Научное издание народ и власть в российской смуте
Скачать 3.81 Mb.
|
| Частью политики полонизации являлось проводившееся польскими властями наступление на православную церковь. Из 500 православных церквей, которые существовали на момент начала советско-польской войны, к 1924 году осталось 195. Параллельно происходило насаждение костелов. Проводилась политика полонизации той части православного клира, которая соглашалась сотрудничать с польским государством. Когда белорусский школьник приходил в школу, то первые строки, которые мы учили: «Ktо ty jеstes — Pоlak maly». Не белорус, не украинец, не еврей — поляк малый. Без вариантов. Меня поражало, что неграмотное западно-белорусское крестьянство, тем не менее, все-таки, куда в большей степени оказывалось восприимчивым к строкам белорусской Марсельезы: «Ад веку мы спалі, і нас разбудзілі” (так начинается белорусская Марсельеза). Нельзя не заметить, что политику польских властей трудно не охарактеризовать теми словами, которые в свое время были адресованы Бурбонам: они ничего не забыли, ничему не научились. Еще в 1901 г. на тех польских территориях, которые входили в состав Германской империи, было запрещено даже богослужение на польском языке. Тем не менее, вторая Речь Посполитая использовала практически те же технологии. То есть поступала так, как поступала Германская империя, которая в свое время последовательно германизировала Эльзас и Лотарингию, и еще более жесткими методами германизировала Силезию и Шлезвиг-Гольштейн. Если взять восточные районы Белоруссии, то там ситуация была следующей. У меня сейчас на исследовательском столе материалы переписей (первой Всероссийской 1897 года и первой Всесоюзной 1926 года). Они разработаны по трем уездам Витебской губернии — Велижскому, Себежскому и Невельскому, которые были переданы после Октябрьской революции большевистским центром в состав Псковской губернии. По первой Всероссийской переписи 1897 года по родному языку более 70% населения было белорусским. Берем первую Всесоюзную перепись 1926 года: там в качестве родного языка назвали белорусский уже лишь 0,2%. Иными словами этнос растворился как кусок сахара в стакане горячей воды. Причем нет никаких подтвержденных данных о том, что был какой-то в этом смысле жесткий прессинг со стороны властей. Свою роль здесь, безусловно, сыграла минимальная культурно-лингвистическая дистанция. Равно как и отсутствие достаточно выраженной общебелорусской идентичности. Факт перехода этих уездов из БССР в состав РСФСР начальством трактовался для населения следующим образом: «ну, получается, что вы, значит, тогда русские». Вот отсюда и результат, который прямо просится в учебник по статистике народонаселения: от 73% до 0,2%. Правда, по признаку «народности» удельный вес белорусов составил все-таки 7,2%. А соседние уезды той же Витебской губернии остались в составе БССР. Вот эти уезды, оставшиеся в БССР, потрясающе в 1926 году показали свою белорусскость: 66,1% по «родному языку» и 80,8% по «народности». В целом по республике тогда почти 81% назвали себя белорусами. Здесь мы тоже видим плоды советской национальной политики. Ясно, что в случае с уездами, переданными в состав Псковской губернии, произошла переидентификация, но отнюдь не языковая. Ведь переидентификация происходит вследствие школьного образования. Как создаются нации? Транслируется версия о том, что у нас есть общие предки, что есть общенациональная историческая память, что наш язык и наша культура это то, что отличает нас от всех других. Псковская область тогда представляла собой аграрный регион, в котором могла быть осуществлена только идентификационная русификация белорусских крестьян. В переданных из Витебской губернии в Псковскую губернию уездах сельское население составляло более 92%. Русификация — да, но идентификационная. По моим данным, в этой сельской местности Псковской губернии 68% населения были неграмотными. То есть, в этих условиях, никакого переучивания с языка на язык быть не могло. Для сельских сообществ характерна инерционность лингвоприменительной практики. Теперь о современности буквально два слова. Есть много чего достойного нашего внимания в сфере национальной политики и в современности. Я обратил внимание на то, что сравнение последней советской и первой постсоветской переписи показывает кардинальное изменение численности основных этнических групп в Белоруссии, за исключением белорусов. Основные этнические группы, кроме белорусов, убывают. Абсолютная убыль и по русским, и по украинцам, и по полякам. И только численность белорусов увеличивается абсолютно. Хотя у нас «национал-романтики» и их союзники на Западе говорят о «русификации». Но, здесь как раз цифры говорят о том, что даже в Белоруссии, которая исторически, так уж получалось, всегда была россиецентричной, не происходит вымывания титульного этноса. В эти годы становится престижным считать себя частью титульного этноса (в данном случае частью белорусского этноса). То есть происходит переидентификация. Е. И. Демидова ВЫСШАЯ ШКОЛА В РОССИЙСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ Исключительно важным представляется изучение внешних и внутренних механизмов функционирования системных институтов общества в период кризисов, революций и так называемых смут. Как высшая школа, научно-педагогическая элита общества пережила революционные потрясения 1917 г.? Какие изменения произошли в системе высшего образования под влиянием «великой русской смуты»? Возможно ли, позиционировать внутреннее состояние высшей школы в начале ХХ в. как системный кризис? Ответы на данные вопросы ищут многие исследователи. Анализируя состояние и развитие сложных многоуровневых социальных институтов общества, возможно, более детально понять внутренние и внешние причины революционных потрясений и реорганизаций, приблизится к пониманию сущности таких научных понятий, как «смута» и «революция». Безусловно, эволюционный путь развития общества и его институтов предпочтительнее. Но в определенные исторические моменты происходит то, что мы понимаем как революция и смута. Когда, при каких обстоятельствах и главное почему это происходит? Система образования — особый механизм передачи знаний и воспитания, развития научных исследований в определенной мере всегда является уникальной основой, залогом поступательного развития общества вперед. В тоже время в силу своих специфических черт и качеств, образование выступало и выступает важнейшим, в определенной степени консервативным компонентом всех процессов, происходящих в обществе и государстве на конкретном этапе исторического развития. Обладая уникальными возможностями в процессе передачи знаний от поколения к поколению, формировании определенного культурно-образовательного уровня общества, а при сознательном и продуманном подходе этот фактор усиливается, система образования в определенной мере обеспечивает прогресс по основным направлениям развития государства. На этом основании правомерно говорить об образовании как об одном из основополагающих факторов стабильного существования и поступательного развития общества, связывающих прошлое и будущее, гарантирующей движение именно от первого ко второму. Следовательно, исследуя состояние высшей школы в условиях кризиса, перешедшего в революцию, мы можем извлечь как практические, так и теоретические уроки, выявить ожидаемое и действительное. В начале ХХ века, несмотря на наличие в обществе высокообразованных специалистов, на имеющиеся традиции в развитии высшей школы, система образования, в том числе высшего, носила противоречивый характер. По официальным данным, в 1910 г. грамотные составляли всего 21% от всего населения России. Расходы на образование были в 2—3 раза меньше, чем в Англии, Германии и даже Бельгии62. На начало 1914—1915 учебного года в России насчитывалось 91 высшее учебное заведение, в том числе 8 университетов, остальные были профильные вузы и высшие женские курсы. Специалистов явно не хватало, большинство населения по данным переписи 1897 г. было безграмотным и малограмотным. Первая мировая война, нараставшие кризисные явления во всех сферах общества, революционные потрясения 1917 г. непосредственно повлияли на дальнейшее развитие высшей школы, всей системы образования. «В Саратове вначале война мало чувствовалась, — пишет в своих воспоминаниях профессор В. Д. Зернов, — но вскоре новые университетские здания стали превращаться в госпитали. Жены профессоров и преподавателей исполняли обязанности сестер. У меня в институте был организован хирургический госпиталь, и операционная была в большой аудитории»63. Многие молодые, подающие надежды, ученые были призваны на фронт или в военные училища, сокращались научные исследования64. Осенью 1915 г. в Саратов из Киева были эвакуированы Университет Св. Владимира, Коммерческий институт, Высшие женские курсы и педагогический институт, всего в город прибыло около 9,5 тысяч человек. Безусловно, это существенно оживило и обогатило научную и общественную жизнь города, но возникли и серьезные трудности материально-бытового и финансового плана. В годы Первой мировой войны значительно были сокращены расходы на развитие вузов и подготовку научных кадров. В 1914 г. в Саратове было остановлено проектирование новых зданий университета. Студентов призывали в армию, только в 1916 г. было 7 призывов. В Саратове студенты весной 1916 г. активно выступали против принудительного призыва на военную службу, что стало основой местного студенческого движения. Многие студенты и стипендиаты профессоров были лишены возможности получать стипендии по политическим мотивам как неблагонадежные согласно циркуляру, изданному еще в 1913 г. Л. А. Кассо. В вузах создавались «Студенческие бюро», кассы кредита и взаимопомощи, землячества, которые пытались организовать помощь нуждающимся. Менялся социальный состав учащихся, увеличивалось число студентов — выходцев из демократических слоев65. Система же высшей школы продолжала функционировать на основе сложившихся и проверенных временем принципах. Существенные, революционные изменения начинаются в системе высшего образования и в политике государства по отношению к высшей школе с октября 1917 г., когда новая власть стремится проводить свою, построенную на новых политических и идеологических принципах государственную политику. Политической и организационной основой деятельности РКП(б) в сфере образования после событий Октябрьской революции стал Декрет Совнаркома от 11 декабря 1917 г. о передаче всех учебных заведений, в том числе высших, в ведение Народного комиссариата просвещения66. Советское государство с момента своего возникновения активно создает нормативно-правовую базу, которая обеспечивает первоочередное право рабочих, беднейшего крестьянства и нерусских народов на получение высшего образования. А. В. Луначарский — первый советский нарком просвещения — считал, что основной задачей советской власти в деле преобразования высших учебных заведений страны является расширение доступа в них широких масс пролетарской молодежи67. В. И. Ленин ставил задачу осуществления «безусловного приема лиц из среды пролетариата и беднейшего крестьянства»68. Вот динамика и направление революции в высшей школе: подготовка нового Устава, формирование новой советской системы управления вузами, реорганизация внутренней жизни на новых идеологических и организационных принципах, перестройка сети высших учебных заведений, организация отбора в вузы «нужного» пролетарского и бедняцко-крестьянского контингента, то есть тех, кто до 1917 г. не имел право и возможность получить высшее образование. В январе 1918 г. на III Всероссийском съезде Советов был поставлен вопрос о необходимости проведения реформы высшей школы. Для подготовки проекта преобразований была создана специальная комиссия. Весной 1918 г. первые варианты проектов были подготовлены, и началось их обсуждение партийным руководством страны. Какой характер носили эти проекты, и какова была их цель? Как можно оценить первые шаги советской власти по реформированию высшей школы в 1917—1918 гг.? Что это преодоление смуты или революция? Большевики, революционно настроенная часть студенчества и профессорско-преподавательского состава однозначно рассматривали грядущую революцию в высшей школе как демократическую, так как она должна была открыть доступ всем трудящимся в вузы страны. Профессор К. А. Тимирязев в статье «Демократическая реформа высшей школы» писал, «что после хлеба самое важное для народа — школа», что самым важным демократическим завоеванием советской власти является введение бесплатного образования69. То есть под демократизацией высшей школы советская власть первоначально подразумевала изменение социального состава студентов, расширение приема в вузы, реформирование старых принципов управления и организации учебного процесса. Политическая и экономическая ситуация в стране непосредственно влияла на внутреннюю жизнь высшей школы. Различные собрания, сходки, митинги дестабилизировали распорядок учебной и научной работы, «политический фактор» пронизал все сферы жизни учебных заведений. Упал престиж руководящих должностей в вузах, «статус и значение человека во многом определялось его политической принадлежностью, «чистотой» его политических взглядов, приверженностью партийным устремлениям и целям»70. Характерным явлением стала должностная череда, падение престижа ректорской должности. Так в Казанском университете с осени 1917 г. по лето 1918 г. пять раз менялся ректор. Профессор М. В. Бречкевич на заседании Совета университета возмущался кандидатами в ректоры, отказавшимися от должности71. Многие соглашались быть только «временно исполняющими дело ректора». Руководители вузов в это время оказывались в очень сложной ситуации: с одной стороны коллеги со сложившимися отношениями, с другой — новая политическая власть. Находившийся на посту ректора Саратовского университета с 1918 г. по 1921 г. В.Д. Зернов в своих воспоминаниях указывал на сложные взаимоотношения, которые возникали между университетской администрацией и советской властью в эти годы, на необходимость вести университетский корабль, сохраняя его независимость72. Изменилась система внутреннего управления: выборы ректоров в первые годы советской власти проводились ежегодно, в состав Правлений университетов были введены представители студенчества и служащие. Так в Саратовском университете в 1919 г. общее количество членов Правления составляло 21 человек73, многие были совершенно некомпетентны, заседания Правления часто превращались в своеобразные политические собрания. А ситуация в стране усложнялась, экономический кризис и Гражданская война ускорили революционные преобразования в высшей школе. Во многом толчком к радикальным мерам послужили события в Казанском университете. После того, как Казань была взята войсками Народной армии Самарского Комитета членов Учредительного собрания (Комуч), большинство профессорско-преподавательского состава, Ученый Совет Казанского университета его поддержало. После освобождения города и восстановления советской власти в сентябре 1918 г. выяснилось, что более сотни преподавателей и студентов покинули город74. Согласно Декрету Совнаркома от 6 августа 1918 г. в число слушателей вуза может быть зачислен любой, достигший 16-летнего возраста, независимо от гражданства и пола без представления какого-либо диплома или аттестата. Все желающие, безусловно, учиться в вузе не могут в силу слабой образовательной подготовки. Наркомпрос, партийные органы, казалось, это понимали. Но когда приемные комиссии университетов отказали в приеме малограмотным и безграмотным, то профессоров и преподавателей тут же обвинили в сопротивлении советской власти и зачислили в число ее врагов. В соответствии с декретом СНК от 9 октября 1918 г. «О некоторых изменениях в составе и устройстве государственных ученых и высших учебных заведений Российской Республики»75 были упразднены все дореволюционные ученые степени и звания, вводилось единое звание профессора. В состав профессоров переводились приват-доценты, которые состояли в этом звании не менее трех лет, а профессора, прослужившие 10 лет в одном вузе или 15 лет вообще в высшей школе, переизбирались. С этой целью был объявлен всероссийский конкурс с обязательными рекомендациями известных ученых. Итоги этих выборов существенно разочаровали официальную власть, так как в подавляющем большинстве случаев профессора были вновь переизбраны, а новое пополнение из приват-доцентов сформировалось еще в традициях старой высшей школы. Летом 1919 г. в Москве состоялось Всероссийское совещание деятелей высшей школы, в работе которого участвовало 400 делегатов от профессорско-преподавательского состава, студенчества и органов управления образованием. Открывая совещание, Луначарский заявил, что советская власть выступает категорически против автономии университетов и не допустит, чтобы старая высшая школа сама себя реформировала76. В ходе работы совещания большинство делегатов не поддержали предложенный проект и высказались за подлинно демократическую реформу высшей школы. Но по вопросу о том, какой должна стать советская высшая школа, мнения делегатов разделились. На совещании не удалось выработать общую точку зрения по данному вопросу, так как здесь были представлены различные политические взгляды и позиции, не совпадающие с точкой зрения советской, партийной власти и Наркомпроса. У большевиков не было еще послушного большинства среди вузовской общественности, студенчества. Подводя итоги работы этого совещания, необходимо отметить, что руководству Наркомпроса удалось добиться согласия представителей профессоров и преподавателей, студенчества на участие в дальнейшей разработке программных документов. Был признан принцип бесплатности обучения в высшей школе, разрешено открытие кафедр по изучению социализма, одобрен новый порядок вступления на должность профессоров. Совещание избрало комиссию во главе с М. Н. Покровским для дальнейшей работы над «Положением о российских университетах»77. Оценивая итоги совещания с позиции дальнейших перспектив развития высшей школы, следует отметить, что позиция большинства профессоров и студентов была более предпочтительная. Вузовская интеллигенция выступала за реформу на демократических началах, за сохранение исторических традиций, в основе которых лежали автономия университетов и принцип свободного получения знаний. Профессора и преподаватели были категорически против кардинальной, революционной ломки и разрушения сложившейся системы. В то же время совещание показало, что у руководства страны и Наркомпроса есть определенная цель: создать такую систему высшего образования, которая бы соответствовала потребностям советской власти и являлась послушным инструментом в ее руках, была под ее полным политическим и организационным контролем. На сегодняшний момент среди исследователей нет единой точки зрения по поводу того, была ли сразу же разрушена, сломана старая система образования и создана принципиально новая78. Но ясно одно, что высшая школа страны в первое десятилетие советской власти была ей завоевана и стала важной составной частью политической системы. Компромисс с вузовской интеллигенцией — элитой общества не состоялся, произошло революционное огосударствление высшей школы. Завоевание советской властью командных высот в системе высшего образования, изменение его внутреннего содержания, сущности и механизмов взаимоотношений с властью — важнейшие итоги первого десятилетия революции. |
Похожие:
 | Все права защищены Законом Об Авторском праве и смежных правах в ред. Федеральных законов от 19. 07. 1995 n 110-фз, от 20. 07. 2004... |  | Многоквартирными домами в системе жкх в условиях конкуренции и нестабильности рынка |
| Заполните поля в этом файле своими данными, вставьте его содержимое перед текстом Вашей статьи, и вышлите в редакцию по адресу | | Американское коммуникативное поведение: Научное издание / А618 Под ред. И. А. Стернина и М. А. Стерниной. Воронеж: вгу-мион, 2001.... |
| Под редакцией Доктора экономических наук, Член-корреспондента раен ф. Р. Акчурина и д-ра экономических наук, Действительного члена... | | Студенческое Научное Общество Казнму имени С. Д. Асфендиярова приглашает Вас 21-22 апреля 2016 года принять участие в III международной... |
| Студенческое Научное Общество Казнму имени С. Д. Асфендиярова приглашает Вас 21-22 апреля 2016 года принять участие в III международной... | | Студенческое Научное Общество Казнму имени С. Д. Асфендиярова приглашает Вас 21-22 апреля 2016 года принять участие в III международной... |
| Какое определение понятия «Российская Федерация» дано в Конституции Российской Федерации? | | Р 66 Русская рок-поэзия: текст и контекст: Сб науч тр. – Екатеринбург; Тверь, 2011. – Вып. 12. – 300 с |