Оболенский Александр Митрофанович народный президент миф или реальность? (очерки расследование истории современной России)
Скачать 17.57 Mb.
|
5. "Первичный носитель суверенитета" Вынесенные в заголовок слова первого и последнего Председателя Комитета конституционного надзора СССР Сергея Сергеевича Алексеева, одним из первых перебежавшего от М.С. Горбачева в «команду» Б.Н. Ельцина в трагические дни осени 1991 года, как нельзя лучше оценивают роль узурпатора власти после совершённого им государственного переворота. Несмотря на прошедшие 12.12.1993 выборы месяц до начала работы Федерального собрания 11.01.1993 прошёл для жителей России в напряженном ожидании. Б.Н. Ельцин уже не скрывал, что целью использования полученных обманным путём в 1991 году полномочий Президента РСФСР являлась смена политико-экономического строя в России (обманным, поскольку в его программе, как кандидата в Президенты, декларировались прямо противоположные цели). Ради этого он пошел на клятвопреступление, разрушение СССР и даже организацию кратковременной гражданской войны с пролитием крови при силовом устранении более высокопоставленного в конституционной иерархии власти Съезда народных депутатов. После захвата всей полноты власти им: - изменены структура и взаимные полномочия органов власти, обеспечивающие, по сути, режим президентского правления (его пресс-секретарь В.В. Костиков предложил ввести для обозначения его нового статуса термин «демократический монарх» [35]); - введена принципиально новая избирательная система, обеспечивающая режим управления органами власти процесса их обновления (выборов), с одной стороны, и предоставляющая режим максимального благоприятствования избранию в органы представительной власти граждан из социально-политических слоёв, являющихся опорой установленного политического режима, с другой стороны; - при всей спорности вопроса его принятия, введен в действие новый Основной закон - ельцинская Конституция России, закрепляющая проведенное в предыдущие три года с опорой на полномочия Президента социальное и имущественное расслоение общества. Единственно, что не удалось Б.Н. Ельцину для завершения задуманного прикрытия демократическим декором режима личной власти это обеспечение избрания Федерального Собрания, состоящего из большинства его сторонников. Не помогло даже разрешение совмещать особо ценным для «президента» сторонникам положение в структурах исполнительной власти с мандатами депутатов законодательной власти. Между тем, с правовых позиций, в сложившейся ситуации Федеральное Собрание являлось представительным органом населения, обладающим наибольшей легитимностью (правом на власть). Несмотря на волевое урезание в новой Конституции «президентом» его прав, оно, всё равно, имело определяющую возможность влиять на положение дел в стране, законом формируя правовые основы навязанного силой нового общественного строя. Понимая это, после явно провальных выборов в Государственную Думу у «президента» имелся соблазн отменить их и продолжить режим «ручного управления» страной. Благо поводов для отмены было достаточно: от правовой несостоятельности всех принятых 12.12.1993 решений до массовых фальсификаций в ходе голосования: «Во время одной из встреч президента с фракцией "Выбор России" (4 апреля 1994 года) тогдашний Председатель комиссии по правам человека при президенте Сергей Ковалев сообщил тревожную цифру: во время выборов в Государственную думу в общей сложности было фальсифицировано более 8 млн. голосов. "И это осталось безнаказанным", - подчеркнул он» [35, стр. 121]. В этой же книге «Роман с Президентом» В.В. Костиков, не называя имен, тем не менее, прямо указывает и на источник фальсификаций: «Окончательные результаты референдума еще не были известны, и я, зная, что Н. Рябов будет у Бориса Николаевича, подошел минут за десять до их встречи к приемной президента. Рябов уже находился там. В руках у него была сафьяновая папочка, которую он нервно перекладывал из одной руки в другую. - Есть чем порадовать журналистов? - спросил я, указывая глазами на папочку. Рябов, демонстрируя доброжелательность к пресс-секретарю, раскрыл папку. Там лежал один-единственный листок. Это был документ Центральной избирательной комиссии со скучным названием "Предварительные результаты". Но историческая ценность этого документа была огромной. То была сухая констатация принятия новой конституции. Документ был напичкан цифрами: число зарегистрированных (105.284 тыс. ) и принявших участие в референдуме избирателей (55.987 тыс. ), число голосов, поданных за принятие Конституции (29.337 тыс. ). "В соответствии с приведенными предварительными данными Центральная избирательная комиссия сообщает, что более 50 процентов избирателей, принявших участие в голосовании, проголосовало за принятие Конституции. Окончательные данные будут обнародованы дополнительно". Рябов проник в президентский кабинет и вышел оттуда минут через 15-20. В этот день я больше его не видел. Но в тот же день часа через два-три в официальной сводке информации ТАСС появилось сообщение, которое меня, надо сказать, несколько озадачило. "Центральная избирательная комиссия подтвердила сегодня, что... из 55% принявших участие в голосовании за основной закон отдали свои голоса около 60% избирателей". Вместо "более 50%", отдавших голоса за Конституцию, значилось "около 60%". Произошла определенная корректировка результата, которая затем фигурировала во всех официальных документах. Мое первое впечатление было, что, вероятно, за несколько часов, прошедших со времени разговора Рябова с президентом, поступили новые, уточняющие данные и что "Центризбирком" оперативно принял их к сведению. Однако через несколько дней мне довелось увидеть копию того же самого документа, который Рябов приносил президенту. Пером авторучки в него было внесено упомянутое выше исправление. Для графолога, вероятно, не составило бы большого труда определить по почерку, чья рука внесла исправление. Но я не графолог.» [35, стр. 120]. Обслуга «президента» в интеллектуальной части общества сразу после подведения итогов выборов начала активную пропагандистскую кампанию в полностью контролируемых СМИ по формированию в общественном сознании негативного отношения к ещё не начавшей работу Государственной Думе. Жупел «коммунистического реванша» после разгона прежних органов законодательной власти сменился «воплями» об угрозе фашизма, якобы, исходящей от Либерально-демократической партии и её лидера, В.В. Жириновского, неожиданно вырвавшейся вперед в борьбе за мандаты депутатов по партийным спискам. Публичные призывы к «президенту» вторично «проявить твердость для спасения реформ» создавали фон для возможности отмены итогов выборов и продления режима личного правления. Всерьёз обсуждались даже такие экзотические варианты, как восстановление монархии с регентством Б.Н. Ельцина до совершеннолетия наследника династии Романовых. Вполне вероятно, что на повторный разгон, на этот раз им же самим смоделированной, представительной власти «президенту» просто не дали согласия «зарубежные друзья». В такой обстановке нервозного ожидания Россия дожила до начала работы Федерального собрания 11 января 1994 г. 5.1. Амнистия, как исторический сговор «президента» и Государственной Думы. Председателем Совета Федерации без проблем был избран надежный сторонник «президента» В.Ф. Шумейко, который, не долго думая, предложил свои услуги на случай нарушения уже новой Конституции, заявив на первой же пресс-конференции о готовности в случае «жестокой необходимости» расколоть и изолировать Государственную Думу: «Можно сотрудничать с теми депутатами Думы, которые действительно заботятся о государстве, а законы сразу принимать здесь, напрямую» (то есть в Совете Федерации в обход Государственной Думы). [62, стр.20]. Заявление это было сделано не случайно, т.к. в Государственной Думе основания для беспокойства сторонников «президента», действительно, были. Пусть с минимальным перевесом в один голос, но её руководителем был избран представитель Аграрной партии Иван Петрович Рыбкин, который 04.10.1993 до конца оставался в расстреливаемом здании Верховного Совета и, таким образом, мог рассматриваться как своеобразный символ преемственности в противоборстве между «президентом» и законодательной властью. При этом, выдвиженец проельцинской опоры, «Выбора России», руководитель Совета при «президенте» по правам человека С.А. Ковалёв получил лишь 138 голосов (31,08% от числа депутатов). Да и итоги организационного объединения избранных в Государственную думу депутатов во фракции и группы на момент начала работы также гарантировали возобновление периода «трудных отношений» между «президентом» и органом законодательной власти: 1. «Выбор России» (Е.Т. Гайдар) - 76 депутатов; 2. группа «Новая региональная политика» (В.С. Медведев) - 65 депутатов; 3. «Либерально-демократическая партия России» (В.Ф.Жириновский) - 63 депутата; 4. «Аграрная партия России» (М. Лапшин) - 55 депутатов; 5. «Коммунистическая партия РФ» (Г.А. Зюганов) - 45 депутатов; 6. «Партия Российского единства и согласия» (С.М. Шахрай) - 30 депутатов; 7. блок «Явлинский-Болдырев-Лукин» (Г.А. Явлинский) - 25 депутатов; 8. «Женщины России» (Е. Ф. Лахова) - 23 депутата; 9. «Демократическая партия России» (Н.И. Травкин) - 15 депутатов; 10. группа «Российский путь» (С.Н. Бабурин) - 11 депутатов (не зарегистрирована); 11. независимые депутаты - 36 депутатов Безусловную поддержку «президенту» мог гарантировать лишь «Выбор России» составлявший в сумме 16,9% общего числа депутатов. Даже «Партия Российского единства и согласия», возглавляемая, казалось бы, верным Шахраем, обособлением в собственную фракцию обозначила намерение более руководствоваться в своей позиции личными амбициями своего лидера и интересами Правительства, поскольку мандат депутата он успешно совмещал с должностью вице-премьера. В сложившейся правовой ситуации Федеральное собрание имело все юридические основания для принятия декрета о восстановлении в полном объеме действия прежней Конституции в редакции 10.12.1992 г., не признании властных полномочий «президента» и взятии на себя временно всей полноты власти в России для обеспечения избрания органов власти в полном соответствии с прежней Конституцией. Это был путь восстановления правопреемственности государственной власти и стабилизации в обществе. Второй вариант был связан с признанием, «де факто», установленной личной властью «президента» новой системы общественных отношений и встраиванием в соответствующую им структуру органов власти. В этом варианте Федеральное собрание становилось соучастником его действий по сохранению силой навязанного России нового общественного строя и закрепляло раскол в обществе на основе сохранения правовых оснований непризнания большой частью граждан легитимности новых органов власти. Итак, от начала работы Федерального собрания зависело закрепление установленного личной властью «президента» нового общественного строя или возвращение России на путь преемственного правового развития. Описанный принципиальный выбор дальнейшего развития института властных отношений в России имел, однако, сугубо теоретическое значение. На практике, подавляющее большинство депутатов Государственной Думы не могло допустить и мысли о возможности добровольного отказа от полученного статуса. Дума сразу безоговорочно выбрала путь сосуществования с «президентом», признав свои законодательные полномочия производными от его известного указа № 1400 и в качестве Основного закона ельцинскую Конституцию России. Часть депутатов, правда, под влиянием общественного наказа в ходе избирательной кампании, сделала попытку инициировать парламентское расследование событий 21 сентября - 4 октября 1993 г. Но делалось это не в плане изучения законности смены общественного строя, а в части определения степени вины отдельных представителей органов власти за превышение должностных обязанностей. Девятого февраля 1994 г. Дума приняла решение создать «Комиссию по расследованию причин и обстоятельств событий сентября - октября 1993 года» и даже утвердила 16 февраля ее персональный состав. Однако, две попытки принять Положение о работе этой комиссии закончились ничем, а затем, вопрос о ней был вообще «погребен» 23.02.1994 решением об объявлении политико-экономической амнистии ( в т.ч. по событиям 21 сентября – 04 октября 1993 г.). В день его принятия, правда, была попытка части депутатов сохранить созданную комиссию, но за это решение проголосовало лишь 209 депутатов [66] (47,1% от общего числа и 68,3% от числа присутствующих в зале). В этой ситуации судьбу комиссии решил отказ голосовать за её сохранение фракции ПРЕС во главе с Шахраем (09 и 16 февраля 1994 эта фракция голосовала за создание комиссии). Правда, не меньшую лепту внесло и пренебрежение своими депутатскими обязанностями 138-ю депутатами просто не явившимися на заседание (поддержки 17 из отсутствовавших хватило бы для бесспорного принятия решения о сохранении комиссии). По свидетельству В.В. Костикова: «президента крайне раздражала возможность проведения парламентского расследования обстоятельств, приведших к мятежу октября 1993 года. Он опасался, что такое расследование вновь обострит политическую жизнь и помешает заключению Меморандума об общественном согласии, которого он очень добивался...»[35, стр. 133]. На помощь официально представлявшему «президента» в Государственной Думе А.М. Яковлеву был направлен помощник «президента» Г.А. Сатаров и итогом напряженного торга с Советом ГосДумы стало принятие 23.02.1994 пакета из 6 постановлений, включающих, в том числе, 2 постановления об амнистии («президента» и ГосДумы) и «Меморандум о согласии», разработанный фракцией Шахрая. Смысл соглашения сводился к тривиальной сделке: свобода защитников прежней Конституции, реальных и потенциальных узников «Лефортова», в обмен на отказ Государственной Думы от расследования роли «президента» и исполнительной власти в силовой смене политического строя: «Осознавая всю сложность политического и экономического положения нашего общества и необходимость принятия экстренных конструктивных мер по безопасному выходу России из кризисной ситуации на основе консолидации всех властных структур и политических сил, принимаем настоящий Меморандум.»…….«Для достижения гражданского согласия считаем необходимым совместное рассмотрение органами исполнительной и законодательной власти всего комплекса проблем политических, экономических и социальных преобразований общества. Предлагаем Правительству Российской Федерации совместно с комитетами, фракциями и депутатскими группами Государственной Думы и Совета Федерации при координирующей роли Президента Российской Федерации в течение ближайших двух - трех месяцев выработать комплекс необходимых для выхода из кризиса согласованных мер с привлечением специалистов, политических и общественных деятелей страны…». (Меморандум о согласии одобренный Постановлением № 62 ГД ФС РФ от 23.02.1994 [67]. Уровень доверия совершивших сделку сторон ярко характеризует факт их согласия только на принятие всего пакета из 6 документов в комплексе, одним голосованием. Пакетное соглашение по амнистии стало первым самостоятельным политическим шагом Государственной Думы, определившим дальнейшую её судьбу. Не вняв предостережению депутата Сергея Николаевича Бабурина: «До тех пор, пока мы не разберемся с событиями осени прошлого года, кровь будет не только на Правительстве, но и на Государственной Думе.(из стенограммы заседания ГД ФС РФ от 09.02.1994 – [68]), Дума, в целом, заняла позицию сокрытия государственного преступления, т.е. стала сообщником организаторов государственного переворота. Пакетное решение об амнистии было встречено «в штыки» радикально настроенными сторонниками «президента» из «Выбора России» и яростной критикой в контролируемых ими СМИ. Точнее, неприятие вызвало лишь включение в неё части участников, выступавших в защиту органов законодательной власти, поскольку исполнителей своего указа «президент» предусмотрительно учел в своём проекте постановления об амнистии, направленном в Государственную Думу 21.01.1994: «а также лица, проходившие военную службу на территориях государств Закавказья, Прибалтики, Республики Таджикистан, выполнявшие задачи по защите конституционных прав граждан в условиях чрезвычайных положений и при вооруженных конфликтах» (из ответа на вопросы представителя «президента» в Государственной Думе А.М. Яковлева) [69, стр. 19]. Благодаря серии более поздних откровений Генерального, на тот момент, прокурора А.И. Казанника [62, стр.52-59] процесс обретения свободы примерно сотней подследственных защитников Верховного Совета вполне мог бы стать сюжетом для увлекательного политического боевика и уже вошел в историю, как свидетельство гражданского мужества и высокого профессионализма несгибаемого Генерального прокурора в одиночку восстановившего справедливость в противостоянии с самодурством самого (!) «президента». Однако, спокойный анализ известных фактов с позиций популярного детективного метода «ищи, кому это выгодно» приводит к однозначному выводу: организация принятия решения о политико-экономической амнистии и скоропалительного его выполнения, на самом деле, были выверенной и чётко реализованной спецоперацией «интеллектуального крыла» команды «президента». Вполне возможно, что эта операция была организована «за спиной президента» и не столько ради спасения его репутации, сколько ради освобождения себя, любимых, от ответственности «стрелочников» в случае проведения объективного расследования событий 21.09 – 04.10 1993 года. А такая угроза, по мере продвижения следствия Генеральной прокуратуры по факту массовых беспорядков в Москве 3-4 октября 1993 г., становилась всё более реальной: «По свидетельству А. И. Казанника, расследование обстоятельств «штурма» Белого дома поставило Генеральную прокуратуру перед необходимостью предъявления обвинения министру обороны П. С. Грачеву и министру внутренних дел В. Ф. Ерину «как исполнителям преступных приказов». Но тогда возникал вопрос и о том, кто отдавал эти «преступные приказы», то есть о Б. Н. Ельцине. «...Мы, - утверждает А. И. Казанник, - понимали, что процедура привлечения Ельцина к уголовной ответственности исключительно сложная», но «в феврале 1994 года, во время совещания в прокуратуре, мы пришли к выводу, что придется расследовать уголовное дело и в этом аспекте» [40, стр. 489]. И дело тут не в особой принципиальности Генерального прокурора, как может показаться из интервью А.И. Казанника, а в большом составе следственной группы (до 200 следователей и примерно столько же оперативных работников), что неизбежно вело к проведению разнонаправленных следственных действий: как обвинительного, так и оправдательного уклона, процессуальному закреплению полученных результатов, вынуждающему учитывать их в определении результирующей позиции Генеральной прокуратуры. Иными словами, среди сотрудников следственной бригады за счёт большой её численности были представлены различные точки зрения российского общества на расследуемые события, что вело к вынужденной относительной объективности её работы. О нарастающей опасности не столько внутреннего сколько международного правового скандала, получая еженедельные подробные доклады Генерального прокурора, «президент» и его окружение прекрасно понимали. Установленные следственной бригадой обстоятельства массового расстрела безоружных людей у телекомплекса «Останкино», фактически, уже подводили к необходимости переадресации обвинения с представителей Верховного Совета на командование МВД. Аналогичная ситуация складывалась и со штурмом здания «Верховного Совета». В сложившейся ситуации А.И. Казанник вынужден был выбирать не просто между профессионализмом и выполнением незаконных требований «президента», как это было представлено в его интервью. Являясь с февраля 1993 года членом Президентского Совета, он обязан был изыскивать возможность использования своих профессиональных знаний и служебного положения для пресечения нежелательного для Б.Н. Ельцина развития ситуации и закрепления смены общественного строя в России, как следствия личной жизненной позиции и одобренного им указа № 1400 от 21.09.1993 г. Следует признать, операция «амнистия» была спланирована и проведена интеллектуальным крылом команды «президента» блестяще и разом решила две стратегические задачи: освободила от уголовной ответственности всех граждан, совершивших преступные деяния в период государственного переворота, включая самого «президента», и поставила точку, по крайней мере, на ближайшее время, в вопросе о спорности полномочий органов власти новой, основанной указом Б.Н. Ельцина, России. Приняв амнистию из рук новой власти, находящиеся под следствием руководители защитников прежнего конституционного строя, признали тем самым и властные полномочия новой законодательной власти. Образно говоря, они обменяли убеждения на свободу. Не нашлось среди них ни одного способного в память безвинных сограждан, сложивших голову у стен Верховного Совета, отказаться от амнистии и вынудить довести до конца затеянное следствие. В число разработчиков операции прикрытия «амнистия», как минимум, входили: помощник «президента» по национальной безопасности Ю.М. Батурин (обеспечил подготовку указа Б.Н. Ельцина от 22.02.1994 о передаче в нужный момент, всего на несколько дней, следственного изолятора «Лефортово» из ФСБ в подчинение Генеральной прокуратуре, чтобы немедленно, выполняя постановление об амнистии, выпустить на волю арестованных по делу о беспорядках 3-4 октября 1993 г. ); Г.А. Сатаров (обеспечил успешность торга в Государственной Думе по подготовке пакетного соглашения 23.02.1994) и И.П. Рыбкин («Во-первых, напомню, что в подписанном И. П. Рыбкиным Постановлении Государственной Думы об амнистии был пункт 9, о существовании которого он, конечно же, не мог забыть. "Данное Постановление вступает в силу с момента опубликования. Пункты 1 и 2 Постановления подлежат исполнению немедленно". Именно эти пункты предусматривали прекращение уголовных дел и освобождение лиц, ответственных за путч августа 1991 и октября 1993 годов. И второе - свидетельство главного редактора "Российской газеты" Натальи Ивановны Полежаевой о том, что Рыбкин лично звонил ей и торопил опубликовать Постановление Госдумы об амнистии (то самое, которое "вступает в силу с момента опубликования").» [35, стр. 131]. А как же требования Ельцина и «выкручивание рук» Казаннику группой его соратников, о которых красочно поведал в ряде интервью сам бывший Генеральный прокурор? Во-первых, ореол героя – одиночки вокруг бывшего генерального прокурора создан СМИ на основе изложения этих событий только одной стороной (А.И. Казанником) и это необходимо учитывать. Однако, представляет интерес и другая оценка роли Казанника человеком, безусловно, достаточно информированным: «Президент, находившийся в Барвихе на даче, по телефону пытался остановить реализацию Постановления парламента. Но тщетно. Генеральный прокурор России Алексей Казанник, публично заявивший о своем несогласии с решением Государственной Думы ("Акт политической амнистии навсегда останется одной из позорных страниц в истории отечественного парламентаризма"...), тем не менее, отказался выполнить требование Ельцина о приостановке амнистии. "Прокурор не наделен полномочиями по приостановлению акта амнистии", - отвечал он. Оказавшись зажатым между собственной гражданской позицией и буквой закона, он в этот же день заявил о своей отставке. "У меня нет выбора... Акт амнистии будет выполняться, но, разумеется, без моего участия". Как Понтий Пилат, А. Казанник "умывал руки". Позднее президент расценит это как предательство.» (информация пресс-секретаря «президента» В.В. Костикова [35, стр.131]). И в самом деле, от героя, решившего пожертвовать должностью ради торжества закона, более логично было бы ожидать демарша с отставкой после выполнения служебного долга! Отставка же с упреждением (заявление было подано 25.02.1994) фактически расчищала путь и подталкивала к произволу, открывая «президенту» возможность срочно, ещё 25 февраля, посадить в кресло генерального прокурора более надёжного, своего, человека… Да и, оказывается, вовсе не Казанник принял решение о немедленном исполнении амнистии: «…Поступили утренние газеты. В «Российской газете» - постановление об амнистии, которое, таким образом, вступило в законную силу. В соответствии с распределением обязанностей, заместитель Генерального прокурора Владимир Кравцев принял решение о немедленном, как и предусмотрено в постановлении, освобождении обвиняемых из под стражи. Следователи выехали в Лефортово объявлять постановление под подписку…» [62, стр.56]. А в это время сам Генеральный прокурор был занят организацией срочной пресс-конференции, чтобы отставкой юридически отмежеваться от не выполнения распоряжения «президента». Объективно ситуация более соответствует ловкому трюку с извлечением максимальной пользы из отказа подчиненных выполнить требования «президента», которые, в принципе, соответствовали собственной жизненной позиции и личным интересам. Ведь убежденный антикоммунист А.И. Казанник летел 04.10.1993 г. в Москву в кресло Генерального прокурора явно не для восстановления законности, с её попранием он априори согласился поддержкой указа № 1400, а с тщеславным намерением организовать и возглавить процесс века над коммунизмом. Как свидетельствует В.Б. Исаков, Генеральный Прокурор созвал в 16 часов 25.02.1994 г. коллегию прокуратуры: «На ней было единогласно решено, что прокуратура должна исполнять законы и следить за их исполнением, а осуществлять надзор за Думой и ревизовать её решения не правомочна» [62, стр. 54]. Но зачем собирать подчинённых, если уже принял решение ценой собственной отставки выполнить закон? Для того чтобы сделать соучастниками собственного непослушания или, всё же, пытаться, уговорив их, выполнить распоряжение «президента»? Помимо крушения личных радужных надежд А.И. Казаннику светила ещё и публичная демонстрация профессиональной несостоятельности, как руководителя, в глазах «президента». Подключение общественного мнения через трюк с пресс-конференцией позволяло представить ситуацию в выгодном для себя свете давало некоторые шансы удержаться в кресле Генерального Прокурора. Ведь, как легко при неисполнении «монаршей воли» меняются Генеральные Прокуроры А.И. Казанник знал на собственном опыте: «Прилетев из Омска, он направился в Кремль, где попал напрямик в кабинет к Коржакову. Тот не дал ему времени даже встретиться с президентом, а сразу погрузил его в машину. На заднем сиденье уже был Барсуков с “калашниковым” в руках, его сопровождала вооруженная охрана. По приезде в прокуратуру Барсуков сам открыл дверь кабинета Степанкова пинком ноги. Бледный Степанков даже рта не раскрыл, когда Коржаков приказал Казаннику занять его место и “не терять его из виду ни на секунду, потому что этот способен припрятать какие-нибудь папки”. Так сменялись Генеральные прокуроры в России в октябре 1993 года. Если, конечно, Казанник рассказал правду. Мне он казался искренним и даже расстроенным. Я спросил: вы и в самом деле ничего не понимали? Ответ был: “Мне такое и в голову не могло прийти” » [70, стр.106]. Показательно, что позднее, когда страсти вокруг амнистии поулеглись, Казанник, действительно, пытался вернуться в кабинет Генерального прокурора. Характерен ещё один штрих итальянского журналиста Джульетто Кьеза к портрету Казанника – обличителя нравов в ельцинском окружении: «В следующий раз я увидел Казанника по телевизору накануне выборов 1996 года, когда он встречал прибывшего в Омск Бориса Ельцина. Камеры запечатлели бывшего прокурора, когда он, согнувшись, смиренно и униженно умолял Ельцина не допустить победы коммунистов.» [70, стр.106 ]. Во-вторых, следует учитывать постоянную борьбу за влияние на «президента» между несколькими группами его помощников, конкуренция между которыми в полном соответствии с известной французской пословицей «свита делает короля!» порой кардинально меняла ход развития событий (роль «силового крыла» в провоцировании кровавого финала госпереворота 04.10.1993 рассмотрена ранее). Любопытная информация: «По сведениям омской прессы, на родину, в скромную квартиру на окраине города, А. И. Казанник летел под чужим именем, в рабочей одежде. В салон самолета прошел через кабину пилотов. В Омске передвигался в сопровождении двух охранников из фирмы «Акция»» [71] позволяет предполагать, что истинной причиной панической отставки А.И. Казанника был страх за собственную жизнь. «Силовое крыло» команды «президента» вполне могло готовить принесение в жертву публично выступавшего против амнистии генерального прокурора, как доказательство продолжения заговора, предлог для роспуска «неудачной Думы» и повод для начала массовых репрессий. К тому же А.И. Казанник не скрывал своих убеждений антикоммуниста и числился не последним лицом в пропрезидентском движении «Выбор России»: «В октябре 1993 г. был избран сопредседателем Омского регионального отделения движения «Выбор России» [71]. В-третьих, угрожающий «рык» «президента» вслед за принятием пакетного соглашения по амнистии имел четко выверенный психологический расчет. Вспомним, что отказ от парламентского расследования обстоятельств событий 21 сентября – 04 октября 1993 года выглядел не слишком убедительно. Из 138 депутатов, не принимавших участия в заседании 23 февраля, для восстановления решения Государственной Думы от 16.02.1994 о создании соответствующей комиссии достаточно было отмобилизовать поддержку всего 17 депутатов! Грозные демарши «президента» 25-28 февраля давали понять соответствующей части Думы, что весьма условны не только свобода граждан, вышедших на волю по амнистии, но и их собственный статус законодателей. Что зависят они целиком от доброй воли «президента», которого не стоит излишне раздражать любопытством… Кульминация наступила к вечеру 28 февраля, когда три помощника (Батурин Ю.М., Костиков В.В. и Пихойя Л.Г.) пришли к «президенту» с проектом указа "О дополнительных мерах по поддержанию конституционного строя" : «- Слабо... Слишком вяло, - сказал он. Признаться, мы были удивлены, поскольку проект Указа был составлен в достаточно жестких тонах. Мы сказали ему об этом. - Надо еще жестче, - отозвался президент. Смысл его высказываний состоял в том, чтобы "не размазывать ситуацию", а "немедленно арестовать выпущенных по амнистии". Президент был настроен очень решительно. Он нажал на кнопку пульта и тут же при нас стал говорить с В. Ф. Ериным: "Нужно немедленно провести аресты. Вы знаете кого", - сказал он, не называя фамилий. Мы слышали все ответы Виктора Федоровича, поскольку президент не считал нужным скрывать от нас разговор и у него было включено звуковое переговорное устройство. Ерин отвечал, что приказ готов выполнить, но что ему нужно официальное согласие нового Генерального прокурора Ильюшенко. - Согласие будет, - коротко сказал президент и отключил связь.» [35, стр. 133]. Итог обострения ситуации с амнистией пресс-секретарь «президента» В.В.Костиков подводит как: «Сработали какие-то механизмы торможения, и приказ Ельцина был либо блокирован, либо отозван.» [35, стр. 133]. А в марте 1994 г., по свежим следам, он же делает смягчающее заявление для ИТАР-ТАСС: «Президент… не пошел на немедленные жесткие меры с учетом заявленного Государственной Думой намерения действовать в направлении национального согласия» [62, стр.57]. |
Похожие:
 | ... |  | Данное пособие содержит краткий теоретический курс и ряд очерков по истории мировой культуры, начиная с первобытнообщинного строя... |
| Александр Калинин, Президент, Общероссийская общественная организация малого и среднего предпринимательства «опора россии» | | Не последнюю роль в современной украинской политике играет также реальный и выдуманный «компромат». Расследование Юрия Вильнера,... |
| Философы современной России. Энциклопедический словарь. Издание 5-е. Сост., вступит ст., прил. М. В. Бахтина. М.: Издательский дом... | | России и ближнего зарубежья, пропаганда здорового образ жизни и полноценного досуга среди населения, привлечение к занятиям современной... |
| Мационных технологий, технических наук, филологии и истории, искусствоведения, педагогики и политологии, экологии и психологии. Сборник... | | История современной психологии / Пер с англ. А. В. Говорунов, В. И. Кузин, Л. Л. Царук / Под ред. А. Д. Наследова. – Спб.: Изд-во... |
| Всероссийский конкурс:«Bikini+Mens Physique». Лучшая пара России «Бикини+пляжник» | | Бродовская Е. В. Политическая система современной России: Учебное пособие/Е. В. Бродовская. – Тула: Изд-во ТулГУ, 2007. – 160 с |