Прочитав в рукописи эту нелицеприятную для лесоводов книгу, они могли обидеться поводов для обид множество. Но они сделали все возможное, чтобы издать ее
Скачать 3.2 Mb.
|
| сожалению, и эту теорию мы забыли, нам бы что позримее, пограндиознее, и чтобы обязательно это грандиозное было рукотворным. Вот и городим, перегораживаем реки, копаем. Думаем, что делаем это во благо человечеству. Но, куда ни глянешь, всюду оскудение: стремясь добыть одно, мы разрушаем основу основ - среду нашего обитания. И в этом предел уже перейден настолько, что всякий взмах топором, любое даже незначительное силовое действие может обернуться катастрофой. Не дерево упадет, не берег обрушится -оборвется жизнь на земле. УЧИТЕЛЬ Бывает так: готов взахлеб рассказывать о каком-то человеке, одно имя которого вызывает в тебе множество добрых чувств и мыслей. И уже не раз упоминал о нем, но ситуация вынуждала сдерживать себя - речь шла о других людях, о других проблемах. Вот так было у меня и с Митрофаном Кузьмичем Турским - упоминал его в прежних своих повествованиях, в которых действовали ученики его или те, кого он одной лекцией своей поднял на крыло, подвигнул на пожизненное служение делу. Однако самому учителю места в этих повествованиях не находилось. Так и в жизни: есть мы, есть наши дела и заботы, а наших учителей, наших родителей, поставивших нас на ноги и воспитавших нас, если и вспоминаем, то никак не в разговорах о своих деяниях и достижениях, и даже не в своих автобиографиях. Но наконец-то есть повод и об учителе рассказать, о профессоре Петровской земледельческой академии. И начну рассказ о нем с того момента, когда он, покинув кафедру, отправился вслед за учениками своими делать дело. Правда, Турский покинул не только кафедру, но и академию, и не по доброй воле. За политические беспорядки в студенческой среде Петровская академия была закрыта, а профессорский состав распущен. Случилось это 1 февраля 1894 года. В ответ на этот разгон Алексей Федорович Фортунатов, известный профессор сельскохозяйственной статистики и экономической географии, откликнулся стихотворением, которое зачитал как клятву коллегам своим: "Пусть уничтожат лес, где Турский подвизался, Но никакая власть не в силах истребить Того, чему петровец научался, Что привыкал с годами он ценить..." Тот лес, "где Турский подвизался", шумит, живет и сегодня (хотя и на него покушались уже много раз). В этом лесу есть немало деревьев, посаженных теми, кто тут учился. Имена одних забыты, имена других остались в памяти человеческой на века. Есть тут величественные лиственницы - сажал их в студенчестве Дмитрий Николаевич Прянишников. (Есть посадки Георгия Николаевича Высоцкого и многих других студентов, ставших известными учеными. Руководил этими посадками Митрофан Кузьмич. И сам не гнушался работы, не боялся нагнуться, руки в земле испачкать. Работая, он внушал студентам, и не только будущим лесоводам, но и агрономам: - Мы вовсе не так богаты лесами, как это кажется при поверхностном взгляде на дело. Мы только воображаем и похваляемся, что богаты лесами... Он воодушевлялся и говорил им:
Эта мысль зазвучит рефреном в трудах ученика его и преемника Николая Степановича Нестерова. Он говорил, а им казалось, что песню выпевал:
Через годы лесовод Морозов продолжит эту мысль и скажет на лесном съезде в Туле: "Лес не есть совокупность насаждений, лес есть часть земной поверхности вместе с прилегающей атмосферой..." А Высоцкий назовет лес "океанами суши", пролетая над которыми ветры становятся влагоносцами. Так что если реки перемещают воду в земных берегах, то воздушные потоки несут ее над сушей и орошают дождями жаждущие нивы. И студенты, как вспоминали современники, постепенно становились прилежными, а прилежные - неутомимыми. "Если не хватит сил, поддержит стремление", - будет подбадривать себя и других Высоцкий, последователь учителя своего. Но Турскому мало было одного лишь круга студентов. Он ищет пути распространения лесоводственных знаний в народе. И находит! Добивается первой в России лесной выставки. И не где-нибудь на окраине города, а в самом центре Москвы, где произведения искусства демонстрируются - в Манеже! Эта выставка 1885 года явилась толчком к объединению разрозненных сил передовой интеллигенции для совместной борьбы за сбережение лесов, истребление которых принимало чудовищные размеры. На выставке впервые в России демонстрировалась не техника рубки, а техника лесоразведения. --------------------------------------------------------------------- В ходе дальнейших разысканий я узнал, что успехи в выращивании лесов демонстрировались и раньше. Так, в 1872 году на Московской промышленной выставке, торжественно открывшейся 30 мая в день 200-летнего юбилея великого преобразователя России императора Петра Первого, в кремлевских садах и по набережной Москвы-реки был впервые представлен публике Лесной отдел, который располагался в саду близ Троицких ворот. Гостей выставки встречал сам Петр, которого художник изобразил в работе - сажающим вяз при закладке городского сада в Риге. У петровского саженца рижане установили камень, на котором выбили: "Император Петр Великий, основатель славы и благоденствия России, посадил собственными руками сие дерево в 1721 году". Этой картиной начинался рассказ о Петре - первом лесоводе России. Стенд с материалами о нем предварял выставку деяний его последователей. Сохранилось воспоминание, что показанные там образцы искусственных лесонасаждений, созданных лесничим К.Ф.Тюрмером в Порецкой лесной даче Можайского уезда, вызвали такой интерес у публики, что тут же была организована экскурсия в Поречье для ознакомления с лесоразведением на месте. На этой же выставке демонстрировались образцы лесонасаждений, созданные трудами энтузиастов в Великом Анадоле и других местах России. ----------------------------------------------------------------------- Экспонаты поступили из 16 губерний. Посмотрело их (кто бы мог мечтать о таком успехе!) 9600 платных посетителей, не считая членов лесного общества, получивших право бесплатного входа. Этот успех окрылил Турского, ставшего к этому времени председателем Московского лесного общества, основанного не без его стараний. Там, в академии, он готовил знатоков лесного дела. Через лесное общество он добивается устройства при народных школах древесных питомников. Цель - воспитание детей и снабжение крестьян бесплатным посадочным материалом. В помощь тем и другим пишет брошюру "Как выучиться разводить деревья", выдержавшую несколько изданий подряд. В ней не теория, в ней живой рассказ о том, как под его руководством ученики подмосковной сельской школы устраивали питомник. И хлопочет, чтобы был в России один общий для всех народов праздник лесонасаждения. В Северо-Американских Штатах такой праздник существует уже лет 10, и называется он у них "Днем посадок". Русская печать поддержала Турского, рассказав читателям, что там, за океаном, уже который год подряд во вторую среду апреля ученики и учителя всех школ, а во многих местах и большинство жителей без различия пола, выходят на этот "как бы народный праздник" для общей работы по лесоразведению. Выходят с особой торжественностью, с чувством живого интереса к лесу. Первенств в этом почине, рождающем связь человека с природой, наши информаторы отдавали одному из наиболее безлесных штатов - штату Небраска, где за десятилетия уже разведено таким путем 37 тысяч десятин леса. Правда, делали оговорку, первенство это оспаривали и другие соревнующиеся штаты: Айова, Канзас, Миннесота, Мичиган и Огайо. Информация эта нашла отклик и у наших энтузиастов. Первые "Праздники древонасаждений", как засвидетельствовала хроника, провели школьники Харькова и зауральского села Введенское Курганского уезда. Под пение и музыку харьковчане посадили за городом десятину парка, были этой прогулкой весьма довольны и охотно строили планы на следующий год. Однако в высоком возбуждении они находились недолго: уже 20 мая "Московские ведомости" опубликовали статью, обвинившую устроителей этого детского праздника... " в поклонении какой-то языческой растительной силе". Однако я вперед забегаю. При чтении старых публикаций в лесных журналах я узнал лишь то, что была такая осудительная статья. И подумал: так было, так будет всегда. Одни делают доброе дело, другие критикуют их и глушат эти благие порывы. Глушат, конечно же, под предлогом благовидным: то им кажется, что детский труд кто-то эксплуатирует, то озабочены до вселенского крика тем, что отрывают детей от учебы, и потому они растут у нас такими неучами, то выдвинут еще что-нибудь в таком же роде и поднимут шум до небес. Ну, а в прошлом веке наверняка увидели беду в том, что городским школьникам лопаты в руки дали, что они с этими лопатами пешком пошли за город (на этом пути могли ноги себе и друг другу поранить, а если лопаты еще и острые, то и посерьезнее травмы нанести). Но могли осудить и за то, что транспортом не обеспечили школьников, не позаботились о горячем обеде и не свозили их пообедать в загородный ресторан "Берендей", который поблизости от того места. Но, оказалось, я ошибся в своих догадках. Ничего этого в статье я не нашел. "Православные харьковцы" - за такой подписью, опубликована статья - были шокированы песней, сочиненной неизвестным автором специально к этому празднику. Приступая к посадке, дети пели: "Привет, живительная сила, Тебе, творящей без конца, Ты жизнь могучую вселила В зеленый отпрыск деревца..." В печати разгорелся спор. Православные москвичи, заступаясь за автора и детей, убеждали читателей, что в песне отчетливо звучит восхваление божьей силы, "творящей без конца". В подтверждение нашли и строку из Библии, каковой и попытались опровергнуть "православных харьковцев". Однако те уперлись и с доводами москвичей не согласились: нет, в песне славится растительная языческая сила... И одержали верх - вторая школьная прогулка для посадки деревьев в Харькове так и не состоялась. Но, к счастью, как сообщалось в хронике, благому примеру харьковчан последовали другие. Вот только не знаю, какому из двух: созидательному или запретительному. Как убеждает сегодняшняя наша жизнь, благим могут назвать то, а не это, все зависит от мнения того, кто первым крикнет. Турский был первым, кто настаивал на воспитании любви к природе с детских лет. Но глядя в окошечко, сидя на печке, можно выработать только мечтательность. Любовь же может родиться в труде: посади, поухаживай за тем же деревцем, за родничком - и заживет в тебе чувство, которое не заглохнет, без которого человек может нанести и уже наносит ущерб, от которого сам же и страдает. Наши леса тают, а мы продолжаем сводить их и не понимаем, откуда напасти такие: все эти засухи и недороды, бедность и оскудение всей земли. В 1883 году Турский совершил поездку по некоторым местам средней и южной России. Побывал в подмосковных лесах и тульских засеках. В Великоанадольском рукотворном массиве познакомился с искусственным степным лесоразведением. Смотрел, сравнивал с виденным в Германии, и записывал в дорожную тетрадь: "Немецкое лесное хозяйство обязано своим развитием, главным образом, бережливости лесничих при эксплуатации чеса и терпению при возобновлении его". И тут же с удовлетворением отмечал: бережливость и терпение не чужды и нашему народу, но ... многовато мы вырубаем. И если присмотреться к действительному, а не числящемуся на бумаге, богатству лесов наших, то окажется, что многие центральные губернии считающиеся лесистыми, как Московская, например, беднее древесного растительностью, чем любая провинция Пруссии. К тому же наши леса мелки и редки, а немецкие крупны и густы. Наши леса скучены в одном месте, а немецкие распределены равномерно по территории. В Германии все дороги обсажены, города и селения богаты садами, а у нас - пыль и бедность. В Германии "садоводственный" уход за лесами, а у нас - дебри. Тогда-то и вырвалось у него восклицание: "Мы только воображаем, что богаты лесами!" Двигаясь все дальше и дальше на юг, Турский достиг рукотворного Великоанадольского леса, выращенного среди сухой степи Виктором Егоровичем Граффом. Я уже рассказывал об этом подвиге, Длившемся 23 года. Подвиг этот был его жизнью, повседневной, будничной работой, в результате которой и поднялись в степи 140 десятин леса. Эти зеленые кущи станут гордостью России, а для лесоводов - Меккой. Сюда ехали, чтобы поклониться, уверовать в свои силы и духом окрепнуть. Уверовавшие и окрепшие, думали, как клятву давали: "Степь суха и бесплодна только для того, кто, при немощи духа, без усиленных трудов, хочет тотчас пожинать плоды. Но кого может устрашить неудача первой попытки, кто на первом году ожидает вознаграждения трудов, тот не увидит успеха и лучше пусть не приступает к насаждению леса в степи". Вернувшись в Москву, Турский будет с восторгом рассказывать заслушивавшимся студентам: - Надо быть там на месте, надо видеть собственными глазами Великоанадольский лес, чтобы понять все величие дела степного лесоразведения, составляющего нашу гордость. Никакими словами нельзя описать того удовлетворяющего чувства, какое вызывает этот лесной оазис среди необъятной степи... Это действительно наша гордость, потому что в Западной Европе ничего подобного Вы не встретите. Культуры последних лет производят впечатления громадных, но изящных полей, на бархатисто-черной поверхности которых зеленеют ряды саженцев... Обозревая самые старшие участки, тенистые, прохладные, с полными, свежими стволами, годными уже на местные постройки, - преклоняешься пред силою человеческого разума и настойчивостью, которые отвоевали у степи место и заселили на нем лес. Этот лес надолго останется памятником той смелости, той уверенности и любви, с какою впервые взялись за облесение степей. Да, нужно было много любви к лесу, чтобы начать и довести дело до конца. Рассказывают, что покойный фон-Графф, уезжая из лесничества в Москву на должность профессора нашей академии, обнимал выращенные им деревья, прощаясь с ними, как с детьми своих многолетних забот и волнений. Сколько страха перетерпел этот творец, пока они окрепли, пока явилась в нем уверенность, что они стали способными противостоять степным климатическим невзгодам. Сколько в то же время перенес фон-Графф другого рода волнений, пока дождался того времени, когда выращенные им насаждения обратились в наглядное доказательство правильности и рациональности его мероприятий. Но он любил дело, за которое взялся, любил деревья, которые рассаживали, и это помогло ему благополучно пережить трудные моменты первых попыток облесить высокую сухую степь. Теперь у последователей его нет этих волнений и страхов - работы по облесению идут спокойно и никому в голову не приходит опасаться за удачные последствия их... Студенты слушали, затаив дыхание. Победой человека над степной стихией, гимном степному лесоразведению звучала эта страстная лекция любимого профессора. А многим и судьбу определила. Студент Георгий Высоцкий, готовившийся стать агрономом, под влиянием именно этой лекции, как он сам признавался, посвятил себя степному лесоводству -вскоре после окончания Петровской академии напросился в Особую Экспедицию по испытанию и учету различных способов и приемов лесного и водного хозяйства в степях России. Отрекомендовал его Докучаеву Николай Степанович Нестеров, ассистент Турского по кафедре лесоводства. Рекомендации была весомой - руководитель Экспедиции предоставил молодому выпускнику право выбора места исследований. Высоцкий выбрал Великоанадольский участок. Таковы нравы бытовали в ученом мире России: лишь по рекомендации на трудное дело, полезное Отечеству. Так замыкаются связи событий и действующих лиц, по- впятивших жизнь свою познанию Родины. Безвестные пока еще ученики разлетались по России. Но и учитель был полон энергии, - 54 года еще не старость, - он тоже успеет немало сделать на пользу тех, кто будет жить на этой земле через 50-100 лет. Он сам говорил, что лесовод, сажающий деревья, высаживает не деревья, а былинки, которые деревьями, лесом станут лишь при жизни сыновей и внуков. "И ПРИШЛИ И СЕЛИ..." С Турским, как и с другими нашими героями, мы могли встретиться в лесах Верхневолжья, пройти с ним по берегам Днепра и вместе порадоваться тому, что лесов тут еще много, порубленные участки быстро залечиваются молодой порослью, так что и никаких спасительных работ здесь пока не требуется. И может не потребоваться никогда, если хозяйствовать разумно - в отчетах Турский дал конкретные советы на будущее. А уж как поведут себя люди, - послушаются или ослушаются, - тут он бессилен, в будущее не докричишься, у каждого поколения свои интересы, свои взгляды и резоны, свои советчики и поводыри. Турский понимал это и, добросовестно обследовав лесистый этот край, зафиксировав его состояние на картах и в описаниях, отправился в верховья Оки, где нужно было принимать меры "во спасение" немедля. Встреча с ним именно на этой неблагополучной территории страны, подумалось мне, принесет всем нам гораздо больше пользы. Вы удивлены, что я сказал "нам"? Да, почти столетие минуло с той поры. Однако то, что нужно было сделать тогда, не сделано и сегодня. И еще потому я на Оку вас зову, что именно здесь, на самой русской реке, надолго сошлись почти все участники экспедиции. Здесь человек, явившись главнейшим нарушителем природных условий, истребил леса и распахал степи как нигде более в средней России, совершенно нерационально обратил весь край в одно пахотное поле. Напутствуя своих коллег, Турский так обрисовал особенности предстоящей здесь работы. - Дороги между селениями идут большей частью по высоким водоразделам. Там суше, оттуда открываются обширные просторы, которые иногда кажутся совершенно безлесными. Но стоит спуститься в овраг или лощину - на дне или по склону увидишь лесок, сохранение которого и есть насущнейшая обязанность населения. Поэтому осматривать надо каждую лощину, по каждому оврагу пройти, чтобы не пропустить ни малой гривки, ни осинового куста, и не дать потом неверной характеристики... Здесь они будут работать с особой тщательностью, а главное - с увлечением. На обследование малолесного района, где, казалось бы, и обследовать нечего, лесоводы тратили времени гораздо больше, чем на изучение лесистых верховьев Волга и Днепра. Именно здесь впервые, пожалуй, специалисты разных отраслей знаний почувствовали необходимость и важность комплексных исследований. Геоботаник Н.И.Кузнецов с признательностью истинного ученого сообщал в отчете, что первобытную лесистость края помогают воссоздавать почвенные исследования Н.А.Богословского. И уточняет: "Везде, где он указал на картах лесные земли, ботаник находит растения, подтверждающие, что тут когда-то были леса". С этим выводом согласились все участники экспедиции и на одном из первых же совещаний постановили: отныне впереди всех исследователей должен идти почвовед, а уже за ним - все другие. Так будет и легче всем, и ошибок окажется меньше. Через несколько лет почвенные карты верховьев Волги и Оки, составленные участниками экспедиции генерала Тилло, будут с успехом демонстрироваться на Всемирной выставке в Париже рядом с докучаевскими. "Считая, что почвы - очень важный фактор в деле питания рек, Экспедиция отвела широкое место почвенным исследованиям", - подтверждал сам Докучаев, пояснявший выставочные экспонаты. И тем самым признавал высокий уровень этих исследований. Да, учитель, почва вполне самостоятельное тело природы, ее творение и зеркало, в котором грамотный почвовед может легко разглядывать прошлое. Богословский, ученик славного профессора, это и делал. Его почвенная карта в руках Турского явилась путеводной нитью при изучении истории лесов. Воссоздавалась она на основании архивных и картографических материалов, а работа исследователей походила на расследование. "И это расследование, - признает гидрогеолог С.Н.Никитин, - составляет важнейшую заслугу лесоводственного отдела и всей нашей Экспедиции". Турский занимался тем, что он лучше всего знал и что узнать было ему поручено. Попутно высказал убеждение, что леса не только защищают землю, но в сильнейшей степени влияют на питание, сохранение и регулярное, равномерное расходование грунтовых вод и источников; Однако это еще надо было доказать. Доказательства эти дали гидрогеологи, подтвердив правоту Турского такими словами: "Мы во всяком случае вполне чувствуем себя вправе сказать, что история леса тесно связана с историей водоносности страны, и, сберегая леса, мы сберегаем ее влагоносность". Так, взаимодействуя, исследователи двигались к научному воссозданию детальной картины этого края в далеком прошлом, к пониманию влияния тех или иных явлений и действий во времени и пространстве. В каком же состоянии застало страну заселившее ее оседлое земледельческое племя вятичей, ныне здесь обитающее? Вот вопрос, волновавших наших исследователей. Вопрос вовсе не праздный. Ответ на него поможет проследить все дальнейшие изменения в природе края и в жизни народа. Почвоведы, ботаники и лесоводы пришли к единодушному выводу: в доисторические времена верховья Оки представляли собой местность лесистую, занятую по преимуществу дубравами, и кое-где, по песчаным гривам, сосняками. Местами, где и сегодня черноземы, языками вклинивалась густотравяная степь. Так что не лес составлял оазисы среди степи, а степь прогалинами расстилалась среди обширного лесного царства, изобилующего светлыми окнами родников и множеством речных истоков. Таким и увидел этот край Вятко, пришедший от ляхов. Увидел, залюбовался и "сел с родом своим по Оке, от него получили свое название вятичи", жившие в мире с соседами своими: с полянами, древлянами, северянами, радимичами и хорватами, - засвидетельствовал летописец в "Повести временных лет..." И в ладу с природой жили вятичи! К этому выводу пришли наши исследователи. А поначалу настроены они были совсем иначе: повырубленные леса, местами подчистую, донага раздетая местность рождали в душе горький упрек вятичам -растратили, истощили богатство. Не то что кривичи! Однако вслед за анализом документов, старинных карт и межеваний приходило чувство покаяния за неправедный упрек. Не вятичи так обезлесили край. Они, много веков прожив здесь, осознав здесь себя русским народом, влились в единое русское государство с богатейшим наследством: среди широколиственных лесов, под их защитой, колосились нивы, орошаемые дождями и обильными росами. Для запашек не было надобности вырубать лес - распахивали лишь степные участки, вклинивающиеся в леса, участки тучных черноземов. И это считали справедливым и разумным: леса занимают бедные супесчаные земли, человеку сама природа указала хлебопашествовать на тароватых черноземах, на которых извечно произрастали густые травы, за счет которых и копилась тароватость их и родимость. "О, светло светлая и украсно украшена земля Руськая! -в восторге воскликнул древний летописец, оглянувшись окрест. - И многими красотами удивлена еси: озеры многими удивлена еси, реками и кладязьми месточестными, горами, крутыми холми, высокими дубравоми, чистыми польми, дивными зверьми, различными птицами, бесчисленными городы великими, селы дивными... Всего еси исполнена земля Руськая!" Порубят здешние леса, дубравы высокие позже, гораздо позже, когда потомки вятичей забудут своих пращуров, род свой, а из памяти исчезнет та первобытная картина природы, которую увидели вятичи, а увидев, сели по Оке жить. Но и забыв, перешагнут черту не сразу, еще долго будут знать предел: порубят леса, примыкающие к пашне, на высоких равнинах и пологих водоразделах, но будут оберегать их по оврагам и по берегам рек, вокруг болот, озер и речных истоков. Еще понимали, еще сохраняли знания предков, что лес воду бережет, что это природа посылает им помощь - в лесах рождаются реки, а реки - первые пути сообщения народов и двигатели мельниц, они увлажняют поля и луга росами, они же первые и самые надежные поставщики животной пищи - рыбы. "О, светло светлая и украсно украшена земля Руськая!.." Знали еще и то, что леса обороняют селения от ураганов и бурь, а поля - от суховеев. Где растет лес, там земля не рушится в овраги, и почва не смывается и не размывается пахота, там, за лесной защитой недороды реже, там нивы урожайнее. Однако и знающие когда-то могут переступить предел, потому что лес вырубается не только целыми урочищами, но и по дереву: на сруб, на венец, на матицу, на мельничный заплот, на дранку, на плаху, на полоз, на оглоблю и на крест. К пределу потомки вятичей подступили в конце XVIII века -где ни выруби лес, всюду урон будет сказываться. И надо бы у этого предела остановиться, надо бы научиться хозяйствовать к лесу как-то иначе, брать пользу, не причиняя ему вреда, однако продолжали хозяйствовать прежним навыком. А тут как на беду оскудение поместий началось, обнищание и разорение владельцев самых крупных лесов. А разоряющийся человек, как и народ, ничего не щадит - продаст, сведет со двора и с земли все, что только можно свести и сбыть, пусть и по дешевке, только бы прожить сегодняшний день до вечера, а уж завтра, как говорится, что бог даст, да и утро вечера мудрее. Правда, в обществе бытовало устойчивое мнение, что леса в России кинулись распродавать на корню только после отмены крепостного права. Так и лесоводы думали, потому что видели своими глазами, как оголялись пространства в центральных губерниях России: не десятинами, а сотнями и тысячами десятин выхлестывали леса. И ужаснулись, и разум отказывался верить, что подобное истребление бывало хоть когда-нибудь раньше. Митрофан Кузьмич Турский принадлежал старшему поколению русских лесоводов. Родился он в 1840 году, так что не по рассказам знал о распродаже и истреблении лесов крепостниками. И все же в молодости, когда человек ходит как бы в подмастерьях, когда не сам идет, а ведут его старшие, он не все примечает, не все невзгоды затрагивают ум и чувства его, да многого и не видит, не знает. Так что многие беды Отечества прошли и мимо молодого Турского. Что у нас с лесами делается, он увидит позже, когда крестьяне окажутся без хозяйского присмотра, а помещики - без дармовых работников в оскудевших своих имениях. Увидит и ужаснется: все норовят поправить свои хозяйства за счет порубки леса, чтобы древесину продать, а вырубку выжечь и распахать: будет больше пашни - хлеба будет больше. И вот теперь, приступая к исследованию верхнеокского бассейна, Турский дал труднейшее задание своим помощникам: составить карту лесов, бывших здесь при проведении генеральной межи - при генеральном межевании земель, выполнявшемся здесь более ста лет назад, в 1780-х годах. Проделав это, разыскать все съемки офицеров Генерального штаба, выполненные в 1860 году, в канун отмены крепостного права, - площадь лесов нанести на ту же карту. Только после этого пройти и промерить все сохранившиеся леса, то есть ко времени исследований, начатых экспедицией в 1894 году, -данные обмеров зафиксировать на той же карте-двухверстке. Так будет нарисована наглядная картина истребления лесов за последние сто с лишним лет: за 70-80 лет до отмены крепостного права и за 35 лет после него. Лесоводы экспедиции исполнили порученную работу не только быстро и добросовестно, но и с отменным качеством. Сужу не по отзывам, сужу по картам, выполненным участниками экспедиции. Осторожно разворачиваю их - бумага так "перегорела" от времени, что на сгибах крошится. На картах этих - прошлое, изменившееся во времени. Голубенькие жилки всех источников, питавших Оку, сама Ока, перегороженная десятками мельничных плотин, поля, луга, овраги, торфяные болота. И леса, бывшие здесь: леса по побережьям всех ручьев и речек, впадавших в Оку, поемные леса вдоль Оки до самого Орла, леса вокруг селений. Так было: в конце XVIII века леса занимали около 15 процентов территории верхнеокского бассейна. А потом случилась беда. Словно вражьи полчища навалились с секирами. И пошли крушить, истреблять леса - средним счетом по 400 десятин в год. Рубили, конечно, и побольше, но какая-то малая часть вырубок успевала возродиться, зарасти молодой порослью, а эти 400 десятин порубщики превращали в пашню, в луга, в сенокосы и выпасы. Побоище в лесах продолжалось почти столетие: год за годом отсекали у леса 400 десятин. Всего за столетие, при жизни двух поколений, отцы с сыновьями истребили почти три четверти лесов, укрывавших окскую землю, землю предков своих, славных вятичей. А во многих местах истребили без остатка: истребили по Непрецу и по истокам Рыбницы, по ручьям Малому и Большому Червяку, по Озерне и другим ручьям и речкам. По реке Руде уцелела лишь десятая часть леса, росшего здесь еще в 1860 году. То же и по Ракитне. На всем бассейне самой Оки до впадения в нее Кромы уцелело всего 3830 десятин леса - половина от того, что было еще 35 лет назад, и лишь пятая часть лесов, росших здесь век назад. Оголились истоки, реки потекли не через тенистые леса, а по открытой степи, меж голых берегов - нет не то что леса, нет даже кустика. За что так надругались над ними? Вот как мать-то плачет, Плачет, как река течет, А сестра-то плачет, Плачет, как ручей бежит, А жена-то плачет, Плачет, как роса падет... Так горевал здешний народ, такими словами и образами выпевал он горе свое. Именно здесь, в Орловской губернии, записал Киреевский эту грустную песню "Уж вы, горы мои..." Но так ли теперь течет река, как мать-то плачет? Так ли бежит ручей в оголившихся берегах? Так ли роса выпадает на травы, если леса окрест порублены, повержены? Те немногие лоскутки леса, до которых не дотянулась рука истребителя, оказались разбросанными там и сям островками-колками, величиною не более пяти десятин. Бедная земля, оставшаяся без защиты, без тени. Лишившись скреплявших ее корневищ, она зашевелилась под ногами, стронулась с места, поползла, поплыла в овраги, а по ним на богатые еще недавно пойменные луга, в реки. Наши исследователи своими глазами видели, как зарождались овраги вслед за вырубкой леса и распашкой. За счет леса человек расширял пашню, а овраги словно бы мстили ему за это, наглядно доказывая: не руби, сам лишаешь защиты свою землю. Все исследователи до одного - лесоводы и почвоведы, ботаники, гидрогеологи и гидротехники - побывали у деревни Гостомля, и все в отчетах своих упомянули про овраги, там увиденные. Один из них, ближайший к деревне, поразил их своими размерами. Этот овраг (давно уже не вражек, а враг, ворог) двигался вверх к водоразделу четырьмя вершинами, отнимая у пашни полосу шириной около 160 метров, зарываясь на двадцатиметровую глубину. Вот уж правда, не сам обрушивается, а черт его роет. Но может, еще и потому все обратили внимание на этот черторой, что только тут они впервые увидели, как местные жители пытались укротить роющую силу оврага - из хвороста и соломы мужики набрасывали перегораживающую плотину, которую размывал и уносил первый же ливень. Бедный народ, сознающий вред таких размывов, но так неумно действующий, а чаще и вовсе ничего не делающий, чтобы задержать зловещую поступь оврагов, изъязвляющих землю. На всей огромной территории верхнеокского бассейна исследователи обнаружили лишь три попытки остановить поступательное движение водомоин. Однако успешной оказалась только одна - у арендатора в деревне Каменка на Руде-реке. Догадливый умелец в нескольких местах перетычковал овраг частоколом, переплел хворостом, а дно и скаты обсадил поперечными рядами ив. Эта механическая защита в первое же лето "ожила", колья пустили корни, весь плетень зазеленел молодыми побегами. Как все просто! Однако опытом воспользоваться даже односельчане не спешили, они продолжали всем миром возить солому, навоз, ботву - и в овраг все это, заваливать его пытаясь. Удивительный народ. Дорубались до того, что уже не только строиться, но и отапливаться нечем. Топят печки соломой, навозом и торфом. Дров купить - нужно заплатить от 12 до 16 рублей за кубическую сажень, а плетень обновить -готовь 3-5 рублей на сажень орешника, тогда как пуд хорошего сена идет не дороже 25 копеек. Это же надо отдать до 20 пудов сена за сажень хвороста! И около тонны сена за сажень дров!.. Так отстаньте же от некоторых сенокосов на вырубках, пусть снова лесом зарастают. Будет лес - будут и дрова, будет и орешник. Однако исследователи, исходив весь бассейн, так и не обнаружили ни одной десятины, которую человек снова уступил бы лесу - березовый налет - самосев упрямо скашивают, дубовую поросль объедает скот. Про искусственное разведение леса тем более никто и слышать не хочет. Нет никакого стремления и к обсадке дорог, столь необходимой в открытых местах, где затрудняется передвижение зимою из-за заносов во время метелей. Не обсажены не только проселки, но даже большаки. Лишь кое-где у развилки дорог, у разлуки-росстани мелькнет одинокая старая ветла, как напоминание о прежнем времени и как укор тем, кто и эти посадки порубил, но ни одного дерева на их месте не посадил. Эх. вы, люди!.. Горечь этого короткого упрека вылилась в отчете в суровую фразу: "Вырубка леса, где он дорог, осушение болот в местностях, где они являются питателями рек и вообще местных вод, - такая экономическая деятельность должна преследоваться во всякой сколько-нибудь культурной стране, заботящейся о своем будущем". - Народ наш донашивает то, что предки нам оставили. А так жить, так хозяйствовать нельзя, - говорил на осеннем сборе участников экспедиции Митрофан Кузьмич Турский. Он хорошо понимал: упорядочивать сельское и лесное хозяйство требуется всюду. На такое огромное дело средств и сил потребуется много. А так как заботы по поддержанию водоносности страны запоздали, и запоздали уже не только на Оке, но и на истоках Дона, Сейма и других рек, ставших степными, то начинать надо с малого: с сохранения небольших перелесков и даже отдельных деревьев, защищающих вершины лощин от размыва. Любое начало, даже малое, ускорит осуществление и более обширных мероприятий. Но первое, что неотлагательно надо сделать, это командировать лесоводов на работу в те степные уезды, где нет казенных лесничеств. Эти специалисты должны иметь все полномочия для пропаганды и принятия мер к сельскохозяйственным улучшениям. Обосновывая свою точку зрения, Турский говорил: - Если землевладелец так близко подпахивает к размоинам, что даже слабый дождь, обвалив край, уносит в лощину и его пашню и его урожай, то обязанность этого специалиста объяснить ему, что в погоне за временной выгодой он не рассчитал и может потерять больше. Если землевладелец пашет свою полоску вдоль ската, то наша обязанность предостеречь его, что вся полоса может быть размыта вешними водами и обращена в овраг. Мы обязаны внушить хозяину, что рано или поздно ему придется прекратить теперешний способ пользования землей, который основан на расхищении естественных богатств, что сама жизнь заставит его соединить земледелие в одну культуру с лесоразведением на подходящих к тому участках. Задержать овраг у нас силятся только тогда, когда он входит в деревню и грозит подмыть жилища, или подходит к дороге и грозит прекратить сообщение с миром. Но в поле этих попыток почти не встретишь, а уж при начале размывов и вовсе никто не шевелится. Долг специалиста -расшевелить и организовать сельское общество на пресечение этого огромнейшего зла... Турский был встревожен и очень хотел передать свою тревогу власть имущим: заботы о сохранении лесов и разведении их вновь в верховьях Оки, Дона, Красивой Мечи и Сейма настолько опоздали, что здесь необходимо спешить с лесовод-ственными мероприятиями, не дожидаясь ни дальнейших выводов экспедиции, ни правительственных решений. Здесь нет места, где бы могла быть отрицаема польза лесоразведения. Здесь вся страна изрезана оврагами и лощинами - и все они без исключения должны быть ограждены от дальнейшего размыва. Здесь даже худосочные ручейки, зачастую пересыхающие, становятся дикими во время ливней. Кроме неотложного облесения лощин и оврагов, Турский призывал обратить внимание на крайнюю необходимость обсадки дорог, создание живых изгородей и опушек на открытых полях водоразделов. Полное отсутствие стремления к этим работам не только у крестьянского, но и у интеллигентного населения, опять же за немногими исключениями, бросается в глаза при обзоре верховьев всех рек, берущих начало в черноземной полосе. - Представитель лесного ведомства, живущий в степном уезде, знающий дело и любящий Россию, мог бы, как агент правительства, не только обратить внимание на все это, но и положить начало исправлению столь многих ошибок, вредных для самого хозяйства и для водности истоков. Любое исправление будет на пользу местного земледелия к его материальной выгоде, на пользу оживления истоков Оки... Так закончил свой отчет-призыв Митрофан Кузьмич Турский. Он был выслушан всеми чинами экспедиции без возражений и замечаний, под аплодисменты. Так думали все. Не знаю, эти ли обследования и тревожные отчеты повлияли, но именно в этот период, в 1898 году, был принят закон о лесокультурном залоге. Отныне лесопромышленники обязывались восстанавливать вырубленные леса за свой счет, или вносить в казну необходимые средства (залог) на его искусственное возобновление. И действия разумного этого закона принесли немедленные результаты. Если за двести предшествующих лет в казенных лесах России было создано всего 180 тысяч гектаров лесных культур (а истреблено более 58 миллионов гектаров!), то за 20 лет до Октябрьской революции будет восстановлено и посажено более 700 тысяч гектаров леса. Однако и за эти два десятилетия площадь лесов России сократилась еще на 10 миллионов гектаров... Кстати, не с той ли поры в Финляндии, входившей до 1917 года в состав Российской империи, и по сей день сохранился такой порядок: прежде чем пилить лес - внеси в банк определенную сумму в залог того, что вырубка будет восстановлена. Деньги сможешь получить обратно только в одном случае: когда на делянке зазеленеют молодые деревца, тобой же посаженные. Что и говорить, мера разумная, но у нас давно забытая. |
Похожие:
 | Вместо того, чтобы вернуть налогоплательщику излишне взысканный штраф, налоговики предпочли оставить эту сумму в бюджете. Все из-за... | | Что более серьёзно, здесь могут быть и наверняка есть неточности и ошибки. Они имеют по крайней мере 3 источника: мою невнимательность,... |
| Не все школьники первого сентября с букетом цветов и красивым портфелем пойдут в школу. Есть и такие детишки, для которых так и не... | | Езультаты интеллектуальной деятельности можно было использовать как товар, приносящий значительные доходы его владельцу, необходимо,... |
| Данные о рождении прописываются так же, как указаны в документе, по которому заполняется заявление. Пункт 5 заполняют все. А пункт... | | Дайверы Пхукета очень любят район коралловых рифов. Когда в очередной раз местные любители подводных путешествий опустились под воду,... |
| У меня было три причины для того, чтобы написать эту книгу. В ней речь скорее идет о групповом «лечении», чем о групповой терапии.... |  | «учредители». После регистрации они все становятся участниками. Однако, хоть это и неправильно, иногда участников по-прежнему называют... |
| Ниже приведен перечень терминов. Все они, за исключением двух связаны с понятием «тоталитарный политический режим». Найдите и укажите... | | Они применяются в изготовлении каркасов для несъемных ортопедических реставраций с помощью Cercon® brain или Cercon® brain expert.... |