Валентин Пикуль Мальчики с бантиками
Скачать 3.01 Mb.
|
| Зайцев нравился юнгам. Он был хорош возле доски, на сложном фоне параллелей, обнимающих земной шар, и меридианов, бегущих к полюсам. Земной шар с доски исчез. Вместо него распустился пышный цветок румбов. – Завтра перейдем к курсам и пеленгованию. А пока зарисуйте в тетради вот эту румбовую картушку. Можете забыть свое имя, но названия всех тридцати двух румбов вы должны помнить даже ночью, если вас внезапно разбудят. Тут не надо быть большим мудрецом, а надо просто-напросто запомнить по ходу часовой стрелки: норд, норд-тень-ост, норд-норд-ост, норд-ост-тень-норд, норд-ост и так далее. Сильнее всех пыхтел над румбами Финикин: – Постойте! Я же русский, а тут все по-иностранному. Зайцеву такой подход к делу не понравился. – Если ты русский, так тебе не прикажут держать курс на два лаптя правее солнца! Пожалуйста, – вдруг заявил он, – специально для тебя перевожу названия румбов на русский язык: север, стрик севера к полуношнику, меж севера полуношник, стрик полуношника к северу и, наконец, полуношник, то есть норд-ост. Боюсь, что русские названия сложнее голландских… Хорошо китайцам – у них всего восемь румбов, чтобы не мучиться. Но ты же ведь не китаец. – Все равно не пойму, – уперся на своем Финикин. – Я не виноват, что у меня котелок слабый и не варит слов иностранных. Зайцев – отличный педагог! – даже обиделся: – Но здесь не школа-семилетка, и твоих родителей к завучу не потащат. Если котелок слабый, так тебя выпроводят в хозвзвод – и будешь там гнилую картошку разгребать… Игорь Московский пихнул Финикина в бок локтем: – Присягу давал? Давал. Тогда сиди и помалкивай. – А при чем здесь присяга? – засопел Финикин. – А при том, что в ней есть слова: «Клянусь добросовестно изучать военное дело…» Коли так, теперь зубри! Прозвенел звонок. Лейтенант поднялся: – Это еще только азы… Когда вам станут читать электронавигационные приборы, вот тогда покряхтите! Что за зверь такой – эти приборы, которыми их пугают? В середине дня повели обедать. Было морозно. – Ать-два! Ать-два! – командовал Росомаха, будучи в хорошем настроении. – Задери носы кверху. Не стесняйся ножку поднять повыше… Из-за дремучего леса уже потянуло от камбуза запахами. – Опять суп гороховый, – точно определил Джек Баранов. И все разом заныли, будто их обидели. Артюхов сказал: – Зажрались вы, как я посмотрю. Если бы голодными были, так радовались бы, что горох да пшено ежедневно молотим. – Верно! – поддержал его маленький Поскочин. – Не пойму, отчего вы боитесь гороха. В древности на Руси гороховая пища входила в ежедневный рацион воинов-витязей. Ибо горох укрепляет мышцы для боя, придает человеку силу и мужество… Над кашей Савка Огурцов задумался о своей дальнейшей судьбе. Он уже твердо решил, что служить надо обязательно на эсминцах. На этих стремительных, как гончие, кораблях – на них, кстати, начинал служить и отец Савки – масленщиком! А вот флот Савка еще не выбрал. Балтика, конечно, ближе к родному дому, но… Тут старшина Росомаха постучал ему ложкой. – Огурцов! Я могу подождать. Рота тоже подождет. Даже война согласна тебя подождать. Но каша ждать тебя не будет. После плотного обеда юнги всегда обретали некоторую сонливость. Строились перед камбузом не спеша. Куряки рыскали в поисках окурков. Конечно, дома юнги завалились бы на диван с кошкой. А тут опять надо идти в классы. Сегодня еще две лекции: основы службы погоды на море и устройство корабельных рулей. До кубриков добрались лишь после ужина. И таким славным, таким милым показался им их подземный дом. Между «бортами» вовсю шла перекличка двух классов рулевых. – Ух и дали нам… Аж голова вспухла. – У вас метео была сегодня? – Нет. Зато вам еще не читали устройство корабля. Ближе к вечеру кубрики огласились криками радости: – Почту самолетом привезли! Письма несут! Огурцов тоже получил письмо от бабушки. Она сообщала, что от отца вестей нет. Беспокоилась, как бы внучек на флоте не простудился, и от души советовала просить бескозырку пошире, чтобы прикрывала уши. Сама же она, как истощенная, помещена на пункт усиленного питания, где всегда тепло и можно пить чай. Вчера ей дали кусочек сахару без карточек, половину она откусила, а другую приберегла… Савка вспомнил свое обжорство сахарным пайком. Как он ложкой-то его наворачивал! И страшным стыдом обожгло его. До чего стыдно перед бабушкой! Джек Баранов похвастал домашней новостью: – Ты не поверишь – у меня сестренка! – Откуда она взялась? – Как откуда? Мама родила. И знаешь когда? Первого сентября. Помнишь, мы с тобой в этот день по колено в воде котлованы рыли… Назвали Клавочкой. – Котлован? – Спятил ты, что ли? Сестренку. Вот кончится война, приеду в Москву в шикарных клешах, а Клавочка уже подрастет и спросит: «Кто этот дядя?» Что-то хмуро и сосредоточенно вычитывал из письма родителей Финикин. Потом он обратился к Росомахе: – Товарищ старшина, обдираловка тут какая-то. – Это ты о чем? – Пишут родители, что посылку мне выслали. А где она, эта посылка? Видать, зажали. Знаем, как это делается. – А я тебе не Главпочтамт, – обозлился Росомаха. – Самолетом доставили лишь письмишки, а посылки не поместились. Здесь тебе не материк, а остров… Соловки! Или это я твою посылку зажал? Финикин был не таков, чтобы много рассказывать о себе. Знали о нем юнги мало. Видать, дома у него, в Ногинске, все было благополучно, отец имел броню и в армию призван не был, и жили, видать, не только на то, что выдавалось по карточкам. А через денек после получения писем дневальный оповестил: – Где ногинский граммофонщик? Его к командиру. Финикин схватил шинель, перетянул ее ремнем. – За что меня-то? Я не как другие! Вернулся от Кравцова с посылкой в руках. Большущая тяжелая посылка была обшита холстиной. – Помочь открыть? – предложил Игорь Московский. – Еще чего! Не надо, – отказался Финикин. Взял посылку за бечевку в зубы, словно собака жирную кость, и полез с нею под потолок. Юнги испытали даже неловкость, когда с поднебесья кубрика раздался страшный треск – это Финикин раздраконивал свое сокровище, выдирая гвозди из крышки. Юнги с подчеркнуто равнодушными лицами занимались своими делами. А с верхотуры уже послышалось чавканье. Стоя на корточках, прижатый сверху низким потолком, Финикин черпал из банок домашнее вареньице. Никто не сказал ни слова, но про себя юнги подумали, на редкость проницательно, что варенье-то небось сладкое! – Эй, тебе какое варенье прислали? – А тебе зачем это знать? – ответил Финикин, прежде как следует подумав. – Просто так, – смутился Коля, – я вот люблю вишневое. С недосягаемой для Поскочина высоты донеслось: – Вишневое тоже есть, да не про вашу честь! Спать юнги ложились в скверном настроении, какого давно у них не бывало. Конечно, люди они гордые, никто не будет напрашиваться на даровое угощение. Но все равно противно: свой же товарищ ведет себя как последняя свинья. Коля Поскочин перед сном шепнул Савке: – Мог бы и угостить… хотя бы ложечку. – Перестань! – И Савка отвернулся к стенке, терзаемый все тем же жгучим стыдом перед бабушкой. – Так сладкого хочется, даже мутит. – Спи, – ответил ему Савка. – Люди бывают разные, и с этим приходится считаться. – Но они-то, эти люди, – возразил Коля, подразумевая Финикина, – они с нами ведь никогда не считаются… Уже задремывая, Савка вспомнил блокадные дни, когда он возил на саночках с пожарища Бадаевских складов, разбомбленных фашистами, мешки с землей. С настоящей черной землей, впитавшей в себя сахар, расплавленный в огне. Мама варила эту землю в кастрюле. Получался пахучий черный настой, слегка сладковатый, и эту воду они с бабушкой пили, считая за счастье. Рано утром он навестил командира роты рулевых. Кравцов, стоя у зеркала, собирался бриться. Он был красив той особой красотой подтянутости, которая свойственна большинству офицеров флота. – У тебя что ко мне? – Не знаю, как это делается, – пояснил Савка, – но я хотел бы отправить бабушке в Ленинград свой сахарный паек. – Посылки с Соловков не отправляют. Савка перетопнулся бутсами на пороге: – И никак нельзя? От вас разве не приняли бы? – Приняли бы… – Кравцов, намылив щеку, повернулся к юнге. – Слушай, – заметил он душевно, – я тебе советую как старший: не связывайся ты с этим… – Почему? – Бабушка есть бабушка, все это так. Но сахар должен съесть ты сам! Организм твой быстро растет, и лишать его сахара никак нельзя. Сам знаешь, как сейчас всем трудно. И все-таки вам, юнгам, выделен колоссальный паек. Да еще вдобавок триста граммов сахару как некурящим. Почти два кило сахару зараз! Где ты еще такое видел по карточкам? – Нигде не видел, – согласился Савка. – Но мне-то ведь все равно не хватает. Так лучше уж послать бабушке. В руке лейтенанта страшно сверкнула бритва. – Ах, не хватает? – крикнул он, наступая на Савку. – Но командование флота не виновато, что вы у меня такие дикари! Весь паек трескаете быстрее, чем мыши крупу! А потом вас же при виде сладкого чуть не в обморок кидает. Ступай на построение. Опоздаешь – влетит. Я проверю. Марш отсюда! * * * Капитан-лейтенант Симонов, полный живой брюнет, начал, как водится, с компаса. Он сразу предупредил, что верная двойка обеспечена тому, кто скажет коўмпас, а не компаўс! В классе стоял высокий шкафчик красного дерева, вроде тумбочки, а сверху его закрывала медная сфера с иллюминатором, внешне похожая на водолазный шлем. – Перед вами магнитный компас. Тумбочка, в которой он помещается, зовется нактоузом. Сам же компас – вот! Симонов снял с нактоуза колпак и велел юнгам подойти поближе. В сцеплении колец безмятежно колыхался небольшой котелок из меди, а внутри его тихо плавала картушка с румбами. – Такое подвешивание прибора на кольцах, которое называется кардановым, обеспечивает компасу в любую качку горизонтальное положение. Как бы ни бросало корабль, компас все равно станет ровно. Магнитные стрелки, прикрепленные снизу картушки, плавают в спирте, отчего картушка движется в котелке плавно. Почему не вода? Так ведь вода-то при морозе замерзнет… Что непонятно? – А спирт из компаса можно выпить? – спросил Финикин. – Выпить можно всё, – последовал ответ. – В том числе и спирт из этого компаса. Но я вам, коллега, не советую даже думать об этом, ибо спирт в компасе заранее отравлен… Итак, продолжим! Каким простым и надежным был компас, который они брали летом в туристские походы. И каким сложным и капризным вдруг стал компас, когда Симонов заговорил о нем далее. Юнгам следовало знать: стрелка компаса не тянется к тем полюсам, что обозначены на картах и глобусах. Нет! Нордовый, северный конец ее устремлен к магнитному полюсу планеты – примерно к полуострову Бутия на севере Канады. Симонов провел на классной доске прямую вертикаль меридиана, а рядом с ним пролегла косая линия. Угол между ними он соединил дужкою измерения. – Этот угол между географическим меридианом, который называется истинным, и направлением стрелки компаса и есть магнитное склонение. Следовательно, мы имеем первую поправку к курсу корабля. Мало того, в открытом океане корабль может войти в область более высокого магнитного влияния, и тогда поправка изменится. Наконец, случаются магнитные бури, когда компас может просто взбеситься. Склонение же бывает к осту или весту – с плюсом или минусом. Прошу так и записать. Кажется, капитан-лейтенант решил сделать все, чтобы юнги потеряли веру в магнитный компас. Юнги знали, что склонение – не единственный порок компаса, есть и другие, более сложные. Корабли, как известно, собирают из металлов. Железо активно воздействует на стрелки корабельных компасов – с такой силой, что компасы способны показать север на юге. Это – девиация, опасный враг мореплавания. Рассказав о ней, Симонов возле двух линий – истинного и магнитного меридианов – провел третью, косую линию. – Образовался еще один угол поправки к курсу нашего корабля. Задача усложнилась. А теперь допустим, что наш корабль выбросил в противника тонны снарядов. Погреба его опустели. Значит, воздействие железа на компас уменьшилось, а поправка на девиацию снова изменилась. Противник стал нас преследовать. Или мы его. На форсаже машин прогрелись трубы и палубы. Воздействие тепла на стрелку компаса усилилось, и она опять отклонилась. Рядом с ходовой рубкой включили мотор – сейчас же возникло магнитное поле, которое сбивает нас с курса, и штурман уже измучился от внесения все новых и новых поправок к курсу… Закончил Симонов предупреждением: – Таким образом, при заступлении на ходовую вахту рулевой обязан проверить даже свои карманы. Нет ли в них чего железного? В число запрещенных предметов входят ключи, перочинные ножики. И даже… тонкий прутик стального каркаса в бескозырке. Финикин при этих словах тронул свой железный зуб. – Придется вырвать, – улыбнулся Симонов. – Это как? – Очень просто. Щипцами. А вставить, например, золотой. Золото относится к числу нейтральных металлов, которые не могут воздействовать на стрелки магнитных компасов. Финикин растерянно понурился, бормоча: – Золото… где взять-то? Небось денег стоит. Хоть бы предупреждали, когда в рулевые записывали. – Магнитный курс корабля устарел! – закончил лекцию Симонов. – Сейчас флот равняется по истинному курсу, в основе которого лежит прямая и четкая линия между полюсами – истинный меридиан. В коридорах уже бегали дежурные со звонками, оповещая о конце занятий, но юнги-рулевые выждали заключительного аккорда лекции. – Истинный меридиан! – повторил Симонов. – Сейчас флот идет по истинному курсу. А дает этот курс гироскопический компас. Но гирокомпасы – область знаний штурманских электриков. Подготовка этих специалистов обходится государству недешево, на флоте их мало. На подводной лодке – один, на Эсминце – два человека. На линкоре – точно не скажу. На линкорах я не плавал. – А мы тоже будем изучать гирокомпасы? – Быть рулевым и не знать электронавигационных приборов нельзя. Но ознакомят вас с гирокомпасами кратенько. Без углубления в тему. Преподаватель еще не прибыл. Ждем его с флота. Скоро приедет, и тогда берегитесь, как бы не нахватать двоек. Дело трудное… В перерыве все обступили Финикина. – Когда зуб-то рвать пойдем? – А хоть сейчас! Только пускай золотой вставят. Федя Артюхов буркнул: – Охота вам связываться… с этим. Савка всегда уважал Артюхова, иногда почему-то даже жалел. Однажды он тихонько спросил его: – Федя, скажи – а воровать… страшно? – Не знаю, – ответил Артюхов. – У сытого да жадного, когда ты сам голодный, своровать еще можно. Но совсем уж противно голодному красть у голодного. И больше ты ко мне с этим не приставай. * * * В роте их ждала радость – привезли лыжи. Боцмана кинулись на них первыми, вмиг расхватали самые лучшие, с хорошими палками. Боцмана вообще задирали носы не в меру. Они как-никак единственные из юнг, которым предстоит лично вести огонь по противнику. В кубрике рулевых шла суетливая возня. Если полсотни мальчишек запихнуть в одно помещение, они могут так побеседовать между собою, что у взрослых через десять минут затрещат головы. Росомаха уже разбирал свою койку, а Колесника еще не было, он утащился в соседний колхоз на танцульки. – Ти-ха! Ти-ха! – взывал к юнгам Росомаха. Стало чуть-чуть потише, и в этой случайной паузе все расслышали, как Финикин обратился к старшине: – Разрешите доложить, что у меня банку варенья сперли. Вчера была, а сегодня – нету. Росомаха вновь застегнул манжеты своей фланелевки. – Ти-ха! Кто у этого товарища банку варенья увел? Вот теперь в кубрике стало совсем тихо. – Никто не сознается? – вопросил старшина. – Или вам неизвестно, что воровство особо жестоко карается на флоте? Все молчали. Кто был удивлен. Кто пристыжен. – Становись! – скомандовал Росомаха. Вдоль левого «борта» вытянулась шеренга колесниковского класса, вдоль правого – класса Росомахи. Лампочки светили вполнакала, от печки несло жаром. Забытые учебники и тетрадки валялись на столах и койках. Росомаха рысцой пробежал вдоль шеренг. – Еще раз спрашиваю – кто взял банку? Финикин проговорил: |
Похожие:
 | Управляющий Отделением по Курской области гу банка России по Центральному федеральному округу |  | Самостоятельная работа для учащихся 2Д класса мбоу гимназии г. Советский в период карантина по эпидемиологическим условиям |
| Учащиеся Школы в общении с учителями, старшими, родителями, другими обучающимися должны быть вежливыми. Школьники уступают дорогл... | | В (далее – Потребители). Они включают в себя требования к Потребителям, эксплуатирующим действующие электроустановки напряжением... |
| Где, когда и как начинается фашизм? Все мы, простоявшие долгие ночные часы у баррикад российского парламента, видели своими глазами,... | | «Прибыл на каникулы» (слева, 1948 г.) как выражение альтернативы безответственности школьников, которым предстоит стать взрослыми:... |
| К сожалению, часто семьи, где растут мальчики, не придают серьезного значения процессу постановки на первоначальный воинский учет... | | К сожалению, часто семьи, где растут мальчики, не придают серьезного значения процессу постановки на первоначальный воинский учет... |
| К сожалению, часто семьи, где растут мальчики, не придают серьезного значения процессу постановки на первоначальный воинский учет... | | Федерального государственного образовательного стандарта основного общего образования /Приказ Министерства образования и науки РФ... |