Социально-экономическое положение женщин на рынке труда в санкт-петербурге
Скачать 1.57 Mb.
|
1. СОСТОЯНИЕ И ДИНАМИКА РЫНКА ТРУДА В САНКТ-ПЕТЕРБУРГЕ 1.1. Используемые подходы, положения и понятия Гендерная дискриминация на рынке труда фиксировалась различными российскими и зарубежными исследователями на различных стадиях нахождения индивида в сфере занятости: 1) в период профессиональной подготовки (до вхождения на рынок труда и в период повышения квалификации); 2) в доступе к профессии; 3) при приеме на работу; 4) в период карьерного роста; 5) при увольнении; 6) при оплате труда. Причем, если первые пять пунктов представляют дискриминацию в доступе к профессиональной деятельности, в том числе высокого качества, то последний пункт – дискриминацию в результате профессиональной деятельности, напрямую влияющую на гендерный разрыв в доходах. Различают прямую и косвенную дискриминацию. Например, дискриминация при оплате труда может быть прямой (разная оплата за труд одинаковой ценности) и косвенной (разрыв в оплате труда в результате неравного доступа женщин к высшим должностям, к определенным профессиям; неравные возможности в накоплении человеческого капитала). Представляется, что в аналитических, а не оценочных целях, следует использовать слово «сегрегация» (в буквальном смысле означает «разделение», «отделение»). Соответственно термин «гендерная сегрегация» описывает явление, связанное с раздельным существованием индивидов, принадлежащих разным гендерным группам, в определенной сфере жизнедеятельности человека. И хотя, как было сказано, формально пол и гендер не являются тождественными понятиями, под гендерной сегрегацией понимается разделение мужчин и женщин в рамках определенных социальных, экономических и институциональных структур. В сфере экономики гендерная сегрегация является одной из характеристик рынка труда. Для определения понятия «гендерная сегрегация» в этом контексте данное явление можно рассмотреть в двух взаимосвязанных плоскостях. Как динамическое явление гендерная сегрегация представляет собой тенденцию к устойчивому разделению мужчин и женщин по разным сферам деятельности, т.е. описывает некий процесс, заключающийся в том, что представители каждого пола по определенным причинам заняты в разных видах занятий. В то же время гендерная сегрегация описывает текущее состояние рынка труда — ситуацию, при которой женщины и мужчины неравномерно распределены между различными видами деятельности. И в том и в другом случае речь идет об особенностях гендерной структуры занятости и ее изменении во времени. Гендерная сегрегация наличествует на уровнях секторов экономики, отраслей, предприятий, профессий, должностей в виде доминирования представителей того или иного пола. При этом часто в научных исследованиях и политически ориентированных работах это явление трактуется как одна из форм дискриминации женщин на рынке труда, т.е. как явление, с которым необходимо бороться. Типичным примером такого подхода является констатация роста количества феминизированных отраслей в российской экономике в начале 1990-х гг., на основе чего делается вывод, что обозначенная тенденция имела ярко выраженный дискриминационный характер, так как по всем отраслям с высоким уровнем концентрации женщин наблюдается следующая зависимость: чем выше доля женщин в отрасли, тем ниже уровень средней заработной платы. По-видимому, ставить знак равенства между гендерной сегрегацией и гендерной дискриминацией неправомерно. Гендерная сегрегация может складываться как под воздействием внешних ограничений (экономических, социальных, институциональных) для мужчин и женщин, так и в результате свободного выбора сфер и форм занятости, на основе существующих индивидуальных предпочтений. В последнем случае сегрегация не будет тождественна дискриминации. Рынок труда любой страны характеризуется большей или меньшей степенью неравномерности в распределении мужчин и женщин между сферами деятельности, однако просто факт существования гендерной сегрегации не создает предпосылок для нормативных выводов. Для оценки ситуации необходимо не только измерение уровня гендерной сегрегации и оценка динамики его изменений, но и осознание причин, лежащих в основе феминизации одних профессий и маскулинизации других, а также последствий, к которым приводит подобное проявление гендерной асимметрии на рынке труда. Только такой подход отвечает принципам позитивного анализа — одного из методологических принципов современной экономической теории. Кроме того, он поможет сформулировать, в случае необходимости, мероприятия, направленные на выравнивание гендерных диспропорций в сфере занятости. Существует несколько форм проявления гендерной сегрегации, однако в фокусе внимания большинства исследований по данной тематике находится, прежде всего, профессиональная сегрегация — асимметричное распределение мужчин и женщин по профессиям. Это объясняется тем, что именно профессиональная сегрегация становится основой для существования прочих форм — отраслевой, должностной, межфирменной и межсекторной сегрегации, поскольку профессию можно назвать «атомом», первичным элементом, характеризующим занятость индивида в определенной сфере деятельности. В экономической литературе присутствуют три основных подхода к объяснению причин гендерного разрыва в заработках. Первый связан с разным уровнем накопленного человеческого капитала у женщин и мужчин. Второй – с гендерной профессиональной сегрегацией в отраслевом, профессиональном, должностном разрезах. Третий – с прямой дискриминацией женщин по заработной плате, то есть с неравной оплатой за труд одинаковой ценности. Как правило, прямую дискриминацию измеряют по остаточному принципу, исключив влияние профессиональной и отраслевой сегрегации, разрыва в человеческом капитале (уровне образования и стаже работы) на гендерный разрыв в оплате труда3. Концепция влияния человеческого капитала на уровень заработной платы была достаточно подробно разработана еще в 1970-1980-х гг.4 Объем домашнего труда у женщин значительно больше, следовательно, они не могут в равной степени конкурировать с мужчинами за накопление человеческого капитала (образование в течение жизненного цикла, стаж работы5). Тогда рациональный выбор домохозяйства состоит в распределении ролей на «кормильца» и «домохозяйку». Женщины не хотят инвестировать в свое обучение (в том числе на рабочем месте), понимая «незначимость» и краткосрочность своей карьеры. Работодатели, в свою очередь, воспринимают женщин как работников с меньшим уровнем отдачи на вложенные в них средства в обучение по причине дополнительных домохозяйственных нагрузок. Размывание специализации в браке, изменение гендерного контракта супругов, рост числа неполных семей, достижения женщин в общественной сфере поставили под сомнение рациональность поведения домохозяйства в случае жесткого распределения ролей и отказа от инвестирования в женский человеческий капитал. Несмотря на то, что в России очень устойчивы стереотипы в отношении женщин на рынке труда (проявляющиеся в основном в статистической дискриминации со стороны работодателей), вложения в женский человеческий капитал не только «догоняют», но и «перегоняют» вложения в мужской человеческий капитал. Практически все эмпирические исследования подтверждают отрицательное влияние компонентов человеческого капитала на гендерный разрыв в заработной плате: высокий уровень женского человеческого капитала сокращает около 8-10% разрыва6. Профессиональная сегрегация в отраслевом, профессиональном, должностном разрезе объясняет значительную часть гендерного разрыва в оплате труда – 30-40%. Профессиональная сегрегация может быть также вызвана различным уровнем человеческого капитала, когда женщины не могут конкурировать с мужчинами в высокооплачиваемых секторах экономики, так как из-за домохозяйственных нагрузок отстают от мужчин в уровне образования, накоплении профессиональных навыков, в стаже работы. Ограниченный выбор профессий для женщин создает переизбыток предложения женского труда, что влияет на снижение заработной платы в «женских» отраслях и профессиях. Профессиональная сегрегация может формироваться также и в результате предпочтений женщин в отношении выбора определенных профессий, и в результате сравнительных преимуществ женщин в производительности труда в определенных профессиях. Как следствие, нашим женщинам придется не только учиться, работать и растить детей, но и ухаживать за престарелыми родителями. Одновременно их семьям придется не только инвестировать во все более дорогостоящее и продолжительное образование, но и перенаправлять часть средств в сторону старшего иждивения, ведь коэффициент замещения пенсией утраченной зарплаты в стране на позорно низком уровне. Сегрегация устойчиво связана с различиями в заработной плате. Чем выше доля женщин в составе рабочей силы в отрасли, тем меньше отношение уровня заработной платы в отрасли к среднему уровню заработной платы в экономике. Из этой устойчивой зависимости выбиваются только две отрасли: сельское хозяйство и финансы, кредит, страхование. В сельском хозяйстве больше заняты мужчины, но заработная плата там очень низкая, в финансах, кредите страховании, наоборот, больше заняты женщины, но там очень высокая заработная плата по сравнению со средним уровнем. В то же время в финансовом секторе все последнее время устойчиво росла занятость мужчин. Это хорошо иллюстрирует механизм формирования гендерного неравенства на рынке труда, то каким образом распределение мужчин и женщин по видам деятельности приводит к разным экономическим результатам для них. По данным Госкомстата РФ принадлежность к пенсионерам не является фактором повышенного риска бедности. Но высокая вероятность бедности затрагивает, в первую очередь, определенную группу пожилых - одиноких пенсионеров старше 65 лет7, а это женщины. Таким образом, в возрастной группе старше трудоспособного возраста количество бедных женщин почти на 3 млн. человек превышает бедных мужчин. В итоге женщины живут дольше, но за счет этого и беднее. Можно сказать, что если бы мужчины жили столько же, сколько и женщины, то масштабы гендерных различий в бедности были бы существенно меньше. Но не за счет того, что было бы меньше бедных женщин, а было бы больше бедных мужчин. Бедность одиноких пенсионерок старшего возраста отличается также крайними формами ее проявления, так как, не имея других трансфертов кроме пенсий, утратив физическую способность к заработкам и ведению личного подсобного хозяйства, они оказываются среди наиболее нуждающихся групп населения. Неравенство в доступе к ресурсам между мужчинами и женщинами следует рассматривать в перспективе жизненного цикла, признавая индивидуальные и независимые права женщин на ресурсы, которые позволили бы им избежать экономической подчиненности и нищеты, в том числе в пожилом возрасте. С этой точки зрения пенсионная реформа, предусматривающая переход к элементам накопительной пенсионной системы, учитывая гендерные разрывы в заработной плате, создаст дополнительное ухудшение положение женщин старшего возраста по сравнению с мужчинами.8 Часто говорят о самовоспроизводящемся характере гендерной сегрегации: поскольку решение о выборе сферы деятельности принимается с учетом ожидаемой отдачи от нее, то выполнение женщинами в обществе двойной функции — работника и матери — «корректирует» их выбор в направлении, отличном от ситуации, которая имела бы место при прочих равных условиях. Речь идет не только об укладе и, несомненно, важных традициях, господствующих в обществе, когда выбор сферы деятельности предопределен представлениями о типичных мужских и женских занятиях. Даже в непатриархальных обществах женщины могут предпочитать работу в традиционно «женских» профессиях, поскольку в них легче сделать карьеру из-за того, что в данных профессиях женщина, занимающая руководящий пост, воспринимается обществом адекватно и не дискриминируется. Говоря о стереотипах, поддерживающих гендерное неравенство можно использовать их классификацию, предполагающую стереотипы положения и стереотипы поведения. (См.: Рис. 1.1.1.) В результате действия всех взаимосвязанных факторов гендерной сегрегации во всем мире наблюдается тенденция превалирования женщин в тех сферах занятости, которые предполагают выполнение «естественных» для женщин функций. Иными словами, существование неявного социального контракта предопределяет как разные предпочтения работников в отношении профессий, так и возможности входа в них. Рис. 1.1.1. Механизм возникновения и поддержания гендерной сегрегации9      эффект обратной связи  Гендерные структуры занятости, находящие отражение в существовании сегрегации, являются довольно ригидными, демонстрируя устойчивость во времени. Существенные изменения в степени гендерной сегрегации можно проследить лишь на значительных временных интервалах, измеряющихся десятками лет. Так, в экономически развитых странах серьезное сокращение неравномерности распределения мужчин и женщин между сферами деятельности стало заметным в течение последних 40-50 лет, когда женщины начали активно занимать рабочие места, ранее традиционно ассоциировавшиеся с мужской занятостью. Следовательно, можно говорить об устойчивом существовании на рынке труда двух сегментов — сегментов мужской и соответственно женской занятости. Этот вывод согласуется с основными постулатами теории двойственного рынка труда, основа которой была заложена в работе К. Керра середины 1950-х гг. В соответствии с гипотезой о двойственном рынке труда, в каждый момент времени на рынке труда сосуществуют два сектора (сегмента), при этом каждый обладает определенными, присущими исключительно ему характеристиками. Основным критерием сегментирования можно назвать различия в особенностях формирования спроса на труд и его предложения, а также в реакции субъектов каждого сегмента на экзогенные по отношению к ним изменения. Традиционно сегменты характеризуются различиями в параметрах рабочих мест, таких, как уровень заработной платы, режим и гарантии занятости, доступ к социальным благам, возможность повышения квалификации и карьерного роста и т.д. Другими словами, можно говорить о наличии секторов с «хорошими» и «плохими» рабочими местами или, соответственно, о «первичном» и «вторичном» сегментах рынка труда. Ключевым моментом в данной теории является постулирование ограниченной, а в крайнем случае — невозможной мобильности между секторами. Как следствие, индивиды, занятые на «плохих» рабочих местах, по причине наличия институциональных барьеров для перехода (например, дискриминации) лишены возможности улучшения параметров собственной занятости даже при снижении дисперсии характеристик работников обоих сегментов. Наличие существенных различий в характеристиках рабочих мест, имеющих выраженную гендерную «окраску», подтверждается многими авторами. Например, выявлено, что в России работники традиционно «мужских» профессий зарабатывают в среднем значительно больше, чем работники «женских» профессий. Кроме того, рабочие места в «женском» сегменте профессий характеризуются меньшей продолжительностью рабочего времени, меньшим количеством подчиненных и более высокой вероятностью принадлежности к государственному сектору. Вообще, гендерные различия в заработной плате тесно связаны с асимметричностью гендерных структур занятости. Считается, что основным негативным последствием существования гендерной сегрегации является неравенство результатов трудовой деятельности для мужчин и женщин. Выбор занятия, профессии, в соответствии с теорией человеческого капитала, сопряжен с индивидуальной оценкой отдачи от нее в течение трудовой жизни. При этом основными детерминантами, определяющими размер заработка работника, являются параметры его человеческого капитала: образование и опыт работы. Если с точки зрения формального образования в настоящий момент можно говорить о гендерном равенстве в развитых странах, то по продолжительности трудового стажа, а значит, и по уровню накопленного профессионального опыта женщины в среднем проигрывают мужчинам. И дело даже не только в более раннем переходе женщин в состав экономически неактивного населения. Согласно данным, представленным в работе Р.Эренберга и Р.Смита, для каждого уровня образования в когорте 25-летних ожидаемая продолжительность трудовой карьеры различается в зависимости от пола на 7-9 лет. Такое положение вещей объясняется тем, что закрепленная за женщинами обязанность по уходу за детьми приводит к прерыванию ими трудового стажа на некоторое время. В ряде стран, действительно, официальная продолжительность трудовой жизни мужчин больше, чем у женщин. Например, мужчины покидают рынок труда в более позднем, чем женщины, возрасте в России (60 лет против 55), Польше и Великобритании (65 лет против 60). Однако распространена и практика выхода на пенсию по достижении мужчинами и женщинами одинакового возраста: 65 лет в США, Канаде, Японии и Швеции, 60 лет во Франции. На самом деле, как показано М.Баскаковой, в российских условиях существуют факторы, снижающие общий трудовой стаж и для мужчин (служба в армии, худшие показатели здоровья). Таким образом, общие различия в трудовом стаже мужчин и женщин могут в реальности оказаться не такими значительными. Может показаться, что концепция, акцентирующая внимание исключительно на количестве накопленного человеческого капитала, не делает очевидной асимметрию в выборе представителями разного пола разных профессиональных ниш. Однако это не так. С.Полачек [Polachek] доказывает, что в рамках теории человеческого капитала можно учесть качественные его различия и, таким образом, объяснить устойчивое существование профессиональной сегрегации. Дело в том, что, поскольку рациональное поведение предполагает выбор женщинами профессий, характеризующихся невысокими потерями в заработках, связанными с временным уходом с рынка труда, они должны выбирать профессии с относительно высокой стартовой заработной платой и низкой отдачей от накопленного профессионального опыта. Кроме того, выполнение занятыми женщинами «двойной функции» требует, чтобы они меньше времени, чем мужчины, расходовали на работу за заработную плату. Как следствие, женщины выбирают такие сферы деятельности и рабочие места, которые допускают более гибкие режимы занятости, позволяя работать либо в сокращенном режиме рабочего времени, либо чередуя дни полной нагрузки со свободными днями. В то же время в соответствии с традицией предполагается, что предпочтения мужчин в отношении выбора сфер занятости опосредуются необходимостью зарабатывать для обеспечения материального положения семьи. Эти различия лежат в основе гипотезы «доминирующих предпочтений» или «добровольной скученности» М. Киллингсворта [Killingsworth]. Тем не менее, по мнению Р.Анкера [Anker], теория человеческого капитала не может считаться единственной объяснительной основой существования профессиональной сегрегации, поскольку, во-первых, на протяжении последних десятилетий возросла ориентация женщин на участие в рабочей силе; во-вторых, во многих странах снизился объем необходимого домашнего труда; в-третьих, быстрыми темпами растет доля домашних хозяйств, возглавляемых женщинами; в-четвертых, многие типично «мужские» профессии (особенно из разряда неквалифицированных) в действительности не требуют значительного накопленного человеческого капитала. Сложно, однако, в полной мере принять его доводы. На наш взгляд, именно первые три тенденции привели к тому, что уровень сегрегации в развитых странах во второй половине XX в. значительно сократился. Тем не менее, и это абсолютно очевидно, только факторами, лежащими на стороне предложения и связанными с человеческим капиталом, объяснить сегрегированность структур занятости невозможно. Итак, рабочие места, принадлежащие «женскому» и «мужскому» сегментам рынка труда, отличаются друг от друга рядом характеристик, среди которых одной из основных является заработная плата. Объяснение подобной ситуации дает так называемая модель «столпотворения», или «переполнения», описанная Б.Бергманн [Bergmann]. Если для большинства женщин доступ в определенные профессии затруднен, то мужчины имеют право претендовать на любые имеющиеся на рынке рабочие места. Такое положение приводит к сосредоточению женской рабочей силы в ограниченном круге видов деятельности, следствием чего и становится снижение уровня оплаты их труда по сравнению с мужчинами. Как было отмечено выше, теория двойственного рынка труда предполагает не просто наличие на рынке труда двух сегментов с разными характеристиками рабочих мест и условий занятости, но и ограниченную мобильность между ними, что, в сущности, и является основной причиной устойчивой сегментированности рынка труда. Факт присутствия барьеров для перехода работников каждого пола из одного сегмента рынка труда в другой является труднодоказуемым. Тем не менее, в текущий момент в России интенсивность трудовой мобильности обеих гендерных групп по направлению к нетипичным для их пола профессиям невелика — наблюдение, косвенным образом подтверждающее это предположение. Анализ механизма возникновения и поддержания гендерной сегрегации позволяет сделать вывод о необходимости воздействия на поведение как работников (реальных и потенциальных), так и работодателей. В исследовательской литературе уже был сформулирован комплекс мер, которые могут способствовать уменьшению сегрегации. Соответствующие направления действий, в частности, включают политику: регулирования оплаты труда, в области найма и продвижения в должностной иерархии, образования, влияния на принятие решения об участии в занятости, субсидирования работодателей и создания рабочих мест. Не все направления государственной политики являются в равной степени актуальными. Результаты эконометрических расчетов свидетельствуют о том, что основным условием для повышения вероятности вступления женщин в более привлекательные с точки зрения размеров заработной платы «мужские» профессии и получения заметной отдачи от трудовой мобильности является их занятость в частном секторе. Учитывая при этом, что основным стимулом для смены места работы женщинами является рост заработной платы, можно предположить, что для повышения эффективности подстройки рынка труда и направленности трудовой мобильности на сокращение гендерной сегрегации необходимо решение трех задач. Это, во-первых, обеспечение большего равенства в доступе мужчин и женщин к рабочим местам в частном секторе экономики, во-вторых, преодоление отставания заработной платы в феминизированной бюджетной сфере от уровня оплаты труда в частном секторе, и, в третьих, преодоление вертикальной гендерной сегрегации в государственном секторе. Но решение этих задач требует в свою очередь разработки соответствующей нормативно-правовой базы и зависит от макроэкономической политики государства. Наблюдения за последние 10-15 лет экономического развития России позволяют сделать вывод о том, что рыночный механизм, по всей видимости, поддерживает и усиливает гендерную дифференциацию в заработках, а также в других результатах, которые получают мужчины и женщины в сфере занятости. Этот вывод чрезвычайно важен с нормативной точки зрения, поскольку если рынок оказывается несостоятельным в решении проблем устранения гендерного неравенства на рынке труда, следовательно, нужны институциональные меры, нужна политика, которая будет воздействовать на подобные результаты и ограничивать их. Очевидно, что речь не идет о директивно-силовом методе устранения гендерных диспропорций в сфере занятости. Прежде всего, задача государства состоит в создании такой институциональной среды, которая бы обеспечивала снижение гендерного неравенства посредством трудовой мобильности. При этом необходимо учитывать, что полное устранение сегрегации не должно рассматриваться в качестве основной цели. Деятельность государства должна быть направлена на обеспечение мужчинам и женщинам равных возможностей в доступе к разным профессиям и рабочим местам для реализации работниками свободного выбора в отношении сферы применения их труда. 1.2. Демографический фон В конце XX – начале XXI века численность населения Санкт-Петербурга непрерывно уменьшалась. Соответственно в городе снижалась и численность женщин: с 1990 по 2008 год она уменьшилась на 225 тысяч человек (с 2748,6 тыс.чел. до 2523,0 тыс.чел.). Одновременно росла доля женщин во всем населении Санкт-Петербурга (см.: Рис.1.2.1.).  Только за последние 8 лет, с 2000 по 2008 годы, она увеличилась с 54,9% до 55,2%. Увеличение доли женского населения в Санкт-Петербурге в первую очередь связано с тем, что женщины живут дольше, чем мужчины. Разница в ожидаемой продолжительности жизни мужчин и женщин в 2007 году составила 11,4 года (продолжительность жизни мужчин 64,0 года, женщин – 75,4 года). Диспропорции по полу в современном населении Санкт-Петербурга возникают в 30-летнем возрасте (см.: Рис 1.2.2.).  На каждую 1000 мужчин в возрасте 25-29 лет в начале 2008 года приходилось 966 женщин, а уже в следующей возрастной группе, 30-34 года – 1057 женщин. С увеличением возраста эти диспропорции возрастают, и достигают максимального разрыва в старших возрастах. На каждую 1000 мужчин в 2008 году в возрасте 70 лет и старше приходилось 2434 женщины. Необходимо отметить, что в современном населении Санкт-Петербурга нарастание диспропорции между численностью мужчин и женщин в отдельных возрастных группах не происходит. Исключение составляет группа 50-59 лет, в которой вследствие повышенной смертности мужчин увеличивается число женщин, приходящееся на каждую 1000 мужчин (таблица 1.2.1. Приложения). Динамика общей численности населения Санкт-Петербурга и соотношения численности мужчин и женщин в отдельных возрастных группах напрямую связаны с изменениями в продолжительности жизни. Долговременная неблагоприятная тенденция демографического развития города заключалась в отсутствии прогресса в увеличении продолжительности жизни и в нарастании разрыва этого показателя в мужском и женском населении. В 1989 году была проведена последняя перепись населения Советского Союза. Рассчитанные на момент переписи показатели служат отправной точкой для анализа изменений в населении Санкт-Петербурга. С 1989 по 2007 год продолжительность жизни мужчин и женщин уменьшалась дважды: в 1993-1994 годах и в 1998-2000 гг.  С 2001 года (см.: Рис. 1.2.3.4.1.) наблюдается неизменное увеличение продолжительности жизни, и можно говорить об определенной благоприятной тенденции в демографическом развитии Санкт-Петербурга. Она в большей мере проявляется в женском населении города. Уровень 1989 года (74,3 года) был преодолен в 2006 году (74,8 г.) и значительно превышен в 2007 году (75,4 лет). Продолжительность жизни мужчин не имеет столь же выраженных прогрессивных изменений. Ее значение в 2007 году (64 года) соответствует уровню кризисного 1998 года (64,1 года). Для демографического развития России в конце XX – начале XXI века характерна беспрецедентная разница в продолжительности жизни мужского и женского населения, которая не наблюдается ни в одной стране мира. Ситуация в Санкт-Петербурге не является исключением. В 2000-х годах разница в продолжительности жизни женского и мужского населения города неизменно была выше 12 лет.  В 2007 году впервые эта негативная тенденция была прервана (см.: Рисунок 1.2.4.), и разница в продолжительности жизни по полу уменьшилась до 11,4 лет вследствие резкого увеличения мужской продолжительности жизни. Еще одним положительным трендом, заслуживающим упоминания, является нарастающее (начиная с 2004 года) снижение смертности мужчин-петербуржцев трудоспособного возраста (см.: Рисунок 1.2.5.).  Позитивно следует оценить также начавшееся в 2000 году и идущее быстрыми темпами после 2004 года снижение смертности петербуржцев обоего пола от внешних причин смерти (см.: Рис. 1.2.6.)  В случае сохранения этой благоприятной ситуации, ее действие скажется на оптимизации соотношений мужского и женского населения в будущих поколениях. В конце XX - начале XXI века в России сложилась исключительно благоприятная ситуация в соотношении численности младших, средних и старших возрастных групп. Благодаря подъему рождаемости в середине 1980-х годов росла численность детей в возрастных группах до 16 лет. Затем это многочисленное поколение стало вступать в трудоспособный возраст. Одновременно из трудоспособного в пенсионный возраст входило немногочисленное поколение, родившееся во время войны. В результате росла численность трудоспособного населения, и одновременно уменьшались нагрузки этого населения детьми и стариками, поскольку эти контингенты были немногочисленны. Эта ситуация продолжалась до 2007 года, когда положение принципиально изменилось. Одновременно с вступлением в трудоспособный возраст немногочисленного поколения 1990-х годов рождения в пенсионный возраст активно входит многочисленное поколение послевоенного «Бэби-бума», ознаменованного высоким уровнем рождаемости. Ситуация до 2007 года приобрела название открытого «демографического окна». Возврат к ней невозможен, «окно» закрылось навсегда. В условиях старения населения численность выходящих из трудоспособного возраста на пенсию будет больше, чем число молодых поколений, входящих в трудоспособный возраст. Некоторое улучшение ситуации возможно через 15 лет, когда в трудоспособный возраст начнет входить поколение детей, родившихся с 2007 года в условиях проведения активной демографической политики по стимулированию рождаемости. Отражение общероссийской ситуации наблюдается на данных по населению Санкт-Петербурга. Численность лиц моложе трудоспособного возраста неизменно снижается (Рис. 1.2.7.).  В 2000-м году в этом возрасте находилось 394,8 тысяч мужчин и 367,5 тысяч женщин. К началу 2008 года эти контингенты сократились соответственно до 289,4 и 273,6 тысяч человек. Некоторое превышение численности мужчин над численностью женщин обусловлено постоянной величиной – «первичным соотношением полов» (повышенной долей мальчиков при рождении). В дальнейшем это превышение будет нивелировано за счет высокой смертности мужчин в трудоспособных и пожилых возрастах. Колебания в численности трудоспособных не столь велики, как у младших возрастных групп (Рис. 1.2.8.).  Отметим две особенности изменения численности и структуры населения трудоспособного возраста Санкт-Петербурга. Во-первых, после периода роста численности трудоспособного населения с 2006 года начинается спад. Число лиц трудоспособного возраста уменьшается с 2917,4 тыс. человек в 2005 году до 2905,4 тыс. в 2006 году. Эти изменения совпадают со снижением численности трудоспособных мужчин. В женском населении это снижение началось на год раньше из-за разницы в возрасте выхода на пенсию. В 2004 году в Санкт-Петербурге проживало 1467,8 тыс. женщин трудоспособного возраста, а в 2005 году их численность составляла 1457,6 тыс.чел. Во-вторых, в 2005-2008 годах впервые наблюдается превышение в трудоспособном возрасте численности мужчин над численностью женщин. Вследствие 5-летней разницы в возрасте выхода на пенсию в трудоспособном возрасте еще находятся представители многочисленного поколения, рожденного после войны. В ближайшие годы они присоединятся к своим ровесницам-пенсионеркам, и соотношение полов в трудоспособном населении снова вернется к прежним параметрам – превышению численности женщин. Численность населения Санкт-Петербурга обоего пола в возрасте старше трудоспособного неизменно увеличивается. Эта тенденция соответствует динамике числа женщин в пенсионном возрасте, которое увеличилось с 764,5 тыс.человек в 2000 году до 820,7 тыс. в 2008 году. (Рис. 1.2.9.).  Численность мужчин старше трудоспособного возраста значительно меньше аналогичных женских контингентов вследствие повышенной смертности мужчин. Число лиц мужчин пенсионных возрастов за последние годы сначала уменьшалось, а потом с 2005 года росло. В настоящее время уровни 2000 г. и 2008 г. почти совпадают: число мужчин старше трудоспособного возраста в 2000 году составляло 325,3 тыс., а в 2008 году 316,6 тысяч человек. Отмеченное выше положение дел означает увеличение демографической нагрузки на трудоспособное население города (количество лиц нетрудоспособных возрастов, приходящихся на 1000 человек трудоспособного возраста). Динамика изменения демографической нагрузки представлена на Рисунке 1.2.10.  Миграционные процессы в Санкт-Петербурге формировались под непосредственным влиянием изменений в социально-экономической жизни. Характеристики миграционных потоков последнего 10-летия по полу и возрасту резко отличаются от предыдущих периодов. Современные размеры миграционного прироста за счет детей в возрасте до 15 лет и пенсионеров незначительны. Рис. 1.2.11. Миграционный прирост населения Санкт-Петербурга в 2000-2007 гг. (тысяч человек).   2007 2006 2005 2004 2003 2002 2001 2000 Прирост населения трудоспособного возраста за счет миграции после резкого падения в 1980-х годах, убыли в начале 1990-х годов довольно долго не оформлялся в четкую тенденцию. Однако с 2003 года миграционный прирост трудоспособного населения неизменно увеличивался как у мужчин, так и у женщин. Причем, в женском населении он имеет несколько большие размеры (см.: Рис.1.2.11.). Так, в 2007 году миграционный прирост трудоспособного населения у женщин составил 11,3 тысяч человек, а у мужчин 7,4 тысяч человек. Кроме того, женщины-мигрантки традиционно закрепляются на жительство в Санкт-Петербурге в большей степени, чем мужчины. Показатели миграционного прироста у женского населения во всех возрастных группах больше, чем у мужского населения. (Таблица 1.2.2. Приложения, Рисунок 1.2.12)  Для оценки потенциальных возможностей рынка труда в Санкт-Петербурге особенно важно то, что разница в миграционном приросте в пользу женщин особенно значительна в трудоспособном и пенсионном возрасте. Большая миграционная подвижность и большая закрепляемость на жительство в Санкт-Петербурге женщин-мигранток усиливает диспропорции в составе населения города по полу, которые неизбежно скажутся на формировании рынка труда. Современные поколения трудоспособного населения и молодежных контингентов, вступающих в трудоспособный возраст, сформированы в условиях огромной разницы в продолжительности жизни мужчин и женщин. Поэтому в Санкт-Петербурге в обозримом будущем будут сохраняться не только диспропорции в численности поколений по полу, но и дискомфортные ситуации для женщин всех возрастов на брачном рынке и рынке труда. В ближайшие годы изменения в соотношении численности мужчин и женщин в Санкт-Петербурге не предвидятся. «Женское преимущество» – превышение численности женщин над численностью мужчин – во всех возрастных группах после 30 лет сохранится. Поэтому комплекс социально-экономических гендерных проблем будет по-прежнему актуален и даже усилится по ряду позиций. Произошедшие изменения в возрастной структуре Санкт-Петербурга скажутся на функционировании рынка труда и социальной сферы, неизбежно создадут напряженные ситуации в социально-экономической жизни города, для разрешения которых будет необходимо выстраивание системы новых административных решений, не имеющих аналогов в прошлом. 1.3. Общие тенденции рынка труда в Санкт-Петербурге Основные выводы, которые можно сделать по итогам первого этапа исследования петербургского рынка труда, проводимого РБК daily совместно с Комитетом по социальной политике и Клубом директоров по персоналу Санкт-Петербургской Торгово-промышленной палаты10. Санкт-Петербург, с точки зрения структуры занятости, превращается из промышленного города в торговый. Так же быстро возрастает число людей, работающих в IT-отрасли. Значительной остается доля занятых в государственном секторе. Рис. 1.3.1. Динамика отраслевой структуры занятости в Санкт-Петербурге  Промышленные предприятия многих отраслей — в основном с помощью внедрения программ модернизации — начали сокращать штаты еще до кризиса; последние события только ускорят стартовавшие ранее процессы. |
Похожие:
 | В санкт-Петербурге в 2010 году ситуация с соблюдением трудового законодательства в организациях и на предприятиях города складывалось... | | Санкт-Петербурге, во исполнение пункта 1 протокола заседания Комиссии по проведению административной реформы в Санкт-Петербурге от... |
 | Санкт-Петербурге, во исполнение пункта 2 протокола заседания Комиссии по проведению административной реформы в Санкт-Петербурге от... | | Санкт-Петербурге, во исполнение пункта 2 протокола заседания Комиссии по проведению административной реформы в Санкт-Петербурге от... |
| Санкт-Петербурге, во исполнение пункта 2 протокола заседания Комиссии по проведению административной реформы в Санкт-Петербурге от... | | Санкт-Петербурге, во исполнение пункта 2 протокола заседания Комиссии по проведению административной реформы в Санкт-Петербурге от... |
| Санкт-Петербурге, во исполнение пункта 3 протокола заседания Комиссии по проведению административной реформы в Санкт-Петербурге от... | | Санкт-Петербурге, во исполнение пункта 2 протокола заседания Комиссии по проведению административной реформы в Санкт-Петербурге от... |
| Санкт-Петербурге, во исполнение пункта 2 протокола заседания Комиссии по проведению административной реформы в Санкт-Петербурге от... | | Санкт-Петербурге, во исполнение пункта 2 протокола заседания Комиссии по проведению административной реформы в Санкт-Петербурге от... |