Российской Федерации Министерство образования и молодежной политики Ставропольского края Филиал
Скачать 0.75 Mb.
|
| ГЛАВА П. ЭПОС ВОЙНЫ В РОМАНЕ М.А. ШОЛОХОВА «ОНИ СРАЖАЛИСЬ ЗА РОДИНУ» 2.1. «Они сражались за Родину» - новая «Война и мир» Едва отгремели и на Западе, и на Востоке самые сокрушительные по следние залпы всемирной бойни, как на страницах печати США, Европы и СССР стал разгораться спор на тему: Кто напишет новую «Войну и мир», его начал видный американский критик Стэнли Эдгар Хаймэн статьей «Новая «Война и мир» (Размышление)». Назвав «Войну и мир» «лучшим военным романом» в мировой литературе и взяв ее «за образец произведения о войне», американский критик затем обстоятельно анализировал «те условия, при ко торых могло возникнуть равноценное произведение на материале нынешней войны» [22. с. 175]. А. Овчаренко в статье «Шолохов и война» писал, что С. Хаймэн обратился к произведениям о второй мировой войне, не про пустив ни «Крестового похода» Г. Реглера, ни «Надежды» Мальро, ни стихов Луи Арагона, ни «Седьмого креста» А. Зегерс, ни «Заложников» С. Гейма. И ни одним ни удовлетворился, поскольку это «ценнейшие человеческие доку менты, способные глубоко взволновать читателя, но лежащие в совершенно ином плане, нежели грандиозные исторические обобщения, которые можно было бы поставить рядом с шедевром Толстого» [22, с. 175]. Очень невысоко Стэнли Хаймэн оценил то, что было написано о последней войне американ цами, включая и так называемые «солдатские» и «плотовые» книжки и «на шумевшие агитки» Хемингуэя, Стэйнбека, Синклера Льюиса. В своей статье Хаймэн делает несколько заключений: «1. Естественно предположить, что новая «Война и мир» явится произ ведением советской литературы, или, во всяком случае, что шансы на ее по явление в России больше, чем где бы то ни было. 2. Это будет большой исторический роман, написанный лет через десять после окончания войны. Автором его явится человек, располагающий своим временем, который побывал на военной службе или в иной форме приобрел некоторый военный опыт. 3. Переходя от гипотез к фактам, нужно сказать, что самым сильным претендентом является, по-видимому, Михаил Шолохов. Его «Тихий Дон» из всей современной литературы ближе всего к «Войне и миру» и теоретические предпосылки у него имеются в большей степени, чем у кого-либо другого. Захочет ли и сможет ли Шолохов осуществить эту задачу, и мыслимо ли во обще для писателя создать два исторических произведения такого масштаба - вопросы, на которые трудно ответить, писал А. Овчаренко [22, с. 176]. Когда печаталась статья «Новая «Война и мир» (Размышления)», Ми хаил Шолохов трудился над романом «Они сражались за Родину», сразу же воспринятом мировой общественностью как эпическое повествование о по следней войне. Литератор Л. Киселева писала: «Для Шолохова характерно то, что во всем своем творчестве он останавливается на больших и решающих событиях последних десятилетий русской истории - сначала мировой войне, революции и гражданской войне, затем огромных социальных переворотах в русской деревне в начале 30-х годов и, наконец, событиях русско-немецкой войны, которые являются центральной темой его еще не законченного эпоса «Они сражались за Родину»». Он не ограничивается изображением и анализом общественных и личных конфликтов. Он ука зывает и путь к их разрешению» [13, с. 136]. 2.2. История создания романа и его судьба Работу над романом «Они сражались за Родину» Михаил Шолохов на чал в разгар битвы под Сталинградом. Проведя больше года на различных фронтах, писатель был полон непосредственных впечатлений, держал в поле своего зрения военную картину в целом, начиная со второй половины 1941 года и кончая беспримерным сражением под Сталинградом и последовавшим за ним неудержимым контрнаступлением Красной Армии. Всех волновал во прос: «Можно разбить немца?». Вышедшие из тяжелейших боев твердили единодушно: «Можно, и мы его разобьем! Нам бы только самолетов, ну и чуть больше танков своих!» Эта убежденность не покинула наших воинов, а напротив, все сильнее возрастала и в не менее трудную пору летнего отступления 1942 года, когда фашистское главнокомандование почти неожиданно для нашей ставки в кон це июля перенесло направление главного удара и, прорвав на протяжении 170 километров Юго-Западный фронт, устремило миллионную армию на Кавказ и к Волге. То было безумно тяжкое время. Рассеченная на множество частей, Красная Армия, ведя непрерывные бои, пятилась на восток и юго-восток. В эти тяжкие для страны дни здесь, в излучине Дона, «среди воинов, сражавшихся в передовых частях, находился полковник с оружием и план шетом - корреспондент «Правды» и «Красной звезды» Михаил Александро вич Шолохов» [22, с. 176]. Казавшаяся почти невероятной ситуация породила единственный в сво ем роде приказ №227 народного комиссара обороны СССР от 28 июля 1942 года: «Враг бросает на фронт все новые силы и, не считаясь с большими для него потерями, лезет вперед, рвется вглубь Советского Союза, захватывает новые районы, опустошает, разоряет наши города и села, насилует, грабит и убивает советское население. У нас нет уже теперь преобладания ни в людских резервах, ни в запасах хлеба. Отступать дальше - значит загубить себя. Ни шагу назад! Таким теперь должен быть наш главный призыв. Надо упорно, до последней капли крови защищать каждую позицию, каждый метр советской территории, цеп ляясь за каждый клочок советской земли и отстаивать его до последней воз можности. Можем ли мы выдержать удар, а потом отбросить врага на запад? Да, можем, ибо наши фабрики и заводы в тылу теперь работают прекрасно, и наш фронт получает все больше и больше самолетов, танков, артиллерии, минометов. Что же у нас не хватает? Не хватает порядка и дисциплины в ротах, в батальонах, в полках... В этом теперь наш главный недостаток. Мы должны установить в нашей армии строжайший порядок и железную дисциплину... Паникеры и трусы должны истребляться на месте. Отныне железным зако ном дисциплины для каждого командира, красноармейца, политработника должно являться требование - ни шагу назад без приказа высшего командо вания» [22, с. 177]. Вот эту труднейшую ситуацию Михаил Шолохов и решил взять в каче стве отсчета в своем романе о Великой Отечественной войне. И, быть может, только над первыми томами «Тихого Дона» да началом «Поднятой целины» работал он с такой истовостью и самоотдачей, с какими принялся за роман «Они сражались за Родину». Л.Г. Якименко в книге «Эпос войны»пишет, что отдельные главы увидели свет уже 5-8 мая 1943 года на страницах «Правды» и «Красной звезды» и, вышедшие тотчас от дельным изданием, были взяты на вооружение сражающимся народом. «Се годня с группой бойцов, - писал с фронта 15 октября 1943 года военнослу жащий В. Шершнев, - я прочитал книгу Михаила Шолохова «Они сражались за Родину». Удивительно правдивая, без прекрас созданная книга. Она имеет большое воспитательное значение, особенно в данный период - период на ступления нашей армии»[32, с. 590]. О том же писал самому автору с фронта 15 января 1944 года капитан Н.И. Хондочий: «Скажу по совести, от всей души, что книгу Вашу «Они сражались за Родину», а также продолжения, которые по мещаются в газетах «Красная звезда» и «Правда», я прочитываю по несколь ку раз. Читая, я вижу и вспоминаю: да, они были и есть сейчас, между нами -эти наши славные люди: Лопахины, Звягинцевы, Лисиченки и другие. Они передо мной, они живут и сражаются. Кончатся битвы, а они будут жить» [32, с.590]. А. Овчаренко считает, что произведение не создавалось последовательно. Писатель начал с изо бражения самых трудных военных картин, относящихся к летнему отступле нию 1942 года. Они и увидели сразу свет. Интенсивная работа над романом продолжалась весь 1944 год и первую половину 1945 года, так что в сентябре писатель сказал одному из московских корреспондентов: «Мною написаны многие новые главы романа «Они сражались за Родину». Несколько глав, ве роятно, будут опубликованы в «Правде»...» [22, с.178]. Но эти главы появи лись в печати лишь в 1949 году; пять лет спустя автор опубликовал ставшие художественным вступление к роману, рассказывающие о последней предво енной весне, ранней весне с густым и теплым ветром, с первым обильным дождем и с первой выбивающейся на свет травинкой, символизирующей не истребимость жизни, в печати замелькали сообщения со ссылками на самого Михаила Шолохова, что он закончил первую книгу из романа. «В беседе с корреспондентом «Сталинградской правды», - говорилось в одном из таких сообщений, - М.А. Шолохов рассказал, что его посещение Сталинграда свя зано с работой над второй книгой романа «Они сражались за Родину» [22, с. 178]. Однако, ни в этом, ни в следующем году в печати произведение не появилось, а с 1951 года стали проскальзывать в печати сообщения, что писа тель «думает вернуться к неоконченной «Поднятой целине» [22, с.178]. Дей ствительно, он отложил роман, взявшись за вторую книгу «Поднятой цели ны». Когда же, по завершении ее, снова приступил к произведению о войне, то уже по-новому увидел «даль свободного романа». Писатель ощутил необ ходимость в ряде дополнительных сюжетных линий. «Мою работу над рома ном «Они сражались за Родину», - признался он в беседе с молодежью осе нью 1965 года, - несколько подзадержало одно обстоятельство. Я встретился в Ростове с генералом в отставке Лукиным. Это человек трагической судьбы. Он в бессознательном состоянии попал в плен к гитлеровцам и проявил му жество и стойкость, до конца остался патриотом своей великой Родины. К нему подсылали изменника Власова, который предал Родину и пытался пере тащить его на свою сторону. Но из этого ничего не вышло. Лукин рассказал мне очень много интересного, и часть из этого я думаю использовать в своем романе» [22, с. 178]. В результате сами собой стали развиваться хронологиче ские рамки произведения. 12-15 марта 1969 года в «Правде» появилась рет роспективная глава о 1937 - 1940 годах. Через некоторое время, сдав ее для публикации, Михаил Шолохов со общил корреспондентам «Огонька», что передал в «Правду» еще некоторые главы романа. Передачи, однако, не последовало, а автор, до этого охотно делившийся своими планами и намерениями, связанными с романом, стал отвечать на вопросы все более уклончиво. В 1970 году осторожно сказал: «Работа над романом продолжается, но не теми темпами, какими мне хоте лось бы... Однако, и сам я не очень спешу. В моем возрасте торопливость -опасное дело» [22, с. 179]. А четыре года спустя чуть-чуть приоткрыв дверь во вторую книгу: «Знать психологию солдата, его ратный труд, его чистое сердце и моральную выдержку, его твердость необходимо каждому, кто бе рется писать о нем. Есть у меня во второй книге «Они сражались за Родину» генерал, брат Николая Стрельцова. Книга еще в работе, но мне важно психо логию, мир чувств и этого человека соотнести с делами времени» [22, с. 179]. Тогда же в одной из газет снова промелькнула информация, что произведе ние будет трехтомным. Возможно, сдержанность, которую стал проявлять Михаил Шолохов в разговорах о своем произведении, объясняется несколько прохладным отно шением к одной из его глав, показавшейся многим ниже возможностей авто ра «Тихого Дона». На читательской конференции утверждалось даже, что будто она столь же надуманная, как сцена ухаживания Лопахина за Натальей Степановной. Сцена действительно малоудачная, так что сделать ее совер шенно естественной оказалось не под силу даже Василию Шукшину в из вестной одноименной киноинсценировке произведения. Полный драматизма рассказ генерала Александра Михайловича Стрельцова, как кажется, лишен чего-то самого главного - стержня, вокруг которого должны были, подобно частицам железа вокруг магнита, соединиться все остальные впечатления, связанные с тяжкой несправедливостью, допущенной в отношении Стрель цова-старшего накануне войны. Стержня не оказалось, и описание распалось на куски, из кулака превратившись в растопыренные пальцы. Соответственно подготавливающая сцена воспринимается как несколько затянутая, а разряжающая (ловля сома) - и того более. Сообщаемое генералом представляется давно известным, а фраза «Не буду рассказывать» [28, т.8, с.60] - вызывает недоумение. Ведь читатель как раз ждал, что генерал «будет рассказывать», -и возникнет сцена или сцены, ради которых и пишется вся глава. Герою вы падает одно из самых тяжких испытаний, но и его он одолевает, не сломив шись. Как это происходит? Вместо картины - только намеки: «не буду рас сказывать...» Это совсем не в стиле повествования - откровенного, драма тичного и величаво реалистического. При чтении всех других глав, отрывков, отдельных сцен из романа «Они сражались за Родину», опубликованных на страницах газет, журналов и альманахов, невольно вспоминаются находящиеся в Британском музее мето пы, барельефы, скульптуры, которыми были украшены фриз и фронтоны греческого Парфенона, а также остатки самого Парфенона в Афинах с таким нерушимым фундаментом, стройными дорическими колоннами. Из истории хорошо известно, что храм поражал величием архитектуры, неотразимостью украшений, самим ансамблем всего произведения, от которого веяло упруго стью и силой, суровостью и нежностью, грандиозностью и праздничностью. Уже по крайней мере десять последних поколений не наблюдают этого чуда искусства в его цельности. Видят фундамент, несколько колонн, остатки входных арок, барельефы, скульптуры, да еще рисунки карел и описания Павзания, сделанные до разрушения здания венецианцами во время их войны с турками в 1687 году. Но и этого довольно, чтобы ощутить неповторимость и красоту этого произведения. Романа «Они сражались за Родину» тоже никто из современников не читал в законченном виде. Однако имеющиеся отрывки достаточны для ут верждения: своей красотой, глубиной и демократичностью содержания, пси хологическими обнажениями затаенных чувств и ощущений человека на войне, проникновением в душу простых людей, ведущих беспримерное сра жение, они поражают не меньше, чем останки Парфенона. 2.3. Суровый реализм романа и образы героев Подкупают размах и безоглядная смелость, с какими писатель повест вует о трудном этапе войны, казалось бы, невозможном после разгрома нем цев под Москвой. Хотя перед нами предстают всего сто семнадцать человек, уцелевших от полка, ведущего непрерывные бои в районе Дона, мы ощуща ем, как изо всех сил напрягается фронт в целом, от Мурманска до Ростова, и как каждый красноармеец и командир не только сражается, но и до предела мобилизует весь свой опыт, волю, ум в беспримерном поединке с вооружен ным до зубов врагом. Тяжесть многократно усугубляется тем, что приходит ся оставлять на произвол жестокого врага не просто территорию, а родную землю, села, города с беззащитными матерями, сестрами, братьями, старика ми и старушками. Вот почему горем и горечью пронизывается окрашивается все повествование. «Тяжело и горько» на сердце ни у одного лишь Николая Стрельцова, а и у Лопахина, и у Звягинцева. «Туманом черное горе висит над народом» - сказано старшиной о тех, кто «под немцем остался [9, с. 179]. Но тот же туман окутывает и людей по эту сторону, соединяясь у тех, кто дер жит в руках оружие, с чувством мучительного стыда за бессилие. Редкое му жество проявил Михаил Шолохов, рассказывая в разгар войны суровую правду о том, как переживали старики, женщины, дети отступление наших войск и как это отражалось на солдатах и офицерах: он сумел воссоздать всю гамму чувств, которые продиктовали народному комиссару обороны в цити рованном выше приказе беспощадную фразу о том, что если армия будет продолжать пятиться, то может потерять доверие народа. «Куда идете?» - сурово спрашивает у Лопахина старая женщина, у ко торой «три сына и зять на фронте, а четвертого, младшего сына, убили в Се вастополе-городе». За Дон поспешаете? А воевать, кто за вас будет? Может, нам, старухам, прикажете ружья брать да оборонять вас от немца? Третьи су тки войско через хутор идет, нагляделись на вас вволюшку! А народ на кого бросаете? Ни стыда у вас, ни совести!» [28, т.8, с. 86]. И еще она говорит: «Меня, соколик ты мой, все касается. Я до старости на работе хрип гнула, все налоги выплачивала власти и помогала не за тем, чтобы вы сейчас бегали, как оглашенные, и оставляли бы все на разор да на поруху... Сторонний ты, чужой человек, потому я с тобой по мирному и разговариваю, а заявись сей час сыны - я бы их и на баз не пустила. Благословила бы палкой через лоб да сказала своим материнским словом: «Взялись воевать, так воюйте, окаянные, как следует, не таскайте за собой супротивника через всю державу, не срами те перед людями свою старуху мать!» [28. т.8, с.87]. Сгорая от стыда, злясь на старуху, а еще больше на самого себя, Лопа-хин с присущим простым людям тактом, «вдруг низко кланяется ей». «А не большая старушка, усталая, согнутая трудом и годами, прошла мимо с такой суровой величавостью, что Лопахину показалось, будто она и ростом чуть ли не вдвое выше его и что глянула она на него как бы сверху вниз, презритель но и сожалеющее...» [28, т.8, с.88]. Лопахин поклонился ей за правду, сказан ную в глаза, за то, что она выразила прямо то, о чем он наедине сам говорит себе, Стрельцову, Звягинцеву, Копытовскому, Некрасову: «Для меня ясно, что произошла катастрофа. Размеров этой катастрофы мы с тобой не знаем, но кое о чем можно догадываться... Немцы висят на хвосте, только вчера оторвались от них и все топаем, и когда упремся - неизвестно. «А какими глазами провожают нас жители» С ума сойти можно!» [22. с. 180]. Еще: «Бьют нас? Значит, поделом бьют. Воюйте лучше, сукины сыны! Цепляйтесь за каждую кочку на своей земле, учитесь врага бить так, чтобы заикал он смертной икотой... А вот когда научимся, да когда в бой будем идти так, чтобы от ярости пена на губах кипела, - тогда и повернется немец задом на восток, понятно?» [22, с. 180]. Написанных в полную силу шолоховского гения страниц в романе не мало. Поражает реалистической точностью картины боя ста семнадцати на ших бойцов с немецкими танками у безымянной высоты недалеко от Дона на высушенной солнцем целинной земле, боя, заканчивающегося штыковой контратакой, бегством немцев и криком тяжело раненного, но ползущего за своими бойцами капитана Сумскова: «Орелики! Родные мои, вперед!... Дайте им жизни!» [28, т.8, с.101]. Еще сильнее в художественном отношении изображены шесть атак немцев на подступах к переправе. Внимание читателя сначала сосредотачи вается на всей роте лейтенанта Голощекова, а затем переключается на окоп Звягинцева. «Мне самому пришлось быть в то время на этом фронте и быть участником тех событий, которые описаны в книге, - писал в издательство 23 ноября 1943 года гвардии младший сержант М. Аверков. - Очень правдиво описаны чувства и переживания бойцов в бою, на марше и вообще вся фрон товая солдатская жизнь» [22,с.180]. Всего несколько страниц потребовалось писателю, чтобы с бесчислен ными подробностями нарисовать и бескрайнюю придонскую степь под си ним, безмятежным и величественно-равнодушным небом, и все выше подни мающееся солнце, отчего «острее, горше и милее сердцу» становится «запах прогретого солнцем степного полынка» [28, т.8, с. 156] и первую битву роты с танками, один из которых прорывается и начинает утюжить окопы, но в по следнюю минуту «по грудь засыпанный землей, уже умирающий» девятнадцатилетний комсорг Кочетыгов бросает в него «слабым, дет ским движением» [28, т.8, с. 152] бутылку с горючей смесью; наконец, седь мую ожесточеннейшую атаку фашистов, которая предваряется жесточайшим шквалом немецкого артиллерийского огня. Даже видавший виды Звягинцев «под конец утратил и редко покидавшее его мужество и надежду уцелеть в этом аду...» [28, т.8. с.143]. Человек, не раз в течение года смотревший в лицо смерти, Звягинцев испытывает чувство неодолимого страха; давно забыв о боге, вдруг начинает настойчиво шептать молитву; потом громко выкрикива ет ругательства; умолкает; им овладевает гнетущее безразличие, сменяющее ся безрассудным желанием выскочить из окопа и бежать туда, к высоте, на встречу вражескому огню. Но вот немецкая артиллерия перенесла огонь в глубину советской обороны, и Звягинцев, приходя в себя, «с сожалением, словно о ком-то постороннем, подумал: «Ведь вот до чего довели человека, сволочи!». Испытывая «внутреннее неудобство и стыд», он конфузливо покрякивает и, решая никому не рассказывать о случившимся, чтоб не засмеяли, сам себя простодушно успокаивает: «Эка беда-то какая, что помолился-то самую малость. Небось, нужда заставит - еще и не такое коленце выкинешь! Смерть-то, она не родная тетка, она, стерва, всем одина ково страшна - и партийному, и беспартийному, и всякому иному прочему человеку...» [28, т.8, с. 147]. Удивительно показывает Шолохов и то, с какой обостренностью Звя гинцев воспринимает после пережитого все окружающее - солнце, степь, «поникшую, отягощенную пылью ромашку» , шевелящиеся си зые веточки полыни и ... «дальше, за причудливым сплетением травинок» [28, т.8, с. 161], отчетливо и резко вырисовывающиеся полусогнутые фигуры врагов, двинувшихся в решающую атаку. Услышав команду Голощекова, он одним махом выбрасывает из окопа свое большое, ставшее вдруг удивитель но легким, почти невесомым тело. Из этих десяти страниц, в сущности, и вырастает впоследствии вся во енная литература так называемых писателей второй волны, а образ девятна дцатилетнего комсорга Кочетыгова предварит основных героев Ю. Бондаре ва, В. Быкова... «А как он танк поджег? Танк его уже задавил, засыпая зем лей до половины, грудь ему всю измял... - будет не раз потом рассказывать Лопахин. - У него кровь изо рта хлестала, я сам видел, а он приподнялся в окопе - мертвый приподнялся, на последнем вздохе! - и кинул бутылку... И Зажег! Еще не жил, только что оперился, а сердце - как у орла! Смотри, на что оказался способный... А. я... я, когда таких ребят по восемнадцати да по девятнадцати лет на моих глазах убивают, я, брат, плакать хочу... Плакать и убивать беспощадно немецкую сволочь!» [28, т.8. с. 152]. При чтении этих сцен, а также описания похорон лейтенанта Голоще кова, встречи Лопахина с оглохшим Стрельцовым, «пробуждения» Звягинце ва в полевом госпитале, наконец, возвращения двадцати семи бойцов, остав шихся от всего полка, и встречи их под развернутым боевым знаменем, «пропахшим пороховой гарью, пылью дальних дорог и неистребимым запа хов степной полыни» [28, т.8, с. 158], с командиром дивизии полковником Марченко, спазмы сжимают горло. Чтобы хоть немного разрядить напряженную атмосферу, Михаил Шо лохов пользуется любым случаем, дающем читателю возможность передох нуть, прибегая к тому, к чему обычно прибегает в таких случаях сам народ, -к юмору. Под шуткой, балагурством, озорным словом прячет боль души, вы званную неудачами на фронте. К шутке, смешным пословицам и поговоркам то и дело прибегает старшина Поприщенко. И даже самые что ни на есть ря довые Копытовский и Некрасов знают цену остроумному слову и часто гово рят с грубоватым, но неотразимым юмором. Вот перед встречей остатков полка с командиром дивизии они приводят себя в порядок. Узнав, что Копы товский неплохой сапожник, солдаты снесли ему свои сапоги. «Он сидел на обрубке дерева в серых, расползшихся на нитки трусах и, широко расставив толстые ноги, яростно вколачивая в подошву сапога, принадлежавшие Не красову, ядреные березовые шпильки. Свернув ноги калачиком, рядом с ним сидел на земле Некрасов и, неумело орудуя изогнутой иглой-прощевухой, приваривал огромную латку на штанине Копытовского. Бугристым швом ложилась под его руками суровая нитка, и Копытовский, отрываясь от рабо ты, критически говорил:
В юморе, заметно окрашивающем даже самые горькие речи, проявляет ся и неколебимая уверенность героев в том, что и их отступление, и невидан ные потери, и все остальное, с этим связанное, носит временный характер, что недалеко время, когда они погонят фашистов с родной земли. «Если сей час отступаем и бьем, - говорит Лопахин, - то при наступлении в десятеро больше бить будем! Худо ли, хорошо ли, но мы отступаем, а им и отступать не придется, не на чем будет! Как только повернутся задом на восток - ноги сучьим детям повыдергиваем из того места, откуда они растут, чтобы они по нашей земле не ходили» [28, т.8, с. 105]. За напускной суровостью шахтера, угольной душой Лопахина и его второй номер Копытовский, и Николай Стрельцов, и Звягинцев, и Некрасов быстро обнаруживают и недюжинный ум, и доверчивость и стыдливую мужскую нежность, прикрытые грубовато стью. В свою очередь Копытовский проявляет верность и надежность, Звя гинцев - основательность, стойкость и все то, что имеет в виду Лопахин, ко гда говорит ему самому: «А ты - товарищ подходящий и солдат ничего себе, от танков не бегаешь, штыком работаешь исправно, воюешь со злостью и до того, что с ног валишься на ходу» [28, т.8, с. 111]. А Звягинцев говорит о Стрельцове, парируя шутливые нападки Лопахина: «Вот из него бы вышел командир, потому что человек он самостоятельный на слова, шибко грамот ный, агрономом до войны работал. Его за серьезность характера даже жена бросила» [28, т.8. с. 173]. Не раз и все чаще в отношениях между героями произведения проявляется стыдливая мужская нежность: проявляется очень краткими мгновениями, подобно вспышкам молнии. Но это - самые лучшие мгновения в произведении, они запоминаются: Лопахин ласково подхватыва ет уснувшего на ходу Звягинцева «старый военный санитар мягко и беззлоб но улыбается в усы, слушая, как честит его на чем свет стоит раненный Звя гинцев: «Этот выживет, вон какой ретивый и живучий черт!» [28, т.8, с. 177]. Во время войны часто повторялось выражение: «Атака с хода!». Можно сказать, Михаил Шолохов с хода завязывает характеры своих главных геро ев. И завязывает крепко, каждый раз неповторимо, так, что ни один из них непохож на другого, обращаемся ли мы к бывшему агроному Черноярской МТС Николаю Стрельцову или к бывшему шахтеру-стахановцу Петру Лопахину, или к бывшему трактористу и механику Николаю Звягинцеву, или к старому вояке Поприщенко, или к повару Петьке Лисиченко, или к их стар шему командиру капитану Сумскову... Один не в меру молчалив, другой не возмутимо сосредоточен, третий чересчур разговорчив, четвертый косноязы чен... Но каждый из них честен, самостоятелен. И в большинстве это люди глубоко мирного труда, привыкшие рубить уголь, растить хлеб, шить сапоги настолько, что, провоевав больше года, они всей душой, всеми помыслами продолжают оставаться в той, довоенной своей жизни, несмотря на то, что не такой уж полной и благополучной она была, о чем, например, свидетельст вуют разломившаяся семья Стрельцова, и «трудные» отношения Звягинцева с женой, и донжуанские поползновения Лопахина. Стоило Звягинцеву уви деть забарахливший трактор «МТЗ», как он с наслаждением погрузился в его мотор. Стрельцов увидел «горящий спелый хлеб на огромном степном про сторе... и душа его затосковала» [22, с. 182]. И год спустя после начала вой ны они пользуются сравнениями, уподоблениями, почерпнутыми из глубоко мирной жизни, отбивая одну за другой атаки немцев, Звягинцев говорит Стрельцову: «Ты их бьешь, а они лезут, как вредная черепашка на хлеб...» [28. т.8. с. 99]. Вступая в очередную перебранку с Лопахиным, Копытовский заявляет: «Тебе с твоей глоткой только подсолнушки на базаре продавать, товар свой расхваливать...» [22, с. 182]. Вот эти-то люди, созданные для мирной жизни и труда, и вынуждены вести самую трудную в истории человечества войну. Ведут они ее не как за веденные автоматы, а как умные и самостоятельные люди даже для самых молчаливых из них автор находит повод высказаться. И они высказываются, а не только стреляют и умирают. Обилие в произведении обстоятельных сол датских разговоров, исповедей позволяет читателю увидеть перед собой лю дей, которые думают и о ходе войны в целом, и о ее перспективах, судят обо всем здраво и отнюдь не ординарно, не боясь смотреть прямо в глаза самой суровой и неприятной для себя правде. Они не скрывают друг от друга ни то го, что все еще воюют плоховато, ни того, что порой испытывают чувство страха. Бесконечно изобретателен автор в средствах индивидуализации речей своих персонажей. И каждый, даже Некрасов, говорит нечто настолько не ожиданное, что заставляет задуматься или вступить в спор. В целом же все, что они переживают, думают, о чем говорят, приводится в единство общим знаменателем: ведя войну оборонительную, мы не можем не уничтожать фа шистов; наша ненависть к ним священна; и только она может раздуть костер, в пламени которого погибнет «коричневая чума». Поэтому не удивительны, а вполне естественны в романе такие заявления героев: «Бей его, пока он руки вверх не успел поднять! Бей его с лету! Мне немец на моей земле не пленный нужен, мне он тут нужен мертвый, понятно тебе, ты мамин сын?!» [22, с. 183]. Впоследствии, десятилетия спустя, кое-кто в Западной Германии будет хва таться за эти слова и обвинять автора в апологии ненависти. Но именно по тому, что тогда научились так думать, мы и смогли победить самое жестокое, самое смрадное порождение в истории человечества - фашизм. Так должны были научиться ненавидеть люди, поневоле взявшиеся за оружие. И так на чинают думать все, с кем мы встречаемся на страницах романа. Лопахин, Стрельцов, Звягинцев, Копытовский, Некрасов, Акимов, вместе с команди рами, вместе с женщинами, детьми, стариками, которым так трудно смотреть в глаза, и составляют в нерасторжимом единстве народ, сражающийся за Ро дину. Неотразимость роману Михаила Шолохова на всем протяжении преда ет то, что в изображении писателя мир совершенно ощутим, осязаем, зрим, выступает во всей его цельности и бесчисленных мельчайших слагаемых, во всей звуковой, цветовой, температурной гамме. Вот только что приутих бой, на мгновенье наступила «блаженная тишина», еще более ощутимая благода ря «сухому шороху осыпавшейся с бруствера земли». «Где-то совсем близко застрекотал кузнечик. Звягинцев послушно повернулся и на этот новый, привлекший его внимания звук. Оранжевый шмель с жужжанием, похожим на вибрирующий стон низко отпущенной басовой струны, сделал круг над око пом, на лету выпустил бархатно-черные мохнатые лапки, сел на торчавший из бруствера стебель ромашки. Часто мигая, Звягинцев внимательно смотрел на упруго качавшуюся запыленную ромашку, на невероятно нарядного шме ля, смотрел так, будто все это он видел впервые в жизни, и вдруг удивленно вскину голову: легко пахнувший ветер откуда-то издалека донес до его слуха чистый и звонкий крик перепела» [28, т.8, с. 94]. Так передается обостренность чувств человека, выходящего из огнен ного урагана, показывается неистребимость жизни, выступающий перед на ми в ее неотразимой естественности потому, что вместе с автором герой ви дит «оранжевого» шмеля, слышит его «жужжание, похожее на вибрирующий стон низко отпущенной басовой струны» [28, т.8, с.94]. Восхищаясь подобными подробностями не менее, чем общей карти ной, нарисованной в произведении Михаилом Шолоховым, неотрывно дума ешь о том, какую удивительную книгу мог создать писатель. Верно выбрал главных героев, твердой рукой наметил и искусно завязал их характеры. Простые люди, они мыслят напряженно, видят остро и далеко, страдают не поддельно. И все - упрямы, внутренне крепки, внешне обаятельны. Хотя до войны они жили не так уж легко, радости мирного бытия ставят превыше всего. Писатель взял за исходную точку в своем повествовании один из са мых трудных этапов в борьбе с фашизмом. Психология коллективная, массовая, мироощущение воюющего народа - в центре «Они сражались за Родину». Для этой книги пристальное внимание к массовой психологии тем более характерно, что сама война - отечественная, народная. И «коллективистское» у Шолохова - уже непосредственно в коллизии: роман раскрывает историю полка, солдатской общности. Сам сюжет таков! Повествование о том, как все вместе устояли, не сломились - вопреки тем жесточайшим обстоятельствам, что обрушивались на отступающую армию в излучине Дона. Николай Стрельцов или Петр Лопахин, по чьим мыслям и чувствам часто «ориентирован» весь социально-психологический анализ в романе, так и видят своих товарищей - именно как нечто цельное, едино живое. Полк принимает решение, полк превозмогает отчаяние...[13, с.137] «Было что-то величественное и трогательное в медленном движении разбитого полка, в мерной поступи людей, измученных боями, жарой, бессонными ночами и долгими переходами, но готовых снова, в любую минуту, развернуться и снова принять бой»... Или в другом случае: «Почти всюду над стрелковыми ячейками уже курился сладкий махорочный дымок, слышались голоса бойцов, а из пулеметного гнезда, оборудованного в старой, полуразрушенной силосной яме, доносился чей-то подрагивающий веселый голос, прерываемый взрывами такого дружного, но приглушенного хохота, что Лопахин, проходя мимо, улыбнулся, подумал: «Вот чертов народ, какой неистребимый! Бомбили так, что за малым вверх ногами их не ставили, а утихло, - они и ржут, как стоялые жеребцы...» [28, т.8, с. 124]. Такие страницы - пример активного анализа именно психологии коллективной - воинской общности, взятой в своей цельности. «Они сражались за Родину» - это не только правда войны, это и своеобразное художественное свидетельство веры солдатской. Вера дала устоять и победить. То, что воплотилось в пламени алого стяга над поверженным рейхстагом в 45-м, уже жило в людях 42-го, дерущихся с наседающим врагом на последнем пределе сил... С правдивостью непосредственного участника событий Шолохов рассказал о состоянии духа тех, кто превозмог небывалые трудности. От полка оставалась рота - и все равно бросалась в контратаки. Рота превращалась в горстку бойцов - и билась за каждую пядь земли с могучим, превосходящим в технике и войске противником. Погибал боец в своем одиночном окопчике, задавленный танком – и в последнюю секунду, движимый этой верой, швырял зажигательную бутылку вслед врагу... Хватающим за душу лейтмотивом проходит через все главы «Они сражались за Родину» образ полкового знамени - символа этой солдатской веры. На последних страницах книги, когда остатки полка - двадцать семь бойцов - добираются, наконец, до штаба дивизии, писатель рисует психологически глубокую сцену с полковым знаменем, пронесенным сквозь огонь. «Голос его, исполненный страстной веры и предельного напряжения, вырос и зазвенел как туго натянутая струна: - Пусть враг временно торжествует, но победа будет за нами. Вы принесете ваше знамя в Германию!.. Спасибо вам, солдаты! Ветер тихо шевелил потускневшую золотую бахрому на малиновом полотнище, свисавшем над древком тяжелыми литыми складками. Полковник тихо подошел к знамени, преклонил колено. На секунду он качнулся и тяжело оперся пальцами правой руки о влажный песок, но, мгновенно преодолев слабость, выпрямился, благоговейно склонил забинтованную голову, прижимаясь трепещущими губами к краю бархатного полотнища, пропахшего пороховой гарью, пылью дальних дорог и неистребимым запахом степной полыни... Сжав челюсти, Лопахин стоял не шевелясь, и лишь тогда, когда услышал справа от себя глухой, задавленный всхлип, - слегка повернул голову: у старшины, у боевого служаки Поприщенко, вздрагивали плечи и тряслись вытянутые по швам руки, а из-под опущенных век торопливо бежали по старчески дряблым щекам мелкие светлые слезы. Но, покорный воле устава, он не поднимал руки, чтобы вытереть слезы, и только все ниже клонил свою седую голову...» [28, т.8, с. 236]. Описывая наши временные поражения, Шолохов тем не менее писал не психологию отступающей армии, но состояние будущих победителей, испытуемых в данный момент военной бедой, горькими неудачами. По всему их поведению, образу мышления, душевному настрою достаточно отчетливо можно представить, как любой из этих бойцов будет вести себя и в Сталинграде, и по дороге на Берлин, и в самом логове... Шолохов писал свои главы в тот момент, когда все газеты мира - и недругов, и сочувствующих нам - уже объявили о победе Гитлера, добравшегося до Кавказа, вышедшего на Волгу, «рассеявшего» армию Советов... А Шолохов именно в эту пору вложил в уста своим героям: «Тяжелыми шагами пойдем... Такими тяжелыми, что у немца под ногами земля затрясется!» Или та же мысль, но выраженная с еще большей наглядностью: «Как только повернутся задом на восток - ноги сучьим детям повыдергиваем из того места, откуда они растут, чтобы больше по нашей земле не ходили» [28, т.8, с. 145]. Особенна в этом романе динамика человеческого анализа: военная гроза задала массовой психологии небывало жесткий режим. Война, отступление едва ли не каждый час предлагают все новые повороты событий - и психика должна к ним мгновенно приспособиться, адаптироваться в самом неожиданном и невероятном, чтобы это невероятное тут же стало бытием и просто бытом солдат: в отступлении надо кормиться, спать, заботиться об оружии и боеприпасах. Надо жить[13, с.140]. От «Тихого Дона» до «Они сражались за Родину» и «Судьбы человека» - грандиознейшая панорама! О ней можно с полным основанием сказать: вот повествование о том, как конкретно, в каких судьбах, каких событиях рождалась новая историческая общность - русский народ. Шолоховские книги - из тех, к которым в высшей степени приложимы слова: талантливые произведения «вдохновляют современников и передают потомкам память сердца и души о нашем поколении, о нашем времени, его треволнениях и свершениях». В мировой литературе Шолохова-художника по праву называют летописцем революции. Летописцем большой судьбы народной. Стремясь воплотить грандиозный опыт Великой Отечественной войны, Шолохов обращает свое главное внимание на простых советских людей-тружеников, отстоявших в жестоких и кровавых битвах свою социалистическую отчизну. Уже одним этим выбором героев Шолохов показывал глубину значения подвига масс, народа в Великой Отечественной войне[15, с.12]. Размышляя о войне, А.М.Горький требовал изображения рядового представителя народной массы как силы, которая будет решать исход сражений. Это внимание к рядовым людям, творящим историю, - в природе искусства социалистического реализма. Шолохов, всегда с особой теплотой и глубоким проникновением изображавший людей-тружеников, в главах из романа «Они сражались за Родину» повествовал о «героической единице» - рядовых воинах Советской Армии. Для творчества Шолохова характерно пристальное и заинтересованное внимание к тем сложным, порой драматическим процессам, в результате которых сформировался новый духовный облик советского человека. Судьба человека, будь то Григорий Мелехов или Михаил Кошевой в «Тихом Доне», Семен Давыдов или Кондрат Майданников в «Поднятой целине», всегда соотнесена, определяется в романах Шолохова судьбой народа, творящего историю. Эпическая тема судеб советского народа является определяющей и для опубликованных глав романа «Они сражались за Родину». Писатель стремится раскрыть в характерах своих героев прежде всего новые черты советского человека, новые качества, воспитанные социалистическим укладом жизни[22, с.176]. Важным, определяющим событием в истории Великой Отечественной войны была битва за Сталинград. М. Шолохов опубликованными главами как бы подводил читателя к непосредственному изображению битвы на Волге. Уже сам выбор места и времени повествования свидетельствовал об эпической широте замысла художника. Великие события оставляют глубокие и длительные следы в народной жизни. И не только в материальных условиях жизни общества, но и во всех чрезвычайно разнообразных сферах духовной деятельности, и прежде всего в искусстве. Великая Отечественная война, необычная по размаху происходящего, по своей значимости в судьбах мира, по героике и трагизму, не могла не стать в искусстве на длительное время одной из важнейших и ответственных тем. Стремление к эпическому постижению народных судеб - в самой природе всеобъемлющего таланта М.Шолохова. Изображение коллективных усилий народа по преобразованию исторической действительности определяет содержание и «Тихого Дона» и «Поднятой целины». В романе «Они сражались за Родину» отчетливо проступает та же высокая цель - раскрытие в Отечественной войне подвига народа[22, с.172]. Почему книга «Они сражались за Родину» не появилась? Трудно отве тить на этот вопрос. В конце пятидесятых можно было услышать, будто не встретило всеобщей поддержки мнение писателя, что, не сказав всей правды о предвоенных драмах нашей жизни, нельзя в полную силу изобразить дей ствительный героизм, проявленный нашим народом в Великой Отечествен ной войне, вследствие чего писатель снова отложил работу над романом. А потом... Потом оказалось, что время упущено. Писатель заболел, потерял работоспособность. Незаконченная рукопись долго лежала на его письменном столе. |
Похожие:
 | Ставропольского края, утвержденным постановлением Правительства Ставропольского края от 20 ноября 2013 г. N 421-п, в целях установления... |  | О реализации министерством образования и молодежной политики Ставропольского края переданных полномочий |
| Министерство образования и молодежной политики Ставропольского края Государственное бюджетное образовательное учреждение | | В соответствии с законодательством Российской Федерации прошу подтвердить путем проставления апостиля документ об образовании и (или)... |
| В аттестационную комиссию министерства образования и молодежной политики Ставропольского края | | Деятельность департамента образования, науки и молодежной политики в 2015 г была направлена на реализацию государственной политики... |
| Прошу допустить меня к участию в конкурсе на соискание премии Губернатора Ставропольского края в области науки и инноваций молодым... | | Алтайского края (далее управление) просит повысить качество наградной работы, а также установить взаимодействие с подведомственными... |
| Алтайского края (далее управление) просит повысить качество наградной работы, а также установить взаимодействие с подведомственными... | | Ставропольского края, внесении изменений в Закон Ставропольского края "Об административных правонарушениях в Ставропольском крае"... |