ГЛАВА 2. ДОБРО И ЗЛО В ЭТИКЕ, ТЕОРЕТИЧЕСКОЙ И ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНОЙ ПСИХОЛОГИИ
2.1. Добро и Зло в этике, православной культуре и психологии
Реальная оценка человеком себя и других, его мотивы, цели и ценности, определяющие поведение в конкретных ситуациях и линию жизни в целом, во многом связаны с ориентацией на Добро и Зло как этические характеристики личности. Поэтому, являясь одной из «вечных» проблем в истории человеческой мысли, проблема Добра и Зла нашла свое отражение в психологических исследованиях и теоретического, и экспериментального плана.
В русле собственно психологической науки могут быть рассмотрены работы зарубежных и отечественных психологов, затрагивающие проблемы «добра и зла», «совести» [211], «морали и этики» [186], «ценностей» [145], «моральной дилеммы» [50], «морального сознания» [121], «проблему морали» [174], «нравственные ценности» [97], «нравственное сознание личности» [23], «морально-нравственное развитие личности» [231], и каждый исследователь дает свою формулировку определений указанных понятий. Нам более предпочтительным представляется оперировать базовыми понятиями Добро и Зло. Возможно, они не совсем «психологичны», однако имеют большой объем и более точно отражают суть целостного, нерасчлененного явления. При этом мы осознаем, что на уровне психики и ее внешних проявлений Добро и Зло являются органическими элементами установок, мотивов, целей, ценностных ориентаций, представлений и категориальных структур индивидуального сознания. Их наличие характеризует определенный уровень развитости личности, ее сознания и самосознания. Они проявляются через отношение к себе и другим людям в общении и деятельности. И именно в этих ипостасях могут быть исследованы методами психологической науки.
Отметим, что Добро и Зло, включенные в число личностных ценностей, являются сильнейшими детерминантами развития человека и его поведения. Специальных же исследований в этой области не так много. Скорее всего, это обусловлено нежеланием включаться в обсуждение вопроса, слишком спорного в свете, как индивидуальных представлений, так и официальных идеологических установок, объективной сложностью и неоднозначностью проблемы, априори не имеющей окончательного решения, и отсутствием методов диагностико-экспериментального исследования в данной области. Среди существующих исследований преобладают теоретические, в эмпирических исследованиях, в силу специфики предмета, в большинстве случаев рассматриваются лишь отдельные стороны Добра и Зла.
Среди зарубежных исследований необходимо отметить важнейшие для дальнейшего развития психологической науки и наших представлений о человеке работы Э. Фромма [209,211], Ж. Пиаже [152], Л. Кольберга [231], К. Гиллиган [50], Э. Торндайка [199], З. Фрейда [206], К. Юнга [229], К. Хорни [213], В. Франкла [230], А. Маслоу [124], К. Роджерса [181], Г. Олпорта [145] и др. Очевидно, что невозможно разобраться в человеческой психике и построить целостную психологическую теорию без того, чтобы не поместить Добро и Зло в качестве центральных понятий в состав этического компонента структурно-уровневой организации личности (теоретический вариант) или представить их в качестве предельно обобщающих характеристик человека как целостного образования, типа (практический вариант).
Ж. Пиаже, например, развивал теорию происхождения и развития в онтогенезе доброго начала в человеке, понимаемого им как мораль. Есть две основные гипотезы морали, по Ж. Пиаже: переход от эгоцентризма к децентрализации и от гетерономии - к автономии. Первая из них предполагает, что индивид может поставить себя на место другого человека и поступает по отношению к нему соответствующим образом, вторая - что индивид переходит от односторонней оценки к множественной, и в этом случае долг перестает быть подавлением себя и становится реальной осознаваемой необходимостью [152].
Во многом основываясь на работах Ж. Пиаже, Л. Кольберг пытался экспериментально обосновать свою теорию нравственного развития. Он ставил детей различного возраста перед гипотетическими моральными дилеммами и выделил три уровня нравственного развития, включающих по 2 стадии и характеризующих движение к Добру.
Уровень I: предконвенциональный.
Стадия 1: «Я должен сделать то, что обещал, иначе накажут».
Стадия 2: «Раз ты меня обидел, то и я тебя обижу!»
Уровень II: конвенциональный.
Стадия 3: «Я хочу делать то, что приятно другим».
Стадия 4: «Я обязан соблюдать закон».
Уровень III: постконвенциональный.
Стадия 5: «Я должен исполнять эти законы, так как их установило общество».
Стадия 6: «Поступай с другими так, как ты хотел бы, чтобы они поступали с тобой» [231].
Очевидно, что и Ж. Пиаже, и Л. Кольберг во многом основывались на идеях И. Канта - добродетели как долга и уважении чужих прав даже в ущерб себе. Но они не сняли противоречия между таким пониманием добродетели как долга и естественным для человека стремлением к собственному благополучию.
Вкладом Э. Фромма является то, что он попытался снять противоречие между пониманием добра как действия в интересах других и собственными реальными интересами человека. Эрих Фромм в работе «Человек для себя» [211] вскрывает психологические проблемы «гуманистической этики». Он полагал, что «источники норм этического поведения следует искать в самой человеческой природе, что моральные нормы основаны на присущих человеку свойствах и грубое их попрание ведет к душевному и эмоциональному разладу» [211, с. 15]. Рассматривая с таких позиций личность человека, ее свойства, такие как темперамент, характер, воля, моральные ценности, Э. Фромм приходит к выводу, что «склад характера зрелой и цельной личности, плодотворный характер - источник и основа «добродетели», а «порок» - это в конечном счете безразличие к своему Я и самовредительство» [211, с. 15]. Э. Фромм отстаивает идею о том, что Добро естественно присуще человеку и преобладает в нем в том случае, если человек развивается нормально, реализуются его возможности. Зло в человеке возникает тогда, когда отсутствуют надлежащие условия для развития. Резко разграничивая «себялюбие» и «любовь к себе», «удовольствие» и «счастье», Э. Фромм полагает, что человек становится добр и плодотворен, если обращает внимание на существование своих реальных, необходимых для развития своего истинного «Я» нужд. В этом случае добро проявляется как «установка на плодотворность», «способ отношений» во всех сферах человеческой жизни, включая отношение к другим людям, к себе и к вещам [211, с. 86].
Сходной позиции придерживается К. Хорни, отстаивая «мораль эволюции» [213]. Она выделяет три главные концепции морали в психологии, основанные на различных интерпретациях сути человеческой природы. Согласно первой предполагается, что человек по природе греховен или влеком примитивными инстинктами (З. Фрейд) и нуждается в упрощении или преодолении природы, а не в развитии. По второй - человеку присуще как «хорошее», так и «плохое». В этом случае внимание заострено не только на подавлении зла, но и на поощрении, направлении добра в виде веры, разума, воли или благодати. Но в этом случае «позитивная программа покоится либо на какой-либо сверхъестественной силе, либо на требующем усилий идеале разума или воли, который сам предполагает использование запретительных или сдерживающих внутренних диктатов». Сама же К. Хорни основывается на третьем подходе: «Самому человеку присущи эволюционные конструктивные силы», но он «не может, например, развить полностью свои человеческие способности, если не доверяет самому себе, если он не активен, не продуктивен, если не устанавливает отношения с другими в духе взаимности» [213, с. 8 - 9].
Исходя из сказанного Э. Фроммом и К. Хорни, следует считать: Добро в человеке есть предпосылка и результат его нормального развития. Подобная точка зрения получила развитие у представителей гуманистического направления в психологии А. Маслоу [126] и К. Рождерса [181]. Они в качестве основной модели приняли человека, который по своей природе изначально хорош, имеет заложенные потенциальные возможности для позитивного роста. Разрушительные силы в человеке признаются при этом не врожденными, а возникающими в результате фрустрации или неудовлетворения основных потребностей.
М. Люшер связывает основные этические нормы (справедливость, отзывчивость, ответственность, терпимость, искренность, благожелательность) с символикой цветов, отмечая определенное соответствие их десяти библейским заповедям. Существенно, что он рассматривает основные социально-этические нормы как проекцию отношения к себе. Этические нормы как социальные, т.е. нормы по отношению к другим, он выводит с помощью категорического императива, из «личных норм», «Я-норм», относящихся к нормальному, неискаженному самовосприятию [121].
К. Гиллиган было проведено экспериментальное исследование связи между суждением и действием в ситуации морального конфликта [50]. В философии и психологии, в силу объективных причин, веками была представлена в основном мужская точка зрения. К. Гиллиган же попыталась выявить, в чем состоит различие в моральном развитии мужчин и женщин, и пришла к убеждению, что и Ж. Пиаже, и Л. Кольберг, изучавшие в основном нравственное развитие мальчиков, неправомерно распространили свои выводы на другую половину человечества. По мнению К. Гиллиган, мужчины в своем моральном развитии идут по пути морали прав и долга, женщины же - по пути морали ответственности, обязанностей и сострадания. «Мораль прав отличается от морали ответственности скорее акцентом на обособлении, чем на единении...» [50, с. 367]. Тем самым Гиллиган по-своему снимает противоречие между собственными интересами и поступком в пользу другого человека: «для женщин моральная проблема рождается скорее из столкновения обязанностей, чем из конкуренции прав», «эта концепция морали, связанная с проявлением заботы, сосредоточивает моральное развитие вокруг понимания ответственности и взаимосвязей точно также, как концепция морали справедливости связывает моральное развитие с пониманием прав и норм» [50, с. 300].
Но является ли понимание Добра в человеке как способности сострадания специфически женской моралью или же это общечеловеческое свойство? Вспомним, что сходную теорию высказал А. Шопенгауэр. Не будет ли более правомерным говорить не только о двух различных точках зрения - мужской и женской, а скорее о двух взаимосвязанных сторонах одного явления? Эксперимент, проведенный в США в 60 — 80-х годах рядом исследователей, обнаружил следующий факт: альтруизм возрастает не только тогда, когда человек совершает плохой поступок и потом мучается угрызениями совести, но и в тех случаях, когда он наблюдает несправедливость мира, испытывая сострадание к кому-либо [115]. Особо хочется отметить, что в описываемых В.А. Лефевром экспериментах Дж. Ригана доброе дело испытуемых было совершено в другой ситуации и по отношению к третьему лицу, не имеющему отношения к «несчастному случаю» и «потерпевшим» [115, с. 37].
Существуют и другие зарубежные экспериментальные исследования проблемы альтруизма, в частности работы М. Гарриса, В. Латане, Ф. Шнейдера, Д. Аронфрида и др. В них, как правило, рассматриваются отдельные конкретные факторы, влияющие на проявление альтруизма в поведении. В большинстве этих работ доброе дело понимается как нечто, наносящее ущерб собственным интересам личности и совершаемое человеком с целью избежания душевного дискомфорта [215, с. 57- 58]. Результаты экспериментов показывают, что большое влияние, как на испытуемых, так и на исследователей оказывают господствующая идеология и моральные установки, распространенные в обществе.
Обращаясь к отечественной науке, приходится признать: тут еще меньше авторов, сумевших в некоторой степени преодолеть влияние идеологии и внесших свой вклад в разработку проблемы Добра и Зла на общечеловеческом уровне. Во многих работах фигурирует обязательное определение к словам «мораль» и «этика» - «коммунистическая мораль», «коллективистская этика» и т.д. Понятия «добро» и «зло» в большинстве случаев были исключены из тезауруса отечественных психологов как имеющие непосредственное отношение к буржуазному идеализму и религии. Поэтому тема ДЗ в отечественной психологической науке изучена недостаточно. Необходимо упомянуть фундаментальные работы С.Л. Рубинштейна [184, 186 и др.], некоторые эксперименты в этом направлении А.Н. Леонтьева [112]. Из работ более позднего периода Б.С. Братуся [34,31,36], В.Э. Чудновского [215], И.К. Михеевой [133], В.В. Знакова [86.], И.Ф. Клименко [97], В.А. Пономаренко [157] и др.
«Среди теоретических работ в области этических проблем психологии, несомненно, большое значение имеют труды С.Л. Рубинштейна, который воспринимает человека, прежде всего, как «этического субъекта», проявляемого в отношении к другим людям как субъектам, подчеркивает мысль, что «добро и зло проявляются только через отношение одной личности к другой», что «этическое деяние существует только в отношении к человеку как личности, отношение к вещам есть лишь действие..» [184, с. 252 - 253]. По мнению С.Л. Рубинштейна, добро и зло являются не структурными компонентами, а «функциональными характеристиками» личности, которые проявляются в конкретных отношениях и действиях, направленных на другую личность. Такой подход привлекателен для нас тем, что он снимает вопрос о «врожденности» или «приобретенности» добра и зла и «заданности» или «незаданности» как взаимного соотношения в человеке, которое возникает, если рассматривать последние как некоторое абсолютное и неизменное структурное личностное образование. Опираясь на идеи С.Л. Рубинштейна, мы можем говорить о врожденности или приобретенности тех или иных качеств и свойств личности, в каждый момент времени и в основном, в большинстве случаев - в отношении человека к другим людям и, вероятно, стоит добавить - к себе и к окружающему миру. Лишь условно можно говорить о преобладании «доброго» либо «злого» начала в человеке, так как эта совокупность свойств или качеств личности в большинстве случаев проявляется либо той, либо иной стороной в отношении к другим людям, живому миру и к себе. Что касается врожденности или приобретенности свойств или качеств личности, определяющих преобладание доброго или злого начала в отношениях или действиях человека, то уже существуют достаточно обоснованные суждения, какие из них в основном врожденные, а какие более зависят от условий жизни, процесса воспитания и приобретаются в течение жизни. В частности, большинство исследователей признают, что ценностные ориентации приобретаются в течение жизни, акцентуации характера имеют двойственную природу, а предрасположенность к некоторым дурным привычкам, разрушающим личность, во многом задана генетически.
Становление человека происходит через самоопределение его как этического субъекта. С.Л. Рубинштейн обращает внимание на два типа нравственности, связанные с двумя основными способами существования человека и его отношением к жизни: «нравственность как естественное, природное состояние человека», «как неведение зла» и нравственность на основе рефлексии, сознания, философского осмысления жизни [184, с. 351-352]. Этот подход важен тем, что здесь мы видим разрешение, в некоторой степени, противоречий: между моралью установленного кем-либо долга и права и моралью личной ответственности, обязанностей, между всеобщностью моральных норм и их ситуативностью, т.е. противоречий между подходами И. Канта и А. Шопенгауэра, бихевиоризма и гуманистической психологии.
Если в философском плане можно спорить о том или ином подходе, то психология в лице С.Л. Рубинштейна приходит к следующему выводу: если первый тип морали ориентирован на нормы непосредственного окружения и разрушается в ситуации, выходящей за привычные жизненные рамки, то второй тип приобретает характер общего суждения о жизни и отношения к ней. «С этого момента, собственно, и встает проблема ответственности человека в моральном плане, ответственности за все содеянное и все упущенное» [184, с. 352].
Таким образом, мы можем заключить, что первый тип морали абсолютен и всеобщен с точки зрения установок, однозначно влияющих на поведение человека в любой знакомой ситуации, но относителен и изменчив за пределами привычного жизненного круга. Второй же тип морали относителен в том смысле, что учитывает особенности каждой ситуации, не имеет жестких рамок стандарта, но абсолютен в своей основе - сознательно-нравственном общем подходе к жизни. Каким же типом морали обладает человек в действительности - это может зависеть от многих факторов, отмеченных исследователями-экспериментаторами (возраста, пола, уровня образования, принадлежности к определенной субкультуре и т.д.), и связано с уровнем развития личности.
Результаты эксперимента, осуществленного А.Н. Леонтьевым и его сотрудниками, дают возможность проанализировать зарождение нравственного начала в ребенке, которое происходит в процессе переживаний [112].
В.Э. Чудновский проводит подробный психологический анализ нравственной устойчивости личности, которую понимает как «способность человека сохранять и реализовывать в различных условиях личностные позиции, обладать определенным иммунитетом к воздействиям, противоречащим его личностным установкам, взглядам и убеждениям» [215, с.4]. Во-первых, существует положительная зависимость устойчивости личности от уровня ее самоорганизации. Во-вторых, психологическую сущность нравственной устойчивости личности составляет ее ориентация на отдаленные, а не на ситуативные цели.
Мы полагаем, что и высокий уровень организации, и ориентация на отдаленные цели являются признаками некоторой интегральной характеристики личности, входящими в число ее свойств, которые влияют на проявление «доброго начала» и обусловливают нравственную устойчивость личности.
Вопрос амбивалентности личности, «наделенной способностью к совершению как добрых, так и злых поступков» [133, с. 5], исследует И.Н. Михеева в своей теоретической работе, основанной на этико-психологическом подходе. В работе проведен подробный анализ как теоретической литературы, так и результатов экспериментов А.Ф. Полиса, которые показывают взаимосвязанность между акцентуацией характера и задатками нравственной рефлексии, способствующими формированию чувства порядочности [133, с. 17 - 19]. Для нас представляет интерес положение автора о том, что нравственное начало, моральное самосознание в человеке формируются в результате переживаний, в процессе выбора, в конфликте мотивов и его разрешении в поступке. Именно в борьбе мотивов в процессе онтогенеза выкристаллизовываются ценности, направленные к реализации Добра и Зла, как мотивы одновременно осознаваемые, смыслообразующие и побуждающие к действию.
В последние годы возрос интерес исследователей к проблеме нравственного развития личности, где Добро и Зло являются центральными понятиями. Возникло понимание того, что психология - это наука не просто наблюдающая, а наука, активно действующая в борьбе за человека в человеке. Психология «сама выходит в область этой борьбы как ее инструмент, орудие, и совершается кардинальный поворот: из психологии, согласной рассматривать нравственное развитие как частный вариант, сегмент своего применения, она становится нравственной психологией, действующей и видящей мир изнутри нравственного пространства, нравственного понимания человека» [34, с. 10]. Среди экспериментальных работ интересны труды С.Н. Кучеренко [108], И.Ф. Клименко [97] и В.Ф. Сафина [187], в которых представлено отношение к себе и другим как к носителям нравственных ценностей и даются оценки по этому параметру.
Известно, что с раннего возраста дети характеризуют реальных людей и сказочных персонажей по параметру «хороший - плохой» и «добрый - злой». Позднее, уже взрослые люди оценивают окружающих также по схожим критериям: «порядочный – непорядочный», «стоящий – нестоящий» и т.п. Употребляемые понятия различны, зависят от уровня образования, менталитета и других факторов. Но и для взрослых людей, осознающих сложность и неоднозначность мира, критерии Добра и Зла остаются главнейшими, что подтверждает, в частности, вся мировая литература, основанная на столкновении добрых и злых героев, Добра и Зла в душе одного человека.
Экспериментальное подтверждение важности для человека такого оценочного критерия и построенного на нем отношения к себе и другим, значимости этического аспекта в оценке окружающих мы находим также в результатах экспериментов, проведенных В.Ф. Петренко с сотрудниками [148]. При построении на основе репертуарной методики личностного семантического дифференциала, где объектом шкалирования выступали персонажи, хорошо знакомые испытуемым, в качестве доминирующего был выделен фактор «моральность».
При анализе исследований реальных представлений личности о себе, о различных сферах своей жизнедеятельности выявлено, что «в индивидуальном сознании россиян существенно преобладают моральные системы значений; моральные акценты, отношения пронизывают остальные представления, являясь системообразующим фактором всей системы значений» [108, с. 11 - 12]. И, наконец, исследования по составлению тезауруса личностных черт, проведенные на основе психосемантического подхода к теории личности А.Г. Шмелевым, В.И. Похилько, А.Ю. Козловской-Тельновой [224], показали, что понятие, обозначающее черту личности «добро», является первой категорией, наиболее важной для имплицитной теории личности, существующей в коллективном обыденном сознании.
Особого внимания явление «Добро» заслуживает в концепции В.А. Пономаренко, который стремится рассмотреть деятельность профессионала (на примере летчиков-испытателей и космонавтов) с точки зрения духовности, где профессия рассматривается как «особый духовный источник добра и добродетелей» [157, с.6]. Духовное начало присуще людям любой профессии, но у людей, находящихся в небе, особенно значимыми характеристиками являются «любовь» и «дух». Последний проявляется в возвышенном психическом состоянии, возникающем в процессе постижения смысла своей деятельности, в открытии правды о себе, о своем моральном и профессиональном «потолке», т.е. в Откровении [157, с.208-214].
Краткий обзор позволяет сделать вывод, что проблема Добра и Зла в психологии исследована более на феноменологическом, чем на экспериментальном уровне.
Очередным шагом в экспериментальной психологии феномена ДЗ должен быть шаг к созданию диагностического метода по исследованию предрасположенности человека к Добру и Злу и созданию психологической технологии переориентации человека в сторону Добра.
|
