Валентин Пикуль Мальчики с бантиками
Скачать 3.01 Mb.
|
| – Иди туда, откуда пришел, – сказал мне лейтенант. В салоне, помимо командира и замполита, я застал и штурмана. Судя по всему, они говорили обо мне. Командир сказал: – Слушай! Мы вот тут подумали сообща и пришли к убеждению, что стоять на манипуляторах ты не можешь. Я понимаю – тебе это обидно, но ты должен понять и нас. Как рулевой ты никакой ценности для эсминца не представляешь. Ну, что ж! Я и сам это знал. Не обиделся. Командир выждал и показал на штурмана. – Старший лейтенант Присяжнюк доложил нам, что ты свил гнездо в гиропосту и никаким газом тебя оттуда не выкурить. Это что? Просто любопытство? Или осознанная любовь к знаниям? – Я люблю гирокомпасы, товарищ капитан третьего ранга. – Любовь – это хорошо, – похвалил он меня, после чего обратился к штурману: – Брякните в бэ-пэ-два… вы сидите ближе. Присяжнюк сказал в трубку телефона: – Салон – гиропосту. Это ты, Лебедев? Поднимись-ка. Я замер в напряжении. Всегда обожал старшину Лебедева, но сейчас от его слов зависело очень многое в моей жизни, которая трепыхалась, словно пескарь на раскаленной сковородке. Раздался осторожный стук в дверь. – Входите. Лебедев, как всегда, в чистой робе. Серьезный. Задумчивый. Без улыбки. Как он был непохож на мичмана Сайгина! Командир показал ему на меня: – Старшина, знакома ли вам эта светлая личность? Лебедев посмотрел так, будто впервые меня увидел: – Немножко знаю, товарищ капитан третьего ранга. – Добро. Что вы можете о нем сказать? Я ждал, что Лебедев выплеснет посреди салона полный ушат всяческих похвал моему уму и благородству. Но старшина стал высказывать обо мне – в моем же присутствии – ужасные вещи: – Ветер еще в голове. Что ему нравится – слушает. А что не по душе – отворачивается. Расхристан. Курядов не может загнать в душевую, чтобы робу выстирал. Воспитан безобразно. Иванов восьмой год служит, а юнга Огурцов ему грубит, как хочет. Я выстоял под этим ушатом. Командир слушал, кивая. Замполит блуждал из угла в угол салона. Штурман курил, щурясь. – Так! – сказал командир. – Это нам понятно. Теперь вы, старшина, переверните медаль. – Есть, – охотно отозвался Лебедев. – Лицевая сторона медали такова: гирокомпасы любит и знает. Конечно, нахватался больше поверху. Глубины знаний еще нету. Но со временем может стать хорошим аншютистом. Ежели, конечно, отнесется к делу серьезно, а не шаляй-валяй. – Добро. Возьметесь ли вы, Лебедев, подготовить юнгу Огурцова к должности вахтенного аншютиста в гиропосту? Лебедев отвечал четко: – Могу, но прежде из него надо пыль выбить. Между вахтами берусь, как за партийное поручение, накачать его с азов. Начну с законов электротехники. Да он, честно-то говоря, парень с головой. Если ему втолковать, так он все освоит. Тут штурман подошел и постучал меня пальцем по лбу. – Учти, – сказал, вдалбливая, – что рулевой стоит два часа, после чего четыре отдыхает. А в гиропосту вахта до двенадцати часов в сутки. А в подхвате я треплю аншютистов вызовами на мостик… Вот и подумай прежде – выдержишь ли? – Выдержу! – ответил я так, словно давал клятву. Замполит носком ботинка поправил загнувшийся край ковра. – Ясно, – сказал он, закрывая разговор. – Лебедев, забирайте юнгу. Если бы без любви к делу, тогда плохо. А с любовью он выдержит… – Есть! – отозвался Лебедев. Я вышел из салона на полусогнутых от счастья ногах. Поначалу я даже не заметил, что мое взмокшее от пота ухо было крепко зажато в руке старшины Лебедева, – он меня увлекал за собой. – Я те покажу, где раки зимуют! – говорил он, и я свято верил, что он действительно мне покажет. Тогда я еще не думал, что любовь моя со временем обратится в профессию и гирокомпасы прочно войдут в мою жизнь, – они станут давать мне хлеб… Я зарабатываю свой хлеб тем делом, которое люблю. Наверное, именно потому я и счастлив. * * * На флоте, даже если ты желаешь болеть, тебе этого никто не позволит. Не успел я опомниться, как на палубе меня настиг лейтенант Эпштейн – в шинели, при белом кашне. – Собирайся. Быстро! Под кормою торкал мотором катер. Мы сели в него и понеслись на середину рейда. Я спросил доктора: – А что со мною сейчас будет? – Утопим, чтобы больше с тобой не возиться. Катер подошел под трап лидера – вожака эсминцев. На лидере был рентген и два врача. Меня просветили и выставили прочь из лазарета, чтобы не мешал беседовать на научные темы о моем здоровье. После чего мы вернулись на «Грозящий», где меня уже поджидал крупоед Будкин с кварцевой лампой. Взялись за меня здорово! Но взялся за меня – с другой стороны – и Лебедев. Так взялся, что уже через месяц я нес самостоятельную вахту в гиропосту. Скоро получилась перегрузка в штате: два старших специалиста и один – я! – младший. Аншютисты всегда ценились на флоте, и похоже было, что кого-то одного следовало убрать. Иванов говорил мне с надрывом: – Подсиживаешь ты меня. Ты думаешь, я тебя не вижу? Я тебя насквозь вижу. – Ты, земляк, не гунди, – отвечал я. – Если ты неуч, то я неучем быть не желаю. Не карьеру делаю, а служу! – Вижу, как ты служишь. Я восьмой год табаню, а ты прискакал, от горшка два вершка, и уже на мое место уцепился. Решили оставить на «Грозящем» одного старшего и одного младшего специалиста. Я боялся, что Лебедева переведут куда-нибудь и тогда старшиной надо мною станет «земляк», чтоб ему ни дна, ни покрышки… Но нет, пронесло: Иванову велели собираться с вещами. – Подсидел ты меня, – плакался он на прощание. Впрочем, плакался он недолго. На плечи ему тут же навесили старшинские погоны, с обратным караваном Иванов поплыл в Лондон и там первым делом побежал смотреть музей восковых фигур. А мы с Лебедевым остались на «Грозящем», чтобы по двенадцать часов в сутки нести вахту. В промежутках между вахтами спали, имея в кармане ватника отвертку, флакон со спиртом и комки ваты. В морозные ночи только и слышишь, как грохочут звонки в нашу часть: «На мостик!.. На мостик!.. На мостик!..» Значит, опять покрылись льдом линзы на пеленгаторах или покрылись инеем стекла репитеров. Надо протирать… Служба была хлопотливая и беспокойная. Книжку, бывало, возьмешь в библиотеке и держишь ее целый месяц – некогда читать! Когда я окончательно освоился с новой специальностью, меня по боевому расписанию начали оставлять в гиропосту, а старшина Лебедев мотался наверх – к штурману. Таким образом, я стал командиром БП-II БЧ-I… К тому времени мне исполнилось шестнадцать лет! Когда в отсеки врывались зовущие по местам колокола громкого боя, я захлопывал над собой люк, докладывая в телефон: – Гиропост – мостику: бэ-пэ-два бэ-чэ-один к бою готов! Это был удивительный бой. Я сидел на днище эсминца, никогда не видя противника, только слушал, как с ревом обтекает мой эсминец яростная забортная вода. Я был молод, но понимал: случись хотя бы одно попадание торпеды – и я буду похоронен здесь же, на своем посту; отправлюсь на грунт вместе с любимым гирокомпасом, который, пока мы живы, старается дать людям для победы все, что только способна дать человеку техника. Смолоду я не был излишне сентиментален. Но когда война завершилась победой и мне надо было уходить с корабля, я на прощание обнял гирокомпас, как обнимают верного друга. Я тогда горько заплакал над ним, сознавая, как много он мне дал и как много я с ним теряю. Иной раз – в мирной тишине квартиры – я спрашиваю себя: – Была ли юность? Или приснилась она, как сон?.. Юность, конечно, была. И, по-моему, такая, как надо! Кончилась она в тот день, когда я последний раз выбрался по трапу из своего БП-II БЧ-I эскадренного миноносца «Грозящий». На память об этой юности остались две ленты – одна с именем эсминца, а другая – юнговская… Со смешным бантиком! * * * Я был демобилизован с флота, так и не дослужившись до матроса. В документах указано мое первое и последнее звание – юнга! С тех пор прошло немало лет. Нет, мы еще не старые, Но бродит тем не менее Знакомыми бульварами Другое поколение. Но и поныне я еще живу курсом, что дал мне гирокомпас, указавший дорогу в большую жизнь, в которой меня ожидали новые тревоги и новые напряжения души. Конечно, не я принес Родине Победу. Не я один приблизил ее волшебный день. Но я сделал что мог. В общем прекрасном Пиру Победы была маленькая капля и моего меду. Сейчас мне за сорок, и мне уже давно не снятся гулкие корабельные сны. Но до сих пор я иногда думаю о себе, как о юнге. Это высокое и почетное звание дает мне право быть вечно молодым. Юнгам флота не угрожает старость. Эпилог последний Человек и Море… Это особая тема, и она все чаще волнует Человечество, соперничая с темой проникновения Человека в загадки Космоса. В доисторические времена далекий предок впервые осторожно выбрался из моря на сушу, и его скользкие жабры вместо привычной воды с пронзительным свистом всосали в себя влажный удушливый воздух… Это был наш предок, читатель! Человечество зародилось в море. Не оттого ли в венах людских и поныне буйно пульсирует кровь – соленая, как и вода океанов? Не потому ли мы не устаем подолгу следить за поступью волн в безбрежии моря, которое пропитано солнцем и вечностью? Что мы видим вдали? О чем мечтаем в такие минуты? Море властно зовет нас в свою колыбель, из которой мы вышли и встали на ноги. И мы охотно откликаемся на этот зов. Один видный ученый-океанолог, заглядывая в историю освоения морей Человеком, писал правдиво и возвышенно: «Образ жизни моряков имел свои отрицательные следствия: беспечность, фатализм и грубость нравов. Однако наряду с этим он воспитывал у моряков и высокие моральные качества – самоотверженность, бескорыстие, настойчивость и героизм. Если эти человеческие качества когда-либо исчезнут, наша цивилизация пострадает: она не найдет ни в чем другом того, что потеряет вместе с привычкой Человека к морю…» Человек будет вечен, пока вечно Море. Море давно уже стало поприщем для мирной науки и ратных подвигов. Море – поилец наш и кормилец. Океаны связывают материки, они сближают нации и культуры народов. Прогресс, скользивший когда-то под парусами каравелл, двигается теперь под дизелями на жидком топливе, он раздвигает толщи глубин атомными реакторами. А романтики и бродяги еще вяжут допотопные плоты, еще ставят над ладьями косые кливера и уходят, уходят… Уходят от нас, чтобы испытать сладкую близость прародительской пучины! Счастливы люди, юность которых пронеслась в разгуле волн, на шатких корабельных палубах. В море юность быстрее, чем на берегу, смыкается с ожесточенным в борьбе мужеством. С высоких мостиков кораблей юноши зорче оглядывают горизонты своей жизни. Суровые регламенты вахт и боевых расписаний не терпят рискованных промедлений. Головотяпы и тунеядцы не выдерживают ритма корабельных будней. Флот смолоду приучает к дисциплине, выносливости, умению терпеть и ждать, к ответственности – за каждое слово, каждый жест. Нашей стране повезло: три океана и двенадцать морей неумолчно плещутся возле ее берегов. А флот наш вырос. Уже Колумбу вслед, уже за Магелланом круг света ходим мы Великим океаном! Так пророчил нам Ломоносов, и это пророчество сбылось… А чтобы стать моряком, совсем не обязательно родиться на маяке. Ведь часто бывает и так, что мальчишка случайно, лишь на одно мгновение увидит море из окна дачного вагона – оно мелькнет ему сизым крылом чайки… В с ё! Теперь он очарован навсегда. Иного пути для него уже нет. Я повторяю здесь слова эпиграфа: Кто увидит дым голубоватый, поднимающийся над водой, тот пойдет дорогою проклятой — звонкою дорогою морской. Глупо удерживать человека, если его позовет море. Эти призывы морей особенно хорошо слышны в юности. * * * Читатель и друг, я знаю – ты ведь тоже уйдешь! Мы еще встретимся, и ты нам много расскажешь о себе. Много удивительного – такого, что случается с человеком только на волнах, когда месяцами не видно берегов. Три фута чистой воды – под киль тебе, читатель! Осень 1971 года. Рига Примечания 1 Боевой пост II боевой части I. Первым номером обозначается штурманская боевая часть корабля. (обратно) 2 Ваенга – с 1951 года город Североморск. (обратно) 3 Горло – так моряки зовут прилив, выводящий из Белого моря в открытый океан. (обратно) 4 ПШС – правила штурманской службы. (обратно) 5 ПУАО (морское выражение) – приборы управления артиллерийским огнем. (обратно) |
Похожие:
 | Управляющий Отделением по Курской области гу банка России по Центральному федеральному округу |  | Самостоятельная работа для учащихся 2Д класса мбоу гимназии г. Советский в период карантина по эпидемиологическим условиям |
| Учащиеся Школы в общении с учителями, старшими, родителями, другими обучающимися должны быть вежливыми. Школьники уступают дорогл... | | В (далее – Потребители). Они включают в себя требования к Потребителям, эксплуатирующим действующие электроустановки напряжением... |
| Где, когда и как начинается фашизм? Все мы, простоявшие долгие ночные часы у баррикад российского парламента, видели своими глазами,... | | «Прибыл на каникулы» (слева, 1948 г.) как выражение альтернативы безответственности школьников, которым предстоит стать взрослыми:... |
| К сожалению, часто семьи, где растут мальчики, не придают серьезного значения процессу постановки на первоначальный воинский учет... | | К сожалению, часто семьи, где растут мальчики, не придают серьезного значения процессу постановки на первоначальный воинский учет... |
| К сожалению, часто семьи, где растут мальчики, не придают серьезного значения процессу постановки на первоначальный воинский учет... | | Федерального государственного образовательного стандарта основного общего образования /Приказ Министерства образования и науки РФ... |