в ходе проведения процедур банкротства. По оценкам ФСФО, каждое пятое банкротство имеет признаки преступных преднамеренных действий (в частности, банкротство для списания долгов). Представители Мингосимущества России^⁸, со своей стороны, отмечали, что банкротство становится инструментом защиты от государства как собственника. Например, в одних случаях при подготовке к приватизации предприятия потенциальные покупатели пытались «сбить» цену путем угроз об инициировании банкротства в отношении объекта приватизации, в других случаях, при попытке государства использовать свои права как акционера для смены директора, тот, в свою очередь, затевал процедуру банкротства в отношении собственного предприятия.

С момента начала действия закона о несостоятельности (банкротстве), принятого в 1998 г., в результате применения процедур банкротства было ликвидировано свыше 1,4 тыс. государственных предприятий, из них более 500 – крупных. Это может расцениваться как следствие неэффективного управления со стороны государства, или же объясняться стремлением без особых затрат приватизировать эти предприятия. Попытки снизить стоимость объектов приватизации наблюдаются и в отношении находящихся в государственной собственности пакетов акций. Так, после объявления государством о продаже пакета акций АО «Кузбассуголь» в отношении его дочерних предприятий стали возбуждаться процедуры банкротства.

В одном из исследований^⁹ показано, что угроза банкротства крупного регионального предприятия приводит к объединению интересов менеджеров и региональных властей. Ни те, ни другие не заинтересованы в ликвидации предприятия или его коренной реструктуризации, так как первые не желают прилагать усилия по проведению реформирования бизнеса, а вторые опасаются потерять налоговые поступления, рабочие места, предоставление общественных услуг и не считают необходимым содействовать погашению задолженности предприятия перед кредиторами из других регионов. Основная отличительная черта института несостоятельности в России - зависимость арбитражных судов от региональных политических властей. Введение внешнего управления на предприятии-должнике тем вероятнее, чем сильнее региональная власть, чем более конфликтны ее отношения с федеральным центром, чем выше задолженность региона по выплате налогов. Наиболее часто процедуры внешнего управления вводились на достаточно крупных предприятиях, относящихся к прибыльным отраслям промышленности.

Со многими из полученных результатов можно согласиться, однако они базируются на данных 1999 г. В то же время за последние два года произошли принципиальные изменения в корпоративном управлении: резко возросла сменяемость директоров: расширяется круг предприятий с аутсайдерской собственностью; снизилась влиятельность региональных властей. Таким образом, хотя и сохраняется тенденция регионального патронажа процедур банкротства, использования их менеджерами для сохранения своего контроля, на смену ей приходит практика передела собственности между различными бизнес-группами.

Кроме того, у региональных органов власти есть и иные интересы. Так, по мнению представителей ФСФО, расследование случаев преднамеренного и фиктивного банкротства часто затруднено из-за давления, оказываемого местными органами власти, так как те считают вывод активов и последующее создание на их основе нового предприятия важным механизмом повышения эффективности бизнеса. Государство также может использовать угрозу банкротства как инструмент давления на предприятие с тем, чтобы принудить его погасить долги по налогам или в иных целях.

Возбуждение процедуры банкротства стало низкозатратной альтернативой враждебному поглощению^¹⁰. Корпоративное право обеспечивает множество инструментов защиты от «захвата», тогда как закон о несостоятельности создает почти беспроигрышные условия для «агрессора».

Иногда взгляды крупных бизнес-групп на экономическую роль банкротства отражаются отдельными экспертами весьма ярко и на удивление откровенно^¹¹. Так, например, справедливо указывая на проблемы вступления России в ВТО, необходимость экономической концентрации в ряде отраслей для обеспечения конкурентоспособности на мировых рынках, А.Цыгичко приходит к весьма спорному утверждению о том, что существующий институт несостоятельности в целом неплох, так как у государства есть право осуществлять «низкозатратный передел собственности в интересах повышения эффективности общественного производства», а крупнейшие предприятия и холдинги имеют реальные возможности «быстро и недорого расширять свое хозяйство».

Некоторые эксперты^¹² полагают, что институт банкротства в России пока нельзя рассматривать как стабильный и эффективный механизм корпоративного управления, направленный на оздоровление управления и финансов компаний. Отмечено, что подавляющее большинство частных кредиторов не стремятся воспользоваться легальными схемами закона о банкротстве, предпочитая «частный инфорсмент».

В настоящее время одним из наиболее значимых кредиторов является государство (кредитор четвертой очереди). Примерно 44%^¹³ объема просроченной задолженности промышленных предприятий сосредоточено в налоговых платежах и обязательных платежах во внебюджетные фонды. Эта задолженность государству достигает 55% - 60% в ряде отраслей промышленности (легкая, лесная и деревообработка). Очевидно, что при такой структуре просроченной задолженности кредиторам пятой очереди процедура банкротства как инструмент возврата своих средств малоинтересна.

По некоторым оценкам, государство могло в 2000 г. в соответствии с нормами Закона о банкротстве инициировать процедуры банкротства в отношении, как минимум, половины средних и крупных промышленных предприятий. Принципы, которыми руководствуется государство (его органы управления) при возбуждении дел о банкротстве, «непрозрачны» не только для участников рынка, но и для самих органов управления. В этих условиях институт банкротства, с одной стороны, утрачивает роль инструмента, стимулирующего предприятия к своевременным расчетам с бюджетами, а с другой стороны, резко повышает инвестиционные риски ввиду непредсказуемости применения процедур банкротства в отношении тех или иных предприятий. Кроме того, это приводит к замещению государственного регулирования решениями отдельных чиновников, расширяет основы для коррупции госаппарата.

В целом, процедуры банкротства малоэффективны с позиций возврата долгов. По итогам первого полугодия 2001 г. кредиторам четвертой очереди (задолженность государству по обязательным платежам) возвращено примерно 7% от суммы требований, а кредиторам пятой очереди (задолженность конкурсным кредиторам) – около 4% от суммы требований, причем эти значения сильно варьируют по регионам. Однако отдельные конкурсные кредиторы пятой очереди получили целые имущественные комплексы, проданные по прямым договорам при заниженной цене.

Низкий уровень возврата средств кредиторам в сочетании с высокой активностью негосударственных структур в инициировании процедур банкротства служит свидетельством того, что значительная часть этих структур заинтересована не в возврате средств, а в перехвате управления на предприятиях-должниках, выводе ликвидных активов. В некоторых случаях кредиторы предпринимают дополнительные усилия, чтобы должник не мог с ними рассчитаться. По результатам анализа 100 дел о банкротстве, проведенного ФСФО, примерно на трети предприятий кредиторы были заинтересованы не в возврате своих средств, а в смене собственника^¹⁴. В 2000 г. ФСФО и ее территориальными органами было проведено 388 экспертиз на наличие признаков преднамеренного и фиктивного банкротства, при этом в 156 случаях такие признаки были выявлены^¹⁵.
3.2. Институциональная среда для реализации процедур банкротства

3.2.1. Правовые основы применения основных процедур банкротства

Законом о несостоятельности 1998 г. по сравнению с прежним законом была введена новая процедура наблюдения. Она направлена на обеспечение сохранности имущества должника в период выявления его кредиторов, составления реестра их требований и проведения финансового анализа должника. Суть наблюдения состоит в том, что руководители должника продолжают осуществлять свои полномочия, однако ряд сделок они могут проводить только с согласия временного управляющего. Кроме того, если руководитель должника не предпринимает мер по обеспечению сохранности имущества или препятствует временному управляющему в исполнении своих обязанностей, то арбитражный суд может отстранить его от должности.

В то же время сама процедура наблюдения описана нечетко, на нее отведен слишком короткий период времени, а при подготовке реестра требований кредиторов возможны манипуляции, разворачивающиеся вокруг признания отдельных кредиторов, искажающие величину задолженности. Практика применения Закона показала, что временный управляющий не в состоянии выявить всех кредиторов, в частности, это относится к кредиторам по обезличенным обязательствам (вексель, ценные бумаги на предъявителя и др.).

Кредиторы часто злоупотребляют правом подачи заявлений о признании должника несостоятельным, используя его как в целях принуждения должника к скорейшему погашению задолженности, так и для перехвата управления. Возможности передела собственности связаны с тем, что арбитражный суд обязан принимать от кредиторов не подтвержденные и не признаваемые должником финансовые требования к нему. В дополнение к этому арбитражный управляющий ведет реестр кредиторов единолично. Случается, что реестр кредиторов меняется несколько раз непосредственно перед их собранием. Таким образом, при осуществлении процедуры наблюдения ни администрация должника, ни временный управляющий не защищены в достаточной мере от взаимного произвола^¹⁶.

Внешнее управление устанавливалось в качестве одной из процедур банкротства и прежним законом, однако в новом законе были расширены возможности должника по восстановлению платежеспособности. При введении внешнего управления полномочия руководителя должника прекращаются, и устанавливается мораторий на удовлетворение требований кредиторов (за исключением тех обязательств, срок исполнения которых наступил после введения внешнего управления).

В ходе внешнего управления кредиторы обладают правом участия в руководящих структурах предприятия-должника. Им предоставлено право утверждения плана внешнего управления, согласования крупных сделок должника и сделок, в отношении которых имеется заинтересованность. По сути, при проведении процедуры внешнего управления происходит частичная подмена органов управления должника внешним управляющим, собранием кредиторов и комитетом кредиторов. Органы управления должника отстраняются от принятия решений в отношении имущества, а равно и санации (оздоровления) бизнеса. Реализация такой концепции внешнего управления на практике часто способствует неконтролируемому выводу активов с предприятия-должника. Нередки случаи, когда в ходе внешнего управления все ликвидное имущество продается, а предприятие становится нежизнеспособным. Есть примеры, когда в процессе внешнего управления принимались решения о проведении дополнительной эмиссии акций, что приводило к переделу собственности (наиболее известен случай Ленинградского металлического завода).

В ходе конкурсного производства кредиторы имеют право участвовать в управлении имуществом должника (распоряжении конкурсной массой). Реализация имущества должника происходит под контролем кредиторов и суда. Нормы, устанавливающие порядок распоряжения имуществом должника и контроль за осуществлением конкурсным управляющим продажи имущества должника, в основном направлены на защиту прав кредиторов. Вместе с тем, как показывает практика, управляющие стараются создать условия, при которых наиболее ликвидное имущество продается близким к управляющему организациям.

В целом, несовершенство и нечеткость процедур несостоятельности в сочетании со стремлением использовать их в недобросовестных целях обуславливают высокую спорность их реализации. При снижении степени конфликтности процедуры конкурсного производства на первый план выступили споры сторон в рамках процедуры внешнего управления – в 2000 г. количество заявлений, жалоб и требований при проведении данной процедуры почти сравнялось с общим количеством дел в этой стадии. В этой связи необходимо обратить внимание на низкий уровень практического применения норм, предусматривающих ответственность за злоупотребления в сфере банкротства.

Во-первых, законодательно установлено, что руководитель должника обязан сам инициировать процедуру банкротства, если удовлетворение требований одних кредиторов приводит к невозможности исполнения обязательств перед другими кредиторами. Если руководитель должника этого не сделает, то он обязан нести субсидиарную ответственность с должником. На практике эта норма ни разу не применялась.

Во-вторых, несмотря на то, что к середине 2001 г. велось около 500 дел по преднамеренному банкротству, сопровождавшемуся выводом активов, приговоров было вынесено только два.

В-третьих, Законом о несостоятельности определено, что арбитражный управляющий должен действовать с учетом интересов как кредитора, так и должника. Более того, арбитражный управляющий обязан возместить убытки должнику и кредиторам, если он нарушает законодательство. Случаев возмещения таких убытков не было.

3.2.2. Инфраструктура применения процедур банкротства

Нагрузка на инфраструктуру применения процедур банкротства в течение 1998-2000 гг. существенно возросла и, по нашим оценкам, в дальнейшем эта тенденция станет еще более значимой. Во-первых, все большее число дел о банкротстве переносится на следующий год, что связано как с некоторым удлинением собственно процедур (даже таких, как конкурсное производство), так и c опережающим ростом количества находящихся в производстве дел о банкротстве по сравнению с «пропускной способностью» арбитражной системы. Остаток неоконченных дел о банкротстве по состоянию на 1 января 2000 г. составил более 15 тыс., на 1 января 2001 г. – почти 24 тыс., а на 1 января 2002 г., по нашим оценкам, он может превысить 30 тыс. дел.

Во-вторых, динамично растет количество подаваемых заявлений о признании должников банкротами. Данный фактор станет в 2002 г. более значимым: с одной стороны, сохранится задача «расчистки поля» от фактически брошенных предприятий путем банкротства отсутствующих должников; с другой стороны, государство будет стремиться сдержать обещание и начнет процедуры банкротства в отношении предприятий, которые не реструктурировали свою задолженность по налогам и иным обязательным платежам к 1 декабря 2001 г.

Эти причины предопределяют необходимость кардинального развития инфраструктуры исполнения законодательства о банкротстве. Основными элементами данной инфраструктуры являются: система арбитражных управляющих; ФСФО; система арбитражных судов.

Арбитражные управляюшие

Роль арбитражных управляющих в реализации процедур банкротства очень велика. От них напрямую зависит обеспечение баланса интересов сторон при осуществлении процедур банкротства, эффективность их проведения. В то же время налицо дефицит арбитражных управляющих, понимающих специфику крупных предприятий, способных квалифицированно осуществлять внешнее управление. По мнению представителей ВАС РФ, именно некомпетентность арбитражных управляющих, отсутствие эффективных мер контроля за их деятельностью зачастую приводит к ликвидации предприятий^¹⁷.

Усугубило эти проблемы и Положение о лицензировании^¹⁸ деятельности физических лиц в качестве арбитражных управляющих. В настоящее время лицензирование деятельности арбитражных управляющих отменено, однако его сторонники не теряют надежд на его восстановление и предпринимают конкретные шаги по внесению соответствующего законопроекта.

В этой связи важно выступить не столько против лицензирования, сколько против сохранения ранее существовавшего порядка выдачи лицензий. Положение устанавливало выдачу лицензий трех категорий для обеспечения «градации» требований в зависимости от сложности объекта управления. Лицензия первой категории предназначалась для проведения процедур в отношении отсутствующих должников и малых предприятий, а для работы на крупном, социально или экономически значимом предприятии арбитражный управляющий должен был иметь лицензию третьей категории. Такой подход и сейчас представляется нормальным, если бы не сочетался с требованием наличия практики работы арбитражного управляющего в течение определенного времени с лицензией одной категории для того, чтобы получить лицензию следующей категории. В то же время специфика крупного бизнеса позволяет утверждать, что позитивная практика деятельности управляющего на малых или средних предприятиях не является залогом успеха его работы на крупном предприятии, особенно если это связано с внешним управлением.

К началу 2001 г., за все время действия Положения, было выдано всего 12238 лицензий арбитражного управляющего, из них первой категории – 9883, а второй категории - 2355^¹⁹. Только 31 октября 2001 года состоялось «историческое» событие – впервые ФСФО выдало лицензию третьей категории арбитражному управляющему. Отсутствие необходимого числа арбитражных управляющих с такой лицензией приводит к тому, что некоторые управляющие ведут судебные процедуры на большом количестве (до 10) крупных социально значимых предприятий.

По нашему мнению, эта ситуация обусловлена не столько стремлением ФСФО обеспечить высокую квалификацию арбитражных управляющих, сколько желанием заставить их заниматься банкротством отсутствующих должников и малых предприятий. Сами представители ФСФО и не скрывают, что «эволюционная» схема получения лицензий связана с тем, что нет желающих заниматься банкротством отсутствующих должников^²⁰.

Конечно, необходимо говорить об определении порядка страхования ответственности арбитражных управляющих и их ответственности по причиненным убыткам, условий создания и принципов работы саморегулируемых организаций арбитражных управляющих, подробных стандартов деятельности арбитражных управляющих, Кодекса этики арбитражных управляющих. Но вряд ли стоит рассчитывать на то, что все это даст позитивный эффект в ближайшее время.

ФСФО

В настоящее время ФСФО совмещает как функции лицензирования и контроля за деятельностью арбитражных управляющих, так и функции прямого представления интересов государства в ходе банкротства предприятий. Такое положение приводит к конфликту интересов в федеральном органе, повышает риск давления со стороны ФСФО на арбитражных управляющих.

Возможности территориальных агентств ФСФО представляются весьма ограниченными - на 1 января 2001 г. штатная численность территориальных органов ФСФО составляла 848 человек. В то же время нагрузка постоянно увеличивается. Во-первых, все больших ресурсов требует решение задач выработки единой позиции государства в делах о банкротстве и консолидации требований по обязательным платежам и денежным обязательствам, которые реализуются коллегиями уполномоченных государственных представителей при ФСФО России. В 2000 г. на таких коллегиях были рассмотрены дела 10460 организаций и приняты 12675 решений^²¹.

Во-вторых, значительные ресурсы ФСФО отвлечены вследствие прямого участия ее сотрудников в процедурах банкротства в качестве государственных арбитражных управляющих. В 2000 г. 150 сотрудников территориальных органов ФСФО работали в этом качестве на 808 предприятиях-должниках, при этом примерно 100 служащих ФСФО исполняют обязанности арбитражных управляющих крупнейших предприятий.

Назначение государственных арбитражных управляющих (сотрудников ФСФО) не решает проблемы с недостаточной квалификацией арбитражных управляющих. Скорее, вследствие этого возникают новые проблемы, связанные с коррупцией в органах ФСФО, неисполнением их представителями решений центрального аппарата, а иногда и арбитражных судов (Вставка 3.1).

Вставка 3.1

По информации газеты «КоммерсантЪ-Daily» (18.06.2001 г.), был объявлен в розыск, а затем арестован начальник территориального органа ФСФО по Псковской области, которому инкриминировалось невыполнение решения арбитражного суда. По сообщению агентства «Север-Информ», в ноябре 1999 г. Ярославский областной суд приговорил к 8 годам лишения свободы с конфискацией имущества руководителя Ярославского территориального агентства ФУДН за получение взятки в размере 10 тыс. долларов. (Вышеупомянутый чиновник неоднократно получал взятки от директора одного из предприятий, причем обнаружилось это только после того, как директор сам обратился в правоохранительные органы, когда на его предприятии вопреки «договоренностям» было введено арбитражное управление).

В то же время есть примеры неисполнения решений, принятых на коллегиях уполномоченных государственных представителей при ФСФО России, налоговыми и другими уполномоченными органами. В ряде случаев сами сотрудники территориальных органов ФСФО под давлением местных органов власти инициируют проведение процедур банкротства в отношении относительно благополучных крупных предприятий (вставка 3.2).

Вставка 3.2

Вероятно, вследствие такого давления руководитель территориального органа ФСФО в 2001 г. без согласования инициировал процесс банкротства Кыштымского металлургического комбината, чья просроченная задолженность в бюджет составляла около 2,5 млн. руб. Отметим, что должник заплатил данный долг, но процесс банкротства не был остановлен, и только окружной арбитражный суд вынес решение о прекращении процедуры банкротства по кассации, поданной ФСФО.

Другой пример: в октябре 2000 г. арбитражным судом по заявлению агентства Северо-Кавказского Межрегионального территориального отделения ФСФО была введена процедура наблюдения на ОАО «Ессентукский завод минеральных вод». В ходе внешнего управления выяснилось, что при отсутствии коммерческих кредиторов предприятие не имеет долгов перед бюджетами различных уровней. С этого момента ФСФО пыталось прекратить процедуру банкротства, но по состоянию на октябрь 2001 г. предприятие оставалось под этими процедурами.

Система арбитражных судов

В связи с заметным ростом числа рассматриваемых дел о банкротстве, повышением конфликтности и сложности этих дел, усилением роли арбитражных судов, ужесточаются требования как к количеству последних, так и к квалификации судей.

Одна из наиболее существенных проблем – это зависимость арбитражных судов от местных органов власти. Распространена практика принятия судами решений в пользу «своих» (местных) предприятий, выбора тех или иных решений в соответствии с публично высказанным мнением руководителей местных органов власти. Решение этих проблем невозможно вне проведения судебной реформы. В то же время можно отметить позитивное воздействие на правоприменение со стороны окружных арбитражных судов, которые заметно меньше подвержены влиянию властных структур субъектов РФ.

К настоящему времени в российских регионах сложилась различная судебная практика в отношении банкротства, поэтому в течение 1998-2001 гг. ВАС РФ выступил примерно с 60 протестами на решения арбитражных судов по делам о банкротстве. Не в последнюю очередь это связано с недостаточной разъяснительной работой по применению законодательства о несостоятельности со стороны как ВАС РФ, так и ФСФО. К примеру, за весь период действия закона о банкротстве 1998 г. ВАС РФ подготовил лишь два письма, а ФСФО - только 4 разъяснения по вопросам реализации процедур банкротства (в 1998 г. - 3 разъяснения, в 1999 г. - 1, а в 2000 г. - ни одного).

3.2.3. Государственная политика по совершенствованию института несостоятельности

В течение всего периода действия нынешнего закона о несостоятельности предпринимались попытки скорректировать его положения, при этом в них активно участвовали органы государственного управления. Говорить о сколько-нибудь единой позиции государственных органов по трансформации регулирования несостоятельности не приходится. В качестве наиболее заинтересованных сторон от государства выступали ФСФО, отраслевые министерства и ведомства, Мингосимущество, Минфин, а в последнее время Минэкономразвития. Отметим, что позиция некоторых ведомств претерпевала в течение прошедших трех лет кардинальные изменения – особенно это характерно для ФСФО.

В принципе регулирование несостоятельности является наиболее динамично развивающейся областью права в развитых зарубежных странах, при этом экономика государства диктует постоянное обновление соответствующих норм^²². Несмотря на множество предложений, в российский закон о банкротстве не было внесено ни одного изменения. Сейчас признается необходимость уже не столько внесения поправок в действующий закон, сколько принятия его новой редакции (или новеллизации^²³). В последнее время уровень недовольства действующим регулированием достиг предела, и проект соответствующего, по сути нового закона внесен в Государственную думу РФ. Его обсуждение вызывает нынче не меньшие споры, чем в пору его согласования между органами государственного управления.

В ходе обсуждения законопроекта все стороны признали важность решения основных проблем регулирования несостоятельности, в числе которых:

- недостаточная защищенность прав обеспеченных кредиторов;

- нарушение прав предприятия-должника и его собственников, отсутствие возможности для последних провести оздоровление предприятия под контролем кредиторов;

- распространенность практики использования процедур банкротства для захвата (перехвата) управления предприятием, для вывода наиболее привлекательных активов в интересах отдельных кредиторов;

- крайне ограниченные права государства как кредитора по обязательным платежам;

- неразвитость механизмов ответственности арбитражных управляющих;

- отсутствие разумных механизмов банкротства предприятий оборонно-промышленного комплекса и естественных монополий.

Однако представления о возможных способах решения вышеперечисленных проблем оказались во многих случаях прямо противоположными.

Во-первых, Минэкономразвития исходило из необходимости устранения излишних административных барьеров для деятельности арбитражных управляющих, развития системы страхования их ответственности и расширения условий для саморегулирования в этой сфере. Такая позиция вызвала резкое неприятие со стороны ФСФО, которая доказывала необходимость сохранения и усиления государственного контроля за работой арбитражных управляющих.

Во-вторых, ФСФО в целях ограничения злоупотреблений в инициировании процедур банкротства предложила установить, что дело о несостоятельности может быть возбуждено только в том случае, если требование кредитора подтверждено вступившим в законную силу решением суда. Со своей стороны, Минэкономразвития считает, что такое изменение приведет к ограничению прав мелких кредиторов.

В-третьих, ФСФО и Минэкономразвития, признавая опасность банкротства организаций, имеющих стратегическое значение для национальной безопасности, существенно разошлись в том, как обеспечить особенности регулирования несостоятельности в отношении такой категории должников.

В-четвертых, Минэкономразвития предложило в качестве одной из реабилитационных процедур установить проведение дополнительной эмиссии акций должника. Это предложение основывалось на том, что такая процедура применяется на практике, поэтому важно ее законодательно определить, защитив права акционеров. Принципиальные возражения со стороны ФСФО заключались в том, что это приведет к новому витку борьбы за передел собственности посредством процедур банкротства.

Наконец, непростая ситуация сложилась там, где государство, участвуя в процедурах банкротства, выступает с требованиями по обязательным платежам. В результате длительных споров был достигнут компромисс (вообще говоря, не устраивающий ни одну из сторон): государство уравнивается в правах с другими кредиторами, однако при этом оно становится с конкурсными кредиторами в одну очередь по удовлетворению требований. Такое предложение, безусловно, приведет к массе злоупотреблений: непредсказуемым условиям погашения задолженности государству, усилению борьбы за использование административного ресурса со стороны частных структур.