Дмитрия Бирюкова «Под сенью креста»
Скачать 0.95 Mb.
|
ЗАХВАТ АДМИНИСТРАЦИИ НАС НИКТО НЕ ХОТЕЛ СЛУШАТЬ А в то же самое время, 12 часов, другая группа боевиков, пройдя по улице Октябрьской, начала обстрел и захват здания администрации. Чернышова Валентина – тогдашний секретарь главы администрации Коваленко П.Д., с рабочего места была захвачена в заложники. Ее воспоминания наталкивают на раздумья: «В 12 часов 10 минут я услышала выстрелы, в приемную позвонил начальник милиции Николай Андреевич Ляшенко. Он кричал в трубку: «Валя, помогай, нас обстреляли». Я начала звонить по воинским частям, в спецслужбы Буденновска и Ставрополя, на завод «Ставропольполимер», чтобы те усилили охрану. Я ушла из кабинета только тогда, когда оборвалась связь, и только вышла в коридор, как прогремел выстрел гранатомета. Нас спасло то, что граната застряла в кондиционере. А на первом этаже уже были боевики, я побежала на пятый и закрылась в туалете. Когда они начали ломать двери, я сказала: «Не ломайте, я сама открою». Всех, кого взяли в заложники в здании администрации, согнали на автомобильной стоянке за зданием. Потом всех погнали в больницу. Там мне пришлось столкнуться с Басаевым. Когда он проходил мимо, я его упрекнула, что настоящие горцы с женщинами и детьми не воюют. Но он прошел мимо меня, будто и не заметил, а его помощник Арсланбек отшвырнул меня так, что я влипла в стенку. Дважды мне удалось из больницы позвонить по телефону. Один раз сообщила родным, что я в заложниках; а второй раз звонила директору завода Моисею Иосифовичу Гершбергу и просила сообщить по прямому телефону в Москву, что в больнице не пятьдесят человек заложников, как сообщали сначала в СМИ, а пять тысяч, что больница битком набита людьми. Возмущало отношение басаевцев к дагестанцам, чеченцам, попавшим в заложники. К ним относились даже хуже чем к русским, с презрением, как к предателям. Я сама своими глазами видела, как ящики с боеприпасами таскали из подвала больницы, хотя в «Ставропольской Правде» я читала опровержение, будто бы проверка не подтвердила наличие оружия в подвалах до нападения.. И еще я стала свидетелем одного странного факта. Когда начался, а потом стих штурм, в больницу заходили странные люди. Чистенькие, надушенные, наглаженные. Они обнимались с Басаевым и другими боевиками, поздравляли их с чем-то. Когда во время штурма стояла у окна, снаряды попадали в стены, и была сильная вибрация. У меня потом живот представлял собой сплошной синяк. Все дни в больнице ко мне жались трое детей из детского отделения. На пятый день, когда договорились с Басаевым об освобождении детей с родителями, я с этими детьми вышла. Довезла их до детской поликлиники и сдала медикам, чтобы им оказали помощь и нашли родителей. Когда нас опрашивала прокуратура, я говорила и про боеприпасы из подвала, и про «чистеньких гостей», но в прокуратуре нас никто не хотел слушать. Нам сказали: «Все это вам показалось». Давыдов Владимир Алексеевич, преподаватель музыкальной школы и по совместительству председатель профсоюза работников культуры с утра 14 июня находился в администрации, тщетно пытаясь попасть к кому-то из руководителей. Коваленко П.Д. уехал в Ставрополь, Шевченко В.В. не принимал. Владимир Алексеевич зашел в кабинет к Ахромеевой Светлане, которая записывала на прием к главе Администрации. Вдруг со стороны милиции послышались выстрелы, быстро переросшие в шкальный огонь. Из приемной Коваленко сообщили, что на город напали чеченцы. В здании администрации началась паника. Люди не знали куда бежать. Кто-то у Сосиковой В.С. взял ключи от подвала, но открыть его не смогли, ключи в суматохе дали не те. Давыдов с группой сотрудников администрации укрылся в подвальном помещении буфета. Людей там столпилось много, и потому Владимир Алексеевич решил пойти в музыкальную школу. Вышел через черный ход, остановился, прислушиваясь. Со всех сторон раздавались выстрелы, и тут со стороны гаражей администрации показались люди в камуфляжной форме с повязками на голове с оружием в руках. Подгоняя дулом автомата, чеченец повел Давыдова на площадь, где уже находились захваченные люди. Со всех сторон на площадь стали сгонять большое количество заложников. Люди были испуганы, многие ранены, истекали кровью. Дети, пугаясь выстрелов, плакали, а боевики кричали, заставляя молчать. « Я видел, как боевики выстрелили из гранатомета по Дому детского творчества, и он загорелся. Потом нас подняли и погнали на площадь за здание администрации. За толпой ехал бензовоз. А в воздухе появились самолеты и вертолеты. Всех заложников, а было нас на тот момент человек 500-600, начали направлять в пространство между администрацией, гаражами и Узлом связи. В промежутках между зданиями стояли боевики с автоматами, а сзади нас прессовал бензовоз»- Вспоминал Владимир Алексеевич. Его, как и всех захваченных горожан ждала участь заложника и долгих шесть дней заточения в осажденной больнице, из которой он, слава Богу, вышел живой. ХОРОШО, ЧТО БОГ ЕСТЬ Этим откровением поделилась со мной удивительная женщина, поэт Галина Савченко. Несмотря на неюный возраст, Галина умудрилась сохранить в себе восторженное восприятие жизни и детскую чистоту. Я знала, что у нее есть свой опыт встречи с бедой 1995 года. И вот что она мне поведала в свойственной ей короткой, емкой и образной манере. «12 часов дня. Звонок родственницы, которая всегда, уже много лет подряд звонит мне на работу ровно в 13 часов. Разговор ни о чем. Как бы между прочим говорю: «А у нас стреляют». Обещаю перезвонить, как только все узнаю. Стук в дверь. Кричит Ильинова: «Галина, на город чеченцы напали. Надо бежать». Быстро собираюсь и бегу до третьего этажа. Навстречу Медуница Людмила, говорит: «Первый этаж взяли». Бежим назад. На четвертом этаже прячемся в подсобку. Слышим звон стекла, грохот выбиваемых дверей. Нас четверо. Жара. Сидим на полу. Закрылись на шпингалет. Лиля бледная, на грани нервного срыва. Показываю знаком: «Молчи!». Все живое в нас четверых слилось воедино, в одну мольбу: «Господи, помоги!» В ответ уходит паника и приходит надежда и мысль! Тихо встаю, прикладываю указательный палец к губам. Девочки понимают – надо молчать. Открываю шпингалеты, оставляю двери приоткрытыми. Мимо по коридору стучат ботинками боевики. Где-то рядом ломают двери. Слышится стрельба. Но к нам никто не заходит. Или подумали, что уже взяли отсюда, или просто никого нет. Сидим. Уже никого нет. Все утихло. Послышались крики наших: «Есть кто живой?» Людмила Медуница узнала голос знакомого милиционера. Это был Драган Андрей Пантелеевич. Мы вышли». Вот Галина почувствовала, что Бог есть. И он реально помогает. Когда мы просим. Когда призываем его в свою жизнь. Он готов нас спасать. Готовы ли мы спасаться?! А дальше я предлагаю вниманию читателя авторское поэтическое произведение Галины Савченко (Литературный псевдоним – Чайка).
МАТЕРЬ БОЖЬЯ МОЛИЛА ЗА НАС Раису Николаевну Кастарнову я знала еще с тех времен, когда работала художественным руководителем в Парке культуры и отдыха им. Гагарина, а она была там главным бухгалтером. Раиса Николаевна всегда располагала к себе, в разговоре ей всегда хотелось доверить самое сокровенное. Много лет наши пути не пересекались. А когда, начав работу над этой книгой, я дала объявление в газету о том, что воспоминания очевидцев помогут мне в работе, мне поступил звонок: «Поговорите с главным бухгалтером архитектуры». На другой же день я направилась в архитектуру. И тут я снова встретилась с Раисой Николаевной. За двадцать лет, что мы с ней не общались, произошло много изменений, не внешних, внешне она почти не изменилась. Эти изменения коснулись ее внутреннего мира. В разговоре Раиса Николаевна очень часто упоминала о Боге, и сам тон разговора был наполнен смиренностью. Она стала глубоко верующей женщиной. А главная причина этого важного события в ее жизни в том, что Раиса Николаевна в кошмарные июньские дни, будучи заложницей, видела, как Матерь Божья молилась у Святого Креста. «Когда началась стрельба, и нам стало известно о нападении, я ходила по кабинетам первого этажа и торопила девчат уходить в подвал. И когда уже все спустились, я вдруг вспомнила, что дверь моего кабинета осталась не закрытой, а там финансовые документы, а на следующий день ожидалась краевая проверка. Я вернулась, закрыла кабинет, и когда уже вытаскивала ключ из замка на плечо мне легла мужская рука. Подняла глаза. Мужчина средних лет в военной форме, с бородой так спокойно говорит мне: – Пойдем. – Куда пойдем?- спрашиваю, а он мне – Туда, где все. – А где все? Это был сам Басаев. Вывел он меня во двор, а там уже народу!.. Я была в новом наряде, и первое время все боялась его испачкать, а потом и на землю садилась, и на пол ложилась, не до нарядов стало. Все дни заточения Раиса Николаевна находилась в отделении кардиологии. Пережила она обстрел, штурм, вместе со всеми стояла у окон и махала солдатам простыней. Но все эти испытания затмило одно событие, которое теперь Раиса Николаевна считает главным в своей жизни. После штурма, когда отступили альфовцы, наступило хрупкое затишье, Раиса Николаевна сидела на полу и смотрела в оконный проем. Окна выходили на юго-восток. Небо было голубым и глубоким. По небу плыли перистые облака, а точнее сказать, они в тот момент застыли в форме огромного гусиного пера, и на этом фоне родилось видение: христианский крест с двумя пересечениями и преклоненная к кресту Богоматерь. ИХ НЕ ПОКИНУЛО МУЖЕСТВО Однажды, когда я объявила через газету о сборе материала для книги, мне позвонила женщина и попросила написать теплые слова о Татьяне Васильевне Левченко, которая в 1995 году работала заместителем главы администрации по социальным вопросам. По рассказам очевидцев, мужество и находчивость не покинули Татьяну Васильевну в дни испытаний. А в момент нападения на администрацию благодаря ей около тридцати человек были спасены от захвата. В 11 часов 50 минут закончилось совещание с медиками, которое проходило в кабинете Левченко. Сразу после совещания к Татьяне Васильевне зашел Федоров Виктор Иванович, с которым ей предстояла поездка в школу №8. Татьяна Васильевна выглянула в приемную, там сидели люди к ней на прием. Виктор Иванович торопил, но Татьяна Васильевна все же решила сначала принять людей, а потом ехать. И когда она приняла 2 или три человека, послышалась стрельба, усиливающаяся с каждой минутой. И когда через окно Левченко увидела на площади вооруженных боевиков, падающих под пулями людей, она поняла всю серьезность положения. Сначала она вывела находящихся в приемной и прибежавших сюда людей в коридор, в котором не было окон. Все время Татьяна Васильевна думала, где и как можно укрыть людей, и последний момент, когда боевики уже показались на первом этаже, она вдруг вспомнила о выходе в подвал через свой кабинет, которым никогда не пользовалась. Татьяна Васильевна собрала людей из коридоров и увела их по черному ходу в подвал. Три часа просидели они в полной темноте, пока бандиты не ушли с захваченными заложниками в больницу. Потом были дни и ночи работы в военном штабе. Было трудно, но самое трудно время было после, когда тысячи истерзанных болью людей проходили через ее руки. И хотя стремилась Татьяна Васильевна сделать для людей все, что могла, чувство вины, не лично за себя, за систему, терзает ее до сих пор. Ведь она представляла Власть, которая тогда в 1995 году не смогла предотвратить беду. Не мешало бы всем чиновникам иметь такую ответственность перед людьми, как у Левченко Т.В. Много слов благодарности заслужили преподаватели художественной школы Пальчиков Александр Владимирович, Пальчикова Светлана Александровна и директор школы Бойко Лариса Николаевна, которые успели закрыть все входы и выходы во двор и здание школы, и, проявив ответственность и находчивость, спрятали детей под баррикадой из столов. А потом, когда в городе стало спокойнее, всех детей преподаватели развезли по домам, где их встречали благодарные родители в окружении соседей, родных и знакомых. И все благодарили, обнимали и целовали учителей за спасенные жизни детей. ТРЕТЬЯ ГРУППА ЗАХВАТА Третья группа захвата пошла на городской рынок. В памяти горожан остались именно эти три направления: милиция, администрация, рынок. На рынке было самое массовое скопление народа. Самая большая паника, самое большое количество пострадавших. Целыми автобусами, набитыми до отказа вывозили заложников именно из района рынка. Светлана Горбунова, торгующая гамбургерами, вспоминает: «Я тогда торговала вещами напротив кинотеатра «Олимпия». В обед со стороны милиции донеслись выстрелы. Потом люди из центра побежали, кричат: «Прячьтесь! Чеченцы на город напали!» Светлана похватала вещи и в столовую напротив Олимпии забежала. А там уже народу набилось полно. С улицы все громче доносились выстрелы и взрывы. Люди в столовой начали молиться. И Бог пронес, в столовую чеченцы не ворвались. Допоздна не решались выходить. Только часов в восемь вечера потихоньку стали выглядывать. На углу лежал убитый мужчина, ближе к Олимпии изрешеченная пулями женщина, дальше к универмагу у вагончика расстрелянная женщина. Торговые ряды с брошенным товаром ужасали своим беспорядком и безлюдностью. Белоконенко Анна Федоровна торговала вещами напротив универмага. В обед со стороны центра послышались хлопки, потом начали бежать люди с криками: «Там стреляют! Чеченцы напали! Убегайте!» Мимо художественной школы пробежали дети, погоняемые учительницей. Соседи по торговому ряду стали спешно собирать товар. Напротив Чернова Елена, торговавшая посудой и хрусталем, убежала, бросив все. «Люди ковры побросали, что в сравнении с ними по ценности наша мелочь?» -говорила позже Елена. Но Анна Федоровна все еще мешкала. Тут подошла соседка Нина Ларская и, ругая Анну Федоровну за медлительность, буквально утащила ее с рынка. Когда бежали через улицу Борцов Революции, видели остановленные автобусы №8 и №7. А Рябушкина Мира Яковлевна с утра жаловалась женщинам на головную боль и могла бы уйти домой, но не ушла. Она словно знала, что придет ее смерть. Смирившись с неизбежным, не торопясь, собрала вещи, брошенные девчатами в вагончик к Зине, соседке по торговому ряду, и в тот момент, когда стала замыкать дверь ее настигла шальная пуля. Чеченцы бежали и, не целясь, поливали хаотическим огнем торговые ряды. От их тяжелого бега с полной боевой оснасткой в тяжелых военных ботинках содрогалась земля. И это чувствовали люди, спрятавшиеся в машинах и торговых павильонах. «Мы, люди, находящиеся в мясном павильоне, услышав выстрелы и крики, успели закрыть двери на засов. На крыше видели чеченца, он стрелял в кого-то на улице, при желании он мог бы через окно расстрелять нас, но Бог пронес, - рассказал мне работник мясного павильона Терминасов Александр, вспоминая 95 год, - а за стенами павильона слышали автоматную стрельбу, взрывы». Людмила Колганова, работник рынка, в момент нападения находилась на весовой. Она видела как на площадку, что была за молочным павильоном, и где находилась весовая, въехала машина с военными, только на головах у них были зеленые повязки. Они начали стрелять в воздух и захватывать людей. Люди в панике бросились в рассыпную. Несколько десятков человек набилось в весовую и подвал. Дверь закрыли на засов, и вышли оттуда, только спустя несколько часов, когда на рынке все стихло. Ответственный секретарь газеты «Вестник Прикумья» Алла Михайловна Апалькова в обеденный перерыв решила пройти по рынку. Ей хотелось купить часы для сына, который получил аттестат об окончании девяти классов. На рынке было шумно и многолюдно. Вдруг откуда-то с центра послышались одиночные хлопки, которые вспугнули птиц. Никто даже не понял сразу, что это за хлопки. Но по мере их приближения стало понятно, что это выстрелы. Какой-то мужчина высказал предположение, что это голубей пугают. У Аллы Михайловны родилось предположение о том, что в милиции по средам идут учения, и стреляют, видимо там. Но выстрелы становились громче и громче. Когда она была около молочного павильона, выстрелы слышались уже в районе Дома Культуры. Торговцы с рынка спешно собирали товар. А с главного входа с улицы Свободы побежали люди с криками: – Стреляют! Чеченцы в городе! Алла Михайловна остановилась и, оглядываясь по сторонам, пыталась понять, что же происходит. На полном газу срывались с места автомобили, захлопывались двери торговых павильонов и магазинов, перепуганные люди бежали, обгоняя друг друга. С визгом, сбив с ног старую женщину, промчались две молоденькие девушки. Пробежал мимо парень с окровавленной рукой. Споткнувшись, упала женщина. Раскинув руки, упал навзничь мужчина…. Обезумевшие люди метались от одного выхода к другому, прятались под прилавки, в машины, под раскладушки, стараясь накрыться хоть чем-нибудь, чтобы не видеть ужаса, застигшего несчастных людей врасплох. – Что стоишь? Беги! – крикнул пробегавший рядом мужчина. Несколько секунд она еще раздумывала, но вот между людьми она увидела человека с оружием. Автоматная очередь вывела женщину из оцепенения, и она влилась в поток убегающих, а вслед им летели свинцовые пули. А по улице Ленинской уже мчались машины с боевиками. Они со всех сторон окружали рынок. Несколько секунд отделяли Аллу Михайловну от смерти или от участи заложника, если бы она вовремя не свернула на улицу Свободы и не укрылась бы в доме совершенно незнакомых людей пенсионеров Чавкиных. Этого героя моей книги, как и остальных, мне послал Бог. А было это в тот день, когда я поняла, что моя книга о девяносто пятом годе – это дитя, которому суждено появиться на свет в трудных родах. О средствах на издание я должна буду позаботиться сама. Когда я осознала свое положение, то пошла к предпринимателям. Так я оказалась в магазине недалеко от гостиницы. Рассказывая о задуманной книге хозяйке магазина Проценко Вере Борисовне, которая, кстати, с большим участием отнеслась ко мне, пообещав посильную помощь, я вдруг узнала, что в этом магазине работает человек, побывавший в заложниках. Я попросила свою собеседницу познакомить меня с этим человеком. Им оказался Алексей Усков. А дальше вы прочитаете его историю. Алексея Ускова басаевцы захватили на улице Ленинской. Вместе с группой других перепуганных и ничего не понимающих людей, захваченных на рынке, его посадили в отобранный у хозяина «Рафик» (боевики останавливали встречные машины, водителей и пассажиров забирали в заложники, а машины использовали в своих нуждах. Тех, кто не хотел подчиняться, расстреливали) и отвезли на площадь «под Ленина», оттуда перегнали во двор администрации, где уже было много людей. Там стоял бензовоз, в воздухе кружили вертолеты. Когда заложников повели по улице Пушкинской, Алексей оказался в середине колонны, и когда он находился на улице Мира, то «голова» колонны была уже на проспекте Калина. Назад он не оглядывался. Я сделала примерный подсчет количества захваченных в заложники людей. По словам Алексея, колонна растянулась на три квартала, это триста метров. Люди шли довольно плотно. В один ряд могло вместиться шесть человек. Идти, не наступая на пятки впереди идущим, можно примерно на расстоянии 70-80 сантиметров. Из этого выведем примерное число рядов. Выходит 385. Умножим число рядов на число человек в ряду. Получается 2310 человек. Естественно, это примерная цифра, одна из версий, так как точное число заложников никто не знает. А к этой цифре прибавились медработники и больные, находящиеся в больнице, это еще 256 работников и 400 человек больных на тот день. «В больнице я сначала попал в раздаточную комнату хирургического отделения на втором этаже. Когда начали переписывать, нас в ней оказалось сто семнадцать человек. Я представил, сколько таких комнат по всем этажам! Помощник Басаева Арсланбек, проходя мимо, вдруг остановился около меня: «Что-то мне твоя наглая рожа знакома. Ты мент?». Боевики были настроены очень агрессивно. А я подумал: «Мне твоя рожа тоже знакома». Видно, заведуя разведкой Чечни, он не раз бывал в городе, а я по роду службы много ходил по городу и мог с ним встречаться. Мне скрутили руки и отвели в какую-то каморку, полную радиодеталей. Где-то рядом работал телевизор. Я лежал со связанными руками лицом вниз, и мог только слушать. Неверная информация раздражала и угнетала. По «Новостям» говорили, что заложников то пятьдесят, то семьдесят человек. Я готовился к смерти. Но потом ситуация смягчилась. Позже меня перевели в полуподвальное помещение актового зала. Там были деревянные полы, и там прошла первая и единственная ночь в заложниках, когда я сумел выспаться». Алексей рассказывал медленно, чувствовалось, что говорить ему тяжело. От нашей общей знакомой я знаю, что Алексей долго лечился после освобождения из заложников, он был ранен осколком в руку и глубоко травмирован психологически. Но как бы не было тяжело, он все - таки рассказал до конца обо всем, что пришлось пережить: «В помещении актового зала периодически то появлялись, то исчезали ведра с бензином. Специально не следил, но когда стояли у окон, оглянусь- стоят, снова оглянусь – нету. Появлялись и исчезали канистры в зависимости от успеха или неудачи в переговорах. Мы понимали, что если подожгут, все сгорим. Убегать некуда. На окнах решетки. Ранило меня во время штурма, когда стоял у окна. Осколок от простенка отлетел. Когда стали набирать добровольцев, я вызвался поехать. Перед отъездом с улицы передали образец заявления, которое нам предлагали написать. Это было заявление о добровольном вступлении в отряд Басаева. Мы отказались писать это заявление. Басаев был взбешен таким поведением нашей стороны и затребовал вместо пятидесяти человек, 150 заложников. Мы понимали, что можем не вернуться. Когда ехали, все время ждали, когда же наши начнут действовать. Когда передавали воду, думали она со снотворным, боевики сначала не пили, смотрели, как мы будем себя вести. В каком-то месте дорогу преградили вертолеты, после остановки, автобусы повернули назад и потом ехали через Нефтекумск до с. Зандак». Полного бездействия в отношения Басаева от наших спецслужб даже заложники не ждали. У всех было ощущение полного провала. Военные кляли правительство. Генералы высшего чина приказывали военным уничтожить автобусы, но те затребовали письменный приказ. Брать на себя ответственность за жизни ста пятидесяти ни в чем неповинных граждан никто из генералов не решился. Басаев стал героем, а Российская власть в 1995 году в очередной раз покрыла себя позором, расписалась в своей неспособности защитить своих граждан от терроризма. «ТАМ МОЙ СЫН!» Надежда Гавриловна Серафименко уже сделала необходимые покупки и собралась уходить с рынка, когда туда, как вихрь налетели чеченские боевики. С толпой убегающих она вырвалась из лап бандитов, прибежала домой, а сына, который торговал на рынке, дома нет. Надежда Гавриловна, бросив сумки, не долго думая, вновь помчалась на рынок. – Куда ты, Надежда, – останавливали ее и родные, и соседи,– там стреляют! – Но там мой сын, – упрямо твердила она всем в ответ, и никакая сила не могла ее удержать, сдержать ее порыв быть в лихую годину там, где ее сын, и, может быть, закрыть его собой от бандитских пуль. Она прибежала к кинотеатру Олимпия, где располагалась торговая точка сына, но его там не было. Женщины из «Олимпии» кричали ей: «Надя, иди сюда!» Но тут ее схватили боевики и стали гнать в толпу уже захваченных людей. Она вырывалась и все время кричала: «Там мой сын!» В какой-то момент ей удалось вырваться из рук боевиков. Она побежала, а ей вслед прогрохотала длинная автоматная очередь. Изрешеченная вдоль и поперек, женщина упала замертво и долго, до тех пор, когда по городу начали собирать трупы, она пролежала на площади перед «Олимпией». Потом лежала в бане, заваленной изуродованными телами. И только на третьи сутки родные узнали, что Надежда Григорьевна не в заложниках, как они думали, а убита. А накануне Светлане снился странный сон. Будто идет она с мамой по городу, а город черный-черный. И людей нигде нет. Везде пусто, и мертвая тишина стоит. Дошли они до пустыря в районе маслозавода. А там стоит женщина, вся в черном, огромного роста, как памятник Мать-Родина, что на площади в центре города. И к ней выстроилась длинная очередь людей. Мама стала в эту очередь. А женщина в черном раздавала белый хлеб. Мама взяла хлеб и говорит: «Хватит нам одного кусочка». Светлана проснулась в тревоге и поняла: в Буденновске что-то случилось. 14 июня вечером Североморск облетела страшная весть: на Буденновск напали чеченцы. Светлана тщетно пыталась дозвониться домой, и только 16-го, наконец, в трубке услышала голос отца: – Мама погибла. Похороны сегодня. – Задержите похороны, мы прилетим, – сквозь слезы умоляла она отца. – Нет, дочь, задерживать нельзя. Она трое суток уже на жаре. На нее страшно смотреть. Пусть она останется у тебя в памяти живая. Так и осталась Надежда Григорьевна в памяти у дочери Светланы Синчук живая, подвижная, веселая, спешащая к детям по первому зову. Яркой страницей осталось в памяти. Новый Уренгой. Семья Светланы на грани развала. В отчаянье послала маме телеграмму: «Мамочка, забери меня отсюда. Я тебя умоляю!» И мама прилетела за тысячи километров. Примчалась спасать тонущий семейный корабль дочери. И спасла. И так было всегда. Стоило написать или позвонить и о чем-то попросить маму, она бросала все свои дела и мчалась на зов детей. И спустя десять лет Светлана не может смириться с утратой. Без мамы в мире стало так пусто! Конечно, она понимает, что Богу нужны хорошие люди, но как их не хватает здесь, на земле?! ЕЕ ДВАЖДЫ ВОДИЛИ НА РАССТРЕЛ Прошло десять лет, но Ольга Куцова, до сих пор без дрожи в голосе не может говорить о тех днях. А вернее, она старается вообще не говорить о них. И так ведут себя большинство людей, переживших тот ужас. Вот то немногое, чем смогла она поделиться, перебарывая волнение, превозмогая боль от спазмов в горле: О нападении Ольга узнала на рынке в начале первого часа. Она торговала книгами, подменяя мужа. Со стороны администрации бежали люди, кричали всем, чтоб прятались, так как чеченцы напали на город. - Меня схватили на улице Мира около детсада. Хорошо, что я не успела забрать дочь и ее миновала страшная участь. Всех, кого хватали, сначала сгоняли на площадь к памятнику Ленину. Нас уложили прямо на раскаленный асфальт лицом вниз. Мы лежали и задыхались от испарений, что шли от асфальта, от беспощадного пекла, что исходило сверху. Кому-то становилось плохо с сердцем, кого-то начинал душить приступ астмы. Некоторые были ранены и истекали кровью. Дальше было еще страшней. Над городом появились вертолеты. И бандиты погнали нас за здание администрации, где стоял бензовоз. Они заставляли нас лезть на машину, под машину, усаживаться вокруг машины, говорили, что если будут стрелять с вертолетов, они подорвут бензовоз. Там у нас на глазах один из бандитов хотел добить уже раненую сотрудницу сберкассы, но другой его остановил, и женщину отвезли в больницу. Мы с облегчением вздохнули, а я подумала, что и среди бандитов есть люди. Потом нас погнали по улице Пушкинской, по проспекту Калинина, как оказалось, к больнице. Сначала, разделив всех на небольшие группы, нас усадили на площадке, где разворачивались автобусы. Около остановки стоял расстрелянный автобус. Из кабины свисало тело водителя. В окна были видны неподвижные тела пассажиров. После этого нас повели к зданию больницы к разным входам. Там нас разделили. Женщины и дети были в одних помещениях, мужчины в других. Бандиты нам объясняли, что они не хотели трогать Буденновск, что ехали они в Минеральные Воды, чтобы там захватить самолет и улететь в Москву. Говорили, что непричинят нам вреда, если мы будем повиноваться. Они хотели заставить Москву пойти на переговоры. У всех заложников забрали документы и разрешили позвонить родственникам. Мы узнали, что всем руководит Басаев. Когда начались переговоры, басаевцы ходили по больнице и рассказывали заложникам о ходе переговоров, не упуская момента обвинить власть в преступном равнодушии по отношении к заложникам. Долгие переговоры по поводу журналистов запомнились холодным потом на спине и ужасом, которому подчиняется весь организм. Хотелось сжаться, раствориться в воздухе, только бы на тебе не остановился взгляд боевика. Но он останавливался. Меня выводили в числе тех, кого хотели расстрелять, дважды. Первый раз нас уже вывели во двор, но потом переговоры сдвинулись с места. Потом они затормозились и басаевцы опять указали на меня. А перед нами уже были расстреляны пять человек. Я не знаю, чем я так им не нравилась, почему именно на меня два раза падал выбор». ОНИ БЫЛИ НАСТОЯЩИМИ ГЕРОЯМИ Когда начался штурм, женщин и детей, захваченных на улицах города, заставляли становиться к окнам и махать простынями, чтобы не стреляли. Ольге Куцовой запомнились два светловолосых паренька. После получасовой передышки опять началась стрельба, и заложников заставляли подниматься с пола и ставиться к окнам. У Ольги со стоном вырвалось: «Господи, опять!..» И вот, эти два светлых паренька загородили женщин собой и встали в первый ряд. В одного из них, что стоял перед Ольгой попали осколки. Его кровь попала на нее. Второй парень остался жив, но его женщины потеряли из виду. «Так хочется узнать, где он сейчас.- Призналась мне Ольга. - Так хочется его обнять и сказать спасибо. У нас у каждого была одна мысль: «Как выжить в этом кошмаре?» Писали на ногах и руках имена и фамилии. Было страшно оказаться неопознанным трупом. А те два паренька были настоящими героями, настоящими мужчинами. Они загородили собой матерей, не своих, чужих». МАЛЬЧИШКИ ИЗ АРХАНГЕЛЬСКОГО Антон Калиновский и Василий Свердлик в тот день, 14 июня, поехали в город вместе. Они только что сдали последний экзамен по физике, получив по пятерке. Василию надо было взять в больнице недостающие справки для в института, в который он уже был зачислен после подготовительных курсов. У Антона в больнице лежала мама, и он торопился порадовать ее хорошей отметкой на экзамене, но так и не дошел до нее. В больнице, когда начался захват, мальчишки вместе с другими людьми, забежали в кабинет УЗИ. Когда боевики начали обходить кабинеты, крепкое телосложение, умные глаза мальчишек вызвали у боевиков подозрение. Ребят приняли за курсантов летного училища. Держали парней в отдельном помещении, зверски избивали и расстреляли в числе первых жертв, когда в назначенное время не прибыли журналисты. Бывший классный руководитель Антона и Василия Н.С.Махтеев вспоминает о ребятах как о талантливых учениках, верных друзьях. С болью и любовью рассказывает о ребятах Полина Михайловна Сорокина, преподаватель истории Архангельской школы. Она посвятила им свои стихи: Говорят, что время лечит раны, И душа уж больше не болит, Только память возвращает постоянно В черные буденовские дни. В том июне знойном, жарком Были все экзамены сданы, И казалось, что удача рядом, Только ты к ней руку протяни. Сто дорог открыто перед вами: Кто студент, кто будущий солдат, Но дорогу Васи и Антона Оборвал чеченский автомат. |
Похожие:
 | «Вслед за Россией мы можем войти в ситуацию «демографического креста»-предостерегает Президент в Послании народу 2030. Что эта ситуация... | | Газета, новикова анастасия,бирюкова лилия,павликова ольга,тельманов денис, 05. 02. 2009, №019, Стр. 1, 7 13 |
| «Противодействие торговле людьми в России, с особым вниманием к женщинам и домашним работникам: оценка, механизмы профилактики и... | | Авторы: Барановская А. Л., Бирюкова т а., Геселева Т. М., Джеус А. В., Дмитриева Е. Г., Знаменщикова О. Н., Коняхина Н. Н., Куприянов... |
 | Авторы: Барановская А. Л., Бирюкова т а., Геселева Т. М., Джеус А. В., Дмитриева Е. Г., Знаменщикова О. Н., Коняхина Н. Н., Куприянов... | | Осужденным предъявлялся полный набор обвинений в колдовстве: пляски с дьяволом вокруг городского креста, применение лигатур для совращения... |
| Минфина РФ от 18. 09. 06 №115н, в бухгалтерском учете организации для обобщения информации о расчетах с работниками по суммам, выданным... | | |
| Ип колчанов Дмитрий Иванович, именуемый в дальнейшем «Поставщик», в лице Колчанова Дмитрия Ивановича, действующий на основании Свидетельства... | | Ооо «СпецТранс», именуемое в дальнейшем «Исполнитель», в лице Генерального директора Фролова Дмитрия Николаевича, с одной стороны... |