Бакалавра Научный К. ф н, доцент Арсентьева Мария Валентиновна Рецензент: старший преподаватель Клименко Ксения Георгиевна
Скачать 1.16 Mb.
|
| ГЛАВА III. Современные носители окситанского языка 3.1 Типология носителей окситанского языка Среди носителей окситанского языка социолингвисты М. Берт и Дж. Коста75 выделяют следующие основные категории:
Кроме того, М. Берт и Дж. Коста вводят понятие «фантомные носители» – носители, которые, обладая пассивной или даже активной языковой компетенцией, отрицают свое владение местным языком. Для них характерно крайне негативное отношение к языку, зачастую вызванное наказаниями и унижениями, связанными с использованием его в школе. Н.М. Бичурина, опираясь на сведения, полученные из проведенных ею интервью в зоне распространения окситанского языка, а также на классификацию, предложенную М. Бертом и Дж. Костой, выделяет две основные группы носителей окситанского языка, которые различаются по времени и источнику усвоения этого языка: т.е., для кого окситанский – родной язык, и те, кто выучил язык в сознательном возрасте. Родной язык (A) Н.М Бичурина отмечает, что первым языком окситанский является лишь для немногочисленных пожилых жителей деревень (к этой категории М. Берт и Дж. Коста относят «традиционных» и «фантомных» носителей). Если окситанский язык по-прежнему используется, то лишь в определенных ситуациях – главным образом, в контексте сельскохозяйственной и животноводческой деятельности или на охоте, где профессиональная лексика лучше известна на региональных вариантах76. Автор приводит в пример информанта «GF, 1945, ос», который рассказывает об охотничьей среде своей деревни Толиньян (департамент Дром): «Есть среды, в которые сложно войти / среда охотников крайне важна / для некоторых крестьян или деревенских жителей в Толиньяне // И я думаю, окситанский немало циркулирует в этих кругах естественным образом // Они знают топонимию […] для каждого уголка леса есть свои [окситанские] названия…»77. Для категории говорящих, обозначенной Н.М. Бичуриной «A», характерно негативное отношение к региональному варианту: они зачастую стыдятся своего знания окситанского языка и скрывают его. Как отмечает автор, по словам информанта, 92-летний мужчина «GF, 1945, ос» говорил на окситанском как на родном языке, но в какой-то момент перестал: «Он всегда говорил по-окситански до 1940-50х гг. / больше он по-окситански не говорит! // Когда я к нему обращаюсь, он мне не отвечает, и это типичная ситуация // Но когда он как бы в своем мире, или когда он говорит сам с собой, он говорит по-окситански // Но общаться по-окситански не хочет» 78. Н.М. Бичурина подчеркивает, что если не общаться с активистами или лингвистами, ничто на юге и юго-востоке Франции не свидетельствует о существовании особых языков, отличных от французского, даже в деревнях или маленьких городах (за исключением двуязычных топонимических указателей в некоторых городах). Она также отмечает, что услышать спонтанное общение на окситанском языке в общественном пространстве, на улице, на городских рынках или в транспорте практически невозможно. Выученный язык (B) Н.М. Бичурина в своей работе пишет о том, что подавляющее большинство современных носителей окситанского языка выучили окситанский уже в сознательном возрасте (М. М. Берт и Дж. Коста к ним относят «поздних» носители и «неоносителей»): либо в кругу семьи, либо в школе или на языковых курсах, т.е. в академической обстановке. Однако четко соотнести информантов с той или иной категорией автору представляется проблематичным, так как все они выучили язык в академической среде, но с опорой на то, что слышали в детстве (а иногда и во взрослом возрасте) от старшего поколения. Автор отмечает, что носители категории «B», выучившие окситанский язык в сознательном возрасте, формируют ассоциации языковых активистов и стремятся повлиять, более или менее успешно, на языковую ситуацию 79. 3.2 Мотивации изучения окситанского языка В своей работе Н.М. Бичурина, опираясь на проведенные интервью, выделила несколько основных типов мотиваций изучения окситанского языка. «В типичной языковой биографии старшего поколения носителей (70-80 лет), среди выходцев из крестьянских или рабочих семей, дедушки и бабушки говорили на «патуа», окситанском, как на родном языке, родители также говорили на нем более или менее свободно, но не передали его детям – нашим информантам80». Она отмечает, что информант овладел окситанским языком – по крайней мере, пассивно – в подростковом возрасте, при вступлении в рабочую жизнь, но впоследствии не говорил на нем и не передал его ни своим детям, ни внукам. Интерес к языку, по мнению автора, появляется в старшем возрасте, когда он начинает сознательно вспоминаться, доучиваться и использоваться: автор подчеркивает, что это отчасти связано с переходом информанта в возрастную группу «хранителей традиций», которым положено в соответствии с их социальной ролью говорить на местном идиоме81. В своем исследовании Н.М. Бичурина приводит в пример информанта «AS, 1935, ос»: «Если я заинтересовался окситанским, так это потому, что мои дедушка и бабушка и немножко отец […] занимались сельским хозяйством в Верхней Ардеши и еще дальше в горах / И это был их язык, окситанский, который называют также патуа, хотя это немножко пренебрежительно / но, на самом деле, они говорили по-окситански, на северо-виваресском окситанском […] Мои дедушка и бабушка говорили только на этом языке, но – век назад // Мой отец долго жил со своими родителями и хорошо говорил на этом языке // Но […] Французская республика боролась с людьми, которые говорили на этом языке […] людям не разрешали говорить и смеялись над теми, кто говорил // Мой отец рассказывал, что в школе нужно было говорить по-французски и что учитель ругал и запрещал говорить по-окситански // И так мало-помалу на этом языке говорили все меньше и меньше // Сейчас в Верхней Ардеши есть еще люди моего поколения, которые говорят на нем, но их очень мало». Информанты единогласно возлагают вину за отсутствие преемственности в передаче языка в семьях на политику Французской республики и, главным образом, на школу, так как она является инструментом для ее реализации. Мотив запрета на использование языка в школе и насмешек проходит через все интервью82. Н.М. Бичурина подчеркивает, что именно из-за школьных запретов поколение, для которого местный язык был родным, не передало его детям. Вторая мотивация изучения языка – ностальгия по утраченному прошлому. Н.М. Бичурина приводит в пример пожилую пару из департамента Дром, «GF, 1945, ос» и «MC, 1945, oc», которая, по собственным утверждениям, впервые заинтересовалась окситанским благодаря знакомству с англичанином – специалистом по поэзии трубадуров. Обоим супругам было тогда по 25 лет, и они преподавали в Англии. Информант «GF, 1945, ос» отмечает: « Так я осознал, что в моей стране существовала языковая и культурная действительность, которую мы совершенно не замечали, которая была для нас абсолютно чуждой». Вернувшись во Францию, супруги сразу же поехали учить окситанский в Летнюю окситанскую школу, где преподавал один из отцов-основателей окситанизма Робер Лафон и где они, к своему большому удивлению, выяснили, что способны говорить по-окситански. В действительности, оба в детстве говорили на окситанском: так, например, отец информанта GF в семье, с супругой из Лиона и сыном, говорил, тем не менее, только по-французски, однако с друзьями он продолжал общаться на «патуа». Приехав в Летнюю окситанскую школу, ниформант GF, по его словам, вдруг вспомнил все, что слышал в детстве от отца: «Все, о чем говорил мой отец со своими приятелями в деревне вечером, когда они курили сигареты или сидели на скамейке, потому что / было так принято, говорили «выйти на свежий воздух» и это означало, что после рабочего дня, летом, вечером, после ужина деревенские люди собирались на скамейке и / говорили обо всем // и мой отец говорил там на патуа, и так и шло, так и шло / а мы, дети, мы играли там-сям и мы слышали, конечно»83. Согласно интервью, Н.М. Бичурина выделяет следующий мотив, который интересен тем людям, с которыми в детстве родители отказывались говорить на местном языке. По мнению автора, этот местный язык интересен им как некий «запретный плод». Так, например, информант «MN, 1960, ос» рассказывает о своей тете, младшей из пяти детей в семье, с которой в детстве всегда говорили по-французски, тогда как с ее братьями и сестрами говорили по-окситански: «Она говорила, со мной не говорят на патуа, это слово, которое тогда использовали, со мной не говорят на патуа, потому что я очень маленькая // Когда я вырасту, когда я стану больше, я смогу говорить на патуа / но потом ей дали понять, что нет, она никогда не будет на нем говорить». Именно из-за того, что ей запрещали говорить на идиоме, у нее осталось смешанное чувство обиды и любопытства, и уже в пожилом возрасте тетя пошла к своему внуку-преподавателю на курсы окситанского84. Другой активист-окситанист «RM, 1970, oc» рассказывает, что окситанский был родным языком его деда и отца, но тогда это был язык крестьян, и они хотели, чтобы дети вышли из этого окружения: «Со мной не разрешалось говорить по-окситански, поэтому мне всегда было интересно». Как отмечает Н.М. Бичурина, информант выучил окситанский на языковой стажировке в 1998 году и начал преподавать его в школе, а в настоящее время инспектирует преподавание окситанского в школах региона85. Несмотря на то, что многие активисты преподают окситанский, сама возможность на этом заработать редко оказывается основной мотивацией изучения идиомов. Однако такие случаи применительно к окситанскому встречаются. Например, школьной учительнице «OD, 1975», предложили пост директора школы, в которой изучают провансальский, но для того, чтобы принять должность, ей было необходимо сдать экзамен (agrégation) по провансальскому языку и впоследствии давать уроки провансальского. Именно это вынудило ее в ускоренном темпе изучать провансальский, которым она никогда раньше не интересовалась86. 3.3 Языковая ситуация в регионах распространения окситанского языка Необходимо отметить большие расхождения в сведениях о владении окситанским языком в научной литературе. В более ранних источниках указывалось количество носителей в 11 млн.87 или около 10 млн. человек 88. В недавних публикациях сообщается, что из 15 млн. окситанцев либо 2 млн. говорят на окситанском89, либо 1,5 млн., среди которых действительно используют окситанский 790 тыс. человек90. По атласу французского языка 1995 года во Франции проживало 9 тысяч носителей окситанского91. Как подчеркивает Н.М. Бичурина, «достаточно обоснованной кажется приблизительная оценка общего количества говорящих на окситанском в 2 млн. человек – при общей численности населения в зоне распространения окситанского языка в 14-15 млн. Большинство говорящих старше 50 лет»92. Эта оценка основана, главным образом, на данных исследований, проведенных социологическим центром Média pluriel méditerranée в 1997 году (телефонные опросы в течение двух дней) по заказу Региональных советов регионов Лангедок-Руссильон и Аквитании. По результатам опросов в обоих регионах на окситанском языке говорили, по собственным заявлениям, 19% опрошенных, среди которых 7% говорили хорошо (большинство в сельскохозяйственных районах и люди старшего поколения)93. Не все департаменты региона были представлены в равной степени: предпочтение отдавалось тем, где априори ожидалось обнаружить больше носителей (например, департамент Ардеш). При этом среди взрослого населения большинство информантов было из сельской местности, а не из городов (т.е там, где априори больше носителей), а среди детей опрашивались только те, кто изучает окситанский язык. Такая выборка объясняется тем, что, по мнению авторов опроса, качественные исследования среди других категорий населения бессмысленны, а количественные данные интересны для тех же ситуаций, для которых получены качественные. 3.4 Исследование М. Берта и Дж. Косты, проведенное в регионе Рона-Альпы в 2009 г. Информация о владении окситанским языком в регионе Рона-Альпы представлена в исследовании М. Берта и Дж. Косты94, которое было проведено в 2009 г. в департаментах Дром (г. Анноне и деревня Давезьё) и Ардеш (г. Монтелимар и деревня Толиньян), а также в пригороде Лиона Сан-Приест95. Основная часть исследования посвящена описанию социолингвистической ситуации (типы носителей, ситуации использования, деятельность ассоциаций). Нужно отметить, что южная треть региона представляет собой периферию окситаноязычной зоны. Описание социолингвистической ситуации в этом регионе опирается, главным образом, на качественные данные (наблюдения и интервью), позволившие определить основные тренды отношения к окситанскому языку. Исследования качества были подкреплены количественными данными. В результате было получено 1000 вопросников по владению региональными языками, заполненных взрослыми жителями региона (из 1500 разосланных вопросников); в дополнение около 400 вопросников было заполнено детьми, изучающими окситанский язык. Важно отметить две особенности исследования. Во-первых, не все департаменты региона представлены в равной степени, так как предпочтение отдавалась тем, где априори ожидалось обнаружить больше носителей (департамент Ардеш). При этом среди взрослого населения большинство информантов было в сельской местности, а не в городах (т.е. там, где априори больше носителей), а среди детей опрашивались только те, кто изучает окситанский язык. Самооценка владения языком может быть действительно важнее в социолингвистическом исследовании, нежели объективная оценка, однако такой подход вызывает ряд трудностей. Сами исследователи отмечают субъективность полученных данных: «уметь говорить» для разных информантов может соотноситься с совершенно разными уровнями языковой компетенции: ребенок, адресующий несколько слов на языке своим бабушкам и дедушкам, может ответить, что говорит «довольно хорошо», – точно так же, как и пожилой человек, постоянно использующий язык, но сравнивающий свое владение языком с тем, как говорили его бабушки и дедушки96. Исследование, тем не менее, представляет важные данные по распределению лиц, владеющих окситанским языком, по возрастным группам, а также по другим критериям (см. Прил. 9). Таким образом, количество «говорящих» на окситанском языке и «понимающих» его увеличивается с каждой возрастной группой. В целом среди опрошенных, не являющихся членами ассоциаций языковых активистов, только 6 % хорошо говорят на региональном языке (по самооценкам); 2 % респондентов сказали, что постоянно используют региональный язык. Принимая во внимание, что в выборке непропорционально высоко представлены сельские жители, исследователи отмечают, что с учетом городских жителей, количество говорящих на окситанском языке можно оценить в 1 % населения региона. |
Похожие:
 | Охватывает почти все сферы жизни. Понятие компьютерного жаргона | | Исторические предпосылки к заимствованиям и элементы вьетнамской языковой политики 5 |
 | Антипович Войнов, профессор; Евгений Борисович Тезиков, профессор; Иван Александрович Будник, доцент; Александр Сергеевич Сизых,... | | Составители: С. А. Щербакова канд экон наук, доцент; Ю. И. Мартынов канд экон наук, доцент; В. В. Кузнецов канд физ мат наук, доцент;... |
| Проблема интеграции дальнего востока российской федерации в азиатско-тихоокеанский регион | | Деловое общение: понятие и основные признаки |
| «Экономика и управление»; Т. П. Лагунова, кандидат экономических наук, доцент, доцент кафедры «Менеджмент»; Е. С. Чухланцев, кандидат... | | Чернова Мария Владимировна, старший преподаватель кафедры бухгалтерского учета и аудита Ярославского государственного университета... |
| Теоретические основы изучения стереотипов в межкультурной коммуникации | | Рецензент: кандидат технических наук, старший научный сотрудник Сидоров Сидор Сидорович |